Ножи Императора

11

На следующее утро Морбан и его парикмахеры открылись сразу на рассвете, как обычно, и если у некоторых из них были немного затуманенные глаза, это никак не повлияло на обычно быстро выстраивающуюся очередь мужчин, решивших воспользоваться их постоянной скидкой. Морбан вышел, чтобы обратиться к ним, печально качая головой.

- Извините, господа, но сегодня мы не будем работать в знак уважения к Фламме Великому, который сегодня днем сражается на Арене!

На мгновение мужчины, стоявшие в очереди, предположили, что он шутит, но когда дородный солдат остался стоять на месте, скрестив руки на груди и явно не собираясь двигаться, поднялся гневный шум протеста. Морбан подождал чекунду, затем демонстративно откашлялся, прежде чем выкрикнуть свои следующие слова во весь голос.

- Заткнитесь все на хрен! - Его потенциальные клиенты уставились на него в изумлении. - Так-то лучше. Теперь я повторю это еще только один раз. Мы. Не. Работаем. Сегодня. Понятно? Теперь вы можете либо потихоньку отвалить, либо я буду вынужден сказать парням внутри, чтобы они вышли и разобрались с вами. Выбирайте сами. Сегодня мы берем выходной

Как по команде, ставни на окнах распахнулись, и полдюжины раздраженных тунгрийцев взглянули выглянули посмотреть на очередь, у некоторых из них в руках были тяжелые деревянные дубинки. Поняв, что дешевую стрижку или бритье они не получат в ближайшее время, недовольные клиенты разошлись, оставив Морбана с ухмылкой смотреть на улицу.

- Не знаю, чему тут можно улыбаться.

Знаменосец обернулся и увидел своего соседа горшечника, выражение его лица было менее счастливым, чем во время их последнего разговора.

- О, я не знаю. Всем нравится время от времени брать выходной.

Гончар ошеломленно покачал головой.

- Выходной на работе? Ты понимаешь, что через час к тебе приедут парни с Верхнего Холма, как только разнесется слух, что ты посоветовал своим клиентам отвалить?

Улыбка Морбана стала шире.

- На это то, я и рассчитываю. Возможно, тебе, следует тоже закрыть свою лавку и на часок подняться наверх?

Владелец магазина кивнул, выражение его лица сказало Морбану, что таково и было его намерение с самого начала, и знаменосец окинул взглядом ряды лавок, чтобы увидеть, что все его соседи пришли к такому же выводу: товары поспешно были убраны в помещения, а ставни бесцеремонно закрыты, чтобы обеспечить жильцам некое подобие безопасности. Улыбаясь про себя, он повернулся и пошел обратно в парикмахерскую.

- В данный момент все прошло тише, чем у немой с набитым ртом, так что давайте вынесем оружие наверх, хорошо?

Он бесстрастно наблюдал, как солдаты подняли половицы, прикрывавшие лестницу, ведущую в подвал, и каждый из них вылез обратно прихватил щит и меч. Последний человек, поднявшийся по лестнице, вручил ему копье, бесстрастно наблюдая, как знаменосец вышел обратно на послеполуденное солнце, прислонив оружие к стене в тени кирпичной колонны, где оно было невидимым беглому взгляду. Пара охранников Максимуса спешили завернуть за угол, явно услышав слух о том, что парикмахерская сегодня не работает.

- Что, химера тебя забери, здесь происходит?

Морбан широко улыбнулся члену банды, обратившемуся к нему.

- У нас сегодня выходной, сынок. Мы просто подумали, что...

- Возвращайся к своей гребаной работе, жирный ублюдок! - Бандит наклонился ближе, уперев палец в грудь Морбана. - Тебе же нужно платить налоги, и если ты этого не сделаешь....

Знаменосец криво ухмыльнулся и мягко покачал головой, когда прервал его.

- На самом деле нет. Мы решили больше не платить вашей охране, поскольку, честно говоря, она нам вовсе не нужна.

Мужчина посмотрел на свою пару людей с веселой улыбкой, приглашая их присоединиться к шутке.

- А это уже тянет на пятнадцать процентов. Продолжай говорить, и мне придется пойти и позвать Одноглазого.

Морбан пожал плечами.

- Ты явно не понимаете. Мы не собираемся платить!

Терпение головореза лопнуло, и он со злобным рычанием ткнул пальцем в грудь Морбана.

-Это ты явно не понимаешь! Мы, те самые гребаные парни с Верхнего Холма. Мы берем все, что захотим, и прямо сейчас я больше всего хочу засунуть твою гребаную голову прямо в твою жирную задницу, умник. Так что давай деньги, или мне придется...

Он резко замолчал, когда кончик холодного металла коснулся области между его животом и пенисом. Его товарищ внезапно замер, его внимание было приковано к мечам, появившимся в руках двух мужчин позади Морбана, их зловеще острые лезвия сверкнули в утреннем солнечном свете. Морбан оттолкнул палец.

- Да, ну, вы, может, и парни с Вершины Холма, но мы - имперская римская армия. Вы убивали случайных бедолаг, которые совершали ошибку, вставая у вас на пути, в то время как мы сражались в ожесточенных битвах с варварами, которые все хотели содрать с нас кожу живьем. Так что я бы посоветовал вам отвалить и не возвращаться, если только вы не хотите уйти со своими отрезанными членами в руках.

Бандиты сбежали, и Морбан повернулся к своим сторонникам.

- Начинайте считать. Ставлю два к одному, что мы столкнемся с ними лицом к лицу менее чем через пять минут. И никакой болтовни, все четко рассчитано. Эти ставки всех устраивают? Два к одному? А может быть пять к двум?

После нескольких минут ожидания в усиливающейся утренней жаре они услышали звук шагов, эхом отдававшийся по Холму, быстро превратившийся из тарахтения в шлепанье кожи о камень, и Максимус завернул за угол во главе дюжины своих людей. Увидев ожидающего его Морбана, он широко развел руки, жестом приказывая своим товарищам разойтись в стороны.

- Ну что, Толстячок наслаждается солнцем. Разве это не милое занятие? Жаль, что в результате пришлось закрыть все гребаные лавки на улице. Он остановился перед Морбаном, на его лице застыла злобная усмешка. - У меня не хватит духу дать тебе пинка, Толстяк потому что, думаю, если я это сделаю, ты можешь просто лопнуть. Мне придется довольствоваться временным повышением вашей налоговой ставки, чтобы сказать ... - Он изобразил задумчивость. - Сто процентов на сегодня. Если ты прямо сейчас откроешь эту дверь и отправишь своих парней обратно на работу, я соглашусь на дневную выручку в качестве штрафа. Как тебе это, Толстяк, или мне следует изложить свою мысль яснее? Даже гребаная “имперская римская армия” не может быть настолько тупой.

Морбан медленно кивнул, положив руку на ручку двери магазина, и силовик повернулся к своим товарищам с торжествующей ухмылкой.

