Невидимый заговор против человечества

Сейчас мировая закулиса строит новые планы для установления мирового господства, используя американскую военную силу, технологии финансового и информационного закабаления, культурную революцию. Она считает возможным вмешиваться во внутренние дела любого государства и, используя ложь в средствах массовой информации, подкуп и шантаж, приводит к власти подконтрольные режимы под видом “демократических преобразований”.

Но человеческая история слишком серьезное дело, чтобы принадлежать человеку, — она принадлежит Богу. Если бы она безраздельно попала в руки человеческие, она давно бы уже закончилась. “Ибо даже самые лучшие, — пишет А. Панарин, — заполучив власть и право исторического творчества, очень быстро превращаются в худших; но чем хуже они становятся, тем больше власти требуют — в качестве физической гарантии от реванша строптивого духа”[732].

Здесь есть над чем подумать. Почему так происходит, что всегда тех или иных господ мира ставит на место невидимая сила и всякий раз оказывается, что горделивому чувству всесилия сопутствует прямо‑таки удивительная слепота?

Сегодня она присуща Соединенным Штатам Америки, что является свидетельством вступления страны в фазу заката военного, экономического и идеологического могущества. Особенно, подчеркиваю, идеологического…

Дехристинизация Америки, насаждение Голливудом культа насилия, атомизация общества и другие пороки, в которые погрязло американское общество, неизбежно ведут к ее закату. Парадоксально, но в то время как весь мир озабочен всемогуществом США, американскую элиту преследует призрак маргинализации страны. Америка страшится изоляции, страшится остаться одна в мире, которому она больше не нужна, и, более того, которому она надоела. Этот страх — не просто новый феномен американской действительности: это полная инверсия исторической роли Америки.

Происходящая в США культурная революция, о которой пишет в своей книге “Смерть Запада” Патрик Дж. Бьюкенен, советник президентов Никсона и Рейгана, кандидат в президенты от Республиканской партии на выборах 1992–го и 1996 гг., привела к “кардинальному обновлению мыслей”. И это обновление как будто сделало западные элиты невосприимчивыми к факту грядущей гибели их цивилизации. Элиты словно не интересуют ни депопуляция, ни отказ от национальной государственности, ни нарастающая иммиграция из стран третьего мира. Теперь, когда все империи погибли, США, освобожденные от цивилизаторского и христианского бремени, наслаждаются современными развлечениями, утрачивая при этом желание жить и нисколько не боясь приближающейся смерти. Наступают “сумерки Запада”…

Анализируя процессы, происходящие в США и в других странах, куда протянула щупальца западная цивилизация, навязавшая миру “культурную революцию” с иудеолиберальной идеологией, Бьюкенен пишет: “В своей книге я намерен описать эту революцию, — какие она ставила перед собой цели, откуда и как она возникла, как сумела лишить нас Бога, как осквернила наши храмы, изменила веру и подчинила себе молодежь и что предвещает ее триумф. Следует помнить, что эта революция восторжествовала не только в Америке — нет, она победила на всем Западе. Цивилизация, основанная на вере, а с нею культура и мораль отходят в прошлое и повсеместно заменяются новой верой, новой моралью, новой культурой и новой цивилизацией”[733].

Королевский институт международных дел и СМО планировали конфликт в Юго–Восточной Азии еще в 1951 г. Создание оборонной организации Юго–Восточной Азии в 1954 г. было планом, рассчитанным на обеспечение Америки законным основанием для вмешательства во Вьетнам. Президент Кеннеди, которого убили раньше, чем он намеревался вывести войска, перешел дорогу интересам членов тайного общества на Уолл–стрит, и некоторые из них проводили расследование по поводу его смерти как члены Комиссии Уоррена.

Президент Джонсон и его советники из СМО были обманчивы в своем маневрировании с целью получения неконституционных военных полномочий у Конгресса после вымышленного фальшивого инцидента в “Тонкинском заливе” в 1964 г. Те же самые советники продолжали поддерживать войну, пока не стал очевидным факт, расходы как в человеческих жизнях, так и в деньгах, и в национальном единстве, превышают прибыль, что в определенный момент обернулось против Джонсона.

Корея была прототипом конфликта, по которому можно судить, как американская общественность реагирует на безрезультатные “полицейские действия” Организации Объединенных Наций. Это создало прецедент для американских военных воевать за пределами Соединенных Штатов под иностранным командованием, деятельность, которая продолжается и сегодня. По иронии судьбы высокопоставленные российские должностные лица руководили северокорейцами с одной стороны и войсками Организации Объединенных Наций — с другой.

Сегодня, на глазах многих американцев происходит процесс, при котором гордыня убивает разум, делая силу на удивление слепой и опрометчивой. Это маловразумительно с точки зрения земной человеческой логики, но закономерно в логике христианской: гордыня — наихудший грех, и она наказывается слепотой, а через слепоту — падением.

Простой анализ процессов, происходящих в отдельных странах мира, показывает правомерность этого тезиса.

СЛЕДЫ ЗАГОВОРА: МИРОВЫЕ ВОЙНЫ

Первая мировая война

Рука секретных обществ с сопутствующими банковскими и деловыми военными манипуляциями боле четко прослеживается в “войне, имеющей целью покончить с войнами”, обычно известной как Первая мировая война.

Вопреки объяснению в официальной истории, что война была вызвана убийством эрцгерцога Австро–Венгрии Франца Фердинанда, наследника престола Габсбургов, сербом в 1914 г., исследователи обнаружили, что планирование этой войны началось за много лет до этого и, как всегда, с участием членов секретных обществ.

“Начиная с конца XVIII в., тайная формула Ротшильда (натравливания нации против нации при финансировании обеих) руководила политическим климатом Европы, — писал исследователь Гриффин. — Гонка вооружений длилась много лет… Убийство Франца Фердинанда было не причиной, а спусковым механизмом”[734].

Так же, как и сегодня, балканские государства были втянуты в цикл войн, революций и этнических конфликтов. После войн 19121913 гг. полковник Драгутин Димитриевич, руководитель сербской военной разведки, тайно решил убить Фердинанда с целью реализации части плана по освобождению сербов на юге Австро–Венгрии. Он действовал под именем “Апис” (пчела) в тайном обществе известном как “Черная рука”[735].

Согласно масонской публикации от 1952 г. убийца Фердинанда боснийский серб Гаврило Принцип и другие были масонами, поощряемыми “пчелой” и обозленными раскрытием секретного соглашения между Ватиканом и Сербией. Смерть Франца Фердинанда вызвала цепь ультиматумов и мобилизаций, которые, в конечном счете, распространили войну от Балкан по всей Европе.

До этого опекуны фонда Эндрю Карнеги за мир во всем мире встретились в 1909 г., чтобы обсудить меняющуюся жизнь в Америке. Член Ордена “Череп и Кости” Дэниел Койт Гилман был президентом фонда Карнеги и руководителем исследования о состоянии ситуации в мире. Согласно заключению по этому исследованию его авторы пришли к тому же выводу, что и авторы доклада с железной горы: “Нет других известных способов, более эффективных, чем война, с целью изменения жизни огромной массы народа… Как нам вовлечь Соединенные Штаты Америки в новую войну?”[736] Это было в 1909 г.

Это очень хороший вопрос, так как американский народ был чрезвычайно изоляционистским, твердо придерживавшимся совета президента Джорджа Вашингтона “поддерживать свободный постоянный союз с любой частью зарубежного мира”.

Автор Гэри Аллен в своем классическом неопубликованном произведении “Никто не осмелится назвать это заговором”, написанном в 1971 г., также увидел злой умысел в этой войне. В частности он писал: “Вудро Вильсон был переизбран с ничтожным перевесом. Всю свою предвыборную кампанию он построил на лозунге “Он удержит нас от войны!..” Но уже спустя пять месяцев мы оказались втянутыми в нее. Та же самая толпа, которая управляла прохождением подоходного налога и созданием Федеральной резервной системы, хотела, чтобы Америка была втянута в войну. Морган, Джон Рокфеллер, полковник Хаус, Якоб Шифф, Поль Варбург и другие заговорщики острова Джекилл, все были глубоко вовлечены в создание ситуации, при которой США начали бы войну” [737].

“Было известно, что очень богатые люди заинтересованы в вовлечении американского правительства в эту войну, и государственный секретарь Уильям Дженнингс Брайан был одним из тех, кто заметил это. “Как ожидал госсекретарь (Брайан), крупные банковские круги сильно заинтересованы в войне из‑за огромных возможностей получать крупные прибыли”[738], — пишет Ральф Эпперсон.

Поэтому и устраиваются различные заговоры, убийства и плетутся интриги с целью получения крупных прибылей, невзирая на то, что эти деньги делаются на крови простых людей. Деньги, деньги и еще раз деньги… являются причиной всех войн и революций.

“Непосредственно перед фактическим вооруженным столкновением французская фирма “Ротшильд фрер” телеграфировала Моргану и компании в Нью–Йорке, предлагая поток займов в 100 миллионов долларов, существенная часть которых должна была остаться в Соединенных Штатах Америки, чтобы оплатить французские закупки американских товаров”[739], — писал исследователь Чарльз Каллан Тансилл в книге “Америка идет на войну”.

В этом займе участвовал банкир Морган–младший, взявший под свой контроль финансовую империю Моргана после смерти своего знаменитого отца в 1913 г. Морган как американский представитель Ротшильда или, как утверждают исследователи, его партнер — был главным действующим лицом в приближающемся кровопролитии.

Президент Вудро Вильсон, которого привели в офис щедрые дары банкиров Моргана, Бернарда Баруха, Якоба Шиффа и Кливленда Доджа, избрал молодого Моргана руководителем агентства по закупкам для Соединенных Штатов Америки даже при том, что тот действовал как самостоятельный агент от Англии, Франции, России, Италии и Канады. Занимая такое положение, Морган контролировал перемещение огромных масс денег, пока длилась эта война. Он приобрел более чем на 3 млрд долларов американских военных и других материалов от имени союзнических сил, организовал деятельность более двух тысяч американских банков на выпуск облигаций на сумму более 1,5 млрд долларов в союзнических обязательствах. После войны фирма Моргана организовала займы на более чем 10 млрд долларов на восстановление стран Европы.

Банкир Бернард Барух, который помогал финансировать создание и деятельность Совета по международным отношениям, был назначен президентом Вильсоном руководить Правлением военной промышленности, где он распределял все внутренние военные контракты. В то время “На Уолл–стрит ходили упорные слухи, что в ходе войны, чтобы обеспечить спокойную жизнь международным банкирам, он хранил 200 млн долларов у себя”[740], — писал исследователь Гарри Аллен.

Морган и Барух были не единственными, кто получал военные прибыли. Согласно изданной статистике, ежегодная прибыль Дюфонтов, производителей пороха, возросла с 6 млн долларов в 1914 г. до 58 млн долларов в 1918 г., что составляет почти 950 % роста. В течение пяти довоенных лет ежегодный доход американской компании “Стил” составлял в среднем 105 млн долларов. С началом подготовки к войне в 1914 г. он подскочил до 240 млн долларов и держался на таком уровне в период военных лет до 1918 г. Прибыль международной компании “Никель” возросла с 4 млн долларов в год до 73,5 млн долларов в 1918 г., что составляет увеличение более чем на 1700 %.

Так ли, как надо, расходовалось это огромное количество денег?

Генерал–майор морской пехоты Смедли Батлер так не считает. В своей книге “Война это рэкет”, изданной в 1935 г., Батлер отмечал: “Возьмем обувь для солдат… Например, они продали дяде Сэму 35 тыс. пар подбитых гвоздями армейских ботинок. Всего было 4 млн американских солдат. Все это составляет восемь и более пар на солдата. В моем полку в течение войны была выдана только одна пара солдату. Часть этих ботинок, вероятно, хранится еще до сих пор… Еще больше осталось кожи. Добавим к этому, что люди продали вашему дяде Сэму сотни тысяч седел “Макклеллан” для конницы. Но за границей не было никакой американской конницы!.. Они продали вашему дяде Сэму 20 млн сетей от москитов для использования их солдатами за границей… Так вот, ни одна из этих москитных сетей не добралась до Франции!.. Приблизительно 6 тыс. повозок (гужевых фургонов) были проданы дяде Сэму для нужд полковников! Ни одна из них не применялась. Но изготовитель повозок получил свою военную прибыль”[741].

Но вскоре для этих гигантских финансовых сделок возникла проблема — Германия была близка к победе в войне, а казна Англии и Франции оказалась пустой. Британские и французские банкиры, оказавшись перед лицом полной потери финансов, если Германия завершит установление баланса сил победой, обратились к Соединенным Штатам за спасением. Американский посол Уолтер Хинес Пейдж, который также был опекуном правления общего образования, созданного Рокфеллером, с ежегодным содержанием в 25 тыс. долларов, оплачиваемым Национальным городским банком Рокфеллера, поставил аналогичный вопрос перед Государственным департаментом 15 марта 1917 г. в телеграмме следующего содержания: “Я думаю, что давление этого приближающегося кризиса выходит за рамки возможностей финансового агентства Моргана для английского и французского правительств… Если мы не начнем готовиться к войне с Германией, наше правительство, конечно, не сможет осуществлять… прямого предоставления кредитов”[742].

