Неуловимый Сапожок

ГЛАВА XVI ПАСПОРТ

Ритмичные всплески весел вывели Маргариту из состояния обморока. В одно мгновение она поднялась на ноги, слабость ее прошла, оцепенение спало с души и тела. Теперь она уже была в полном сознании. В полном сознании того, что он ушел! Что, подчинившись воле небес, поддавшись безжалостной механике ада, он уже никогда не вернется живым из Франции, а она проворонила, потеряла возможность услышать его последние обращенные к ней слова, ощутить последний прощальный поцелуй.

И, несмотря на то, что душистая ночь была такой звездной, было темно: она напрасно вглядывалась в даль, пытаясь поймать, увидеть лодку, так быстро уносившую его от нее. Она напрягала слух, отчаянно надеясь услышать хотя бы один последний желанный звук его голоса. Но все было тихо. Раздавался лишь монотонный всплеск весел, отдававшийся в ее сердце ударами колокола смерти.

По звуку она могла понять, что весел было шесть или восемь, не меньше. Шесть-восемь гребцов – это большая лодка, а значит, и очень долгое путешествие… Это не просто поездка в Лондон с целью посетить Дувр, но путь в форт Тильбюри, где в полном снаряжении готовый к отправке стоит «Полуденный сон».

Мысли медленно и трудно возвращались к ней. Боль от только что совершившегося еще стояла в груди, сдавливая унылой тяжестью ее душу. Тело ее все еще продолжало находиться в оцепенении, в то время как мозг уже начинал свою напряженную работу.

И чем упорнее она думала, тем все более и более росла в ней уверенность, что муж ее отправился именно в Тильбюри, чтобы подняться на борт своей превосходной яхты. После чего, конечно же, он сразу направится в Булонь. Дуэль будет там, Кондей ей сказала об этом… добавив, что, как ей кажется, Маргарита конечно же захочет поехать тоже.

Поехать с ним!

Боже правый! Разве это не было теперь самой здравой мыслью среди всего того хаоса, который клубился в ее уме?

Поехать с ним! О, конечно же, столько всего говорит о том, что нужно немедленно отправляться за ним! Судьба, природа, сам Бог никогда не простят ей, что она разделена теперь с мужем, теперь, когда его жизнь даже не просто в опасности, но обречена… Самое драгоценное уходит из этого мира.

Перси находится на пути в Булонь… Она тоже должна выехать. На почтовых до Дувра, там она сможет взять судно. Завтра же с приливом отправится и доберется до французского берега одновременно с «Полуденным сном». В Булони ей не составит труда найти мужа, в этом можно не сомневаться. Она, словно пес, пойдет по следам Шовелена, выведает его планы, его приказы войскам и шпионам… О, уж его-то она найдет.

Перед ней с полной ясностью всплыло воспоминание о ее путешествии в Кале вместе с Эндрью Фоулксом; о, это было ровно год назад! Судьба тогда была благосклонна к ней; ведь она смогла помочь мужу хотя бы тем, что отвлекла на себя внимание Шовелена. Небесам известно, как мала теперь ее надежда оказаться полезной. Ее изболевшаяся душа на этот раз чувствовала, что судьба будет сильнее; слишком часто он рисковал, и теперь ему выпадает смерть.

Вдруг она ощутила острый край бумаги в вырезе своего платья – это то, что оставила ей Дезире Кондей. Тогда она почти машинально подобрала этот листок, едва ли соображая, что делает. Но теперь (неважно, чем руководствовалась Кондей в своем поступке) Маргарита поблагодарила ее в душе. Женщине, которая ее обманула, она обязана последним счастьем всей своей жизни.

Решение более не могло измениться. Перси не мог взять ее с собой, это противоречило бы всякому здравому смыслу. Ей даже в голову не могло прийти подобное. Но в то же время она не могла ни единого мгновения оставаться здесь, – ведь ловушка, расставленная Шовеленом для Сапожка Принцессы, вот-вот захлопнется и отнимет у нее любимого человека. Она сойдет с ума, оставшись. И поскольку теперь уже нет никакой надежды на спасение Перси, то при встрече его лицом к лицу с жестоким врагом она ничем не сможет ему помешать. Да и, кроме того, она теперь знает достаточно всяких уверток и ухищрений, чтобы избежать шовеленовского внимания до тех пор, пока не понадобится Перси.

Нет, помехой она не может быть. В кармане у нее лежит паспорт, совершенно исправный, никто не станет ей препятствовать, и она сможет свободно идти куда хочет. В конюшне достаточно резвых лошадей, а преданные слуги устроят ее отъезд быстро и незаметно. Более того, в подобных случаях то, что могут подумать или сказать другие, выглядит совершенно ничтожным. А дворня в поместье Блейкни и вообще была уже приучена к неожиданным выездам хозяина и к его отсутствию в течение многих дней в связи с какой-нибудь охотой или всяческими спортивными экспедициями; никто никогда не сопровождал его, за исключением Бениона, его любимого слуги. Так что и в этот раз все произошло без каких-либо комментариев! Да и вообще, пусть каждый думает все что хочет по поводу ее неожиданного желания посетить Дувр, это даже не удивит никого, об этом она совершенно не беспокоилась. Обогнув дом, она подошла к находившимся за домом конюшням. Несколько слуг еще не успели лечь. Она отдала им все необходимые распоряжения о карете и лошадях, после чего вновь направилась к дому.

