Нет слова «прощай»

Глава VI

Кен с нетерпением ждал каждой пятницы. Вечером в этот день приезжал из города отец. Кен любил отца и радовался его приезду. Теперь, когда Кен был уже большой и мог самостоятельно судить о людях, он пришел к выводу, что отец его — прекрасный человек.

Кену всегда было интересно узнать городские новости, услышать про соседей и друзей их семьи. Кроме мяса и других продуктов, которые нельзя было купить в лавке у Бена Симпсона, отец всегда привозил с собой на дачу новые книги и журналы.

Каждую пятницу Кен встречал вечерний поезд при любой погоде — в солнце и в дождь, при ветре или в бурю. По существу говоря, это было не так уж необходимо. На крайний случай отец вместе с другими людьми, приехавшими из города, мог бы подождать на станции, когда непогода уляжется и с дач за ними вышлют лодки. Но если только не налетал ураган, Кен всегда встречал вечерний поезд, даже в такую погоду, когда, при иных обстоятельствах, он тщательно привязал бы лодку к домашней пристани. Кена привлекала опасность, сопряженная с этой обязанностью. Он понимал, что это ребячливость, и подчас посмеивался над собой, но все же откровенно признавал, что опасность доставляет ему удовольствие.

В ту пятницу Кен с особенным нетерпением ждал приезда отца. Во-первых, он надеялся, что отец привезет с собой новый подвесной мотор для лодки, который они собирались купить. Во-вторых, в субботу должны были праздновать день рождения Кена, и ему очень хотелось узнать, какие подарки отец купил ему в городе. Наконец, он хотел поговорить с отцом о беде оджибуэев.

Подъезжая к станционной пристани, Кен увидел красную лодку и рядом — знакомую фигуру. Это был Поль Онаман. Он бросал камушки в водоросли и ничем не выказал, что увидел или узнал своего приятеля. Кен выключил мотор, и лодка тихо подплыла к причалу. Кен выпрыгнул из лодки, привязал ее к столбику и обернулся к Полю, который по-прежнему стоял и глядел на воду.

— Эй, Поль! — окликнул его Кен. — Что нового?

Поль бросил в воду еще один камень.

— Да вроде ничего, — ответил он.

— Я понял, что ты здесь, как только увидел твою красную лодку. Другой такой на всем озере нет.

Поль бросил камушек, и тот несколько раз отскочил от воды.

— Ты куда, в лавку? — спросил Кен.

Индейский мальчик не ответил. Он шел вдоль края пристани, кидая камушки в воду один за другим. Из водорослей высунулась рыба-солнце и с интересом взглянула на камушек, упавший в воду. Она попыталась поймать его ртом, затем снова опустилась на песчаное дно. Поль присел на край пристани и опустил ноги в свою красную лодку.

Кен смотрел ему в спину, не понимая, почему Поль не отвечает. Он пожал плечами и уже хотел было подняться к лавке, когда Поль вдруг тихо произнес:

— Ты не приехал ко мне.

И такое волнение было в голосе Поля, что Кен не сразу нашелся что сказать.

— Да, правда, я не приехал, — ответил он, — но скоро обязательно приеду. Погода стояла ужасная, да и дел было много.

— Может, поедем завтра на рыбалку? — предложил Поль. — Ты мог бы заехать пораньше, и мы бы отправились на озеро Дак-Лэйк.

— Завтра вряд ли удастся, — сказал Кен. — Завтра у меня день рождения, и родители захотят, чтобы я был дома. Знаешь что, давай условимся на воскресенье. Я приеду утром. Идет?

Поль по-прежнему не оборачивался, уставившись взглядом в днище лодки.

— Посмотрим, — сказал он. Потом, подняв голову, в первый раз взглянул Кену в глаза. — Хорошо, в воскресенье. Если только ты приедешь.

Кен начал подниматься тропинкой к лавке. До прихода поезда оставалось еще минут двадцать, но на перроне уже было много народу. Люди стояли кучками и разговаривали. Дети то и дело подбегали к самому краю платформы, взрослые окликали их или просто оттаскивали назад из страха перед поездом, который, наверно, был еще километрах в десяти от станции. Где-нибудь около Малатобы, подумал Кен.

