Невероятные приключения Катеньки

Глава 17

По правде, и сами жители лесные помочь им хотели. Ведь это ужасть ужасная когда над головою с завыванием проносится неизвестное. Будь бы ступа Бабы-Яги, то хоть и страшно-кошмарно, да привычно, а тут диво такое!

Нашли голубя на сосне столетней уж к вечеру. Вцепился в маковку рукой левою, висит ни жив, ни мертв, двух слов связать не может. Ни по-русски, ни на соловьином языке своем. Спустил Василий пацана осторожненько, начали чаем отпаивать валерьяновым, да летательный горн из руки правой выковыривать. Оклемался к ночи. Рассказал, что со страху воздух внутри закончился, вот и снизился до сосен, тем и спасся. А то унесло бы за три-девять земель, поди разыщи его там!

— Как же ты, когда свистишь-дуешь, под небеса не уносишься? — задала ему Катя вопрос научный.

— Так то моя поперед себя дует, а то взад воздух уходит! — сверкнул глазами Аваз. — Когда вперед дует, моя колдовство держи, сызмальства моя отец учи колдовство.

«О, как!» — восхитилась Катя, уже придумывая к лодке крылья приделать, и не токма по рекам-морям странствовать, но небесный океан покорить.

Жаль на дали насладиться размышлением сказочным, на ночь Василий стал собираться, а когда бивак устраиваешь, у всякого работа находится труду умственному противная. И хворосту собери, и постель устрой, и ключ-ручей с водой чистой отыщи. Хорошо Катенька, покуда сюда добирались, заметки в блокноте записывала, где чего в лесу по дороге встречается. Пробежала по местам изведанным, воды в родничке набрала, да морошки осенней, будет чем к чаю угоститься.

Сварили кулеша знатного, откушали, чаем кипрейным с ягодой позабавились, да на боковую вместях улеглись под тулупами овчинными. Василий в центре, Аваз с Катею — с краешку. Легла Катя безбоязненно. Все же сила хвойного аромата «Елочки» давно на Васе испробована, не станет тот волком обращаться, да в лес убегать.

Оказалось, не токмо сбивать нюх волчий способен амулет ее, а и гнус-комара позднего. Летает вокруг гнус-комар, понять ничего не может. Вроде костер горит, а подле нет никого. Три елочки лежат-похрапывают, а духа человеческого и в помине нет. Полетали, пожужали, пропели голосами тонкими на лады разные, да и убрались восмояси, думу великую думать, да потомство вразумлять, что нет отныне подле костров для них ужина.

Пред сном сотворила Катя заклинание в тетради записанное, что силу нечистую, да зверей отгоняло. Одно позабыла Катенька — разбойникам лесным такое, как мертвому припарка. Столько дел переделать надобно, откуда про разбойников прознать успеть?

Явились не запылились разбойнички на дым костра ночной. Им, заклинаний, да силы дезодоранта автомобильного не нать. Спят путники, стражей-караулом не озаботившись, стало быть хватай, да вяжи добычу законную. Схватили, вязать принялись. Да только не на тех напали разбойнички.

Повел Василий плечом крепким, раскидал вокруг семерых, двух Катюшу за руки державших лбами навстречу стукнул, а Авазу, который из рук цепкий вывернулся, да свистом положить ватагу намерился, леща закатил. Негоже людей насмерть освистывать, хоть и разбойников.

Подумал Аваз в обиду уйти, да вспомнил, что и без свиста показать себя в деле ратном способен. Не пропали даром уроки Катины. Взмахнул руками пацан, выскочили из рукавов две палки телескопические боя ближнего. Дубинками этими Катя загодя группу снабдила, кило с четвертью на дело нужное пожертвовав. Крохотные, едва не в кулаке помещаются, а поведешь рукой резко, выскакивают пружины с шариком стальным на конце (прим. автора — данный тип оружия предназначен для самообороны и представляет из себя цилиндрическую полую рукоятку, внутри которой находятся витые конические пружины, вставленные одна в другую, при резком движении руки пружины выскакивают и, сцепившись друг с другом, образуют гибкую дубинку с шариком на вершине. Автор настоятельно не рекомендует использовать это оружие нигде, кроме литературных произведений).

