Нордшельский отшельник

Глава 9

Шел второй день от ночи, когда она получила пророчество, и Лэниэль закончила с подготовкой к походу. Сидя на бревне опушки, она ловко начищала и затачивала клинок, пока Норд задумчиво сидел напротив, и его взгляд скользил за ее движениями.

Грозовые тучи навевали тоску, и ее после недавних откровений тянуло на личные и печальные расспросы.

— Ты правда убил своих родителей?

Она услышала его грузный выдох в маску. Еще не привык к ее вопросам в лоб? Но Лэниэль никак не могла удержать свое любопытство в узде, когда вопросы касались личности Отшельника, словно кто-то тянул ее за язык. По правде говоря, она просто хотела узнать его лучше… Ради личной безопасности.

— Я даже не представляю, как ты будешь вести переговоры с таким помелом.

Она лишь хмыкнула, поправляя упавший на лицо локон, и отложила клинок.

— А я пойду не одна.

Она и правда по ночам вынашивала эту идею, но сейчас она звучала крайне спонтанно.

— Правда? И как скоро твой приятель подойдет?

Эльфийка вперила на него сосредоточенный взгляд, как будто перед ней восседал королевский шут.

— Как только сбросит свое оленье обличье.

Она приподняла складку плаща, обнажая перед ним первую часть Тиары. Он даже не шелохнулся, не выказав своего интереса, будто чего-то ожидал.

— Ты поможешь мне, а я, стало быть, тебе.

Девушка взяла осколок своими тонкими пальцами, приподнимая будто настоящую корону, и протянула ему.

— Я не могу просто ее взять, нужны слова дарения, — прошептал он. — К тому же, ты ведь хотела заключить со мной договор?

— Договор…Нет, я… Я верю тебе. Что же мне сказать?

— Sen ant Valar fo retta seo mellon

Han sanwe ri lakor la estel fo ri saimerro

Las andol cagjn sinya tarma hamdir

In dore mippa ulca la vento navi keldir

Сей дар божеств я разделяю с новым другом,

Ведь помыслы его чисты и верю я его заслугам.

Пусть магия воздвигнет новый столп надежд,

Из сердца выкинь злобу и навсегда их путь разрежь.

В ее доверии была капля лжи — осколок уже был окроплен ее кровью, и так или иначе, они были связаны. Нельзя было просто так предать дарителя реликвии, иначе лжеца настигли бы последствия.

Лэниэль несмело повторила его слова, невольно прикрыв глаза, но тут же взглянула на него. Тиару в ее руках обдало теплом, и очертания ее слабо засветились. Она почувствовала дрожь магии на кончиках пальцев, и протянула осколок ему. Пальцы их соприкоснулись, и она не почувствовала больше его враждебности. Наоборот, пришло спокойствие и уверенность, что этот путь был выбран верно.

Он аккуратно принял дар, чуть приподнимая его над головой. Луч солнца, пробившийся сквозь тучи, скользнул по золотой кайме листьев, и попал на маску Норда. Он стянул капюшон, под которым оказались рыжеватые и черные пряди, разметавшиеся по макушке, и воздел часть артефакта на голову, продевая сквозь локоны.

Внешне ничего не изменилось, но сердце эльфийки забилось, будто дрожащий от ударов гонг.

— Я благодарю тебя за доверие, Лэниэль, — он слегка сжал ее ладонь, поднося к своей маске, будто желая поцеловать. Он согнулся в полупоклоне, отнюдь не шуточном, выказывая свое уважение. Бархатный материал губ коснулся ее кожи, и она замерла. — Я соберу необходимое в дорогу, и мы сможем отправиться в путь сегодня же.

Норд не обманул, и уже через недолгое время они начали пробираться к реке. Точнее ее спутник уверенно шел вперед, когда деревья услужливо приподнимали ветви при его появлении, а она старалась не отставать, получая смыкавшимися сучками по макушке. Заметив это, он вновь провел ее за руку, как почетную гостью.

К ее удивлению, многое поменялось из-за ее решений даже в лесу. Быстрая река, как ей помнилось, совсем недалеко от опушки оканчивалась проклятой топью, полной смертельной черни. Сейчас же в озере стояла кристально чистая вода, и она с удивлением глядела на свое отражение в зеркальной водной глади.