На дальнем конце перрона, неподалеку от входа в здание вокзала, Кен увидел Джона Онамана, старшего брата Поля. Он разговаривал с Джэнет Морли. Джон был выше Поля и заметно шире в плечах, но во всем остальном братья были очень похожи: те же черные волосы, тот же прямой нос и те же добрые глаза. Джэнет Морли, дочери начальника станции, хорошенькой темноволосой девушке, шел двадцать первый год — она была на два года моложе Джона. Большую часть жизни она провела в Кинниваби и точно так же, как Джон и Поль, посещала школьный вагон. Теперь она училась в городе, в университете, а в Кинниваби приезжала только на лето.

Одежда их представляла странный контраст: Джэнет была в белых шортах и яркой оранжевой блузке, босая. Джон — в грубых рабочих брюках, выцветшей рубашке защитного цвета и в высоких ботинках, зашнурованных до самого колена.

Они разговаривали и смеялись, но когда к ним приблизился Кен, из вокзальной двери вышел мистер Морли. Он был, как всегда, одет с иголочки, и даже зеленый прозрачный козырек, защищавший его глаза от солнца, не нарушал общего впечатления. В руке он держал лист бумаги («Не иначе, расписание поездов», — подумал Кен). На лице его было сердитое выражение.

— Джэнет, — произнес он нарочито спокойным тоном, — будь так любезна, иди домой и помоги маме!

— Хорошо, папа, — ответила девушка, — я только дослушаю историю, которую мне рассказывает Джон. Еще минуточку!

Начальник станции смерил их долгим взглядом.

— Нет, — сказал он в конце концов. — Никаких минуточек. Ступай сейчас же!

Молодые люди удивленно обернулись.

— А ты, — обратился он к Джону ледяным тоном, — убирайся отсюда! И поживей!

Джэнет Морли испуганно взглянула на отца. Казалось, она хотела убедить себя, что он просто шутит.

— Папа, — робко начала она, — что случилось? Почему Джон должен?..

— Неважно почему! — резко проговорил отец. — Пусть убирается сию же минуту! И дело с концом! Я не хочу, чтобы вокруг тебя ошивались индейские жулики.

Стоявшие на перроне дачники смотрели в их сторону: в глазах было недоумение и любопытство. Вдруг сзади донесся визгливый смех. Обернувшись, Кен увидел Леза Кроу и Динни Хэккета. Сидя на багажной тележке, они явно забавлялись происходившим. Смеялся один Динни Хэккет. Остальные свидетели этой сцены удивленно молчали.

Джон Онаман смерил начальника станции пристальным взглядом, затем молча повернулся и, спустившись с перрона, зашагал к пристани. Джэнет Морли, со слезами на глазах, стояла и смотрела на своего отца.

Затем, резко повернувшись, она скрылась в дверях вокзала. Ее отец еще раз с вызывающим видом оглядел перрон и пошел за ней. Стоявшие на платформе люди возобновили прерванный разговор. А Кен, перейдя пути, направился к лавке.

Первым, кого он там увидел, был Муз Макгрегор.

— Одного я в толк не возьму, — говорил лесничий, — что это Морли болтал там про индейских жуликов? Неужели он хотел сказать, что Джон причастен к этим кражам?

— Если и хотел, то он кругом неправ, — отозвался Бен Симпсон. — Я бы головой поручился за честность Джона!

— Знаете что, — вмешалась одна из покупательниц, — я никого не хочу обвинять. Но если есть кражи, значит, есть и воры. Я уверена, что никто из дачников на такое дело не пойдет. Кто же, спрашивается, кроме индейцев, мог это сделать?

— Не знаю, — ответил Муз Макгрегор, — но я согласен с мистером Симпсоном. Джон, как вы знаете, работает вместе со мной, и я совершенно убежден в его честности. Даже если и впрямь это сделал кто-нибудь из индейцев, Джон здесь наверняка ни при чем.

— Ты слыхал, что этой ночью опять была кража? — обратилась к Кену миссис Симпсон. — У Робертсов, что живут на Орлином мысу, украли из лодочного сарая пару совершенно новых весел и набор инструментов. Кто-то взломал сарай и вынес все это, пока хозяева спали.

Кен уже не слушал голосов, гудевших вокруг. Он вспомнил, как ночью проснулся от скрипа весла о борт лодки. И вспомнил тот странный визгливый шепот во тьме ночи. А что, если это были воры?