- Как я всегда говорил, не позволяй своим людям выходить за рамки, а то в конечном итоге тебе приходится давать им пинков, чтобы компенсировать излишнюю распущенность!

Он обернулся, когда Морбан распахнул дверь и отступил в сторону, его глаза расширились, когда он увидел первого из тунгрийцев, вошедшего в проем с поднятым щитом, полированный кончик лезвия его меча мерцал на солнце, а за ним по пятам следовал еще один человек. В момент, когда вожак головорезов отвлекся, Морбан потянулся за копьем, стоящим рядом с ним, и вонзил острый наконечник оружия в обутую в сандалию ногу главаря банды, почувствовав хруст мелких костей, ломающихся под безжалостным ударом железного наконечника. Максимус закричал в агонии, и пока его рот был открыт, знаменосец ослабил хватку на копье правой рукой и ударил сжатым кулаком в челюсть беспомощного человека с такой силой, что с раздирающим треском сломалась кость.

- Стоять!

Члены банды, оказавшиеся между очевидной необходимостью дать отпор и непреодолимым желанием сбежать, замерли при громкой команде Морбана, и их взгляды были прикованы к нему, когда он указал на солдат, стоящих перед ними.

- Если вы, ублюдки, побежите, эти парни догонят вас и вонзят мечи в ваши спины. Вы этого хотите? А ну, бросайте свои гребаные ножи!

Бандиты перевели взгляд с неумолимой маски знаменосца на корчащееся тело своего главаря, затем снова на суровые лица солдат, явно готовых пролить кровь по малейшему поводу. Первое оружие упало на мостовую, за ним быстро последовало другое, а затем остальные побросали свои ножи и их лица покраснели от унижения.

- А теперь, идите отсюда, пока мы добрые! И не оглядывайтесь назад, иначе обнаружите, что мы можем выйти из себя!

Он подождал, пока последний из них завернет за угол и скроется из виду, затем крепко взялся за древко копья, пробуя вытянуть его. Максимус застонал от боли.

- Нет ...

- Ну, так уж получается, что ... да!

Морбан вырвал копье из ноги своей жертвы, исторгнув стон агонии из разбитого рта бандита, затем присел на корточки, чтобы начать разговор.

- Ну, что, Одноглазый, мой старый приятель. Все это время ты обзывал меня гадкими словами и забирал мои деньги, и вдруг мы поменялись ролями. Теперь у тебя проблема, не так ли, с разорванной ногой и разбитым лицом. Я думаю, что все может стать намного хуже, если только ... - Он приложил палец к подбородку и принял задумчивый вид. - Но, конечно, ты не подумай, что я настолько бесчеловечен. Не так ли?

Он помахал копьем перед беспомощным главарем банды, затем направил его вперед, пока лезвие не оказалось в дюйме от его глаза.

- Конечно, мы проходим потрясающую подготовку в армии, особенно с этой маленькой красавицей. – он указал рукой на копье - Я могу попасть ей в человека с тридцати шагов, или могу просто воткнуть его в него на дюйм или два и смотреть, как он истечет кровью до самой смерти. Не бойся, я не буду тебя убивать! Но, бьюсь об заклад, я мог бы выбить тебе и второй глаз, если бы захотел.

Максимус снова застонал, но на этот раз скорее от страха, чем от боли.

- И ты знаешь, что просто так не говорят о таких вещах?

Морбан посмотрел вниз, его лицо сморщилось от внезапного отвращения. Он резко дернул копьем, вогнав острие в здоровый глаз. Бандит закричал, все его тело содрогнулось от боли, в то время как знаменосец бесстрастно смотрел на него сверху вниз.

- Рассматривай это как твою плату за все вымогательства, изнасилования и убийства, которым ты подвергал этих людей на протяжении многих лет. Давай теперь посмотрим, насколько они сострадательны к искалеченному слепому нищему, который даже не может сам прожевать свою еду, не так ли?

Он указал на своих людей.

- А теперь, ребята, соберите эти ножи, и отнесите свое оружие обратно в парикмахерскую и оставим старину Безглазого поразмышлять о его ошибках!

Он обернулся и обнаружил, что гончар стоит прямо у него за спиной.

- Ты собираешься оставить все эти мечи в парикмахерской?

Морбан кивнул.

- Они будут в достаточной безопасности, пока кто-нибудь не приедет за ними. Я запру это место и не вижу никого, кто был бы достаточно храбр, чтобы вломиться внутрь, учитывая очевидное наказание ем, кто перейдет дорогу мне и моим ребятам. - Он с порывистой улыбкой протянул лавочнику свое копье. - Хочешь прикончить эту тварь? Я тебе разрешаю! В конце концов, подумай обо всех случаях, когда этот ублюдок отнимал у тебя деньги или лапал твою жену.

Гончар покачал головой.

- Мне вообще то захотелось сделать это в ту секунду, когда я увидел, как ты всаживаешь копье ему в ногу ... но я не могу.

Морбан кивнул, отдавая оружие выглянувшему солдату.

- Я знаю. Я был точно таким же, давным-давно... - Он вздохнул. - А теперь я просто животное-убийца. Время от времени мне удается совершить несколько убийств, которые, как ни странно, доставляют мне удовольствие. Удачи тебе, друг, и когда появится замена этому Максимусу, а ты знаешь, что так оно и будет, просто помни, что единственное, что удерживает их от проявления власти над тобой , - - это твоя готовность дать им отпор. Покажи им свои зубы, и они скоро отстанут.

Он запер лавку и направился вниз по холму к Остианским Воротам с последним из своих солдат, седым ветераном своей центурии, который ждал его, пока он разговаривал с гончаром.

- Ты думаешь, они смогут постоять за себя, когда парни из банды постучатся в дверь в следующий раз?

Знаменосец печально покачал головой.

- Не, я так не думаю. - Он на мгновение замолчал. – Но, видишь ли, я понял, что мне так нравится в этом месте. Оно цивилизованное. Вкусная еда, хорошее вино, шлюхи, везде куда ни глянь. Это просто приятное место. Проблема в том, что в таком приятном местечке появляются такие животные вроде нас, и не успеешь оглянуться, как все уже платят процент, просто чтобы сохранить свои кишки или не допустить, чтобы их дочерей трахали на улице. И это печально, приятель, более чем печальнее, чем это гребаная трагедия. Все, что мы можем сделать, это утешить себя тем, что, по крайней мере, сегодня мы сделали немного полезного и дали им небольшой повод побеспокоиться о судьбе одного ужасном ублюдка.

Его сослуживец кивнул.

- И не только это, ты также дал мне повод кое-что рассказать ребятам в казармах.

Морбан выпятил грудь.

- Ты имеешь в виду, когда я проткнул его копьем?

Солдат покачал головой.

