Нордшельский отшельник

Глава 2

Нави вглядывалась в дали, покрытые туманом на горизонте. Лес петлял повсюду, словно играя с некогда бурной рекой в догонялки. Она даже не повела ухом, когда помощница, принеся завтрак, уронила одну из чашек и поспешила прочь, чтобы заменить ее.

Все мысли королевы изо дня в день вертелись вокруг предстоящей битвы. Гарнизон, лучники, маги — все требовало усиленной подготовки и контроля.

Город следовало укрепить физически и магически, смастерив купола Герома. Успеть разработать систему ловушек на подходе к городу и стратегии предстоящих битв.

Мирных жителей, стариков, женщин и детей следовало укрыть в подземелье, набить склады провизией и лекарствами. В конце концов, одеждой, спальными мешками, ценными книгами, хранившими в себе многовековые знания эльфийского народа. Ее голова шла кругом от бесконечного водоворота мыслей и задач.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — подала голос Шеал, — вам следует поесть. Вы так бледны и истощены в последнее время.

Королева вздрогнула, не заметив, как служанка вошла.

— Да, ты права. Я благодарю тебя, — королева легонько мотнула головой, отвлекаясь от мыслей.

Помощница слегка улыбнулась, склонила голову. Нави подошла к столику и присела на древесный стул, овитый плющом. Ее тонкая хрустальная корона слегка накренилась вбок, выдавая несобранность особы.

Рука Нави дрогнула над чайником, Шеал поторопилась помочь, разливая ароматный напиток.

— Вы беспокойно спите. Постоянно думаете о войне. Вам нужно хоть немного отдохнуть.

— Я знаю, Шеал. Но у нас совсем не осталось времени.

Она глянула в отражение жидкости, плещущейся в чаше — осунувшаяся, с мутным, фиолетовым оттенком кожи под глазами, потрескавшимися губами, которые утратили свежую алость. Не такой ее помнили предки.

— Битва только недавно окончилась, а Вы уже думаете о предстоящей войне…

— Недавно… Всего сорок лет назад, будто вчера. Но это была лишь межрассовая стычка с орками, несерьезная, я бы даже сказала, подлая. Она не в счет, Шеал. — она сделала небольшой глоток чая. — Таков долг королевы перед народом. Я должна защитить свой дом. Монстры еще никогда не подбирались так близко, как сейчас. Боюсь, в этот раз они будут идти прямиком на Милтон.

На лице служанки отразился испуг, но она понимающе кивнула. Дрожь мурашками прошлась по ее телу, но она отмахнулась от нее.

— Я могу чем-либо помочь Вам, госпожа?

Нави взглянула в участливые глаза Шеал, полные слез. Такая молодая, но примерная девушка. Не стоило пугать ее, но королева зачастую была предельно честна и читалась, как открытая книга.

— Не беспокойся, отдохни сама, милая. Я поем и искупаюсь в источниках чуть позже.

Шеал кивнула и покинула залу, неловко смахивая влагу с глаз.

Нави глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула, вытащив толстую книгу и перо из чернильницы. Время — жизни.

Шеал беспокоилась не за себя — в покоях служанки ее ждал несовершеннолетний сын, еще не достигший призывного возраста, но уже пылко готовый защищать свою семью.

В эльфийском роду долголетие было привычным явлением, самые великие из них могли провести в этом мире до шестисот лет, а то и больше.

Ходили легенды, что задолго до зарождения эльфийского рода Богини явили их народу источник долгой жизни. И за эти мифы о долголетии их народ дорого поплатился. Предполагалось, что источником вечной жизни могли являться древнейшие артефакты. Рыщущие морды пытались завоевать их, не зная таящейся внутри истинной силы, и некоторые из них могли сыграть против всего сущего.

А теперь еще и Гемы желали поработить все, включая небесные светила. Шеал иногда пересказывала эти мифы сыну в детстве. Сейчас же, в подростковые годы, он стал вечно где-то пропадать.

Марон был увлечен искусством боя, подолгу высматривая тренировки гвардейцев. Вырезая из дерева клинок за клинком, он оттачивал мастерство на подвернувшихся кухонных мешках, тренировочных куклах и бревнах, сваленных в черте города то тут, то там. Шеал, закрутившаяся в дворцовых заботах, не успевала уследить за приключениями озорного подростка.

Эльфийский народ достигал совершеннолетия в сто первый год, Марону же едва перевалило за восьмой десяток. Шеал подозревала, что не только битвами полнится его сердце, изредка замечая, как со смущением он глядит на прогуливающихся молодых эльфиек, и как трепетно и осторожно он выращивает в уголке сада нежные цветы.

Сейчас же, узнав прогнозы королевы на их будущее, она спешила в свои покои, надеясь застать сына там. Стремление обнять его и утешить разрывало ее сердце. Времени действительно осталось так мало, и она хотела провести как можно больше времени с ним.