Лидеры хотели, чтобы Америка участвовала в войне, но президент Вильсон обязался не участвовать. Однако незаметно он предпринимал иные шаги. 9 марта 1916 г., за восемь месяцев до президентских выборов, Вильсон подписал секретное соглашение, подготовленное его правой рукой, полковником Хаусом, начать войну на стороне союзников. “После войны текст соглашения стал известен, — писал немецкий сторонник Джордж Вирек. — Британский сэр Эдвард Грей начал обсуждение соглашения первым. Американский посол Уолтер Пейдж также обсуждал его очень подробно. Полковник Хаус рассказывает свою историю об этом секретном соглашении… Но по какой‑то непостижимой причине это чрезвычайного значения разоблачение не дошло до сознания американского народа”[743].

Американская общественность по–прежнему противилась войне. Само собой разумеется, общественное сознание необходимо было менять.

Средства массовой информации сформировали подходы, и даже в Первую мировую войну большинство основных средств массовой информации находилось под контролем Рокфеллера–Моргана. В протоколах конгресса США от 1917 г. зафиксировано: “В марте 1915 г. интересы Моргана… потребовали сбора 12 влиятельных представителей газетного мира с целью выбора наиболее влиятельных газет в Соединенных Штатах и установления достаточного тиража для общего контроля политики ежедневной печати… Они пришли к выводу, что необходимо установить контроль над приблизительно 25–ю самыми крупными газетами. Было достигнуто соглашение. Газетная политика была куплена, оплата ежемесячная; для каждой газеты был подобран редактор, чтобы должным образом контролировать и редактировать информацию о вопросах готовности к войне, милитаризма, финансовой политики и других вещах национального и международного характера, считавшихся жизненно важными для читателей”[744].

Любая публикация, которая не контролировалась непосредственно, находилась под страхом снятия рекламных долларов Рокфеллера- Моргана. Гриффин отмечал: “После блока рекламы Моргана Рокфеллеры были наиболее рекламируемыми из всех групп. И когда только просто рекламы было не достаточно, чтобы доказать преданность газеты, компании Рокфеллера, как известно, делали прямые инвестиции в ответ на дружественное редакционное отношение”[745].

Но даже этот обеспеченный финансами медиаблиц, наряду с антинемецкой риторикой фондов Рокфеллера–Моргана и университетов, не сумел убедить американскую общественность согласиться с войной. Общественные опросы показали, что соотношение возражающих против войны в Европе было десять к одному.

Стимул для начала войны

Как часто бывало в истории, была необходима провокация, чтобы подтолкнуть упорное общественное мнение к войне. Этой провокацией стало потопление океанского лайнера “Лузитания”. Как была проведена секретная операция и как сработал этот жестокий акт? Подобная закулисная манипуляция заслуживает тщательного изучения.

Английский премьер–министр Уинстон Черчилль, назначенный в 1911 г. первым лордом адмиралтейства, отчаянно нуждался в том, чтобы Америка присоединилась к Англии в качестве союзника. В книге “Мировой кризис” Черчилль писал: “Маневр, который приводит союзника на поле брани, столь же необходим как таковой, ведь именно он и обеспечивает победу в главном сражении”[746].

По существующим правилам войны английские и немецкие военные корабли должны были дать команде вражеских судов шанс спастись до их потопления. Для субмарин это означало всплытие и демонстрацию своих намерений врагу. В 1914 г. Черчилль отдал приказ британским торговым судам игнорировать любой подобный вызов и даже контратаковать, если у них есть оружие. Этот приказ вынудил немецких командиров подводных лодок запускать торпеды из подводного положения. Черчилль также приказал, чтобы британские суда удалили свои названия с корпуса и плавали под флагом нейтральных государств.

Черчилль легко допускал, что его распоряжения были уловкой для вовлечения других стран в войну. Он писал: “Подводная лодка в погруженном состоянии должна была совершать подводное нападение. Таким образом, она больше рисковала ошибиться и уничтожить корабли нейтральных стран, впутывая Германию в конфликт с другими великими государствами”[747].

Именно такая “ошибка” и произошла 7 мая 1915 г., когда командир немецкой подводной лодки торпедировал английский лайнер “Лузитания”, шедший из Нью–Йорка в Ливерпуль.

Почти 2000 человек пошли на дно вместе с судном, включая 128 американцев. Этот акт вызвал шквал эмоций и антинемецких настроений на всей территории Соединенных Штатов благодаря стараниям печати, контролируемой Морганом- Рокфеллером.

Только спустя многие годы факты потопления “Лузитании” станут достоянием общественности. Вопреки требованиям Соединенными Штатами придерживаться нейтралитета судно перевозило 600 тонн хлопкового порохового сырца, 6 млн патронов, 1248 снарядов шрапнели плюс другие военные материалы. “Когда “Лузитания” вышла из гавани Нью–Йорка в свой последний рейс, она была фактически плывущим складом боеприпасов”[748], — отмечает Гриффин. Согласно исследователю Колину Симпсону, грузовая декларация судна с перечислением всех этих вооружений по приказу Вильсона была надежно скрыта в Казначейском архиве[749].

Гриффин также указал, что “Лузитания” была зарегистрирована как боевой вспомогательный крейсер британского Адмиралтейства и принадлежала компании “Каннард”, самому близкому конкуренту международной трастовой компании морских перевозок Моргана, имевшей два самых крупных маршрута в Германию наряду с британской компанией “Белая звезда”. “Морган пытался в 1902 г. завладеть… компанией “Каннард”, но на его пути стало британское Адмиралтейство, которое хотело удержать “Каннард” от иностранного управления, поскольку ее суда могли быть использованы в военных интересах, а если надо, то и во время войны”[750], — отмечал Гриффин.

Немецкое имперское посольство в Вашингтоне было уведомлено, что тонны военных материалов должны были проследовать в военную зону в сторону Англии, оно безуспешно апеллировало к американскому правительству с целью предотвратить трагедию. Официальные представители посольства попытались дать объявления в пятидесяти газетах восточного побережья.

В объявлении говорилось: “Внимание! Путешественникам, намеревающимся предпринять трансатлантический рейс, напоминаем, что Германия с ее союзниками и Великобритания с ее союзниками находятся в состоянии войны. Зона войны включает воды смежные с Британскими островами. В соответствии с официальным уведомлением, данным немецким имперским правительством, корабли, идущие под флагом Великобритании или любого из ее союзников, подлежат уничтожению в тех водах и что путешественники, плывущие в военную зону на судах Великобритании или ее союзников, очень рискуют погибнуть”[751].

Из пятидесяти газет, выбранных для публикации этого уведомления, только газета “Де мойн реджистер” опубликовала его своевременно. Другие газеты затягивали публикацию из‑за вмешательства Государственного департамента США. Правительственные должностные лица запугивали редакторов, заявляя, что из‑за возможности клеветы они должны сначала получить одобрение адвокатов Государственного департамента.

Президент Вильсон был готов к действию. Годы спустя автор Симпсон писал: “Нет никакого сомнения, что президенту Вильсону докладывали о характере груза, предназначенного для “Лузитании”. Он никак не отреагировал, но вынужден был уступить, а в тот день, когда ему доложили о потоплении, это его знание принесло ему много бессонных ночей”[752].

Чтобы поддержать тех, кто считал, что “Лузитания” была сознательно направлена на встречу своей судьбе, британский командир Джозеф Кенворти, несший службу, когда судно было потоплено, позже показал, что ее военный эскорт был оставлен в последнюю минуту, а капитан приказал идти на пониженной скорости в районе, где, как известно, действовала немецкая подводная лодка. Ясно, почему Германия напала на это судно, Англия сделала бы то же самое, если бы американские боеприпасы направлялись в Германию. “Немцы, чья торпеда поразила лайнер, были невольными сообщниками или жертвами заговора, вероятно, задуманного Уинстоном Черчиллем”[753], — заключает автор Симпсон.

Оставшиеся в живых и более поздние исследования показали, что немецкая торпеда не потопила “Лузитанию”. Разрушение было вызвано вторичным внутренним взрывом, наиболее вероятно, тоннами перевозимых взрывчатых веществ и боеприпасов.

Было ли потопление “Лузитании” подстроено или нет, этого инцидента все еще было не достаточно, чтобы настроить американский народ на войну. “Торпедирование торговых судов и потери в живой силе, включая американцев, убеждали американцев в немецкой жестокости, но не в немецкой враждебности к ним”[754], — писала автор Барбара Тучман.

Немецкое высшее командование предпринимало значительные меры для того, чтобы избежать антагонизма с Соединенными Штатами после потопления нескольких торговых судов, включая “Лузитанию”. Для этого в сентябре 1915 г. немцы даже приостановили неограниченную подводную войну.

Несмотря на маневрирование со стороны Вильсона и Черчилля, именно сами немцы, наконец, подтолкнули Америку к войне. Сюда была втянута Мексика, а более конкретно, один человек, который более чем кто иной причастен к началу Первой мировой войны. Это был Артур Циммерман, который, находясь на посту немецкого министра иностранных дел, в 1914 г. помог начать войну. Он составил проект телеграммы, в которой заявлялось о решении Германии поддержать Австро–Венгрию в борьбе против Сербии после убийства эрцгерцога Фердинанда. Это действие возмутило Россию и ускорило войну.

В январе 1917 г. Циммерман был назначен министром иностранных дел и являлся сильным сторонником неограниченной войны подводных лодок. 16 января он послал шифрованную телеграмму немецкому министру в Мексике через немецкого посла в Вашингтоне, подтверждающую предложение о союзе с Мексикой и Японией. У обеих этих стран были натянутые отношения с Соединенными Штатами Америки. В свое время бригадный генерал Джон “Блэк Джек” Першинг, ставший командующим американскими экспедиционными силами во Франции, преследовал мексиканского революционера Панчо Вилла. В то же время японский крейсер “Асама” вызывал беспокойство властей в Калифорнии, маневрируя у западного побережья Мексики.

Циммерман информировал мексиканского президента Венустиано Карранза, что Германия намерена возобновить неограниченную подводную войну. Когда война с Соединенными Штатами Америки началась, Германия обещала помочь Мексике “восстановить путем захвата утраченных ею территорий в Техасе, Аризоне и Нью- Мексико”[755].

Тогда как это обещание, по всей вероятности, было обычным дипломатическим маневрированием военного времени, оно стало катализатором, необходимым для втягивания Америки в войну. Сенсационная телеграмма была перехвачена английскими криптографами, у которых многие дни ушли на расшифровку документа, прежде чем она попала к американскому послу 25 февраля. Она была обнародована 1 марта и первоначально воспринималась с большим скептицизмом.

Бывший сенатор Елиу Рут, позднее ставший почетным президентом СМО, и другие нью–йоркские представители элиты, встречавшиеся в обеденном клубе Круглого стола, предшественника Совета по международным отношениям, не могли поверить в такое неожиданное везение. Бывший американский посол в Англии Джозеф Чоут, “столь же преданный англофил, как и любой в Америке…”, открыто заявил, что сообщение Циммермана является подделкой, и был фактически единодушно поддержан многими собравшимися”[756], сообщил автор Тучман.

Однако вопрос о подлинности телеграммы возник 3 марта на Берлинской пресс–конференции. Там корреспондент “Херст Ньюз”, который, как оказалось позднее, был немецким агентом, предоставил Циммерману все шансы отказаться от телеграммы. “Конечно, Ваше Превосходительство будет отрицать эту историю”, — начал задавать вопросы корреспондент. Циммерман тогда необъяснимо заявил: “Я не могу отрицать ее. Она подлинная”[757].

Это простое признание произвело желанный эффект в Америке. Передовые статьи газет ополчились против немцев, и общественное давление за войну против немецкого Кайзера стало непреодолимыми. Вильсон, столь долго и трудно боровшийся за мирный договор с собой как лидером Лиги наций, был вынужден объявить войну 6 апреля 1917 г. Спустя восемь дней после подписания закона о военных займах в английские и французские банки пошел финансовый поток. Это был огромный кредит в 1 млрд долларов для пустых банков союзников.

В то время как телеграмма Циммермана, очевидно, была подлинной, никто никогда не узнает, почему был сделан такой смелый шаг или почему он был подтвержден при выявлении содержания телеграммы.

Первая мировая война стоила жизни 323 тыс. американцам. Однако это мелочь в сравнении с 9 млн погибших русских, 6 млн французов и 3 млн англичан. Война также эффективно подвела итоги против золотого стандарта денег, хотя несколько стран пытались вернуться к нему в 1920–х годах.