Проходя мимо комнаты Марни, она заколебалась на мгновение, затем все-таки вернулась и постучала в дверь.

Джульетта еще не ложилась, судя по тому, что сама открыла дверь. Ей совершенно явно было теперь не до сна; ее распущенные волосы свободно ниспадали на плечи, а на лице было выражение крайней озабоченности.

– Джульетта, – торопливым шепотом произнесла Маргарита, едва хозяйка успела закрыть за ней дверь. – Я еду во Францию, чтобы быть рядом с мужем. Он поехал, дабы встретиться с исчадием ада… Вся эта дуэль – обыкновенная ловушка: они хотят поймать и погубить его. Я хочу, чтобы вы остались в этом доме, пока меня не будет.

– Я готова отдать вам жизнь, леди Блейкни. Ведь она принадлежит вашему мужу с тех пор, как он спас ее.

– Все, о чем я хочу вас просить, дорогая, – это лишь о присутствии духа, о сохранении спокойствия и хладнокровия, – сказала Маргарита. – Вы же прекрасно знаете, кто вас спас, так что должны очень хорошо понимать мое беспокойство. До сегодняшней ночи я пока лишь гадала, насколько далеко зашел Шовелен в знании истинного положения дел, теперь же мне стало все окончательно ясно. И ему, и революционному правительству Франции, безусловно, известно, что Сапожок Принцессы и сэр Перси Блейкни – одно лицо. Вся сегодняшняя сцена была подготовлена заранее; вы и я, и эта Кондей, и все присутствовавшие – все мы были марионетками, скакавшими под музыку дьявола. Дуэль тоже была придумана заранее… Эта женщина носит драгоценности вашей матери!.. Если бы вы не спровоцировали ее, ссору все равно устроили бы с кем-нибудь из других гостей… Я хочу, чтобы вы знали это и не волновались так сильно. Не думайте, будто вы ответственны за все происшедшее… Вы были не… Это все он устроил… Вы оказались лишь орудием… Так же как и я… Вы должны понять и поверить мне… Перси было бы неприятно узнать о том, что вы себя упрекаете… Вы никоим образом не виноваты… Вызов должен был состояться… Шовелен подготовил все это, и, если бы вы не оказались подходящим орудием, нашелся бы кто-нибудь другой… Верите ли вы мне?!

– Я верю в то, что вы просто добрый ангел, леди Блейкни, – сдерживая слезы, сказала Джульетта. – И что вы – единственная женщина в мире, достойная быть его женой.

– Но, – твердо прервала Маргарита, в то время как девушка взяла ее руку в свои и нежно покрывала ее поцелуями. – Но если… Если что-нибудь случится… скоро… Будете ли вы верить в то, что вы ни в коей мере не несете ответственности?.. Что вы невиновны?. И были всего лишь слепым орудием?..

– Храни вас за это Бог!

– Вы будете верить?

– Я верю.

– А теперь о моем отъезде, – прибавила более спокойным и деловым тоном леди Блейкни. – Вы должны представлять меня здесь в мое отсутствие. Объяснять, насколько сможете естественно и правдоподобно, что я отправилась вслед за мужем, чтобы присоединиться к нему на его яхте для небольшой прогулки. Люси, моя горничная, совершенно предана мне, и на нее можно положиться. Она будет вам очень полезна в смысле общения и объяснений с дворней. Любому другу или просто человеку из света, кто бы ни появился, вы можете преспокойно рассказывать эту сказочку. Если же заметите в ком-нибудь тень недоверия или услышите, что шепчутся о какой-то тайне, не обращайте внимания, пусть сплетничают сколько хотят, меня это мало беспокоит. Все равно это им быстро надоест, они устанут трепать меня на лоскутки и оставят в покое мою репутацию. Только сэру Эндрью Фоулксу можете сказать обо мне всю правду. Он все поймет и сделает верные выводы.

– Я сделаю все, о чем вы меня просите, леди Блейкни. И я горжусь, что смогу быть полезной вам, хотя бы и в таком простом деле. Когда вы едете?

– Сейчас же. До свидания, Джульетта.

Она склонилась над девушкой, нежно поцеловала ее в лоб и выскользнула из комнаты столь же стремительно, сколь и вошла в нее. Джульетта даже и не пыталась ее удерживать или предлагать ей свою компанию, поскольку Маргарита явно хотела остаться одна.

Она быстро дошла до своей комнаты. Горничная Люси уже ждала ее. Ей, преданной и молчаливой, было достаточно одного взгляда, чтобы понять, какие беды обрушились на дом Блейкни.

Маргарита, пока Люси раздевала ее, тщательно изучила паспорт и описание горничной Дезире Кондей, некой Селины Дюмон, гражданки, – высокая, голубые глаза, волосы светлые, около двадцати пяти лет. Все это в общих чертах могло относиться и к ней. Она одела темное платье, длинный черный плащ с капюшоном, дабы можно было прикрыть голову. В довершение всего она надела грубые толстые туфли, а на голову повязала темный платок, вероятно затем, чтобы полностью скрыть золотое сияние своих волос.

Она была совершенно спокойна и не выказывала никакой суеты. Приказав Люси уложить в маленький ручной саквояж все, что может понадобиться в путешествии, новоиспеченная горничная обеспечила себя неограниченным количеством английских и французских монет, тщательно спрятав их внутри платья.

Затем она обняла Люси, которая едва сдерживала слезы, и с ласковым «прощай» быстро спустилась вниз. Карета уже ждала ее.