Ночные птицы

6. Оглядываясь назад

За несколько минут миновав все пройденные им залы и переходы, чуть не свалившись с мостика в пещере, ушибив локоть Ардена и отбив пальцы на ноге Ланы, они вывалились обратно наружу и облегченно расхохотались. Лана, запихнула злосчастный кристалл в мешок, вспоминая, как они драпали от башни. — Думаю, на сегодня нам приключений достаточно, — сказала она, — кажется, ты говорил, тут где-то есть заброшенный лагерь?

Развернув карту, Арден покрутил ее, отыскивая их расположение.

— Лагерь совсем недалеко, но надо немного спуститься, — сказал он наконец и махнул рукой в ту сторону, откуда они пришли.

Карабкаться наверх, когда они шли к руинам, было сложно, но спускаться оказалось еще труднее. Кто бы ни разрушил каменный мост, соединявший дорогу с входом в старый город, он знал, что делал. Редкий искатель приключений окажется настолько самоуверен, чтобы сюда забраться. Тем более что те, кто хорошо умеют лазить, по горам обычно плохо дерутся, и наоборот. Да еще и броня мешает. Но Арден привык к ней, как ко второй коже. Да, немало ушло времени, чтобы найти идеальное соотношение легкости и защиты, и еще больше оставить денег у кузнеца и чародейки, но результат того стоил.

Впрочем, сейчас, глядя, как насмешливо смотрит на него Лана, которая уже давно спустилась и теперь отдыхала, присев на нагретый солнца камень, он пожалел, что не снял перед спуском куртку. Пусть эта девчонка хоть трижды акробатка, а не дело главе самой влиятельной гильдии Иргуина, пыхтеть и отдуваться, как старой корове, идущей на пастбище.

Наконец, спуск окончен. Больше всего Ардену хотелось отдохнуть, но Лана так бодро вскочила и пошла по тропинке в сторону лагеря, что и ему пришлось последовать за ней. Возвращаться пришлось недолго. Буквально в пяти минутах ходьбы они отыскали старый указатель, а рядом и убегающую вверх тропку. Хорошо хоть, тропинка мягко стелилась по склону, больше продвигаясь вглубь, чем, забираясь наверх.

Через полчаса они вышли к старому лагерю. Арден немало путешествовал по миру, бывал во многих странах и давно заметил, чем суровее природа, тем более сплочены люди. На равнинах такие лагеря почти не встречаются, но уйди чуть в горы или на север, и обязательно найдешь. Разбросанные на расстоянии дневного перехода, они всегда готовы приютить путника. И всякий, кто воспользуется ими, уходя, оставит дров и припасов взамен использованных. Это правила выживания, которым в равной степени подчиняется и солдат королевской армии, и младший подмастерье старьевщика, и глава гильдии наемников. Вот и сейчас первым делом Арден отправился на поиски дров.

Пока он бродил по склону в поисках сухих бревен и веток, разжигал костер и обустраивал спрятавшийся под каменным козырьком лагерь, Лана уселась на уступ и любовалась открывающимся видом. В закатных лучах золотилась река, ближе к Шафтену превращающаяся в озеро Колти. Так оно называлось на картах, под этим названием его изучали в школах. Семья Колти владела половиной земель к югу от Шафтена, в том числе и озером. Но среди жителей закрепилось и другое название — Подземное.

Говорили, если доплыть до большой скалы, которая торчит посреди воды, будто вытянутый в сторону города палец, а потом нырнуть поглубже, можно найти тайный проход. И вроде как многие его видели и пытались по нему плыть. Но почему-то те, кому это все же удалось, не торопились рассказывать, что там нашли. Лана и сама бы запаслась зельями, помогающими задержать дыхание, и попыталась разведать, что там. Интересно, а Арден согласится на такую вылазку? Это будет поинтереснее, чем к ганнским развалинам ползти.