— Ты спасла и это озеро. Его отравляло мое проклятие, предостерегая всех живых существ о том, что недалеко живет зло. Даровав мне каплю своей надежды, ты дала мне новую жизнь. А вместе и с этим исчезло проклятие тюрьмы.

— Ты спас и меня тоже, так что… мы квиты.

Озеро продолжало тихонькими ручейками бежать дальше, расползаясь водяной змеей по просторам Нордшельского леса.

Пока они шли молча, она разглядывала надвигающиеся тучи, гадая, как скоро им придется искать пристанище среди зеленого моря деревьев и кустов.

— Ты хорошо знаешь этот лес. Долго ли нам идти к хронам?

— Несколько недель непрерывного пути. Если будем задерживаться и копошиться, может и весь месяц.

Она кивнула, продолжая идти среди частокола елей. Промедление было бы жутким расточительством, учитывая то, сколько времени они уже потеряли. Невольно ее шаг ускорился, но Отшельник не отставал. Вскоре его фигура и вовсе замаячила впереди, ловко выбирая видимые ему одному тропы.

Позже им пришлось взбираться на отвесный пригорок, когда дождь все же зарядил. Сапоги ее начали скользить по комьям грязи, которые скатывались вниз, и она невольно вскинула руку, пытаясь удержать равновесие. Сильная рука под кожей перчатки схватила ее ладонь и запястье, вытаскивая за собой наверх.

Оказавшись наверху, она отряхнула одежду, но он впервые не отпустил ее руки. Задержавшись взглядом на их переплетённых пальцах, отдающих друг другу свое тепло, она вскинула голову на простирающийся вид. Далеко впереди по лесной долине стелился непроходимый серый туман, и вдалеке, за сотни верст, перед ними грозно возвышалась каменная громадина — Хроновские горы. По легенде, они перебрались в нее, вырубив изнутри систему пещер. Скрываясь в их тьме и сырости, они уже давно не выходили в моря, которые с восточной стороны омывали их гору.

Лэниэль вздохнула, прикинув, что путь займет и правда много времени, но Норд ее успокоил.

— Я не утратил способность бежать сквозь леса на оленьих ногах. Я лишь обрел свободу выбора.

Она покачала головой, представив, как предстояло навьючить его всеми пожитками и мешками.

— Так ты быстрее устанешь, и не сможешь долго бежать. Да и я давно уже не пушинка.

Он чуть сильнее сжал ее ладонь, пытаясь передать ей свою уверенность.

— Ерунда. У нас всего пара сумок, да оружие. А ты наговариваешь на свою фигуру и недооцениваешь силу оленя. К тому же, идти пешком по дождю — плохая затея. Тебе нужно лишь укутаться поплотнее, и смастерить седло, чтобы не скользить по влажной шерсти. Я вмиг донесу нас до какой-нибудь пещеры.

С этими словами он обернулся сохатым, а она накинула на него плотную ткань, найденную в мешке, обвязав вокруг шеи. Девушка завязала шнуры своего плаща, чтобы он не продувался, и глубоко натянула капюшон. Две сумы она связала вместе бечевкой, и перебросила так, чтобы они уравновесили друг друга. Но как быть с его длинным мечом и шпаловом? Не найдя решения лучше, она перебросила его ножны себе через плечо, расположив оружие за спиной. Так ничего не мешало ей обхватить его шею.

Лэниэль действительно недооценила его мощь, ведь он мчался во всю прыть. Ветки и ветер свистели мимо них, а капли дождя не успевали осесть, как уже пролетали мимо. До вечера еще было далеко, но они успели преодолеть большой шаг этого пути. Ей становилось теплее, потому что тело оленя распалялось от движения, а кровь кипела.

Наконец, взмыленный, он замедлил бег подле окаменелостей, внутри которых зияла теплая пустота пещеры. Дождь стал усиливаться, так что они без промедления заскочили внутрь. Лэниэль спешилась, и стук ее сапог о камень гулко разнесся внутри.

— Еще больше часа, прежде чем солнце зайдет, — сказал он, снимая с плеч сумки. Его маска все так же неотрывно скрывала истинный облик. — Нужно собрать хвороста вдоволь, чтобы хватило до рассвета. Я пойду, а ты расстели пока тряпок, набери дождевой воды.

С этим трудностей не возникло — дождь лил стеной, и стоило только выставить небольшой котелок за пределы каменного свода, как капли громко затрещали о его чугунное дно, постепенно наполняя сосуд.