Разочарование нахлынуло на нее вместе с порывом ветра, пронесшимся сквозняком мимо приоткрытой двери — комната была пуста. Она понуро опустилась на мягкие перины кровати, рассеянно обводя глазами комнату. Ее сын сейчас мог быть в любом уголке города, так что искать его было бы бессмысленно. Она поджала ноги под себя, уткнувшись лицом в подушку, и ее веки устало сомкнулись. Пора бы и ей отдохнуть.

В ее снах праотцы и Богини оживали, словно картины в книге сходили с пожелтевших страниц. В окружении дивных лесов, сквозь кроны которого на земли падали золотые лучи, парили величественные девы. Шеал зачарованно оглядывалась, делая несмелые шаги к ним. Ноги были ватными, путались в подоле белой сорочки, ветки похрустывали под босыми ступнями. Ленара, подлетев к ней поближе, взяла ее руку бестелесным касанием ветра.

— Страх разрушает твою душу. Будь сильной, милая. Будь смелой и отважной, как Марон. Богини благословляют твой народ, но ваша победа зависит не только от вас. Ты должна найти Лэниэль. Передать ей это…

Шеал сомкнула ладонь, чувствуя что-то увесистое на ней. Но когда разжала пальцы, чтобы посмотреть на предмет, все исчезло, превратившись в ослепительно белый туман.

Эльфийка тут же проснулась, руками пытаясь отыскать таинственный артефакт, но безуспешно. Ткань постели оказалась пустой и безразличной. Она почувствовала себя так, словно потеряла что-то очень значимое, что-то, способное сыграть решающую роль в ее судьбе.

Не выдержав переполняющих эмоций, она закрыла лицо руками, чувствуя, как слезы срываются вниз, ниспадая водопадом на ткань ее наряда.

Все шло не так. Отвратительно и неизбежно к ним шагала смерть, не сворачивая с пути. Раньше эльфы всегда выходили из боя победителями, отстаивая свои земли. Выходили с ранами, ссадинами и смертями товарищей, но жизнь рано или поздно продолжалась. Но в этот раз все было иначе. Силы их иссякали, численность сокращалась. Солнце клонилось к закату.

Марон, бесспорно, был смелым, но червь страха за сына был сильнее веры в него. Чувствуя нарастающее беспокойство, она больше не смогла уснуть, поэтому направилась в молитвенный зал.

Он был расположен в центральных подземных залах, так что Шеал прошла несколько лестничных пролетов вниз, прежде чем отворила тяжелые дубовые двери. В залах беспрестанно горел камин и свечи, расположенные в выемках стен и в свисающих с потолка круглых железных канделябров.

Служанка робко прошла по ковру прямиком к каменной статуе Ленары и опустилась на колени. Камень утопал в полумраке и выглядел зловеще, особенно глядящие в пустоту безликие зрачки, но она лишь прикрыла глаза, отгоняя от себя поднимающееся чувство тревоги. Сомкнутые у груди руки перестали дрожать. Теперь лишь ее губы безмолвно шептались с духами, вымаливая защиту и спасение.

*** *** ***

Лэниэль готовила свой наряд для путешествия. Не следовало бы привлекать лишнего внимания, поэтому о броской броне гвардейца можно было забыть. Холщовая грубая ткань серой рубашки заменила нежное прикосновение шелка, расшитого цветочными орнаментами и листьями. Громоздкие нагрудник и наплечники с выпирающими элементами пришлось сменить на более скромный вариант, который хорошо скрывала одежда. Правда эта броня была не из металла, а из органической ткани, не лишенной прочности. Расшитые тренировочные галифе с креплением для ножен и металлическими защитными вставками заняли свое место на полке.

Ничем не примечательные штаны на замену оказались чуть большими, так что их пришлось подпоясывать.

Обувку ей выделили со складского армейского шкафа — лучший вариант для неизвестных и сложных погодных условий. Они удобно закрывали голень, где крепился тактический нож.

Шлем пришлось оставить там же — яркий выдающийся крик приближенности к королеве.

Эльфийка оглядела себя в зеркало — впервые за долгое время вне формы гвардейца. На нее смотрела девушка среднего, по меркам ее народа, роста; сейчас, в обычной потасканной одежде, скрывающей природную изящность, она пыталась привыкнуть к новому образу. Военная выправка и осанка, вероятно, могли броситься в глаза, она попыталась расслабиться.

Маленьким маячком, выдающим ее происхождение, висел кулон на груди. Она спрятала его под одеждой, а затем начала поправлять темные волосы с небесным отливом, прикрывая чуть заостренные кончики ушей. Волосы пришлось закрепить тонким серебряным обручем. Зеленые глаза, как и у сестры, были на тон темнее, с болотным оттенком. Ресницы и брови тоже были темными — довольно необыкновенная внешность для светлых эльфов, но неизвестно как на нее будут реагировать обитатели леса. Надо было скрыть кончики ушей, которые выдавали ее происхождение.