При этом долг Соединенных Штатов Америки в течение военных лет возрос до беспрецедентных 35 трлн долларов. А увеличение поставки договорных бумажных денег, в соответствии с правительственным указом, привело к тому, что денежная масса почти удвоилась с 20,6 до 39,8 млрд долларов, что снизило покупательную способность доллара почти на 50 %. Возник огромный долг США, тогда как банкиры Федеральной резервной системы, которые получали проценты, извлекли огромную выгоду. Как всегда, именно американская общественность понесла реальные потери: погибшие родственники, обесцененные деньги и непосильные иностранные обязательства.

Вступление Америки и удаление России вследствие революции гарантировали победу союзникам в Первой мировой войне. Военные действия завершились Версальским договором, подписанным воюющими сторонами 28 июня 1919 г. На нем присутствовали Поль Варбург, который как председатель Федеральной резервной системы представлял американские банковские интересы, и его брат Макс Варбург, представлявший Немецкий центральный банк, свою собственную компанию “ММ Варбург и Компания”, и который, как сообщалось, работал на немецкую разведку в годы войны.

Президент Вильсон, воспитывавшийся на Юге под влиянием резкой конструктивной политики республиканцев, хорошо знал о длительной нищете и опустошениях, вызванных войной. Поэтому понятно, что его стремление удержать Америку от втягивания в европейскую войну было основано на искреннем личном убеждении. Тем не менее ясно, что этот благородный порыв гасили в зародыше интриганы в Англии и его собственные советники.

Возможно, наиболее трагическим аспектом “войны, имеющей целью покончить с войнами”, был тот факт, что многие вопросы она так и не урегулировала. Сжатые сроки Версаля вызвали только негодование в Германии и проложили путь Гитлеру. Все стороны вскоре начали восстанавливаться и перевооружаться, обогащая кредиторов возросшими военными расходами и займами.

Английский министр иностранных дел лорд Джордж Натаниел Кирзон, еще один делегат Версаля, сказал, что он ощущал, что подписанное соглашение только создает основу для еще более массовой войны, и даже предсказал ее дату. “Это никакой не мир. Это — только перемирие в течение двадцати лет”, — заявил он на Версальской конференции 1919 г. Его комментарий, а может быть, это было пророчество, вызвало активное обсуждение среди исследователей заговора, поскольку Вторая мировая война действительно начались в 1939 г., ровно двадцать лет спустя.

Кирзон, возможно, точно знал, о чем говорил, поскольку он посетил Оксфорд и колледж всех святых, родину Сесила Родса и Джона Раскина. После его брака с дочерью чикагского миллионера он в 1915 г. стал лидером палаты лордов и был членом кабинета министров узкого состава, диктовавшего политику Первой мировой войны.

Брак, казалось, играл важную роль в объединении этих ранних членов тайного общества. “Финансовые бароны типа рокфеллерского Национального городского банка, банков “Чейз”, “Морган и компания” Моргана, Якоба Шиффа, Куна, “Лоеб и Компания” и наиболее влиятельных братьев Варбург… составляли один тугой узел. Поль Варбург женился на дочери Шиффа, Феликс Варбург женился на дочери Лоеба, а Макс остался дома в Германии, где он мог влиять на Кайзера и помогать финансировать российскую революцию”[758], — отмечал Нил Вилгус в своей документальной книге “Иллюминоиды”.

Вторая мировая война: восхождение Адольфа Гитлера

Вторая мировая война — одна из главных трагедий XX в. Два больших народа сошлись в кровавом апокалипсисе. В Германии людей готовили к этой схватке целенаправленно, с немецкой педантичностью. Стойкость и самоотверженность были не последними качествами немцев. По иронии или праву история распорядилась так, что только тоталитарное государство, именуемое Советским Союзом, смогло сломить нацистскую машину и переломить националистический дух. Традиционные демократии оказались бессильными. Польша, Франция, Бельгия, Нидерланды падали к ногам завоевателей с недельной частотой.

Старшему поколению советских людей, воспитанному на пропагандистских фильмах военного времени и публикациях, посвященных военной технологии и сражениям, трудно поверить, что Вторая мировая война стала в значительной степени итогом борьбы между тайными оккультными обществами, состоящими из богатых людей, которые хотели стать еще богаче. Для них война — это бизнес, жестокий бизнес. Поэтому здесь и были задействованы тайные общества, чтобы покрыть мраком истинные причины, приведшие к открытому военному противостоянию.

Как и в других конфликтах, манипуляции и влияние этих обществ обнаруживаются в истоках и финансовой стороне войны, а не на полях сражений. Сейчас есть достаточно свидетельств, указывающих на то, что Вторая мировая война была развязана сторонниками и членами тайных обществ, связанных с Орденом иллюминати и другими масонскими обществами Германии и Англии. Однако истинные манипуляторы тайными обществами, которые развязали кровопролитную войну, остались за кулисами событий. Ведь самые большие прибыли от войны получили именно они, используя старые мистические общества, которые в поисках свободы посредством церкви и государства, слились с современными тайными обществами, стремящимися прежде всего к богатству, власти и управлению.

“Сам сэр Уинстон Черчилль… утверждал, что оккультизм нацистской партии нельзя ни при каких обстоятельствах делать достоянием широкой общественности, — писал автор Тревор Равенскрофт, заявлявший, что он долго сотрудничал с доктором Вальтером Йоханесом Штейном, личным советником Черчилля. — Неспособность Нюрнбергского процесса определить характер этого зла за кулисами внешнего фасада национал–социализма убедила его в том, что должно пройти не менее трех десятилетий, прежде чем достаточно широкая общественность сможет понять истинную сущность обрядов посвящения и методов черной магии внутреннего ядра лидеров нацизма”[759].

Это замечательное утверждение подтвердил Эари Нив, один из послевоенных обвинителей на Нюрнбергском процессе, сказав, что оккультный аспект нацистских действий был признан недопустимым, поскольку трибунал опасался за его психологические и нравственные последствия для западных народов. Считалось, что такая вера, настолько противоположная общественному рационализму, может быть использована для насаждения безумия нацистских лидеров.

История определяет Адольфа Гитлера как ведущую фигуру в войне, поэтому, чтобы понять причастность тайных обществ, нужно сначала понять Гитлера и истоки его нацистской партии. Во многих книгах, статьях и даже на телевидении сообщалось о связи нацистов Гитлера с оккультными обществами, но лишь немногие однозначно дали понять, что Гитлер был их творением.

Чтобы полностью представить, как и почему возник Гитлер, следует более внимательно рассмотреть деятельность тайных групп, окружавших Гитлера и их связи с военными разведывательными службами.

Нацисты Адольфа Гитлера были гораздо больше, чем просто политическим движением. Они считали себя ведущим квазирелигиозным движением, вышедшим из тайных организаций, чьи цели были такие же, какие мы находим у Ордена иллюминати и масонов. “Они были культом… и как в любом аналогичном культе, его главными врагами были другие культы”[760], — отмечал автор Питер Левенда в своем исследовании нацистов и оккультизма.

Сам Гитлер подтверждал это, заявляя: “Любой, кто отождествляет национал–социализм с обычным политическим движением, не знает почти ничего об этом. Это — больше чем религия; это — стремление создать нового человека”[761].

Этот нацистский культ вырос из различных организаций Германии того времени. В конце Первой мировой войны все имели одну основу — древние тайные общества типа баварских иллюминатов, масонских орденов розенкрейцеров и тевтонских рыцарей.

Необходимым условием для понимания истоков появления идеи мирового господства является рассмотрение “протоколов сионских мудрецов”, в которых перечислены действия, выполнение которых ведет к захвату мировой власти. Этот документ сегодня стал более известным, чем любое произведение литературы современной истории.

Версия “Протоколов” впервые появилась на свет в 1864 г. во Франции, где они были изложены в книге под названием: “Диалог в аду между Макиавелли и Монтескье, или Взгляды Макиавелли в девятнадцатом веке с точки зрения современников”. Она была написана неизвестным французским адвокатом по имени Морис Жоли и преподносилась как политическая сатира на махинации Наполеона III, подстрекаемого Макиавелли. Жоли, как сообщалось, был другом Виктора Гюго, они оба были членами Ордена розенкрейцеров, тайного общества, которое, возможно, и повлияло на его рукопись. Авторство Жоли было раскрыто, и он получил тюремный срок в пятнадцать месяцев за дерзость, а его книга была почти забыта. Не исключено, что тюремный срок Жоли получил за то, что дерзнул обнародовать, хоть и в искаженном виде, программу действий определенных масонских обществ, например, Ордена иллюминати, по завоеванию мирового господства. Необходимо также отметить, что, написав учебник для будущих диктаторов современного мира, французский памфлетист Морис Жоли загадочным образом умирает в 1878 г. Такова плата жизнью за обнародование тайных планов еврейского синедриона.

Нельзя не отметить на удивление пророческий характер этого документа. Протоколы по–прежнему вызывают мурашки у читателей своим описанием методологии тирании меньшинства. Это послание удивительно совпадает с элитными взглядами людей подобных Сесилу Родсу и Ротшильду. “Мы избранные, мы — единственно правильные люди. Наш ум излучает истинную силу духа. Интеллект остальной части мира носит инстинктивный и животный характер. Они могут видеть, но они не могут предвидеть. Их изобретения всего лишь материальны. Разве из этого не следует, что сама природа предопределила нас властвовать над миром?” — говорится в “Протоколах”. “Внешне, однако, в наших “официальных” высказываниях мы должны делать все наоборот, всегда должны стараться казаться благородными и готовыми к сотрудничеству. Слова государственного деятеля не должны совпадать с его действиями. Если мы будем придерживаться подобных принципов, правительства и народы, которые мы, таким образом, подготовили, отплатят нам сполна. Однажды они примут нас как благодетелей и спасителей человеческой расы. Если какое‑нибудь государство осмелится противиться нам, если его соседи ополчатся единым фронтом против нас, мы развяжем мировую войну”[762].

“Протоколы” продолжают объяснять, что цель мирового господства будет достигнута, если удастся взять под контроль образ мышления масс, контролировать, что им надо слушать, порождая новые конфликты или возрождая старые порядки, распространяя голод, нищету и чуму, совращая и отвлекая молодежь. Всеми этими методами мы будем изводить нации, они сами вынуждены будут предложить нам мировое господство, заявлено в “Протоколах”.

Некоторые из этих двадцати четырех протоколов дают краткое резюме. Если верить каждой части, они обеспечивают тесную связь с масонством и древними тайнами, показывают пути к мировому господству.

“Протоколы” показывают связь с древними тайнами, ссылаясь на “кровное родство” с “семенем Давыдовым”, “секретными таинствами” и даже “символическим змеем”, изображением самых ранних культов.

“Протоколы” принимали всерьез многие влиятельные люди, включая кайзера Германии Вильгельма II, российского царя Николая II и американского промышленника Генри Форда, использовавшего их для убеждения американского Сената не вступать в Лигу Наций президента Вильсона.

Гитлер считал “протоколы” настоящими. В “Майн кампф” он писал: “Они, как предполагается, являются “подделкой”, однако сама действительность является лучшим доказательством их подлинности… Тот, кто исследует историческое развитие прошлых столетий, с точки зрения этой книги (протоколов), также немедленно поймет бурные протесты еврейской прессы. Отныне эта книга стала общей собственностью людей, еврейская угроза, как принято считать, ликвидирована”[763].

Автор Конрад Хейден, антинацистский современник Гитлера, не признавая подлинности “Протоколов”, также видел там существенную действительность. “Сегодня подделка неоспоримо доказана, но все же неопределенно существенное осталось: учебник мирового господства… Великий принцип неравенства стремится сохранить свою власть; философия естественной иерархии правящего класса, врожденных различий между людьми. Как только этот принцип выражен в форме исторических событий, он также скоро примет форму заговора… Дух “Протоколов”, поэтому, содержит историческую правду, хотя все факты, выдвинутые в них, — подделки”[764].

Определенность “исторической правды” поддерживает интерес к “Протоколам” с момента их первого появления. Сегодня современные авторы рассматривают его как реальную программу, предшествующую нацизму, коммунизму и сионизму. Кто‑то утверждает, что француз Жоли просто включил в свою книгу взгляды, которых он придерживался как член тайного общества. Автор Дэвид Ик увидел “удивительное сходство” между “Протоколами” и конфискованными секретными документами таинственных баварских иллюминатов конца XVIII в. “Я называю их протоколами Ордена иллюминати”, учитывая многочисленные масонские ссылки на них”[765], — пишет Дэвид Ик.

У авторов книги “Священная кровь, священный грааль” был даже более интригующий взгляд на “Протоколы”. Они отмечали, что в оригинальном издании Нилуса содержались ссылки на короля и даже на “масонское королевство”, взгляды явно нееврейского происхождения. Более того, они заканчивались заявлением “подписано представителями Сиона 33–й степени”[766].