- Нет, приятель, когда ты сказал ему, что можешь убить его этим оружием с тридцати шагов. Ты не смог бы попасть в дверь сарая даже из болтомета!

Скавр и Марк пробирались сквозь толпу, окружавшую Арену Флавиев, в сопровождении своего обычного эскорта из варваров и людей Котты. Оба мужчины были безукоризненно одеты, Скавр был в тоге с единственной узкой полосой, указывающей на принадлежность к классу всадников, в то время как Марк был одет в более простую одежду и осторожно шел на полшага позади него. Подойдя к стражникам, преграждавшим вход, ведущий на сенаторский уровень, трибун сказал о приглашении самого императорского распорядителя присутствовать на дневных поединках. После краткого ознакомления со списком гостей на день их впустили, оставив сопровождающих ждать их в любой тени, которую они смогут найти, в то время как Котта направился к следующему входу, чтобы занять свое место в секции, отведенной для ветеранов армии. Поднявшись на сенатский балкон, они были встречены у входа в императорскую ложу самим Клеандром.

- Рутилий Скавр! С твоей стороны было очень мило придти сюда. Я не был уверен, что ты примешь мое приглашение, учитывая тот факт, что наставник твоего молодого коллеги скорее всего расстанется с жизнью на этом песке.

Марк ответил на улыбку с бесстрастием, которого он не чувствовал, позволив трибуну ответить от его имени.

- Мой офицер осознает неизбежность ситуации, распорядитель, и поклялся Митрой присутствовать при последнем поединке Фламмы с достоинством и сдержанностью, которыми должен обладать римский центурион. В конце концов, мы же не варвары.

Клеандр кивнул, подняв брови на молодого человека.

- Впечатляющая дисциплина, центурион. Прими мое сочувствие, если хочешь, и мое уважение к твоей стойкости. Ты являешься примером для некоторых других членов имперской аристократии. - Он многозначительно посмотрел через ложу туда, где стоял Юлиан, заламывающий пальцы рук. - Если какой-нибудь прокуратор не будет осторожен, всегда можно будет найти другого человека, занимающего его должность. Можно подумать, что он счастлив, учитывая тот факт, что я разрешил ему поставить несколько тысяч на своего человека, но, очевидно, его ланиста убежден, что Фламмаa быстро разорвет Велокса на части, согласится он на последнее предположение или нет. А, ты что думаешь, центурион? В конце концов, ты знаешь его лучше всех из здесь присутствующих?

Марк мрачно посмотрел на него на мгновение, прежде чем обрести голос, слова словно онемели у него во рту.

- Фламма, который научил меня драться, человек величайшей чести, и я не вижу в нем никаких изменений, несмотря на краткость нашей встречи. Он человек слова! И если он сказал, что умрет на Арене, то вы можете быть уверены, что он умрет здесь сегодня днем.

Клеандр кивнул.

- Как я и думал. Конечно, этот человек не дал мне никаких подсказок ни на что, кроме самых решительных намерений принять его предложение. Это довольно скоро закончится, и мы все сможем заняться нашими делами, я - управлением Империей, а вы, господа, - защитой ее границ. У меня есть кое-что для ...

Рев труб прервал его, и трое мужчин повернулись, чтобы посмотреть вниз, на песок Арены, когда судья вывел двух человек в легкой броне. У обоих была бронзовая защита на правой руке, ремни, прикрепленные к кольчужным рукавам, тянулись к тяжелому кожаному наплечнику на левом плече. Велокс предпочел сражаться с обнаженной грудью, в то время как Фламма надел легкую кольчугу, чтобы обеспечить некоторую защиту от острых мечей своего противника. Оба мужчины отказались от шлемов, их головы остались непокрытыми, чтобы обеспечить широту обзора, необходимую для плавного стиля боя димахерусов, и у каждого была пара мечей, прикрепленных к поясу на широких кожаных ремнях. В сопровождении почетного караула из дюжины копейщиков в шлемах с яркими плюмажами и сверкающих нагрудниках они направились к центру Арены, устремив взгляды вперед, как будто ни один из них не желал замечать присутствия другого. Диктор изо всех сил пытался перекричать внезапный оглушительный рев одобрения толпы, и после двух тщетных попыток рассказать о поединке он замолчал, ожидая, пока двое мужчин прошагают по чистому белому песку. По какому-то заранее условленному сигналу они остановились, оба повернулись, чтобы ответить на бурные аплодисменты толпы поднятыми руками. После нескольких мгновений криков и хлопков толпа постепенно затихла перед лицом терпеливого ожидания своих героев, позволив диктору предпринять еще одну попытку. Повысив голос до хриплого рева, он прокричал свое написанное по сценарию вступление к битве через продолжающийся шум толпы.

- Возлюбленный Цезарь! Благородные сенаторы! Римские господа! Граждане! Народ Рима! Арена Флавиев приветствует вас в этот третий день Римских Игр! Сегодня мы вдвойне благословлены присутствием двух величайших бойцов нашего времени!

Истерические возгласы разразилась снова, и оба гладиатора снова подняли руки, приветствуя своих сторонников.

- За Дакийский лудус будет сражаться, действующий чемпион гладиаторов, человек, гордящийся тем, что за все свои бои ни разу не был даже ранен! - Ведущий сделал многозначительную паузу, позволяя осознать факт очевидной непобедимости Велокса. - Мастер Резни! Самый быстрый человек с двумя мечами в городе Риме, на счету которого девятнадцать побед и ни одной ничьей или поражения! Граждане, я представляю вам … Велокса!

Толпа обезумела, и, оглядев Арену, Марк понял, что добрых три четверти из них были уже на ногах и махали кулаками в поддержку чемпиона. Велокс выступил вперед и поднял руки в третий раз, описав круг, чтобы поприветствовать каждую сторону переполненного стадиона, прежде чем отступить назад и опустить их по бокам, поближе к рукоятям своих мечей.

- Сегодняшний соперник Чемпиона не нуждается в представлении! Герой недавнего прошлого, величайший гладиатор современности, на счету которого тридцать восемь побед и ни одной ничьей ...

- У вас ошибка! У него была одна ничья…

Анонимный выкрик из толпы вызвал шквал смеха, и Фламма поклонился в сторону Арены, с которой было произнесено это замечание, его лицо явно расплылось в широкой ухмылке.

- Он выглядит гораздо более счастливым, чем я ожидал от человека, стоящего на пороге смерти.

Скавр повернулся, чтобы посмотреть на распорядителя, видя расчет в выражении его лица.

- Вы удивитесь, распорядитель, но иногда человеку легче принять верную смерть, чем бороться за жизнь перед лицом непреодолимых трудностей.

Если Клеандр и собирался ответить, то диктор опередил его.

- Граждане, добро пожаловать обратно на Арену Флавиев, фавориту былых времен … Фламме Великому!