И он снова подумал, что тот таинственный голос смутно ему знаком. Где только он слышал его? Чей это голос? Разгадка казалась заманчиво близкой, но, сколько Кен ни ломал себе голову, все было напрасно.

Ему хотелось рассказать об этом Макгрегору, но факты были настолько неопределенны, что он раздумал. О чем он мог рассказать? Только о том, что минувшей ночью он слышал скрип весла о борт лодки и голос, показавшийся ему смутно знакомым, но до сих пор не опознанный. Что ж, если он сообразит, чей это голос, будет еще время сказать обо всем Макгрегору. А пока лучше промолчать.

Стрелки на больших часах за прилавком показывали, что до прибытия поезда оставалось минут пять. Кен собрал свои покупки и, выйдя из лавки, спустился по деревянному настилу, а затем, перейдя полотно, поднялся на перрон. Он услышал гудок паровоза у скал, окаймляющих дальний берег озера. Значит — чудо из чудес! — дачный поезд сегодня прибудет вовремя! Кен уже различал легкий дымок паровоза над деревьями у дома Уилбэра Кроу. Вскоре поезд замедлил ход и, наконец, остановился у перрона. Из поезда выпрыгнули проводники с приставными лестницами, и пассажиры, прибывшие в Кинниваби, стали выходить из вагонов. В городских костюмах у них был странный вид, да и самим им было в них не очень удобно.

Отец уже спешил навстречу Кену. Он шел в толпе других людей, которых тоже ожидали родственники и друзья.

— Здравствуй, папа! — закричал Кен. — Дай я понесу что-нибудь!

— Привет, Кен! Нет, спасибо, мне совсем не тяжело. Чемодан на этот раз легкий. Ну, как вы тут поживаете?

Кен ответил, что все поживают отлично и новый причал уже готов.

— Как он получился? — спросил отец. — Ты с Онаманами хорошо поработал?

— Да. Думаю, ты будешь доволен, — сказал Кен. — Кстати, удалось тебе купить новый мотор?

— Удалось, — ответил отец. — Он в ящике, в багажном вагоне.

Кену не терпелось рассказать отцу об угрозе, нависшей над Полем Онаманом и всеми оджибуэями, но сейчас было не время начинать такой разговор. Они сели в лодку и понеслись к даче. От станции во все концы сейчас мчались по озеру такие же лодки. Солнце уже садилось за верхушки деревьев, и поднимался легкий вечерний ветерок.

После ужина Кен рассказал отцу все, что узнал от Поля, да еще кое-какие подробности, которые ему сообщил мистер Симпсон. Рассказывая, он вдруг понял, что, в сущности, почти ничего не знает, кроме самого факта: оджибуэев хотят прогнать с их родной земли.

Отец слушал его внимательно, изредка прерывая сына вопросами.

— Ума не приложу, почему Кен принимает все это так близко к сердцу, — сказала тетушка Мэрион. — Так или иначе, эти индейцы — голь перекатная, вечно они кочуют с места на место. Одним переселением больше или меньше — какая разница?

— Нет, — сказал отец. — Я понимаю, что для индейцев это большой удар. Они пускают глубокие корни в родных местах, как и все люди. К тому же мистер Симпсон для них — надежный друг. Только мне вот не ясно, может ли кто-нибудь помочь. Ведь такие дела решают власти, верно ведь, Кен?

— Ясно одно, — заявила тетушка Мэрион. — Что бы там ни было, нас это не касается!

— Может, беда как раз в том, что все говорят: «Нас это не касается», — ответил Кен. — Может, все закрывают глаза и не хотят видеть, что происходит. И поэтому никто не понимает, как индейцам плохо. Никто, кроме самих индейцев, разумеется.

Уоррен внимательно посмотрел на сына.

— Что ж, — сказал он, — наверно, ты прав. И все же это очень сложное и трудное дело для рядовых людей вроде нас. Надеюсь, власти проследят за тем, чтобы все было по справедливости.

Ответ отца совсем не удовлетворил Кена. Более того, он был даже немного разочарован. Кен не знал в точности, на что именно он рассчитывал, но во всяком случае не на такой ответ он надеялся, ожидая с нетерпением разговора с отцом. Он понял, что сегодня говорить об индейцах уже бесполезно.

Пытаясь скрыть свое разочарование — хоть он и сам чувствовал, что ему это не вполне удается, — Кен вышел из гостиной и отправился к себе спать.