Ухватил дубинки Аваз, да и пошел ими крест-накрест сучить. С воем отступили разбойнички. Кто за плечо ушибленное держится, кто за голову, кровушку остановить пытаясь. Переглянулись нападавшие, да сабельки вдруг вынимают. Откуда роскошество такое? Татям ночным с дубинами по чину разгуливать, а не с саблями вострыми!

В кольцо путников взяли, усмехаются, как, мол, дело то обернулось!

Переглянулись тогда сотоварищи, вытащили Василий с Катей свои палки телескопические, спина к спине встали.

И пошла потеха, под пересвист сабелек, да дубинок. Не было страха у путников. Василию с Авазом врага бояться — себя не уважать, а Катерина твердо знала, что постигнет сейчас ее судьба печальная, тут же в мире своем окажется, в больнице, да под капельницей с ИВЛ. Жаль, конечно, мир этот дивный покидать, да делать нечего. Словом билась троица так, будто смерти отродясь в мире не было. Отпрянули разбойники, на сопротивление такое наткнувшись. Огляделись. У кого сабля сломана, кто за бок держится, у кого голова в кровь разбита, а кто и бесчувственным под ногами валяется.

— Живьем не брать, — прогудел атаман, из-за спин подельников, — Наш говорит, ежели кочевряжется кто — насмерть бить!

Изумиться словам таким не успели путники, как снова на них тати ночные кинулись, саблями насмерть порубить норовя. Видя дело такое выхватил из-за спины Аваз горн свой верный, да как затрубит! Что-то похожее на «Взвейтесь кострами» исполнил, всех до единого разбойника на землю ударом звуковым сшибив. Катька прямо залюбовалась, как падает тать лесная гимном пионерским сраженная.

Долго рассусоливать с павшими не стали. Затребовала себе Катенька стяжки пластиковые, которыми на практике кабели электрические жгутовала, показала товарищам, как пользоваться, да и скрутили разбойничкам руки за спинами, пока в отключке гурьбой лежали. Только-только успели, а те уже головами крутят, в себя приходят.

— Ты в следующий раз им «Отбой» пионерский сыграй, — посоветовала Катенька горнисту, — чтобы наверняка!

Стали думать, что с татями делать? И бросить на смерть нельзя, и отпустишь — за разбой примутся! В селение ближайшее их бы отвесть, старосте передать, да конвоировать ватагу такую дело совсем непростое. Сами себя разбойники не прокормят, не напоят, в отхожее место не сходят, коли руки за спиной скованы. И тут, откуда не возьмись — конные стражники прискакали. С командиром молодым, в доспехах легких кожаных, с вымпелом к пике прилаженным, да с мечом добрым на поясе.

— Ага! — кричит отряда глава. — Попались голубчики! Уж сколько я за вами по лесам охочусь!

— А вы, кто такие, люди добрые? — обернулся командир к путникам. — Откуда в лесах наших? Как ворогов одолеть сумели? Говорите, утаивать не смея!

— Из Заболотья мы, господин хороший, — поклонился Василий. — Идем в царство Кащеево зазнобу мою из полона выручать!

— Татей этих же — трубою волшебной одолеть смогли, вот горнист наш, — показал Василий на паренька.

— А это — знахарка, — представил он Катю.

— А ну, покажите мне трубу волшебную! — ухмыльнулся командир стражников. Горн осмотрел со всем тщанием, хмыкнул, за пояс заткнул.

— Значит так, страннички, — подбоченился командир, — с нами поедете, пусть князь решает, как поступить с вами! Ему и станете объяснять, что в лесу его делали.

— Да как же это? — возмутился Василий. — С каких пор стража путников добрых задерживает на землях свободных?

— А с чего ты решил, что земля на которой стоишь — хозяина не имеет? — усмехнулся глава отряда.

— Так закон же пращурами завещанный! Свободны земли между селениями ! Нет, да и не может у них быть хозяина! — изменился лицом Василий.

— То закон древний, нету до него дела никакого у владетеля моего, — лениво процедил сквозь зубы стражи глава и рукою махнул.

Окружили конные путников, с собой повели, вслед за конвоем с шайкой разбойничьей. Как закончился лес, дорога в поля нарисовалась. Стоит там еще отряд, с лошадьми в телеги запряженными. Усадили в них и разбойников, и путников, повезли ко двору владетеля.