Взрыв шума был немного менее яростным, чем тот, что эхом отражался от высоких стен Арены за минуту до этого, толпа явно выражала искреннюю симпатию к гладиатору-ветерану, который быстро описал круг, подняв руку в воздух, чтобы выразить их чувства. Дождавшись, пока аплодисменты стихнут до негромкого рева, судья выступил вперед, отмахнувшись от обычного сопровождения в виде своего неповоротливого телохранителя и рабов, которые обычно сопровождали его с раскаленным железом по бокам, чтобы поощрить бойцов приступить к их жестокому развлечению, в то время как Велокс и Фламма обнажили свое оружие.

- Совершенно верно! - Тунгрийцы и Клеандр посмотрели туда, где император восседал на своем ложе, и обнаружили, что он поднялся на ноги и перегнулся через балкон, явно переполненный энтузиазмом. - Этих двух мужчин не нужно заставлять сражаться! - Оба гладиатора поклонились императору, каждый из них непроизвольно поднял мечи в приветствии, и Коммод повернулся, чтобы обратиться к своему двору. - Два самых талантливых димахеруса в истории человечества собираются сразиться насмерть, чтобы развлечь нас! Как это захватывающе!

Клеандр обменялся кривой улыбкой со Скавром.

- Как я уже сказал, он с большим энтузиазмом относится к такого рода развлечениям.

Они наблюдали, как судья коротко переговорил с двумя бойцами, Велокс слегка подпрыгивал на пятках и смотрел на Фламму со смертельным намерением, которое было очевидно даже с пятидесяти шагов. Сделав преувеличенный жест, означающий начало боя, судья отступил назад, и молодой человек сделал выпад в сторону своего противника, его мечи блеснули на солнце, когда он начал атаку. На мгновение показалось, что даже Фламма, каким его помнил Марк, не сможет устоять перед ужасающей скоростью и целеустремленностью атаки молодого человека. Фламма, будь он помоложе, увернулся бы от мечей своего противника так легко, что казалось, будто он плывет по песку, готовый превратить свое мимолетное отступление в жестокую контратаку, но прошедшие годы, очевидно, сильно повлияли на его скорость. Марк вздрогнул от неотвратимости случившегося, когда Велокс отбил в сторону меч, который пожилой гладиатор поднял, чтобы парировать его удар, нанесенный с дерзостью, порожденной его очевидной уверенностью. Толпа на мгновение затаила дыхание, а затем ахнула от изумления.

- Как, химеры его забери, как он это сумел сделать ?!

Император снова был на ногах, изумленно указывая на Велокса, внезапно оступившегося, когда его опытный противник собрал всю оставшуюся у него огромную силу и с такой мощью ударил по мечу вторым своим клинком, что тот рухнул на землю. Пока защита Велокса все еще была открыта, Фламма нанес круговой удар левым кулаком, его пальцы все еще сжимали рукоять другого меча, удар пришелся прямо в висок Велоксу и заставил того пошатнуться на ногах, внезапно потерявших силу. Толпа вскочила на ноги, половина из них выла от возмущения такой тактикой, в то время как остальные ликовали по поводу спасения Фламмы от того, что мгновение назад выглядело как верная смерть. Скавр покачал головой.

- Он раскрыл свои карты слишком рано, если его план состоит в том, чтобы сокрушить противника грубой силой, то теперь вряд ли сможет подойти к противнику так близко. Велокс просто отступит, а потом порубит Фламму на ленточки .

Молодой боец действительно внезапно стал проявлять гораздо больше уважения к своему противнику, намереваясь потратить время, необходимое ему, чтобы оправиться от изнуряющего удара, нанесенного моментом ранее. Как будто зная, что эта возможность может оказаться мимолетной, ветеран ринулся вперед в атаку, двигаясь быстрее, чем чемпион мог отступить в своем мгновенном шокированном состоянии. Какой-то намек на быстроту ног, которая в сочетании с его звериной силой делала ветерана-бойца непобедимым во времена его великолепных триумфов, все еще оставался, и он преодолел расстояние между ними за полдюжины быстрых шагов, чтобы атаковать со своей собственной яростной целеустремленностью. Велокс отступил перед лицом его ярости, его мечи взметнулись, чтобы наказать здоровяка за его нападение сначала одним ударом в бедро, а затем другим, но Фламма был слишком быстр и осторожен, чтобы позволить смертельному удару вскрыть бедренные артерии, в которые целился его противник, и поскольку молодой человек промедлил на мгновение дольше, чем следовало, чтобы нанести второй удар, он воспользовался своим шансом и бросился вперед на одной кровоточащей ноге, ударив Велокса между глаз с такой силой, что чемпион отлетел назад и приземлился во весь рост на песок.

- Ты видишь, что он делает? Он не собирается убивать Велокса, если хочет сдержать свое слово, но будь он проклят, если позволит этому человеку победить себя.

Скавр кивнул, соглашаясь со словами Марка, его взгляд был прикован к окровавленному ветерану, который стоял, ожидая, когда поднимется его противник, его грудь вздымалась от усилий, которые вряд ли обеспокоили бы его пять лет назад. Пока дезориентированный чемпион поднимался на ноги, гладиатор постарше иронично поклонился своему удрученному противнику, вызвав взрыв смеха у зачарованной толпы, которая теперь по большей части молчала, понимая, что они наблюдают, как в данный момент творится история Арены.

Молодой человек покачал головой, взяв паузу, чтобы успокоиться, прежде чем снова атаковать, движимый своей гордостью, и Марк бросил взгляд на Юлиана, на лице которого застыл ужас, когда его самый ценный боец тяжелыми шагами вернулся в зону досягаемости меча, тогда как раньше он легко прыгал по Арене. Как будто он понял, что Фламма не собирается его убивать, не поставляя под сомнение свою собственную честь, чемпион бросился в последнюю бешеную атаку, размахивая своими мечами почти бессвязно, когда он шагнул вперед. А затем, когда Велокс предпринял свою последнюю попытку выиграть бой, человек, которого Марк знал всю свою юность, проявился в том, что осталось от прежнего Фламмы, в последней великолепной, мимолетной демонстрации почти божественного дара, который казался обычным делом в период расцвета этого большого человека. Важно шагнув вперед с той же ухмылкой, которая рекламировала его очевидное бессмертие толпам, которые с ревом приветствовали его на протяжении многих лет его славы, он парировал полдюжины диких ударов мечом, любого из которых было достаточно, чтобы лишить его жизни, в то время как клинки чемпиона яростно обрушивались на его защиту, безразличный к их смертельной угрозе, когда он безжалостно приближался к молодому человеку. Парировав последний отчаянный выпад, он отбил клинки в сторону трюком, которому научил Марка много лет назад, выбросив левую руку, чтобы схватить Велокса за тунику и подтащить его к себе. Один, два, три раза он изогнулся в талии, чтобы вонзить свой массивный правый кулак в живот беспомощного гладиатора, затем отступил назад, когда молодой гладиатор согнулся пополам, хватая ртом воздух в жестоко опустошенные легкие, нанеся последний титанический удар тыльной стороной кулака в голову Велокса, отчего его противник без чувств рухнул на землю.