Эти авторы доказывали, что Нилус написал “радикально измененный текст”, основанный на оригинале, созданном “некоей масонской организацией или ориентируемым на масонов тайным обществом, которое включало слово “Сион” и что это, возможно, действительно был серьезный план приобретения мировой власти[767]. В качестве главного подозреваемого они рассматривали одно тайное общество — таинственный “Приорат Сиона”, о котором далее будет сказано чуть больше.

Протоколы могут действительно отражать более глубокий заговор в сравнении с высказываемыми намерениями, который скрыт в тайных мыслях деятелей масонства высших разрядов.

Летом 1917 г. молодой эстонский еврей по имени Альфред Розенберг был студентом в Москве, где достал копию “Протоколов”.

Через год после российской революции антибольшевик Розенберг сбежал в Германию, где использовал книгу, чтобы добиться вступления в тайное общество в Мюнхене, совершив действие, имевшее далеко идущие последствия для мира.

В конце 1918 г. Розенберг показал “Протоколы” бывалому мюнхенскому газетному издателю по имени Дитрих Эккарт. Пьяница и повеса, и в тоже время один из лучших поэтов Германии того времени, Эккарт пришел в восторг от этого плана завоевания мирового господства. Он представил Розенберга своим товарищам — членам общества “Туле гезельшафт” или просто общества “Туле”, названным “литературной дискуссионной” группой, основанной бароном Рудольфом Фрейхерром фон Зеботтендорфом. Свое название общество получило от легендарной земли Туле, о которой сообщал греческий географ Пифей, располагавший ее где‑то на Севере: то ли в Скандинавии, то ли в Исландии… Герб общества представлял собой свастику, меч и индусское колесо жизни. Этого вполне достаточно, чтобы понять его ориентацию. Девиз: “Помни, что ты немец. Держи свою кровь в чистоте!”[768]

Общество, оказалось, было просто прикрытием тайного общества “Германенорден” или немецкого ордена. Это были националистические организации, объединенные верой в сверхъестественное. Эккарт утверждал, что он был “христианином–мистиком”, который, согласно статье, написанной Розенбергом после смерти Эккарта, имел глубокие познания древних индийских учений о космическом разуме (атман) и идеях, что действительность — фактически иллюзия (майя).

Рудольф фон Зеботтендорф, Дитрих Эккарт, Рудольф Гесс и другие представители общества “Туле” находились под сильным влиянием взглядов наиболее видной оккультной группы двадцатого века — теософического общества.

Теософисты, тулисты и другие культисты

Слово “Теософия” состоит из греческих слов: “теос” (бог) и “софия” (мудрость). Соединение этих слов означает — “божественная мудрость”.

Теософия вошла в лексикон в 1875, когда уроженка России Елена Петровна Блавацкая основала теософическое общество в Нью–Йорке. Блавацкая иммигрировала в Америку в 1873 г. после многих лет путешествий и исследований в Европе и на Ближнем Востоке.

Между 1877 и 1888 гг. Блавацкая опубликовала оккультный материал, включая ее две наиболее известные книги: “Обнародованный исис” и “Тайная доктрина”. Обе они преследовали цель стать квазинаучным подкреплением религии, в то время находящейся в упадке из‑за теорий Чарльза Дарвина[769].

В 1878 г. Блавацкая вместе с ее горячим поклонником полковником армии США Генри Стилом Олкоттом переместила штаб- квартиру общества в Индию, в Мадрас. В 1888 г. произошел большой скандал, когда индусские и тибетские знатоки вед и буддизма обвинили ее в шарлатанстве и некомпетентности, после чего она вернулась на Запад и больше в Индии не появлялась, хотя теософическое общество, к которому она имеет прямое отношение, существует там и по сей день. Теософические общества распространились на Востоке, в Европе и Америке, уделяя существенное внимание восточным философиям. Это распространение буддизма и индуизма оказало сильное воздействие на некоторые религиозные движения, включая либеральную католическую церковь, церковь единства и, ранее, на различные ветви масонства, например розенкрейцеров, группы “Нового века”.

Теософия черпала свои взгляды у ранних философов, которых уважают тайные общества масонства, иллюминатов и круглых столов — “Платон” и “Пифагор”, а также мистических египетских школ. Согласно английской исследовательнице доктору Несте Вебстер, Блавацкая много почерпнула у еврейской каббалы и Талмуда, ставших цементирующей основой древних таинств.

В 1924 г. Вебстер предупреждала: “Теософическое общество — не исследовательская группа, а, по сути, пропагандистское общество, которое стремится к замене чистого и простого учения Христианства удивительной смесью восточных суеверий, каббализма и шарлатанства XVIII в….”[770]

Общество Блавацкой проповедовало веру в единого творца, что существует единство во вселенной, включая всех людей, что тайные значения найдены во всех религиях и, наиболее спорное, что “Великие властелины” или “Знатоки”, иногда называемые “Великим белым братством”, тайно направляют развитие человечества.

Блавацкая, создав немецкое отделение теософического общества в 1884 г., проповедовала свою веру в разделение, перевоплощение, расовое превосходство и внеземное посещение людей, что позднее стало теологической основой нацизма.

“Немецкие оккультисты, подобно Ланцу фон Либенфельсу, Гидо фон Листу и Рудольфу фон Зеботтендорфу, многое позаимствовали у Блаватской. Они пытались показать, что древние немцы были хранителями тайной науки — берущей свои основы из Эдема/Атлантиды”[771], — писал автор Уильям Генри.

“Первооснову многих более поздних нацистских планов можно найти… в ранних идеях, которые популяризировала Блавацкая, — утверждал Левенда, проанализировавший связи с другими тайными европейскими организациями. — У нас есть теософическое общество, общество ОТО (ордо темпли ориентис, или восточные тамплиеры), антропософическое общество (доктора Рудольфа Штейнера) и Орден “Золотой рассвет”, все переплелись в кровосмесительном объятии”[772].

После Первой мировой войны деятельность оккультных обществ начала сливаться с политической деятельностью, особенно в Южной Германии. Мюнхен наводнился антикоммунистическими российскими беженцами, и Дитрих Эккарт выражал восторг, найдя в “Протоколах”, что это является бесспорным доказательством “еврейско–масонско–большевицкого” мирового заговора, о существовании которого велись долгие споры. Он решил немедленно опубликовать “Протоколы”, и книга стремительно распространилась по всей Германии, Европе и даже Америке[773].

“История распространения “Протоколов сионских мудрецов” как бы указывала на существование международной сети тайных связей и взаимодействующих сил… описанных достаточно четко в “Протоколах”[774], — отметил исследователь Хейден.

Особенно хорошо “Протоколы” были восприняты в Германии, где обездоленное и обедневшее население спрашивало, почему они потерпели поражение в войне. При отсутствии чернокожих, испано–язычных и азиатов козлами отпущения стали восточно–европейские евреи. Распространение “Протоколов” превратило долго тлеющую ненависть к евреям в раскаленный костер раздора.

По всей стране шла борьба политических фракций с недавно возникшей благодаря еврею Марксу коммунистической идеологией, получившей широкое распространение среди разочаровавшегося населения, не привыкшего к самоуправлению.

Чтобы противостоять этой коммунистической угрозе и распространяющемуся хаосу, только в Мюнхене возникло более двух десятков националистических организаций правого крыла. Среди них было общество “Туле”.

Земля Туле, в сознании немецких оккультистов, была тевтонской Атлантидой — мистическим доисторическим островом в северных землях, который, как предполагалось, был пристанищем давно исчезнувшей инопланетной цивилизации, утратившей связь с космосом из‑за союза с людьми. Эккарт, Зеботтендорф и их последователи полагали, что передовая наука о Туле, пережившая столетия, превратилась, при помощи избранных, в тайную и эзотерическую мудрость. Тулисты непрерывно искали эту мудрость в ритуалах, разработанных с тем, чтобы войти в контакт с высшими существами.

“Внутреннее ядро общества “Туле” полностью состояло из сатанистов, занимавшихся черной магией, — писал Тревор Равенскрофт. — По сути, они всецело были заинтересованы в усилении воздействия на сознание окружающих посредством ритуалов, позволяющих понимать зло и земной интеллект во вселенной для установления связи с внеземным интеллектом. А адептом–властелином этого круга был Дитрих Эккарт”[775].

Известно, что в Мюнхене в те бурные послевоенные годы было несколько сотен нераскрытых “политических” убийств и похищений. “И именно из числа этих исчезнувших людей, большинство из которых были или евреи или коммунисты, нам надо найти “обрядовые жертвы”, убитые во время обрядов “астрологической магии”, совершенные Дитрихом Эккартом и внутренним кругом Туле гезельшафт”, — заявлял Равенскрофт, — подчеркивавший, что информация о том, что тулисты — это “общество убийц”, было известным фактом”[776].

Были ли они убийцами, или нет, однако 7 апреля 1919 г., когда коммунистические революционеры ненадолго завладели Мюнхеном, объявив о создании Баварской советской республики, единственными людьми, кого они схватили и казнили как опасных заговорщиков, были члены общества Туле.

Известный биограф Гитлера Джон Толанд описал Зеботтендорфа как некую “таинственную личность”. Однако Рудольф фон Зеботтендорф не имел никакого отношения к дворянскому сословию. Он был на самом деле Адамом Альфредом Рудольфом Глауэром, сыном дрезденского железнодорожного инженера. Родился он 9 ноября 1875 г. под Дрезденом. С детства отличался большой склонностью к различного рода авантюрам. Учился в технической школе Ильменау, но учебу не закончил, потому что начались осложнения с законом. В 1897 г. подал прошение о поступлении на флот, но медики забраковали его по состоянию здоровья. Тогда Глауэр отправился в Ганновер, где занимался частным преподаванием, но продержался в этой должности лишь до марта 1898 г., так как разразился очередной скандал: он умудрился завести роман с матерью своих учеников и совершить с ней путешествие в Ниццу, Монте- Карло, Геную и Люцерн. Вскоре ему все надоело, он почувствовал себя, как в клетке, и сбежал, нанявшись кочегаром на судно. Из- за своего характера он менял суда как перчатки, пока не оказался в Австралии, на восточной окраине великой пустыни Виктория, где упорно, но безуспешно принялся мыть золото. Однако этим он занимался тоже недолго. Затем появился в Каире, где его взял на службу турок Гуссейн–паша. По поручениям паши он болтался по всему азиатскому побережью Босфора.

Восток засосал Глауэра. Он изучил турецкий язык, принял турецкое подданство, но одновременно умудрился в 1911 г. стать Рудольфом фон Зеботтендорфом. В Германии этот номер вряд ли бы прошел; в Турции было проще, тем более что Глауэр в 1912 г. участвовал во второй Балканской войне на стороне Турции, после чего вернулся на родину в ореоле славы. Рудольф стал желанным гостем в привилегированных кругах, где рассказывал о своих подвигах. А приключений у него было предостаточно.

В 1915 г. он женится на вдове очень богатого человека, но вскоре всплывает его подлинное происхождение и его объявляют “охотником за миллионами”. К тому же, не желая идти в окопы кормить вшей, он, ссылаясь на свое турецкое гражданство, увиливает от армии, чем вызывает неприязнь военных властей. Он поселяется с женой в Бад Айблинге, где натыкается на газетную рекламу “германского ордена”, приглашающего вступить в свои ряды голубоглазых мужчин и женщин. Он вступает в орден. Впоследствии орден получает название общество “Туле”.

Нужно отметить, что Гитлер и Гиммлер никогда в “Туле” не входили, хотя поддерживали с ним тесную связь через Гесса.

“Туле” сыграло решающую роль в подавлении красной крамолы, возникшей тогда в Баварии. В субботу 9 ноября 1918 г. “Туле” проводило музыкальный вечер, а через сорок восемь часов произошла бескровная баварская революция. Королевская семья бежала, военное правительство ушло в отставку. Через два дня подобное произошло и в Берлине, где революцию возглавил еврейский журналист Курт Эйснер, пацифист и лидер независимых социал- демократов (меньшевиков). Эйснер провозгласил социалистическую республику и назначил себя премьером и министром иностранных дел.

Члены “Туле” были в замешательстве — Германия потерпела крах, кайзер и наследные принцы отреклись от престола, в стране образовалась социалистическая республика. На экстренном заседании “Туле” теперь уже фон Зеботтендорф произнес пламенную речь: “Вчера мы пережили гибель всего, что было нам дорого, близко и свято. Вместо наших принципов германской крови у власти — смертельные враги — евреи”[777]. Зеботтендорф показал себя отличным организатором сопротивления политике Эйснера и коммунистической республике. Контрреволюция обрела своего лидера.

