Невероятные приключения Катеньки

Глава 7

Хотел было кузнец с ходу на коня садиться, идти славу себе богатырскую зарабатывать, да Катя его отговорила. Мол, не только в кузнечном деле толк знает, а еще и в тактике и стратегии воинском. Что правда, то правда, некоторое представление имела о том, ходила на реконструкции, да косплеи разные, нахваталась хитростей да уловок. Ну, в самом деле— чего в лоб то на сынка Соловьиного переть, жахнет волной звуковой — костей не соберешь. Все ж Вася, хоть и сложения богатырского, а ни разу не Илья Муромец. Того в пар себе свистом изведи — из седла наземь не опрокинешь. Дернул себя за бороду Василий, согласился, что совет держать надобно. Все же кузнец лицо гражданское, не военное, а Катя — кто ее знает, чем в мире своем занималась? Може там девки через одну железо куют, да войска в походы водят!

Долго ли коротко ли, а придумала Катерина хитрость военную. На живца отпрыска брать. Живцом будет она, Катерина, чай не станет девицу внук Одихмантия наповал свистом бить. А Василий — вот тот внучка и возьмет под белы рученьки. Главное обездвижить успеть! Понятное дело, надо взвара сонного заготовить, да острие какое-никакое им намазать, да и ткнуть объект интересу в мягкое. Тот с ног долой, тут его и хватай, и вяжи! Такой вот план Катерина придумала.

Василий сперва ржал аки конь буланый, потом по земле едва не валялся, когда Катя рассказала про трубку духовую, которым аборигены в странах тропических пташек да других соловьев отстреливают.

Та и вида не подала, что обиделась, подождала, когда Василий ковш воды на голову себе выльет, да пока смешинка его оставила.

«Ты сам посуди, Васенька» — сказала она ему — «Слух у рода соловьиного очень уж чуткий, а бить придется саженей с пяти, ближе может не подпустить! Так что лук — сразу же отпадают. Услышит он тетивы скрутку, а ну — свистнуть успеет? И стрелу собьет, и наповал обоих! А звук трубки духовой здешним краям неведан, не сообразит выкормыш, что погибель тот звук нести может!»

Подумал кузнец, согласился посмотреть, что за диво такое — трубка духовая. Но перво-наперво сделать ту надо было. Объяснила Катя Василию, каких размеров да форм трубка надобна, тот споро за дело взялся. Прямо горит все в руках кузнеца, смотреть да смотреть не отрываясь. Отыскал Василий жердину без сучков, на огне обжог, выпрямил. Вдоль расщепил, скобелем сердцевину из половинок извлек, вместе те сложил, да жилами на клею рыбном обмотал. А потом прутом железным каленым отверстие, как говориться у кузнецов — откалибровал. Вот тебе и трубка, Катерина Батьковна, показывай искусство свое!

Пока трубка на пруте вертелась, Катя из лучин дротиков понаделала. Обточила несколько ножиком швейцарским, заострила, пакли из стен надергала, на кончики тупые навроде пыжа намотала.

Трубка у Василия лучше некуда получилась. Гладкая изнутри, словно отполированная, прямая, что стрела твоя.

— Проверим, Василий Батькович, насколько хорошо духовой стреломет твой работает! — сказала Катя, в трубку дротик самодельный загоняя.

Прицелилась в стену избы, дунула, свистнула стрелка, да и воткнулась в бревно.

Василий глаза вытаращил на дело такое.

— А, ну-ка, — забрал он орудие, дротик вложил, да как дунет!

Едва не на вершок лучина в старое дерево вошел!

— Эко диво какое! — воскликнул кузнец одобрительно.

— То орудие древнее, туземцы в теплых странах им на охоте пользуются, с малолетства навык оттачивают, — поведала Катя. — И тебе, Васенька, надобно то мастерство в кратчайший срок заиметь! Силушкой природа тебя не обделила, ловкостью не обошла, за день-другой станешь в пятак с двадцати шагов попадать! А большего не к чему для дела нашего.

Принялся Василий меткость должную обретать. Вечер и полдня не прошло, как достиг точности нужной.

Лучинами всю избу истыкал, рот до ушей, довольный, даже о зазнобе своей не печалится. А бывало до этого, каждый час горевал, буйну голову свесив.

Пока навык Васин оттачивался, Катерина на хозяйстве была. Не внове деревенская жизнь для нее. И корову подоить — на выпас пустить, и коню гриву расчесать, избу подмести, обед сготовить — не сразу, но справилась. Василий даже щи ее похвалил, когда от перца откашлялся.

«Добрые щи вышли!»

Откуда на Руси пряность появилась Катя уже выяснила — торговцы с Индии-страны на Русь специи заморские привозят уж двести лет как. Те же торговцы и картофелю в их края завезли. Идет торговлишка, развивается помаленьку. Пусть и шагами малыми, но хватает и князьям, и народу простому.

«Да ничего в общем то мир» — подумала Катя. «Пусть и фэнтезийный, но при желании и здесь устроиться можно, жить — поживать, да добра наживать».

Подумала так, на Василия искоса посмотрела. Сидит огромный, жилистый, щи наворачивает, кухарку похваливает. Вспомнила Катя, как прижал той ночью к себе, вздрогнула отчего-то, головой помотала, наваждение отгоняя.

К вечеру пригнал Василий телегу, принялся лежак снизу мастырить. Прямо к днищу тележному его приколотил. Устроился на нем с трубкой духовой, примерился, доволен остался. Еще сверху сена накидать, чтобы края свисали, нипочем не заметить, что человек под телегою схоронился. Крепкого взвара сон-травы приготовили, стрелки-лучины в нем вымочили.

Собрались с Катериной в поход ночной. Ночь — время, известное дело, самое разбойничье. Набросали сена стожок на телегу, Катю на облучок посадили, коня править, под телегой на лежаке Василий устроился, да не с одной, с двумя трубками. Вторую на всякий случай сделал, потому что случай он всякий произойти может. Вдруг не удастся с первого раза разбойника поразить, все же — бока намять, да членами затечь, а с того и целкость потерять за дорогу длинную запросто можно. Потому рассудил кузнец, что быстрее будет не стрелку новую вставить, а загодя снаряженную трубку взять. Земно поклонились Яриле за лес уходящему, да отправились, куда леший погнал.