На долгое мгновение воцарилось ошеломленное молчание, прежде чем толпа обрела свой коллективный голос, превратившись в какофонию криков и рева, выражающих противоречивость мнений: удовольствие и ярость от результата. Марк посмотрел на Коммода, который держался за перила балкона, костяшки его пальцев побелели от силы хватки. Прежде чем император успел хотя бы начать обдумывать решение, которого так жаждала толпа, Фламма наклонился, чтобы поднять один из своих мечей, поднял его над головой и подождал, пока шум не утихнет до озадаченной тишины в ответ на беспрецедентный характер окончания поединка.

- Народ Рима!- Тишина сменилась безмолвием, поскольку шестьдесят тысяч человек, набившихся на Арену, напрягли слух, чтобы расслышать, что скажет бывший чемпион. - Я пришел сюда сегодня не сражаться, а умереть! Мои силы на исходе...

Раздались голоса, умоляющие их кумира отказаться от своих собственных слов.

- Это правда! Так оно и есть! У меня такое несчастье, которого я не пожелал бы никому, даже этому убийце, лежащему у моих ног, лишенному всякой чести. Меня не спасут даже почести императора.

Коммод пришел в себя от изумления.

- Лучники!

Клеандр мгновенно оказался рядом со своим хозяином.

- Это выглядело бы не совсем достойно, мой Цезарь, если бы вы отдали приказ убить одного из величайших чемпионов римской Арены, как собаку, в момент его победы. Беспорядки начинались и из-за меньших скандалов, а пламя общественных беспорядков гораздо легче разжечь, чем подавить. И если бы вы позволили Фламме еще немного высказаться, я подозреваю, что в этом не будет необходимости ...

Фламма посмотрел на императорскую ложу, как будто знал, где искать человека, которого он обучал драться, когда тот был еще мальчиком.

Марк оглянулся на него сквозь слезы горя, слова большого человека, сказанные прошлым вечером, все еще отдавались эхом в его голове, ответ на вопрос, который к ужасу Марка выпалил его наставник, когда согласился подарить Клеандру последний роковой день своей жизни на Арене.

- Почему? Потому что, мой мальчик, рак уже обгладывает мои кости.

Марк нахмурился и покачал головой.

- Рак?

- Я заплатил врачам большую часть годового выигрыша, чтобы они разобрались, что со мной происходит. Если бы я снял эту тунику, вас бы возмутил нарост у меня на спине, черный и бугристый ... Он покачал головой. - Это был последний человек, с которым я консультировался, человек по имени Гален, который лечит императора и время от времени берется за болячки на стороне, когда они ему интересны, и от которых у меня кровь стынет в жилах. Он сказал мне, что я поражен тем, что он называет “Раком”, нашим переводом греческого слова “Карцинос (Carcinos)”. Он сказал мне, что опухоль убьет меня в течение полугода, и что я умру в муках, поскольку она проникла в мои органы и разрушает их. Иногда я чувствую, как она гложет меня, горячей болью глубоко в груди. Мой последний бой с жизнью уже проигран, Марк. Вопрос только в том, выйду ли я из нее на своих ногах или выползу на коленях в мольбе к боли, которая становится сильнее с каждым днем. Ты бы разве отказал мне в быстрой смерти и славном уходе из этой жизни?

Он умоляюще посмотрел на своего бывшего ученика, и, наконец, Марк понимающе кивнул, его глаза были мокрыми от слез.

- Ты, хороший парень, Марк. И пообещай мне одну вещь? Проследи, чтобы меня похоронили с почестями? Высеки эпитафию на красивом камне в память обо мне, чтобы мое имя продолжало жить?

Пока бывший чемпион смотрел на него снизу вверх, Марк медленно кивнул, подняв руку в почтительном прощании. Фламма кивнул сам себе, поворачиваясь к притихшей толпе.

- А теперь, друзья мои, пришло мое время уйти из этой жизни! Вспоминайте обо мне с добротой! - Его голос понизился, и слова едва донеслись до ушей Марка. - Какое-то время вы были частью моей жизни, и я вас всех тоже люблю.

Подняв меч, он приставил его острие к своей груди и напрягся, затем вонзил лезвие сквозь тонкую кольчугу, единственной целью которой было скрыть его недуг, воткнув острие между ребрами глубоко в тело, его мучительный стон был единственным звуком на охваченной благоговением Арене, когда он напрягся для последнего усилия. Обхватив руками рукоять оружия, он сделал последний долгий судорожный вдох, и его открытый рот, из которого хлестала кровь, издал бессвязный крик боли и гнева и, как услышал Марк, освобождения от мучений, который эхом разнесся по безмолвной Арене. Затем, его тело дернулось в предсмертной агонии, он потянул клинок на себя, пока рукоять не уперлась ему в грудь, острие оружия сначала задело слой тонкой кольчуги, которая была у него на спине, а затем прорвало ее и струйка крови сбежала с острия, нарисовав беспорядочный узор на песке у его ног. Мгновение покачавшись на ногах, оглядывая Арену с безмолвной гримасой, Фламма Великий пошатнулся, а затем упал лицом вниз. Через некоторое время его тело перестало подергиваться.

На Арене воцарилась полная тишина, и Марк отчетливо услышал голос распорядителя, когда тот наклонился вперед, чтобы что-то пробормотать Коммоду на ухо.

- Немного аплодисментов задали бы правильный тон Играм, мой Цезарь. Не желаете ли проявить великодушный жест, как главный покровитель гладиаторского искусства?

К его очевидному облегчению, император встал, хлопнув в ладоши и оглядел толпу с выжидающим выражением лица, и Арена взорвалась бурными аплодисментами, поскольку жест их правителя разрушил чары, которые на мгновение наложило на них самоубийство Фламмы. Клеандр повернулся к тунгрийцам, хлопнув в ладоши, повторяя жест императора.

- Ну кто мог предсказать такое? Похоже, по крайней мере один из наших друзей подвергся гораздо большему риску, чем можно было бы счесть разумным. - Марк и Скавр оглянулись на удивительно жизнерадостного Клеандра, который, в свою очередь, с удивлением смотрел на белое лицо Юлиана и его подергивающиеся пальцы. - Мой отец с раннего возраста учил меня никогда не рисковать деньгами, которые я не мог позволить себе проиграть в любой азартной игре, где я не был полностью уверен в исходе, но, очевидно, тамошний прокуратор не прислушался ни к одному из таких советов.

Скавр улыбнулся, неохотно кивая головой просто ради приличия.

- Вы же не ставили на победу Велокса, не так ли, распорядитель?

Клеандр невесело улыбнулся ему в ответ.