Фон Зеботтендорф приобрел оружие, создал гражданскую гвардию, куда вошли националистически настроенные профессиональные военные, оказавшиеся не у дел после окончания войны. Он разработал план ликвидации Эйснера, который лопнул из‑за бдительности левых. Учебные бои военных подразделений “Туле” скрытно проводились в Бамберге. Коммунисты проведали про эти маневры и приняли меры. Фон Зеботтендорф с фальшивым паспортом и другие члены общества “Туле” покинули Мюнхен и на станции Треихтлинген образовали ударную группу. Позже, 30 апреля — 3 мая 1919 г., эта группа внезапным натиском сломила сопротивление коммунистов в Мюнхене. 21 февраля граф Арко ауф Валлей, возмущенный тем, что его не приняли в “Туле” из‑за примеси еврейской крови, и стремясь доказать свою преданность национализму, убил Эйснера. После этого начался хаос; “большевики” тянули одеяло власти на себя, хотя “красная волна” и покатилась по Дунаю. В Венгрии тоже была провозглашена советская власть во главе с Белой Куном, в Баварии образовалась Советская республика, нечто подобное началось в Австрии и Германии. Движение возглавляли русские эмигранты–евреи Левин, Ниссен, Аксельрод, участвовавшие в свое время в кровавых волнениях 1905 г. в России.

По улицам Мюнхена шатались пьяные солдаты Красной армии. Они грабили и мародерствовали, как и бойцы Первой конной Буденного в Ростове. Школы, банки, больницы, газеты были закрыты; это отпугнуло уравновешенных обывателей, и таким образом Красная армия лишилась поддержки масс.

В окруженном белыми Мюнхене красные от безысходности перешли к террору, ударив по гнездам национализма. Они разгромили помещение “Туле”, арестовали секретаря — графиню Хейлу фон Вестарп, взяли еще шесть заложников из знатных фамилий. Красный командир города Эгельхфер объявил, что “схвачена банда преступников… из высших классов… лживых контрреволюционеров”. Заложники были брошены в подвал гимназии Луитпольд, где находился штаб Красной армии. Для устрашения семь членов “Туле” были расстреляны. Среди титулованных жертв оказался член общества “Туле” принц Густав фон Торни–Таксис. Белые сразу объявили их “мучениками”, как и семью Николая II в России[778].

Скоропалительные действия баварских красных террористов оказались страшной ошибкой. Германия не Россия, где существовала непреодолимая пропасть между неграмотными мужиками и аристократией. В немецких землях “фоны” пользовались большим уважением среди патриархального националистически настроенного населения. Расстрел заложников взбудоражил жителей Мюнхена. Сытые по горло бесчинствами “большевиков”, они восстали. 1 мая белые без сопротивления вошли в город. Повсюду в Германии с января по май 1919 г. набирали вес прежние социальные и политические силы, но нигде контрреволюция не была так сильна, как в Баварии.

Учитывая приобретенный во время смуты опыт, “Туле” пошло в массы, так сказать, в рабочую среду. Оно вышло на немецкую рабочую партию Анто Дрекслера.

“Туле” и ДАП (немецкая рабочая партия Дрекслера) имели разногласия во взглядах на идеологию, но пользовались одним символом — свастикой. Один из членов “Туле”, Фридрих Крон, был своего рода “научным консультантом” ДАП. Он прославился своей работой “Может ли свастика служить символом “национал–социалистической” партии?”. Немецкая рабочая партия уже через год преобразовалась в национал–социалистическую партию. Огромную роль в этом сдвиге сыграл Адольф Гитлер. Он вступил в нее вначале как военный агент контроля за политическими группировками, то есть стукач. Гитлер обладал талантом оратора, как Троцкий или Фидель Кастро. Он читал лекции в пивных, которые были для немцев своеобразными клубами, и собирал огромные аудитории. Свое искусство он отрабатывал на улицах, организуя митинги, на которых его слушали с большим вниманием.

Фридрих Крон предложил новой партии левонаправленную свастику. В “Туле” была правосторонняя свастика, и это свидетельствовало о том, что члены общества еще не прониклись всей глубиной индуистской и тибетской символики. Так что “черный паук” был преподнесен Гитлеру тем же обществом “Туле”.

Правда, первый проект Крона был отклонен. Он поработал над дизайном и предложил следующее распределение цветов — черная свастика в белом круге на красном фоне, что и было утверждено 20 мая 1920 г. на митинге в Старнберге.

Черный, красный и белые цвета были очень удачной находкой, так как они, по утверждению психологов, больше всего действуют на подсознание, особенно в сочетании.

Вступив в ДАП, Гитлер быстро прибрал ее к рукам. Ему требовалась массовая политическая партия, и его раздражали маленькие полулегальные и тайные объединения. Хотя они и влияли на ход истории, но были для него слишком аристократичны. В начале века на улицы с политическими требованиями вышли миллионы людей, роль которых еще совсем недавно сводилась к минимуму. Власть “избранных” с “голубой кровью” отступила в прошлое. События, происходившие в России, определяли политическую жизнь Европы да и всего мира. Исследователи этого периода как‑то односторонне рассматривают становление национал–социалистической партии. К примеру, коммунисты первыми начали вооружаться и создавать боевые группы, позднее объединенные в “Рот фронт”. Это и дало повод и возможность нацистам вооружить свои отряды штурмовиков для создания противовеса коммунистам.

Гитлер смотрел на “фолькиш” лишь как на союзников. Он сразу ограничил влияние и вмешательство в сферу своей деятельности “кружков или лож”. В “Майн кампф” он ясно выразил свое презрительное отношение к структурам “фолькиш” или организациям, подобным “Туле”, поскольку был убежден, как Ленин, что полную победу может обеспечить только массовая открытая партия. Ради истины нужно заметить, что массовую партию Ленин смог создать лишь после захвата власти. Большевики являлись маленькой группой в составе партии социал–демократов, зато они были самыми энергичными, дисциплинированными и безжалостными. Гитлер же сразу взял установку на массовость, ибо ему наступали на пятки коммунисты.

Подавление Баварской советской республики стало вершиной деятельности “Туле”. Выполнив свое историческое предназначение, общество начало постепенно отмирать и в 1925 г. окончательно распалось.

Фон Зеботтендорф допустил непростительную ошибку, опубликовав в 1933 г. книгу под названием “Прежде чем пришел Гитлер: первые годы нацистского движения”, в которой подробно повествовал о своей деятельности в Баварии во время революции.

“Члены “Туле” были людьми, к которым в первую очередь обратился Гитлер, и они были первыми, кто пошел на союз с Гитлером. Войско будущего фюрера состояло, кроме общества “Туле”, из “Deutsche Arbeiteverein”, основанного братом из “Туле” Карлом Харрером в Мюнхене, и “Deutsche Sozialistische Partie”, возглавляемой Ганном Георгом Грассингером. Печатным органом был “Мюнхенер беобахтер”, позже “Фолькишер беобахтер”. Вот три источника, три составные части немецкой национал–социалистической рабочей партии”.

Гитлер не любил, когда ему напоминали о долгах. Фон Зеботтендорф сразу стал чувствовать себя в Германии неуютно. Он был изгнан из “Туле”, которое дышало на ладан, за утрату списков людей, участвовавших в расстреле заложников при власти красных. Зеботтендорфа не посадили в концлагерь — его выслали из Германии, и он оказался в Турции, где 9 мая 1945 г. утопился в Босфоре[779].

Начальные взгляды тулистов были чрезвычайно сырыми и наивными. В дальнейшем легенды об обществе “Туле” были немного усовершенствованы Дитрихом Эккартом и генералом Карлом Хаусхофером, а позднее отфильтрованы и расширены под руководством рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, терроризировавшего большую часть немецкого академического мира с целью профессионального подхода к увековечению мифа о немецком расовом превосходстве.

Согласно Уильяму Брэмли, Хаусхофер был членом Ордена “Врил”, другого тайного общества, основанного в соответствии со взглядами английского розенкрейцера лорда Булварда Литтона, о приходе на Землю арийской “высшей расы” в отдаленном прошлом. Хаусхофер был наставником Гитлера и его заместителя Рудольфа Гесса. Гиммлер был другим известным членом общества “Врил”[780].

“Хаусхофер активно путешествовал по Дальнему Востоку до того как стал генералом в армии Кайзера. Его ранние связи с влиятельными японскими бизнесменами и государственными деятелями были очень важны при создании немецко–японского союза во время Второй мировой войны, — писал Левенда. — Он был также первым высокопоставленным нацистом, установившим важные отношения с южноамериканскими правительствами в преддверии политических акций против Соединенных Штатов”[781]. Эти отношения, в конечном счете, были использованы военными преступниками и нацистскими оккультистами, старавшимися избежать Нюрнбергского процесса. Карл Хаусхофер, будучи профессором в Мюнхенском университете, разработал политику Гитлера “лебенсраум”, “жизненного пространства” Германии.

При поддержке головорезов “коричневорубашечников” армейского капитана Эрнста Рема, подстрекаемая антисемитской и антибольшевистской деятельностью, неоперившаяся немецкая рабочая партия примкнула к возрастающей оппозиции нестабильного Веймарского правительства.

Дитрих Эккарт, будучи членом неоперившейся партии и общества “Туле”, понял, что немецкая рабочая партия нуждалась в лидере. “Нам во главе нужен человек, способный выдерживать звук автомата. Нужно, чтобы у толпы от страха были полные штаны. Нам не нужны люди, которых народ не уважает. Лучшим будет рабочий, знающий, как говорить… Он не нуждается в больших умственных способностях… Он должен уметь убеждать, тогда к нам придут женщины”[782], — сказал он членам партии во время встречи в 1919 г.

Приход лидера

Дитрих Эккарт нашел лидера в лице агента армейской разведки, направленного для укрепления партии — неудавшегося австрийского художника по имени Адольф Гитлер, о котором ранее писали, что он “дитя иллюминизма”.

Есть много документов, свидетельствующих о том, что Гитлер разделял взгляды Эккарта о сверхъестественном и оккультном. Будучи ребенком, в Австрии он воспитывался на героических народных сказках о немецких тевтонских рыцарях.

Неудавшийся художник, Гитлер до Первой мировой войны был завсегдатаем библиотек и букинистических магазинов в Вене, пополняя свои знания тайными науками и антисемитской пропагандой. Поклонник Гегеля и его философии, он также изучал древнюю историю, восточные религии, йогу, оккультизм, гипноз, теософию и астрологию.

Согласно Равенскрофту, он даже пытался найти просветление, глотая галлюциногенные таблетки. “В маленькой пыльной каморке книжного магазина в старом квартале города, которую Эрнст Прецше (владелец магазина) предоставил Гитлеру, где тот стремился познать тайны, скрытые за астрологической и алхимической символикой в поисках Грааля, — писал он. — Именно здесь зловещий горбун вручил своему ужасному ученику препарат, вызывавший ясновидение ацтеков, волшебство Пейотл, возведенных в ранг божества”[783].

Равенскрофт, бывший английский офицер командос, докладывал, что в то время как в Вене Гитлер овладевал так называемым копьем судьбы. Как повествует легенда, это копье римского солдата по имени Гай Кассиус, ставшего известным как Лонжинус. По легенде, Лонжинус проткнул копьем Иисуса на кресте не из мести, а из милосердия, чтобы прекратить его агонию. Копья, претендующие на эту же роль, до сих пор выставляются в Хофбургском музее в Вене.

Именно здесь, по свидетельству Равенскрофта, молодой Гитлер познакомился с легендами, согласно которым тот, кто обладает святым копьем, управляет судьбой мира. В своей книге “Копье судьбы” Равенскрофт рисует пеструю картину германской истории и фольклора, показывая Гитлера и копье как решающий фон для волшебства, оккультизма и тайных обществ.

Равенскрофт приписывал его познания заслугам его наставника, доктора Вальтера Йоханеса Штейна, венского ученого и философа, который знал Гитлера, но позднее сбежал в Англию. Штейн рассказывал, как Гитлер вошел в транс, стремясь найти внеземное единство с копьем. “Духовная жизнь Гитлера была не достаточно зрелой в тот момент, чтобы жить в согласии с собой и окружающей средой, когда внеземное сознание приходит к нему”[784], — объяснял Штейн Равенскрофту.

Это состояние, приближенное к трансу, отмечал и участник одного из выступлений Гитлера: “Он все говорил и говорил, подобно записи, сделанной на дорожке проигрывателя, в течение полутора часов, пока не пришел в абсолютное изнеможение… и когда он закончил, он, бездыханный, сел и вновь превратился в обычного и хорошего человека… Создавалось впечатление, что он переключался на другой режим работы. Между этим не было никакого промежутка”[785].

Сам Гитлер ссылался на метафизический контроль. Он упомянул нескольких партнеров, которые “внутренним голосом” руководили им и однажды отметили, следуй за мной с точностью и безопасностью лунатика.

Во время своего пребывания в Вене Гитлер познакомился с Йоргом Ланцем фон Либенфельсом, издателем журнала “Остара”, освещающего оккультные и эротические темы. Монах Либенфельс, основавший тайный антисемитский Орден новых тамплиеров, и его наставник Гидо фон Лист стремились восстановить средневековое братство тевтонских рыцарей, которые использовали свастику как свою эмблему.