Тряпку поверх плаща он унес на своих плечах, и она надеялась, что его многослойность спасет его от промокания и простуды. Хотя чего бы ей беспокоиться о нем — сильнейшем из всех, кого ей доводилось знать? Простуда скорее сама умрет, чем подкосит его.

Чугун уже наполнился, а его шагов все еще не было слышно. Она обеспокоенно высунула нос наружу, но туман опустился на землю, скрывая все дальше вытянутой руки. Девушка стала перебирать запасы, сидя на тряпье и шкурках, когда он наконец вернулся, удерживая целую охапку поленьев и веток поменьше, накрытых ветошью.

— Все промокло, плохо дело. Сырое гореть не будет, а просыхать будет еще очень долго.

Эльфийка повела продрогшими плечами. Солнце уже зашло, и весенний дождливый вечер принес с собой холодные ветра.

— Черт с ним, с этим холодом. Чаю бы попить, — тоскливо отозвалась она, отламывая корку хлеба.

Вдвоем они принялись сооружать костер, подсовывая вниз то тряпки, то солому, но огонь не занимался. В пещеру не проникал ветер из-за частокола наваленных у входа камней, но температура стремительно падала. Наспех поужинав в темноте, они завернулись в шкуры и расселись по углам.

— Ты… знаешь эльфийский. Откуда?

У нее зуб на зуб не попадал, и голос дрожал, как осиновый лист.

— Из книг. Я много путешествовал, и бывало, находил книги в разрушенных или брошенных городах. Те же Руины в свое время были изобилием для грабежа. Когда-то там располагались уцелевшие библиотеки. Пока все не растащили, — его голос звучал спокойно и уверенно, словно он сидел в кресле у камина, а не прикасался спиной к ледяному камню, от которого не спасали даже плотные одежды.

— Н-ну… значит ты такой же жулик и в-вор… — попыталась пошутить она, но вышло как-то жалко.

В темноте она услышала шуршание, и почувствовала тепло чужих рук на своих плечах. Норд отодвинул ее от стены, провел ладонями по ее плечам, спускаясь к талии, и расположил девушку на своей теплой груди, подставив вместо ледяного камня свое тело. Прильнув к груди щекой, она услышала его гулко бьющееся сердце, и не сдержалась.

— Я думала оно…

— Не бьется?

— Ну… не совсем…

— Оно не из камня. Даже у самой жуткой твари где-то внутри есть сердце.

Он распахнул полы своего плаща, окутывая и ее. Стало немного лучше, она чувствовала, как кровь снова свободно бежала по венам, разгоняя тепло. Девушка не заметила, как уснула, а руки чуть крепче обняли ее сквозь сон.

Впервые за долгое время она спала так спокойно.

*** *** ***

Рассвет принес им хорошие вести — тепло и чистое небо встречали путников, и часть веток просохла достаточно, чтобы соорудить костер для завтрака.

Их путь продолжался день ото дня, практически не изменяясь.

Лэниэль мысленно считала дни, и столь быстрый бег времени вовсе ее не радовал.

На очередном пристанище он оставил ее одну, пообещав, что вернется со свежими дарами леса — съестное заканчивалось. Но часы шли, а его силуэта среди деревьев, или хотя бы намека на чье-либо присутствие, не было.

Стражница напрягла слух, и различила несколько грубых голосов вдалеке. Она подкинула в костер несколько больших поленьев, проверила оружие, и двинулась на звук, ступая неслышно.

Чем ближе она подбиралась к источнику звука, тем больше голосов различала. Лэниэль присела около кустов, и с замиранием сердца наткнулась в нескольких шагах от себя на знакомые ножны — рубин на рукояти сверкнул единственным глазом, и она подняла тяжелый меч. Тот, кто должен был защитить ее, и сам сейчас, похоже, нуждался в защите.

Не теряя больше ни секунды, она ринулась с места, и завидев дым от костра в неизвестном лагере, остановилась неподалеку. У небольшого самодельного загона около леса были привязаны лошади, и она спряталась в их тени, осматривая окружение.

Тут и там сновали разбойники-орки, переговариваясь, гогоча и пьянствуя прямо на ходу. Надо отдать должное, но за время своих бесконечных странствий они научились работать руками, и их пристанище можно было спутать с мало-мальски цивилизованным домом дикого племени. Под звездным небом раскинулся небольшой лагерь голов на двенадцать, но находилось на лужайке двое меньше. Двое сидели около костра, освежевывая дичь, остальные наслаждались сворованной выпивкой.