- Конечно, нет. Я ждал, когда Фламма всплывет оттуда, где он похоронил себя после того, как Ножи прикончили его покровителя сенатора Аквилу, и тем временем я счел своим долгом узнать об этом человеке все, что можно. Конечно, мне помогло то, что врач императора недавно диагностировал у него неизлечимую болезнь, факт, который неизбежно привлек мое внимание через одного из его помощников, который держит меня в курсе действий врача. Люди, которые знают, что умирают, способны на большое самопожертвование, и как только Фламма узнал, что у него появился шанс встретиться с убийцей сенатора на Арене, было нетрудно догадаться, что ему пришло на ум.. Велоксу, возможно, и удалось остаться живым, но его карьера гладиатора закончена, по крайней мере, в Риме. И, раз ты спрашиваешь, половина денег трона была поставлена на победу Фламмы, в то время как другая половина была поставлена на то, что Фламма умрет сегодня на Арене — независимо от результата.

- В любом случае трон остался в выигрыше.

Распорядитель снова улыбнулся.

- По моему опыту, трибун, трон всегда остается в выигрыше, в конце концов. А теперь, после того, как ты получил этот ценный урок, делай с ним все, что тебе заблагорассудится, я думаю, вам обоим пора уходить, пока Коммод не оправился от своего расстройства настолько, чтобы узнать тебя, Рутилий Скавр. Он все еще вспоминает о трибуне, у которого хватило наглости прервать его в его собственном тронном зале, и если бы он знал, что ты здесь, он бы не упустил случая, чтобы выхватить нож, который он повсюду носит с собой, и возобновить дискуссию. Но сегодня не твой день умирать. Возможно, тебе надо подождать… до завтра ...

Котта встретил двух мужчин у подножия лестницы, ведущей из императорской ложи на первый этаж, его глаза блестели от непролитых слез. Марк остановился, глядя в сторону Форума, расположенного к западу от Арены.

- Извините меня, трибун, я обещал Фламме почетные похороны.

Скавр кивнул.

- Он заслужил это. Он посмотрел на Арминия, который быстро кивнул в ответ на его невысказанный вопрос. - Мы пойдем с тобой. В кои-то веки от нашего варварского сопровождения может быть какая-то польза, кроме как развлечений каждый раз, когда они видят проходящую мимо девушку.

Марк привел их к Вратам Смерти, остановившись у кордона, который ограничивал доступ к туннелю, ведущему в сполярий. Охранники Арены двинулись, чтобы преградить им путь, и Скавр поднял руку, чтобы предотвратить конфликт.

- Я Гай Рутилий Скавр, и я нахожусь здесь по приказу императорского распорядителя Клеандра, чтобы обеспечить телу Фламмы Великого достойное римское погребение.

Главный стражник покачал головой, его голос звучал уважительно, но, тем не менее, твердо.

- Прошу прощения, господин, мне запрещено разрешать любой несанкционированный доступ в сполярий. Вы были бы поражены количеством людей, которые пытаются... - Он замолчал, мельком увидев Марка, стоящего позади Скавра. - А ты ... ты Корв, не так ли? Гладиатор, который устроил такое незабываемое представление на Арене позавчера?

Марк кивнул, слабо улыбнувшись.

- Я был там…

Лицо охранника расплылось в неожиданной улыбке.

- Мне показалось, что я узнал тебя! Я был на дежурстве, когда ты спускался сюда перед боем. Мои товарищи по дежурству на Арене сказали, что ты устроил настоящий фурор! Ты знал Фламму?

Марк кивнул, натянутая улыбка тронула его губы при мысли обо всех жарких днях, которые он провел с ним, пока этот гигант вдалбливал ему свои навыки владения мечом.

- Я хорошо знал его. Это он обучал меня драться.

Охранник огляделся по сторонам, с почти заговорщическим выражением лица.

- В таком случае, поскольку ты, так сказать, почти член семьи, я позволю тебе и твоим друзьям пройти на этот раз. Фламма Великий был представителем старой школы, если вы понимаете, что я имею в виду, большим человеком все те годы, что он был чемпионом, и он заслуживает лучшего, чем безымянная могила, в которой он окажется здесь, когда за ним некому будет присматривать.

- И ты уверен, что они пойдут этим путем?

Эксцингус кивнул, указывая вниз по холму за Большим Цирком, туда, где ярко раскрашенные стены Арены Флавиев ловили лучи послеполуденного солнца.

- Мои лазутчики видели, как Скавр и Аквила спускались туда в сопровождении всего лишь нескольких людей центуриона Котты и горстки волосатых варваров, ни один из них не вооружен ничем более опасным, чем то, что они могут спрятать под своими туниками. Вполне очевидно, что в какой-то момент они вернутся этим путем, и когда они это сделают ...

Сенатор Альбинус мрачно кивнул.

- Когда они это сделают, то обнаружат, что я жду их во главе двадцати тщательно отобранных людей. Просто молись своим богам, чтобы ты оказался прав, информатор, или ты увидишь, что моя терпимость к твоим ошибкам и дезинформации подошла к концу. И не думай, что ты тем временем куда-нибудь скроешься. Ты можешь присоединиться ко мне с бокалом освежающего вина, и пока мы будем ждать, когда мои бывшие друзья подойдут сюда на произвол своей судьбе, ты пораскинь мозгами, что я прикажу этим кровожадным личностям с тобой сделать, если они не появятся.

Информатор оглядел людей, которых Альбинус нанял, чтобы заменить солдат-ветеранов Котты, и обнаружил, что их взгляды прикованы к нему, как кошек к мыши. Он пожал плечами, изо всех сил стараясь напустить на себя безразличный вид.

- Я уверен, вы сделаете все, что сочтете нужным, сенатор. Хотя то, что другой мой клиент думает о моем внезапном исчезновении, может обернуться интересным предположением.

Он позволил комментарию повиснуть в воздухе, зная, что Альбинус не сможет устоять перед наживкой.

- Твой другой клиент? Ты сказал мне, что отказался от сенатора Сигилиса, поскольку ходят слухи, что он неминуемо вскоре будет арестован за заговор против трона.

Эксцингус позволил тени улыбки скользнуть по его лицу, этого было достаточно, чтобы получить небольшое преимущество, не выглядя при этом так, будто он иронизирует над словами сенатора.

- Действительно, вы правы, так оно и есть. Но у информатора очень редко бывает один клиент, особенно у такого занятого человека, как я. - Альбинус весело фыркнул, и собравшиеся вокруг них мужчины ухмыльнулись раздраженной реакции Эксцингуса. - На самом деле, у меня есть еще парочка клиентов.

- И если обреченный Сигилис - один из них, то кто другой ...?

Информатор не смог удержаться от собственной ухмылки, с трудом сдерживая желание покачать головой в ответ на заинтересованность сенатора.

- Я не имею права разглашать имя, но я уверен, что вы услышите о нем в свое время, сенатор.

Альбинус пожал плечами.