Фон Лист был авторитетным автором по пангерманской мистике, пока его не выдворили из Вены в результате разоблачений, что его тайное братство участвовало в сексуальных извращениях и “средневековой черной магии”. Именно философия Либенфельса и Листа, превозносящая красоту языческого оккультизма и превосходства арийской расы, стала основой общества “Туле”. “Имена Листа и Либенфельса вскоре стали синонимами пангерманского “фолькиш” (народного) движения, породившего, в конечном счете, нацистскую партию”[786], — пишет Левенда.

Все, что Гитлер узнал в Вене, его решительно изменило. Ранее набожный католический певчий, намеревавшийся стать священником, он стал открыто антирелигиозным и даже был обвинен в увлечении сатанизмом. Исследователь Ральф Эпперсон выявил эти связи. Вот что он пишет: “Так, свастика стала символом общества “Туле”, и это был символ нацистской партии. Так или иначе, но это было связано с символом Бога солнца, а Бог солнца был символом Люцифера”[787].

Соглашаясь с обвинениями в поклонении сатане и отмечая, что Гитлера восхищало все сверхъестественное, о чем свидетельствует поэма, которую он написал в 1915 г., когда служил в немецкой армии на Западном Фронте.

Джон Толанд приводит это стихотворение, написанное Адольфом Гитлером[788]:

Я часто хожу в горестные ночи К дубу Вотана на тихой поляне С темными силами устанавливать союз —

Руническое письмо, которое диктует магическая луна,

И все, кто полны спеси днем,

Становятся ничтожными под этой волшебной формулой!

Связь Гитлера со сверхъестественными силами стала личной после его ослепления горчичным газом в ходе британского нападения в ночь с 13 на 14 октября 1918 г.

В госпитале в Пасевальке, в Померании, сознание Гитлера изменилось, когда он узнал о поражении Германии и подписании перемирия от посетившего его пастора. Страдая от боли и отчаяния, Гитлер испытал сверхъестественное видение. “Подобно святому Иоанну, он слышал голоса, призывающие его спасти Германию, — писал Толанд. — Внезапно случилось чудо — темнота, окутывавшая Гитлера, стала рассеиваться. Он снова мог видеть! Он торжественно поклялся, обещая, что станет политическим деятелем и направит всю свою энергию на выполнение указания, которое он получил свыше”[789].

Питер Левенда усмотрел в этом случае с Гитлером “некое мистическое просветление, подобно тому, какое испытал Гидо фон Лист многими годами ранее, в период его временной слепоты; или Саул, ослепший на пути к Дамаску, поскольку с этого момента Адольф Гитлер изменился”[790].

Прибыв после войны в Мюнхен, капрал Гитлер был назначен на неблагодарную работу по охране заключенных. Это было до коммунистического переворота весной 1919 г. Когда Рейхсвер был эвакуирован, Гитлер остался, чтобы шпионить за революционерами. Позже, когда армия и фрайкорпус (свободный корпус) вновь захватили Мюнхен, именно Гитлер медленно спустился к коммунистическим пленникам, выделяя главарей для казни.

В качестве награды за эту подпольную деятельность Гитлер был назначен в бюро прессы и новостей политического отдела немецкой армии. Это была тонко замаскированная сеть военной разведки. Осенью 1919 г. он был направлен шпионить за революционными различными группами, возникающими на шумной баварской политической сцене. Начальник Гитлера, капитан Карл Майер вспоминал, что Гитлер походил на “уставшую бездомную собаку, ищущую хозяина… готовую броситься в услужение любому, кто ее приласкает… и совершенно не интересующимся проблемами и чаяниями немецкого народа”[791].

Гитлер вспоминал: “Однажды я получил приказ моего штаба выяснить, что стоит за явно политическим обществом, которое под названием “немецкая рабочая партия” намеревалось провести встречу… Я должен был пойти туда и посмотреть на это общество, а потом доложить о своем впечатлении”[792]. Прибыв в пивную “Штернекербрау”, он не был чрезмерно впечатлен. “Я увидел там приблизительно 20-25 человек, в основном из числа низших слоев общества”[793], — писал Гитлер.

Молодой военный агент “удивил” маленькое собрание, возразив против предложения, чтобы Бавария порвала с Пруссией. К его удивлению, спустя несколько дней к нему в казарму пришла открытка, сообщающая Гитлеру, что он принят членом немецкой рабочей партии. Не зная, что ему делать: огорчаться или смеяться над этим, писал он: “У меня не было ни малейшего желания вступать в уже существующую партию, я хотел создать свою собственную партию”[794].

Однако по приказу старших Гитлер вступил в партию.

Одним из первых членов немецкой рабочей партии был Эккарт, часто упоминаемый как духовный основатель национал–социализма. Дитрих Эккарт увидел в Гитлере послушного лидера, которого он искал, и вскоре он представил нового члена правым общественным кругам в Мюнхене и своим образованным друзьям в обществе “Туле”.

Хотя роль Еккарта в метафизических методах, а также в создании нацистской партии большинством историков рассматривалась как второстепенная, важно отметить, что Гитлер хорошо понимал важную роль Эккарта. Он завершил свою книгу “Mein Kampf” такими словами: “И я хочу также выделить среди нацистских героев этого человека, который, как один из лучших, в словах и мыслях и, наконец, в делах посвятил свою жизнь пробуждению своей, нашей нации — Дитриха Эккарта”[795].

Лежа на смертном одре, Эккарт в 1923 г. сказал: “Следуйте за Гитлером! Он танцует, но именно я заказал эту музыку. Я ввел его в “тайную доктрину”, предоставил ему центры и снабдил средствами коммуникации с властью. Не печальтесь по мне. Я повлиял на историю сильнее, чем любой другой немец”[796].

“Тайная доктрина”, переданная Гитлеру Эккартом и профессором Мюнхенского университета Хаусхофером, была объединением концепций и философий в значительной степени почерпнутыми из работ госпожи Блавацкой и ее теософического общества.

Смешав восточную мистику, оккультизм и тайную историю, доктрина была направлена на понимание природы происхождение человека. Вот что об этом пишет Равенскрофт: “Когда третий глаз (который, как многие полагают, был мозговой железой между глазами) открылся для полного видения тайны акаши (мистическая скрытая летопись человечества), посвященный (в тайную доктрину) стал живым свидетелем развития всего мира и человечества. Путешествуя назад, через огромные пласты времени, само духовное происхождение земли и человека раскрылось ему, и он смог проследить за развитием человечества в меняющихся условиях жизни и циклах развития”[797].

В этой доктрине внеземные посетители Земли, давно возникшие в результате генетической манипуляции “гибридом божественночеловеческих существ, своего рода “полубоги” разделились на семь подрас: рмоагалы, тлаватли, толтеки, туранийцы, арийцы, аккадийцы и монголы. В ходе этого процесса было много ошибок, приведших к мутациям типа “гигантов” в библейской и скандинавской мифологии. Эти подрасы жили в прогрессивные жизненные циклы во времена легендарной Атлантиды.

С падением Атлантиды они рассеялись по всему миру, и их умственные и физические способности стали вырождаться. Их продолжительность жизни значительно уменьшилась, в то время как их процесс мышления в материальном мире обострился. “Эти умственные способности и рецепторы чувств были получены ценой полной утраты всей магической власти над природой и над жизненными силами в человеческом организме, — писал Равенскрофт. — Была утрачена интуиция, которой этих ранних людей одарили их создатели, что все на Земле управляется невидимыми “богами” и что они должны беспрекословно служить этим “богам”. Кроме того, их учили уважать и беречь чистоту крови”[798].

Гитлер повторил эти взгляды в “Mein Kampf”, где он писал: “Арийские племена… порабощают другие народы и… развивают умственные и организаторские способности, дремлющие в них. Часто, в течение нескольких тысячелетий или даже столетий, они создают культуры, которые… принимают внутренние черты их характера… Однако завоеватели нарушают чистоту крови, которую они соблюдали вначале. Они начинают смешиваться с порабощенным населением, и таким образом они прекращают свое собственное существование, поскольку падение человека в раю всегда сопровождается изгнанием из него”[799].

Нет необходимости решать, стоит ли воспринимать все это серьезно. Достаточно понять, что много образованных и вдумчивых людей в то время принимали всерьез такие концепции. И как в случае с Гитлером, эти идеи служили причинами серьезных последствий для миллионов.

В зените власти у Гитлера полностью изменились два важных аспекта его положения. После странного полета его лейтенанта Рудольфа Гесса в Англию Гитлер официально отказался от оккультизма, и представители международного мирового порядка отвернулись от него.

Одним из близких ранних друзей Гитлера был Рудольф Гесс, ставший заместителем руководителя нацистской партии. Гесс также глубоко увлекался метафизическими учениями, особенно астрологией. Он страстно впитывал объяснения профессора Хаусхофера о “тайных доктринах” и был учеником школы антропософии доктора Рудольфа Штейнера, который занимался разработкой методов использования более высокого сознания человека для обеспечения контакта с миром духов. Гесс был также одним из первых членов общества “Туле”.

10 мая 1941 г., после тайных, но тщательных приготовлений, Гесс полетел на специально подготовленном самолете “Мессершмит 110” в Англию, где он выпрыгнул с парашютом во владениях герцога Гамильтона. Он, очевидно, надеялся обсудить вопросы мирного договора между Англией и Германией. “Двадцать пять лет спустя, находясь в тюрьме Шпандау, Гесс со всей серьезностью уверял меня, что эта мысль была ему навеяна во сне сверхъестественными силами”[800], — писал нацистский министр вооружений и военного производства Альберт Шпеер. Были предположения и о том, что полет Гесса был закулисным маневром Гитлера решить все проблемы с Западом, чтобы тщательно подготовится к нападению на Россию.

Какой бы ни была истинная цель, полет результатов не дал. Гесс был тут же заключен в лондонскую тюрьму Тауэр, а Гитлер осудил его как бунтаря–одиночку. Согласно Шпееру, Гитлер осудил полет, совершенный под “тлетворным влиянием профессора Хаусхофера”. Генерал Вальтер Шелленберг, глава нацистской внешней разведки, полагал, что британские агенты разведки, возможно, повлияли на Гесса через Хаусхофера. Он сказал, что Гесс удивил его своей верой в “древние предсказания и пророческие видения… Гесс мог цитировать целые абзацы из книг пророчеств, типа пророчеств Нострадамуса и других, которых я уже не помню, а также ссылался на старинные гороскопы о своей личной и семейной судьбе и Германии”[801].

Боясь, что Гесс мог раскрыть планы его нападения на Советский Союз, Гитлер объявил его ненормальным и поклялся положить конец “этим астрономам”. Он поставил вне закона использование астрологии в обществе, гадание по ладони и на чайной гуще, а также любые “масоноподобные организации”, включая теософическое общество, Орден восточных тамплиеров, Орден золотого рассвета, антропософические общества доктора Штейнера. Многие историки утверждают, что эти гонения служат доказательством, что Гитлер не верил во все эти “чудеса”.

Исследователь Левенда утверждал, что это была обычная внутрикультовая борьба. “У оккультистов вообще не существует никаких проблем дистанцирования, при соответствующих астральных заклинаниях, от других оккультистов, с кем они расходятся в философских взглядах. Фактически каждый “серьезный оккультист” относится с презрением к гадателям на чайных листьях, хиромантам и астрологам. Таким образом, я не вижу никакого противоречия между увлечениями Гитлера оккультизмом с одной стороны, и его приказом запретить “народную” оккультную практику — с другой”[802].

Двуличность в подходе к оккультизму была не нова для Гитлера. “Фюрер постоянно высмеивал оккультные группы в своих выступлениях. В то же время он тайно пользовался их советами и прятал подальше от любопытных глаз, прессы и суеверной христианской общественности”[803], — отмечал исследователь Левенда. Он также подробно описал, основываясь на захваченных нацистских документах, исследовательские экспедиции на Тибет группы “Аненербе”, которая составляла в 1940 г. часть штаба Гиммлера.

“Аненербе” (Ahnenerbe — “наследие предков”, полное название — “Немецкое общество по изучению древней истории и наследия предков”) было создано в 1933 г. по инициативе оккультиста–язычника профессора Фридриха Хильшера при финансовой поддержке кабинета Рихарда Даре. Задачей этого общества было изучать все, что касается духа, деяний, традиций и наследия “нордической” расы. Сам Хильшер никогда не состоял членом НСДАП и даже вел переписку с еврейским философом Мартином Бубером. Он был дружен со шведским путешественником Свеном Андерсом Гедином, специалистом по Тибету, поддерживающим тесные отношения с Карлом Хаусхофером. Возможно, что именно с благословения последнего “Аненербе” и появилась на свет. В 1937 г. Гиммлер интегрировал “Аненербе” в состав СС, превратив его в отдел управления концентрационными лагерями. Однако с 1 января 1939 г. статус “Аненербе” снова изменился, и ему были поручены научные изыскания. В этот момент общество уже располагало 50 институтами, руководимыми профессором Вурстом, специалистом по древним культовым текстам, возглавлявшим кафедру санскрита Мюнхенского университета. После перехода “Аненербе” под патронаж “черного ордена”, Гиммлер не жалел средств на его содержание. Исследователи Луи Повель и Жак Бержье утверждают, что на оккультные изыскания этого подразделения ушло денег больше, чем на создание первой атомной бомбы в Америке. Эти исследования охватывали огромную область: от научной деятельности в собственном смысле этого слова до изучения практического оккультизма. “Аненербе” курировало проект “оружие возмездия”, программу “фау” (создания мощных ракет дальнего действия), проводило эксперименты над заключенными, изучало “силу розенкрейцеровского содружества, символизм ирландской арфы из Ольстера, тайное значение готических башен и итонских высоких шляп”[804].