Вспоминая Шафтен, девушка неизбежно вспомнила и задание, которое привело ее сюда. Неосознанно потягивая амулет в стороны, она думала о том, что же ей делать дальше. Встреча с Наитой, ее поручение, это все сейчас казалось таким далеким и ненужным, будто детские игры. Ее реальная жизнь, ее честь и долг перед своей страной — вот что на самом деле важно. Имела ли Лана право рисковать жизнью, не выполнив задания? В храме Первоматери ей нужно найти женщину-итанитку и получить дальнейшие указания, а она сидит тут и ждет у моря ветра в спину. Если бы не Олаф…

Лана закрыла глаза, отворачиваясь, будто могла спрятаться от воспоминаний. Он никогда не скрывал своей симпатии. Он вообще не из тех, кто будет скрывать свои желания или как-то себя ограничивать. Пять лет назад, когда они познакомились, он уже готовился к выпуску из Артистория, тогда многие прочили ему карьеру в Златодворе. Но Олаф предпочел собрать свою труппу и выступать на площадях и в тавернах, зарабатывая не только деньги, но и имя.

А она тогда была совсем девчонкой. Диковатый подросток с бедной фермы, она изумлялась самым простым вещам, доступным каждому в Гелионе. Своей кровати. Ванне. Чистым скатертям. А когда после получения королевской стипендии, ей выделили личную комнату с витражным окном и собственным шкафом с книгами, она чувствовала себя королевой. И, конечно, была благодарна Олафу, который встретил ее на рынке, голодную и оборванную, накормил и отвел в Артисторий. Может, сразу заметил ее способности, а может, надеялся пристроить хоть прислугой. Но именно он помог ей подготовиться к вступительным испытаниям, именно он взял ее, младшекурсницу, в труппу, дав возможность заработать.

Он всегда был такой яркий, сильный, вечный заводила среди парней и любимчик девчонок. Лана была уверена, что они просто друзья. Ну хорошо, пусть не совсем просто друзья, пусть она знала, что нравится ему, и ей нравилось проводить с ним время. Но одно дело, смеясь, разучивать новую поддержку или пробраться на чью-то ферму и стащить пару яблок, и совсем другое, когда под куртку тебе лезут ставшие вдруг такими грубыми чужие руки, а губы шепчут пахнущие бренди пошлости.

Когда на празднике в Нармарке, он затащил ее в шатер, Лана сначала подумала, что это просто шутка, очередная забава, и сейчас он расскажет ей план нового приключения или достанет из рюкзака какую-нибудь вкусность, что выменял на местном рынке. Но он толкнул девушку на тюфяк, а сам навалился сверху, по-свойски раздвинув ее ноги своим коленом. Ей повезло, что он был слишком пьян. Удалось вырваться, схватить мешок и бежать. Это было совершенно инстинктивное решение, пожалуй, дай она себе время успокоиться и поразмыслить, осталась бы с труппой до Шафтена. Но в тот момент она ничего не понимала, кроме того, что хочет оказаться как можно дальше от этого.

Уже позже, спустя несколько дней, Лана призналась себе, что, случись все иначе, например, в ее комнате в Артистории, где пахнет водяной лилией, и старым отполированным деревом, где чистые простыни и есть ванна, она бы приняла его. И жадность, с которой целовал ее шею и губы, сжимал сильными руками тело, была бы желанной. Но тогда она ужасно испугалась. И еще от него так разило выпивкой, луком и потом. А сам он, несмотря на страсть и пылкость, был совершенно чужим и далеким, и до ее собственных чувств и желаний Олафу не было никакого дела.

Лана сморщилась и потерла ладонями лицо, желая стереть эти мысли из своей головы. Что, если бы она тогда не убежала? Что было бы сейчас? Вспоминая об этом, Лану накрывало холодной волной запоздалого страха. Кто только не встречался на дорогах Иргуина! Беглые солдаты, разбойники, волки, мертвяки в конце концов… Но Первоматерь ее хранила.