- Мне все равно, на кого еще ты работаешь, информатор, до тех пор, пока сведения, которые я у тебя покупаю, оказываются более точными, чем те, которыми меня снабжали до сих пор.

Марк вышел из сполярия впереди четырех мужчин, несущих тело Фламмы, а Скавр замыкал шествие с людьми Котты. Тело павшего гладиатора было отмыт от крови, раны, покрывавших его ноги и туловище, туго перевязано, чтобы предотвратить дальнейшее вытекание крови, а в рот ему была вложена золотая монета, чтобы оплатить переправу через реку Стикс. Затем, как только мертвеца облачили в доспехи, в которых он участвовал в своей последней битве, тунгрийцы плотно завернули его в толстый льняной саван, и Дубн, Арминий, Котта и Лугос взвалили его на плечи, приготовившись к последнему путешествию. У входа в здание стражники расступились, чтобы освободить место импровизированной похоронной процессии, но путь Марку преградили полдюжины мужчин во главе с Саннитусом.

- Мы пришли, чтобы обеспечить Фламме почетные похороны. Ланиста взглянул на Марка и людей позади него с гримасой отвращения. - И вместо этого я обнаруживаю, что человек, убивший одного из лучших бойцов, которых когда-либо видела Дакийская школа, уносит нашего собрата. Во что, по-твоему, ты играешь, Корв?

Марк шагнул вперед и встал лицом к лицу с ланистой, его лицо посуровело.

- Ты же слышал, что я сказал Мортиферуму прошлой ночью.

- Да, слышал. Ты ошибочно поверил, что он причастен к убийству твоей семьи. Какое это имеет отношение к Фламме?

- Фламма был человеком, который научил меня драться. То, что вы видели, как я сражался на Арене, было в значительной степени результатом его тренировок, и в процессе обучения меня этим навыкам он стал мне так же близок, как и мой собственный отец. В некотором смысле даже ближе. - Он наклонился, его пристальный взгляд остановился на глазах ланисты. - Вы можете присоединиться к нашей похоронной процессии, отдающей должное его славе, но если вы встанете на моем пути, я все равно пробью себе путь сквозь вас.

Саннитус мгновение пристально смотрел на него, затем кивнул.

- Я верю твоим словам. Это даже хорошо, что мы вместе похороним нашего друга. - Гладиаторы выстроились вокруг мужчин, несущих труп, в то время как Саннитус задумчиво смотрел на Марка. - Похоже, что наши жизни были не единственными, к которым имел отношение Фламма. Так где ты думаешь его упокоить

- В тихом саду недалеко от вершины Авентинского Холма любой представитель Дакийской школы может беспрепятственно посещать его могилу до тех пор, пока дом будет принадлежать моей жене.

Саннитус кивнул, достал из-за пояса свернутую тунику, развернул ее и накинул на голову, скрыв лицо в тени.

- Звучит идеально. По правде говоря, я плохо представлял, где можно его захоронить. Все, о чем я подумал, - это избежать того, чтобы его бросили в безымянную могилу вместе с телами других гладиаторов после сегодняшних боев. Сегодня я помолюсь Немезиде за упокой души Фламмы.

Они направились на юг, мимо Большого Цирка, и начали подъем по пологому склону холма в скорбной тишине. Когда они приблизились к таверне на гребне холма, перед ними возникла знакомая фигура, лицо Альбинуса покраснело от воздействия послеполуденного солнца и вина, которое он явно выпил. Эксцингус остался на своем месте напротив того, которое освободил сенатор, его веселая улыбка медленно исчезла, когда он оглядел суровых и мускулистых мужчин, сопровождавших тунгрийцев.

- Это становится немного рутинным, не так ли, Децимус? - Скавр прошел мимо несущих труп с недоброй ухмылкой, покачав головой при виде гнева на лице своего бывшего легата. - Вы уверены, что хотите задержать эту торжественную похоронную процессию?

Альбинус утвердительно качнул головой.

- Ты попался, Рутилий Скавр! На этот раз не будет никаких сюрпризов и никакого неожиданного спасения. На этот раз ты будешь лежать лицом вниз, захлебываясь собственной кровью, рядом со своим ручным центурионом и этой гадюкой Коттой. Сегодня вечером, молодой человек, я открою кувшин моего самого лучшего вина и отпраздную удаление трех особенно острых шипов из моей плоти.

Он щелкнул пальцами, и дюжина мускулистых мужчин, которые до этого стояли у стен вокруг них, выпрямились и окружили несших труп. Скавр оценивающе огляделся по сторонам, кивнув Альбинусу.

- Вы настойчивый человек, Децим, я отдаю вам должное. Тонкокожий, немного лишенный навыков реального восприятия, вспыльчивый, продажный приспособленец и тугодум, но, безусловно, настойчивый. И вы уверены, что эти люди сделают то, что вы им скажете?

Альбинус ухмыльнулся ему в ответ в предвкушении долгожданной мести за унижения, которым его подвергал тунгрийский трибун.

- О, я более чем уверен. В конце концов, они бывшие гладиаторы. Они пойдут на все ради денег.

- Что еще скажете?

Сенатор с важным видом шагнул вперед, ткнув пальцем в грудь Скавра.

- Что угодно! Их профессия устранила любые угрызения совести, которые у них могли бы быть, и любой статус, которым они когда-то обладали, и теперь все, что у них осталось, - это погоня за деньгами. Деньгами, которыми я одарю их в таком количестве, что им больше никогда не придется сражаться на Арене. На этот раз, Рутилий Скавр, ты у меня в руках...

Саннитус, выпрямил голову, оторвав взгляд от булыжников мостовой, показав свое лицо, и с вызовом огляделся по сторонам.

- Вы, ребята, узнаете, меня?

Ближайший к нему мужчина исполнив двойной поклон с почти показной комедийностью, недоверчиво покачал головой.

- Неужели Саннитус?

Ланиста медленно повернулся, оглядев каждого мужчину по очереди.

- Я сохраняю ваши лица в памяти, братья, чтобы потом выследить и лично расправиться с каждым из вас. Тем, кто меня не знает, я скажу , что я ланиста из Дакийского лудуса и жрец культа богини Немезиды, забравший тело нашего прославленного брата Фламмы Великого для его погребения. И тех из вас, кто не подвергнется быстрому и кровавому правосудию со стороны гладиаторов моего лудуса за осквернение его памяти, Харон своими руками утопит в реке Стикс и не возьмет вас в свою лодку…

Скавр поднял бровь, глядя на Альбинуса, который с ужасом смотрел на Саннитуса.

- Снова осечка, а, Децим? Или вы настолько уверены в законности своего стремления к справедливости, что рискнете отдать приказ убить жреца, особенно такой неумолимой богини, как Немезида?

Очевидный вожак группы гладиаторов, крупный мужчина с одним глазом, прикрытым куском ткани, обернутым вокруг головы и завязанным сзади узлом, выступил вперед и поднял перед собой обе пустые руки.