Интересно также отметить, что термин “арийцы” (на санскрите это слово означает “благородный”) до Гитлера обычно применялся к народам, говорящим на индоевропейских языках, а не для обозначения расы. В академических и оккультных учениях этот термин был также связан с индоевропейскими народами, след которых ведет еще в доисторические времена. Происхождение этих народов сегодня известно. Это территория Украины. Но в то время, исходя из общих характеристик языка, многие ученые полагали, что они пришли из северной Европы. Одна из ветвей арийцев находилась на территории современного Ирака и была связана с древними историями богов, спустившихся с небес.

Вторая ветвь ушла в Индию и смешивалась с местным населением. О них упоминается в индусских ведах, также в связи с богами, которые прилетели в летательных аппаратах, называемых “виманас”. Все это звучит зловеще, подобно теософической вере о внеземных посетителях.

Поддержанный финансами военной разведки капитана Майера и ярыми антикоммунистами общества “Туле” через Эккарта, Гитлер быстро захватил бразды правления немецкой рабочей партии, которая вскоре стала насчитывать три тысячи членов. Исследователь Левенда отмечает, что Майер докладывал богатым промышленникам и военным чинам, руководящим из отеля “четыре сезона”, что указывает на связь армейской разведки с обществом “Туле”.

В апреле 1920 г. Гитлер изменил название немецкой рабочей партии на национал–социалистскую немецкую рабочую партию, сокращенно “нацистскую партию”. Несколько позже, в том же году партия приобрела газету “Фолькише беобахтер” (народный обозреватель) с тайным армейским финансированием и поставила Эккарта ответственным редактором. “В начале 1923 г. “Фолькише беобахтер” стала ежедневной. Это дало Гитлеру преимущество над всеми немецкими политическими партиями. Ежедневная газета проповедовала евангелие партии”[805], — писал Уильям Ширер. С этого момента нацистская машина непреклонно покатилась вперед.

Очевидно, что нацисты не могли существовать без помощи и поддержки немецкого Рейхсвера и тайного общества “Туле”.

Учение из двадцати пяти пунктов, сформулированных в 1920 г. Гитлером, Дрекстером и Эккартом как основа нацистской партии, показывает, что многие из них являются почти идентичными пропагандируемым идеалам марксизма, указывая на их общее происхождение. Сходными являются также реформы в областях международного банковского дела и бизнеса, в частности, осуждение “подневольного труда”.

Кто же поддерживал Гитлера?

История восхождения Гитлера к власти широко представлена в исторической и социологической литературе. Особый интерес для современного исследователя представляют вопросы, связанные с ролью немецких спецслужб, армии и бизнеса в продвижении Гитлера. После поражения Германии в Первой мировой войне, в годы существования Веймарской республики руководство Рейхсвера (вооруженных сил) поставило задачу своей разведслужбе собирать всестороннюю информацию о политических партиях и движениях в стране. В Баварии этим занимался капитан Эрнст Рем, под началом которого завязалась политическая карьера будущего германского вождя Адольфа Гитлера. Он тогда проходил как негласный осведомитель разведывательного подразделения баварской группы Рейхсвера и как член руководства национал–социалистической партии, в которой обосновался по заданию “ремовской” спецслужбы.

Гитлер быстро набирал партийный авторитет. Устремления “его” партии и устремления германских военных уже тогда сходились на общей платформе национализма и возрождения великой Германии. В начале 1920–х годов немецкие генералы вели поиск политической партии и лидера, способных выразить их интересы. Особая роль в этом принадлежит бывшему главе немецкой разведки полковнику Николаи. Выполняя поручение генерала–фельдмаршала Э. Людендорфа, не занимавшего в ту пору официального поста в рейхсвере, но пользовавшегося огромным влиянием в армии и политических кругах, полковник Николаи специально встречается с Гитлером в Мюнхене. Встреча происходила незадолго до так называемого пивного путча, преследовавшего цель захвата власти сначала в Баварии, а затем и в Германии. Николаи беседовал с Гитлером как руководителем национал–социалистического движения и доложил Людендорфу свое мнение о нем: “Гитлер — человек с ограниченными способностями и в то же время с большими замыслами. По своим убеждениям он является ярым националистом”[806].

По мнению Николаи, эта оценка сыграла определенную роль в том, что генерал–фельдмаршал Людендорф согласился участвовать 9 ноября 1923 г. в нацистском путче. Путч провалился. Людендорф, Гитлер и его сподвижник Гесс оказались в тюрьме. Однако в конце 1920–х годов армия снова поставила на Гитлера. А в январе 1933 г. высшие армейские руководители Бломберг и Рейхенау договорились с Гитлером, что он гарантирует ускоренное вооружение Германии, обеспечив армии привилегированное место в новом государстве, а Рейхсвер, в свою очередь, — окончательное продвижение нацистов к власти.

В начале 1920–х годов крупные промышленники и бизнесмены также начали поиск политических партий и лидеров, способных выразить и защитить их интересы в условиях Версальского мира и разрастающейся экономической депрессии. Этот поиск на политическом рынке по заданию своих шефов вели сотрудники служб безопасности крупнейших фирм и компаний, среди которых тогда было немало отставных офицеров армии и разведки. Агент крупного берлинского промышленника Эрнста фон Борзига доктор Детерт в письме сыну Борзига так вспоминал ту эпопею: “Как вам известно, я… прибыл непосредственно из кавалерийско–стрелковой дивизии корпуса Люттвица к Вашему отцу, чтобы в качестве личного секретаря заниматься его секретными личными делами, которые в силу их характера не могли наряду с другими делами проходить через фирму… Ваш отец тогда занимал одновременно или поочередно посты председателя объединения союзов германских работодателей, члена президиума имперского союза германской промышленности… Мой доклад побудил Вашего отца присутствовать лично на… выступлении Адольфа Гитлера в Национальном клубе, чтобы познакомиться с ним. Это выступление так захватило Вашего отца, что он поручил мне связаться с Адольфом Гитлером лично. Я должен был сделать это без посредников и поговорить с ним насчет того, как и какими средствами можно распространить на Северную Германию, в частности на Берлин, это движение, имевшее тогда опору исключительно в Южной Германии, главным образом в Баварии. Адольф Гитлер охотно согласился выполнить желание Вашего отца и встретиться для беседы с глазу на глаз… Он обрадовался обещанию Вашего отца оказать поддержку его движению… Собранные таким образом средства были затем отправлены в Мюнхен…”[807]

Едва получив заключение собственных служб безопасности о перспективности фигуры Гитлера, крупнейшие германские концерны и компании начинали финансировать его партию. Уже в 1923 г. владелец стального треста Фриц Тиссен выделил для нацистской партии 100 тысяч золотых марок. И это в эпоху инфляции. В том же 1923 г. и позже, помимо Тиссена, Стиннеса и Борзига, Гитлера финансировали химический фабрикант, уполномоченный “ИГ фарбениндустри” Питш, и даже американский промышленник Генри Форд[808].

С 1927 г. в Гитлера и в его партию вкладывают средства крупнейшие банкиры и промышленники, определяющие экономическую мощь Германии. Эмиль Кирдорф — глава Рейнско–Вестфальского угольного синдиката, организовывает отчисления в пользу Гитлера по 5 пфеннигов с каждой тонны проданного угля (всего около 6 млн марок в год).

Альфред Хугенберг — директор заводов Круппа и владелец кино- и газетного концерна, дает Гитлеру по 2 млн марок в год.

Альберт Феглер — генеральный директор Гельзенкирхенского углепромышленного общества и директор Стального треста, деньги которого дали Гитлеру возможность преодолеть “партийный кризис” 1932 г.

Яльмар Шахт — президент Рейхсбанка, который, по выражению одного американского исследователя, “открыл Гитлеру путь к крупным банкам”.

Эмиль Георг фон Штаусс — директор “Дойчебанка”, самого мощного частного банка Германии, ставший членом нацистской партии.

Фридрих Флик — крупнейший промышленник средней Германии, соперник Тиссена в Стальном тресте, передававший деньги Гитлеру через подставных лиц.

Георг фон Шницлер — директор “ИГ Фарбениндустри”[809].

Эти столпы немецкой индустрии обеспечивали силу нацистской партии. Но Гитлер продолжал завоевывать симпатии королей бизнеса. 27 января 1932 г. он выступил в Индустриальном клубе в Дюссельдорфе, после чего и рурские бароны открыли ему счета. К тому времени руководители партии стали получать огромные оклады, приобрели роскошные особняки, собственные автомобили[810].

Самый могущественный и самый неуступчивый из промышленников Густав Крупп, владелец германских сталелитейных и машиностроительных заводов, обратил внимание на национал–социалистов в начале 1932 г., когда депрессия и инфляция взяли за горло его ранее процветавшее дело. Ему о них подробно докладывала собственная служба безопасности. Он тогда направил нескольких своих директоров послушать обращение Гитлера к аристократическому собранию в Промышленном клубе в Дюссельдорфе. Они были в восторге от услышанного и скрупулезно доложили Круппу основные программные тезисы Гитлера. После этого Крупп направил гитлеровской партии немалую сумму марок. А его старший сын Альфред поддался нацизму еще год назад, присоединившись к отрядам СС Генриха Гиммлера[811]. Именно судьба членов семейства Круппов, их связь с нацистами легла в основу известного фильма Лукина Висконти “Гибель богов”.

Но прежде чем большой бизнес Германии решил ставить на Гитлера и поддержать его финансами, ему выдвинули условие: избавиться от антикапиталистического крыла в партии, которое представляли братья Штрассеры — Отто и Грегори. Они, как утверждает историк Дж. Толланд, были преданы социалистической идее, правда, с националистическим оттенком. Они выступали за радикальные антикапиталистические реформы, стремились к германскому социализму и искали опору среди революционных и независимых социалистов. В партии развернулась борьба между буржуазным национализмом, ориентированным на германские монополии и армию, национализмом, который отстаивал Гитлер с соратниками, и националистическим социализмом, который представляли братья Штрассеры — сторонники национализации промышленных корпораций и государственного владения землей. За Гитлером стояли партийные организации юга Германии, за Штрассерами — севера. В этой идейной борьбе Гитлер одолел социалистическое течение в НСДАП и к началу 1927 г. установил над партией полный идеологический контроль. Отголоски этого противостояния прошумели в конце 1929 г., когда Отто Штрассер, к тому времени ведущий обозреватель трех германских газет, поддержал забастовку рабочих–металлистов в Саксонии. И тут же промышленники потребовали, чтобы Гитлер публично отмежевался от Штрассера, если он хочет и дальше получать субсидии. Гитлер сделал это и тогда же распорядился очистить партийные ряды от явных и скрытых социалистов. Их вымели из партии. А спустя годы, в июне 1934 г., в “ночь длинных ножей”, по приказу Гитлера Грегори Штрассер вместе со своими соратниками был уничтожен СД — службой безопасности нацистской партии. Его брат Отто к тому времени уже бежал из Германии.

Немецкий капитал видел в Гитлере не только фигуру, способную остановить инфляцию, депрессию, нарастание революционного брожения в обществе, но и лидера нации, готового обеспечить идейное единство всех слоев общества и экспансию Германии в Европе и в мире. И в этих устремлениях германские ведущие концерны шли рука об руку с немецким генералитетом и тайной полицией. Несмотря на свои ясные намерения национализировать и ограничить полномочия международного бизнеса и финансов, как видим, у Гитлера не было проблем в получении средств от корпоративных спонсоров, считавших национал–социализм долгожданной альтернативой коммунизму. По сути, именно богатые бизнесмены западных индустриальных и банковских кругов обеспечили успех Гитлера. После того как Гитлер проиграл народные выборы старому ветерану войны маршалу Паулю фон Гинденбургу в 1932 г., тридцать девять деловых лидеров с известными именами подобно Круппу, Сименсу, Тиссену и Бошу подписали ходатайство к Гинденбургу, убеждая того в необходимости назначить Гитлера канцлером Германии.