Да, не сбеги она, уже была бы в Шафтене, добравшись вместе с остальной труппой с комфортом — на телегах и ночуя в тавернах. А теперь, не будь судьба к ней благосклонна, познакомив с Арденом, неизвестно, была ли она вообще сейчас жива. И даже в самом лучшем случае, пришлось бы спать в шалашах и есть побеги дикого лука, пробираясь обочинами и верховьями гор, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Одинокий путник и сам по себе — легкая добыча, а уж если это молодая девушка, и даже не чародейка, то это превращается в совсем опасное приключение.

За спиной весело затрещал костер, и Лана потянулась к нему, чтобы погреться, молчаливо наблюдая за попутчиком. Что двигало этим прожженным плутом, когда он вступился за незнакомку, да еще и решил тащить ее за собой? Любопытство? Скука? Желание компенсировать отсутствие чего-то важного, о ком можно заботиться: семьи, детей? Впрочем, у такого, небось, детей на целый учебный класс хватит.

"Интересно, какие девушки ему нравятся?", — подумала Лана, прикусывая травинку и чувствуя, как на язык падает капелька терпкого сока. Уж явно не такие, как она, даже не посмотрел ни разу толком. Наверно, вроде Пышки Хельги или Румяной Мари, что носят лиф размером с тяжелую броню, красят лицо и сами вешаются мужчинам на шею. Не то, чтобы она имела на попутчика какие-то виды, просто было обидно. Смущение давно ушло, оставив лишь заинтересованность да желание просто уткнуться носом в плечо и выплакаться. Слишком много переживаний для нее, слишком много нервов. Да и отсутствие элементарного комфорта постоянно выводило из себя. При мысли о том, что нормально вымыться получится не раньше, чем послезавтра, хотелось плакать. Будь немного потеплее, можно было бы искупаться в озере Колти, там хорошая вода, только нужно остерегаться диких животных, да не менее диких парней, что нанимаются на местные фермы в сезон. Может, и искупается, если будет теплый день, а сейчас надо спать. От дневных переживаний гудела голова и ноги, страшно хотелось есть, но просить девушка стеснялась, поэтому надергала побегов диких трав да уселась жевать, спрятавшись от ветра под навес.

Травничеству ее учила мать, а ту — ее мать, вроде как у них в роду были Дочери Ильки, как их называли в Иргуине. Когда-то это сестринство было не менее могущественным, чем любая из современных гильдий. Они поклонялись вечно плывущей в небесной тьме страннице — Ильке. Вся их жизнь, начиная от обрядов инициации и заканчивая временем сбора трав и укупорки зелий, подчинялось движению спутника.

Но к власти пришел новый король, который решил, что будет лучше для всех, а главным образом для него, если ввести кучу поборов, запретить сбор трав и добиться-таки того, что Дочери Ильки растеряли все свое влияние. Традиции зельеварения были утрачены, многие рецепты потеряны, и благо, если сохранились в чьих-то домашних архивах. Лана знала, что у матери в сундуке хранилась небольшая книжка, замотанная в пропитанную от порчи соком бузинника тряпицу. Это было их семейное сокровище: сборник рецептов. Сколько таких еще было по Иргуину? Сколько ушло в другие страны или было уничтожено? Неизвестно. Как бы там ни было, даже столь давняя принадлежность к древнему сестринству передавалась по женской линии и считалась весьма престижной. И когда ее мать вышла за фермера из Свалледа, в семье этот поступок не поняли. Ни разу за всю жизнь Лана не встречалась хоть с кем-то из родственников по маминой линии. И, насколько она знала, те ни разу не приезжали к ним в гости. Единственное, о чем как-то поведала ей мать, что часть их родственников жила раньше в Гелионе, а потом подалась на север.

Возможно, такая биография не очень способствовала развития гражданских чувств и любви к королевской власти, но вся эта история была для Ланы чем-то очень далеким. Почти сказкой. А ее жизнь в столице, королевская стипендия и поддержка были простыми и реальными вещами. А быть благодарной Лана умела.