- Не беспокойтесь, парни. Мы не собираемся навлекать на себя гнев богини и позволять ей преследовать нас всю оставшуюся жизнь. Пошли отсюда, ребята!

Альбинус с открытым ртом наблюдал, как его эскорт, отдав честь похоронной процессии, постепенно стал таять вдали.

- Итак, Децим, вы снова пришли за мной с убийством в сердце, только чтобы оказаться в моей власти. Как вы думаете, есть ли у меня какая-нибудь веская причина, по которой я не должен приказать своим варварам разобраться с вами раз и навсегда прямо здесь, на улице? Вон у того гиганта достаточно сил, чтобы оторвать вам голову, что было бы интересным зрелищем.

Луго свирепо ухмыльнулся сенатору, который заметно побледнел.

- Я ...

Трибун наклонился поближе к своему бывшему легату, бросив взгляд на Эксцингуса, который, все еще сидя за столом таверны, изо всех сил старался казаться незаметным.

- Я не запятнаю это торжественное событие вашей кровью, но в следующий раз, когда я увижу вас, один из нас умрет, вы можете быть в этом уверены. И учитывая, что вы были достаточно глупы, чтобы позволить этой гадине-информатору водить вас за нос, и я бы сказал, что вы с этим самым носом и останетесь.

Эксцингус пошевелился, поднялся на ноги и бросил монету на стол.

- Водить за нос? Не слишком ли грубо, трибун?

- А разве это не так! Ведь это правда! Децимус, возможно, недостаточно умен, чтобы раскусить твою игру, но я в ней разобрался. - Скавр поднял руки в самоуничижительном жесте. - Я признаю, что осознал это несколько позже, но теперь я все вижу.

- Что вы видите?

Он снова повернулся к Альбинусу, покачав головой.

- Вы увеличили ему плату на сколько, за две недели? То, что он получал деньги еще и с вашего коллеги - сенатора Сигилиса, это ладно, но вы не нарадовались на него, когда он передавал вам информацию о наших делах и помогал планировать месть за то, что я имел безрассудство угрожать вам доказательством того, что вы присвоили себе часть золота с трона Дакии. - Он сделал паузу, вопросительно подняв бровь. - Вы можете сказать, что все шло по вашему плану, а, Децим? Я не говорю о том, что ваши телохранители перешли на нашу сторону, но с тех пор вы либо слишком опаздывали на вечеринку, либо даже не подозревали о предоставлявшейся возможности расправиться с нами, пока не становилось слишком поздно. Вам когда-нибудь приходило в голову, что вашему информатору могли платить еще кто-нибудь? Кто слишком влиятелен, чтобы он мог отказаться, даже если предложенная оплата не была такой заманчивой? Сколько Клеандр тебе платит.. а, Эксцингус?

Альбинус побледнел, его румяное лицо мгновенно утратило свой цвет.

- Клеандр?

- Да, Клеандр. Помните, Децим, что я сказал вам той ночью возле дома Пилиния.., что я все понял. Он оказался намного хитрее, пытаясь казаться марионеткой распорядителя, когда на самом деле этот коварный ублюдок сам дергал всех за ниточки от его имени, но, по крайней мере, я вовремя понял, что происходит.

Информатор с полуулыбкой покачал головой.

- Вы слишком высокого мнения обо мне, трибун.

- Напротив, я думаю, ты играешь свою роль мастерски. Позволять моему довольно туповатому коллеге считать тебя своим хозяином, когда все это время ты выполнял приказы распорядителя и снабжал нас информацией, необходимой для убийства Ножей на самом деле ведь от его имени. Скавр, усмехнувшись, покачал головой. - И я был поражен твоим поступком, я признаю это. Я искренне верил, что ты работаешь на Сигилиса, мотивируя это его явно бездонными карманами, когда ты каждый раз по одному выдавал нам команду убийц императора. Даже когда я понял, что ты работаешь еще и на этого болвана на стороне — ты, ведь, не можешь закрыть свой рот и держать его закрытым. Децим, если вы не хотите, чтобы я изменил свое мнение относительно желания пролить вашу кровь здесь и сейчас — я все еще не могу понять того, что было видно всем так же ясно, как носы на ваших лицах.

Глаза Эксцингуса театрально сузились.

- Отличная работа, Рутилий Скавр. Но скажите мне, что именно заставило вас понять, что я работаю на здешнего сенатора? Какую ошибку я совершил?

Скавр рассмеялся, указывая на раскрасневшегося Альбинуса.

- Ты прекрасно знаешь, что сам позаботился о том, чтобы я узнал, что ты работаешь на Децима, в качестве дымовой завесы для твоего гораздо более влиятельного работодателя. Ты не ведь отрицаешь своей связи с Клеандром.

Информатор пожал плечами.

- Учитывая вероятность того, с чем я соглашусь, это признать правдивость вашего предположения. Клеандр никогда бы не смирился с Ножами, как только сменил префекта претории на посту человека, стоящего за троном Коммода. Они изжили себя, и что еще хуже, они становились предельно жадными и, кроме того, знали слишком много. Убрать их для него было бы достаточно просто, но ему нужно было, чтобы его руки оставались незапятнанными в этом деле.

Скавр кивнул.

- Действительно, так и получилось. Представь себе волнение, которое поднялось бы, если император уловил хотя бы намек на его причастность к их смертям. Не говоря уже о том, что ему нужна была замена, свои люди, которым можно полностью доверять, вплоть до того момента, когда, в свою очередь, он прикажет убить и их, чтобы обеспечить молчание. Итак, он использовал тебя, чтобы указывать нам на них, каждый раз по одному, и сидеть, сложа руки со спокойной улыбкой, пока центурион Аквила делал за него грязную работу.

Эксцингус пожал плечами.

- Такие люди, как Клеандр, не доберутся до вершины навозной кучи, не наступив при этом на некоторые головы по пути. Мне было предельно ясно, что любой отказ сотрудничать с ним приведет меня к явно неприятному уходу из этой жизни, поэтому я, конечно, дисциплинированно делал так, как он мне велел. - Он поклонился Скавру, а затем Марку. - А теперь, господа, при всей моей благодарности за вашу помощь, я действительно должен уйти. Мне нужно выполнить одно последнее небольшое задание, а затем я отойду в тень. Я подозреваю, что Рим вскоре станет негостеприимным для человека с моей искаженной преданностью. А для вас у меня есть только один совет ...

Скавр повернул голову и ждал, наблюдая, как Эксцингус отвернулся и бросил через плечо свою прощальнюю фразу.

- Берегитесь Ножей, господа. Все ваши усилия привели лишь к появлению более смертоносной шайки убийц, чем те люди, которых вы убрали ...

Он быстро зашагал вниз по холму целеустремленной походкой человека, которому было чем заняться.