Эта сделка, приведшая Гитлера в правительство, состоялась 4 января 1933 г. в доме банкира барона Курта фон Шредера. Согласно исследованиям Юстаса Маллинса, на этой встрече присутствовали Джон Форстер и Ален Даллес из нью–йоркской юридической фирмы “Салливан и Кромвель”, представлявшие банк Шредера. В следующем году, когда Розенберг представил Гитлера в Англии, он встретился там с представителем банка Шредера в Лондоне, пожилым директором Т. Тиарксом, который был также директором Банка Англии. На всем протяжении Второй мировой войны у банка Шредера были свои финансовые агенты, представляющие интересы Германии в Англии и Соединенных Штатах Америки[812].

Курт фон Шредер, влиятельный глава банковского дома “Штейн инд. кампани” в Кельне длительное время оказывал финансовую поддержку нацистам в надежде, что они будут противодействовать распространению коммунизма. Гитлер дал слово фон Шредеру, что “национал–социализм не связан ни с какими глупыми экономическими экспериментами”[813]. Иными словами, он только словесно нападал на банковское дело.

После таких гарантий Гитлера и благословения Шредера стареющий президент Гинденбург назначил Гитлера 30 января 1933 г. канцлером Германии. Неделю спустя в Рейхстаге (парламенте) возник пожар, в организации которого обвинили коммунистов. Через несколько дней был принят чрезвычайный декрет, названный “законом по устранению страданий народа и государства”, который предоставил Гитлеру диктаторскую власть и он начал осуществлять контроль за действиями правительства.

Армия и высшие должностные лица выказывали обеспокоенность усилением власти Гитлера, особенно наличием приблизительно трех миллионов “штурмабтайнлайтунг” (СА) или штурмовых отрядов “коричневорубашечников” под командованием руководителя СА Эрнста Рома. Армия предложила сделку: если СА будут ликвидированы, военные гарантируют лояльность Гитлеру. Гитлер согласился и 30 июня 1934 г. обвинил Рома и сотни “коричневорубашечников” в заговоре, нанеся им смертельный удар, после чего те тихо исчезли.

Со смертью восьмидесятисемилетнего Гинденбурга 2 августа 1934 г. Гитлер объединил должности президента и канцлера и объявил себя главнокомандующим вооруженными силами, абсолютным лидером — фюрером всей Германии.

Когда в его твердой руке оказались правительство и армия, Гитлер понял, что наступило время сотрудничества с международными банкирами и промышленниками. Это было легкой задачей, учитывая их многонациональный характер.

В 1930–х годах многие в Англии и Америке благоприятно воспринимали нацистскую идеологию. В 1934 г. агентами Моргана и Дюпона была даже предпринята неудавшаяся попытка создания фашистской диктатуры в Соединенных Штатах.

Автомобильный магнат Генри Форд стал для Гитлера путеводной звездой в области антисемитизма. В 1920 г. Форд издал книгу под заглавием “Международное еврейство”. Когда в 1924 г. Гитлер работал над своей книгой “Майн кампф”, он скопировал отрывки книги Форда и даже ссылался на Форда, называя его “великим человеком”[814].

Гитлер боготворил Форда, который выделял для нацистов значительные суммы денег. В 1938 г. он стал первым американцем, получившим высшее нацистское признание, возможное для иностранца — “Великий крест высшего ордена немецкого орла”[815].

Как и Гитлер, Форд первоначально подозревал международных финансистов в заговоре против человечества. Сначала он говорил только о “влиятельных личностях”, подчеркивая, что не имеет ничего против евреев из обычных слоев общества, — отмечал Эдвин Пипп, редактор газеты Форда “Диаборн индепендент”. — Позднее он заявлял, что все они в равной степени одинаковы, что он считает их всех виновными в заговоре, ведущем к войнам и прибылям[816].

Форд узнал о существовании заговора в 1915 г., когда предпринял неудачную попытку положить конец войне. Еврейские пассажиры на борту нанятого им судна в Европу сказали ему, что именно международные еврейские банкиры организовывают войны с целью получения прибылей. Все усилия, предпринимаемые Фордом, не увенчаются успехом, если он не найдет контакта с некоторыми евреями во Франции и Англии, в первую очередь с Ротшильдами[817].

Гитлер также вначале словесно нападал на международных банкиров, особенно на Ротшильдов. В своих выступлениях в начале 1920–х годов Гитлер восхвалял немецких промышленников типа Альфреда Круппа, обвиняя Ротшильда в жадности, финансировании войн и революций, в финансовом порабощении народов через ростовщичество и займы[818].

Несмотря на эти атаки, нацистская власть Германии продолжала находить поддержку в Англии, даже со стороны английского банка, контролируемого Ротшильдами. Финансовая судьба Германии была решена в 1924 г., в Лондоне в ходе встречи Хелмара Шахта, специального уполномоченного Рейха по финансам, с Монтегю Норманном, управляющим английского банка. Свою встречу Шахт начал с откровенного разговора о тяжелой финансовой ситуации, сложившейся в Германии. Он предложил открыть немецкий кредитный банк, второй после Рейхсбанка, но с выпуском банкнот в фунтах стерлингов. Шахт попросил Норманна обеспечить для этого банка половину капитала и проинформировал о грандиозных экономических перспективах, которые открываются между Великобританией и Германией. В течение двух суток Норманн не только формально одобрил заем под исключительно низкий процент (5 %), но и убедил некоторых лондонских банкиров оплатить счета, значительно превышающие заем[819].

Исследователь Уильям Бремли отмечал, что международные банковские связи главного немецкого банкира Макса Варбурга и его брата Пауля Варбурга, участвовавшего в создании Федеральной резервной системы США, позволили им стать директорами “Интерссен гемайншафт фарбен” или “И. Г. фарбен”, гигантской немецкой химической фирмы. Метц из “И. Г. фарбен” был директором манхэттенского банка Варбурга, позже ставшего частью рокфеллеровского “Чейз Манхэттен банк”. Корпорация “Стандарт ойл” из Нью–Джерси до войны была партнером картеля “И. Г. фарбен”. Одним из американцев, директоров “И. Г. фарбен”, был С. Митчелл, директор нью–йоркского Федерального резервного банка и национального городского банка Варбурга. Президентом “И. Г. фарбен” в Германии был Герман Шмитц, входящий в состав правления немецкого банка и Банка международных поселений. В 1929 г. Шмитца избрали президентом правления национального городского банка, теперь “Ситибанк”[820].

Пауль Маннинг, корреспондент Си–би–эс в Европе во время Второй мировой войны писал, что Шмитц одно время “обладал таким большим количеством акций в “Стандарт ойл” из Нью–Джерси, как и братья Рокфеллеры”. Шмитц также управлял одиннадцатью компаниями “И. Г. фарбен” в Японии. После войны двадцать четыре представителя “И. Г. фарбен” предстали перед судом в Нюрнберге за преступления против человечества, включая строительство и обслуживание концентрационных лагерей, использование рабской рабочей силы.

Американский филиал “И. Г. фарбен” и американская “И. Г. кемикл корпорэйшн” в ходе войны были для нацистов надежным источником важных разведывательных сведений. Отмечая этот факт, немецкий министр экономики доктор Макс Илгнер писал: “Обширная информация, которую мы непрерывно получаем от “кэмикл корпорэйшн”, очень необходима для наших исследований ситуации в США… С начала войны она является важным источником информации для правительства, экономических и военных подразделений”[821].

Финансирование перевооружения Германии в нарушение Версальского соглашения оказалось столь же выгодным, насколько и опасным для обеспечения мира.

Американским сторонником Гитлера был и Джозеф Кеннеди, отец будущего президента США. Директор ФБР Эдгар Гувер уведомлял 3 мая 1941 г. президента Рузвельта о том, что “Джозеф Кеннеди, бывший посол в Англии, и Бен Смит, деятель с Уолл–стрит, в недавнем прошлом имели встречу с нацистским руководителем Люфтваффе Германом Герингом в Виши (Франция). После этой встречи Кеннеди и Смит пожертвовали значительную сумму денег в пользу Германии. Их обоих охарактеризовали как людей, которые очень сильно настроены против Великобритании”[822].

Поддержка Гитлера способствовала расцвету Англии. Исследователь Говард Кац писал: “Весной 1934 г. группа городских финансистов собралась у Монтегю Норманна… главы английского банка. Гитлер разочаровал своих критиков. Его режим был не временным кошмаром, а системой с хорошим будущим, и Норманн посоветовал директорам учитывать Гитлера в своих планах. Возражений не последовало, было решено оказать Гитлеру тайную помощь от лондонского финансового отделения, в то же время Норманну удалось оказать существенное давление на правительство, чтобы заставить его отказаться от профранцузской политики в пользу более многообещающей пронемецкой ориентации. Значительная финансовая помощь была также оказана сэром Генри Детердингом, влиятельным главой королевской голландской компании “Датч шелл ойл”, находившейся в Лондоне. Этот шаг был продиктован надеждами на то, что Гитлер изложил в книге “Майн кампф”, а именно о своем стремлении поработить Россию. Такая перспектива давала надежду восстановить активы Детердинга в Баку, Грозном и Майкопе, где имелись богатые месторождения нефти”[823].

Почему эти влиятельные бизнесмены, имеющие финансовые связи с империей Ротшильдов, поддерживали антисемитски настроенного Гитлера? Вразумительный ответ можно найти в невероятном утверждении, что Гитлер имел кровное родство с Ротшильдом!

Доктор Вальтер Лангер, физиолог, проведший психоанализ военного периода Гитлера для американского ОСС (предшественника ЦРУ), сообщил, что в секретном довоенном австрийском полицейском докладе утверждалось, что отец Гитлера был незаконным сыном сельской поварихи по имени Мария Анна Шикельгрубер. В то время когда у нее появился ребенок, Мария работала прислугой в Вене, в доме барона Ротшильда. Узнав о своей беременности, она покинула Вену в 1837 г. и родила отца Гитлера, записанного Алоис. Спустя пять лет она, по сообщениям, вышла замуж за странствующего мельника по имени Йохан Георг Гидлер. Алоис оставался на фамилии матери Шикельгрубер почти до сорока лет, когда брат Гидлера, Йохан Непомук Гидлер предложил ему узаконить родственные отношения. Из‑за неразборчивого почерка окружного священника в метрике фамилия Гидлер изменилась на Гитлер. Сделано это было ошибочно, либо преднамеренно — установить трудно[824].

Алоис Гитлер вел унылую и замкнутую жизнь, в основном как правительственный бюрократ, и женился на своей второй кузине Кларе Ползли в 1885 г. после получения специального епископального распределения. Адольф родился в Бренау, Австрия, в 1889 г., когда Алоису было пятьдесят два года.

Эту невероятную историю можно воспринять как пропаганду военного времени, если бы не тот факт, что американские спецслужбы никогда не обнародовали эту историю, отмечая, что эта информация была не для общественности.

Вопрос возник в 1930 г., когда английский племянник Гитлера Уильям Патрик Гитлер, надумал шантажировать разбогатевшего дядюшку Адольфа еврейским дедушкой. Он намекнул корреспондентам о еврейских корнях немецкого лидера. Упоминались Франкенбергеры, богатые евреи. Личный поверенный Гитлера Ганс Франк подтвердил эту скандальную информацию, но имя Франкенберга было заменено на Ротшильд. После того как не удалось найти никаких данных о Франкенберге в Вене, об этом постепенно стали забывать все, кроме Гитлера. Историки постоянно отмечали, что возможная еврейская родословная часто преследовала Гитлера на протяжении всей его жизни.

В случае если кто‑нибудь мог бы подвергнуть сомнению возможность контактов Ротшильда с прислугой, есть свидетельство биографа Ротшильда Фергюсона, который заявил, что сын одного из старших клерков Соломона “вспомнил, что в 1840–х годах венский Ротшильд проявлял опрометчивость в отношениях с молодыми девушками”[825].

Покойный Филипп Ротшильд, наследник Натана, в 1984 г. издал мемуары, раскрывающие его “скандальные любовные похождения”. Он писал: “Я пользовался огромным успехом… прыгая из кровати в кровать подобно горному козлу… Меня постоянно убеждали, что мой отец всегда пользовался своими шпорами, оседлывая горничных моей бабушки”[826].

“Возможно, Гитлер знал о своей еврейский родословной и своих родственных отношениях с Ротшильдами. Осознавая их огромную власть и влияние на европейские правительства, вполне возможно, что он поддерживал контакты с семейством, — писал американский исследователь Ральф Эпперсон. — Это, в частности, объясняло огромную поддержку, которую он получал от международного банковского братства, тесно связанного с семейством Ротшильдов, когда поднимался на вершины власти”[827]. Отсюда становится понятным, почему Гитлер и его последователи, сегодняшние неонацисты, а также Ротшильды, и те, кто стремится получать прибыли от их международной власти, не хотели, чтобы его связь с Ротшильдом стала достоянием общественности.

Может показаться, что, обладая таким богатством и властью, Ротшильды оказались немного пострадавшими во время правления Гитлера. Новая энциклопедия “Британика” тактично заявляет: “Ротшильды, особенно венские и парижские, в течение нацистского периода сохраняли нечто вроде семейного единства, так необходимого для возможных больших неудач”[828].