У костра лежал стреноженный олень, и веревки туго стягивали его ноги и брюхо, не давая ни шанса на свободу. Он вертел рогами, будто стараясь осмотреться. И судя по количеству дичи, что осталась у поваров, он останется живым недолго…

Эльфийка начала обходить лагерь, скрываясь в кустах и деревьях, пока не остановилась за одной из лачуг. Теперь олень лежал прямо перед ней, но чтобы освободить его, надо было выйти прямиком к костру. Она покосилась на орков, которые рубили рыбу и вычищали шкурки зайцев — время еще было. Оставалось надеяться лишь на то, что никто не выйдет из лачуги или не подойдет близко. Клинок появился в ее руке неслышно, и она ползком приблизилась к оленю, скрываясь под черной тканью плаща.

Лезвие ловко зашлось по веревке, освобождая его путы сначала на передних ногах, а потом и на задних, пока над ее головой не проревел голос:

— А ты-ы кто еще такая?!

Но олень уже был свободен, вскочил на ноги, ударив мясника рогами в грудь, да так, что он опрокинулся наземь. Лэниэль ухватилась за его шею, вскакивая на спину, как заправская всадница, и они уже почти покинули поле боя, пока путь им не перегородили всадники, взяв их в кольцо.

— Стоять, эльфийка, — оскалился главарь, натягивая поводья лошади. — Фокус не удался. Это наша добыча.

— Это мы еще посмотрим, — прошептала она, разрезая последнюю веревку, стягивавшую его шею, и вытаскивая Рубиновый меч из ножен. Она спрыгнула наземь, и когда ноги ее коснулись земли, рядом уже стояли знакомые сапоги. — Ваш меч.

— Спасибо, — он элегантно принял свое оружие, будто они были на военном параде, и тут же ринулся в бой, несмотря на преимущество конницы.

Лэниэль не осталась в стороне и тут же выбрала себе противника, на которого обрушились удары шпалова. Орки взревели, некоторым пришлось спешиться, чтобы не терять ловкости в бою, и все теперь бились на равных.

Норд отражал атаку сразу двоих, но растягивал бой скорее от скуки. Когда на девушку накинулись сразу трое, он без промедления закончил жизнь одного, и раскроил череп второго, чтобы освободить руки для помощи леди.

— Не понимаю, — начала она, уклоняясь от рассекающего воздух топора. — Как ты умудрился?

— Прости, что? Не понимаю, о чем ты, — будничным тоном ответил он, кружа противника в танце, чтобы тот выбился из сил.

— Ваше великое могущество, — поддразнила она, — и так глупо попасться? Выкинул оружие…

— Ох, — недовольство сквозило в его голосе. — Давай заканчивать, а поговорим потом.

Девушка оглушила здоровяка рукоятью меча, но когда тот упал, меч дрогнул в ее руках, занесенных над телом.

— Не привыкла убивать? — знакомый голос почему-то стал елейно-нежным, и тепло чужого дыхания согрело ее ухо.

Лэниэль сглотнула ком в горле, и он забрал оружие из ее рук.

— Это последний. Можем его кончить, или пощадить, чтобы другим неповадно было — расскажет остальным, с кем не стоит связываться.

Она помотала головой, разглядывая свои окровавленные ладони, и услышала, как на плоть резко опускается удар за ударом.

— Пошли, — он слегка подтолкнул ее вперед, беря под уздцы несколько молодых лошадей.

Пока они возвращались в свой лагерь, никто не проронил ни слова.

Лишь когда он привязал коней и они расположились у костра, беседа начала оттаивать.

— Спасибо за помощь. Не ожидал, что все получится так. Никто не идеален, и я растерялся, когда услышал конницу. Пришли на шум, или просто патрулировали — неясно. Решил, что оленя они не тронут, а пускать кровь зазря не хотелось — черт знает, сколько этих болванов было там, в лагере. И вот, попался на вертел.

— Ты конечно тот еще защитник. Но мы снова квиты, потому что ты спасал мою шкуру не раз. Кстати, я прихватила нам поесть, — она приподняла миску с дичью, чтобы свет от костра упал на содержимое, но внутри оказались лишь обрезки.

Он рассмеялся, и она поймала себя на мысли, что очень хочет увидеть его улыбку. Хоть раз.