Девушка и сама не до конца понимала, почему должна соблюдать такую скрытность, ведь ей придется уговаривать разные народы присоединиться к эльфам — прямым текстом. Но спорить с указанием Нави не стала. Вероятно, не все народы были так уж дружелюбно к ним настроены, и придется вначале изворачиваться, чтобы прощупать отношение собеседников к ее происхождению.

Длинные волосы она заплела в косу и надела накидку с капюшоном, полностью покрывая голову. Теперь девушка в отражении совсем преобразилась. Она улыбнулась самой себе очень хищной ухмылкой, и занялась сбором остальных вещей.

В видавшие виды серую котомку поместился мешочек с травами, бурдюк с питьевой водой, карта, несколько ломтей злачного хлеба и мяса. Скромно, учитывая неизвестную продолжительность ее путешествия, но девушке было не привыкать. Еду и воду везде можно найти, особенно в чаще леса или на берегу моря. Она хорошо обращалась и с огнем — главное, чтобы погода резко не испортилась, неся с собой холодные дожди.

Запасное оружие легло в руку, как родное. Кинжал умел переносить ее в такие дальние дали воспоминаний, на что не были способны даже королевские скакуны.

Худощавый нескладный подросток, едва переступивший порог взросления, робко стоит перед королевской знатью. Мужчина в расшитых камнями одеждах подзывает ее к себе и протягивает продолговатый предмет, завернутый в алую ткань.

Она запинается о ступень, но продолжает идти к нему под молчаливыми, кажется, осуждающими взглядами присутствующих. В воздухе витает тяжесть, воздух с трудом проходит в ее легкие. Девчонка протягивает дрожащие руки, берет увесистый сверток и кивает королю, не в силах вымолвить ни слова. Пот выступает на лбу, но знать переключается на светскую беседу, пока она отходит в сторону, чтобы развернуть презент. Цепкие взгляды отпускают ее.

В ладонь падает тяжелая сталь, футляр которой инкрустирован небольшими изумрудными вкраплениями, складывающимися в герб королевства.

Дыхание перехватывает от дороговизны подарка. Она ошеломленно глядит на короля. Мужчина перехватывает ее взгляд и озорно подмигивает.

Дядя Исильфор… Статная фигура с мечом, каким его и запечатлели в последних сражениях, казалось, будет жить вечно, и седина никогда не тронет его бороды и бровей. Как она по нему скучает. Потеря короля отразилась на народе, как излом в сердце. Трон по праву наследования, после прощания с королем, перешел к Нави, его дочери. Трагедия пришлась на тяжелые времена, усугубив положение юной наследницы. Ей едва исполнилась сотня лет, когда пришлось примерить на себя роль не по годам великую.

У Лэниэль с принцессой было двоюродное родство. Кичиться положением ей не прельщало — эльфийский род горд собой только перед другими народами.

Она положила нож в суму, оставляя воспоминания пылиться до лучших ностальгических времен. Нужно было подкрепиться перед неизвестностью. Девушка выглянула в окно — солнце, поднимающееся к зениту, освещало чистые лазурные небеса. Туман разошелся, словно его и не бывало. Прекрасная погода для прогулки по лесам.

Спускаясь в столовую гарнизона, она встретила нескольких знакомых, неловко удивившихся изменениям ее внешнего облика. Лэниэль лишь пожала плечами и поспешила прочь, стараясь не привлекать внимания.

Не самая аппетитная каша с комками спустила с небес на землю окончательно.[5] Впереди не будет мягких перин, необычных хмельных напитков и праздничных одежд, предоставленных королевскими швеями. По правде сказать, и празднеств не было уже добрую тысячу лет.

Останутся только укусы насекомых, зной и собачий холод, а мокрые от росы листья и кривые ветки будут служить спальником. Если повезет, поймает дичь и наестся мяса.

Лишь бы ее саму не поймали. Она со стуком отложила ложку и поднялась. Следовало бы попрощаться с сестрой и с парочкой друзей перед уходом. И прикрепить к себе сокола для передачек — местную почтовую службу.

— Сестра?

Нави оторвалась от своих записей и взглянула на вошедшую.

— О. Ты знатно преобразилась. Признаться, не сразу узнала.

Лэниэль шагнула вперед, Вела приподнялась из-за стола, усыпанного книгами. Две капли — темная и светлая, слились воедино в крепких семейных объятиях. Охотница в рваных лохмотьях в последний раз вдохнула запах ржаных волос, усыпанных камнями короны.

— Я буду скучать.

— И я, дорогая. Прошу, будь осторожна.

— Я буду. Обещаю.

Хотелось сказать еще тысячи слов перед уходом. Про любовь. Про долг перед семьей и родиной. Про веру в народ и светлое будущее. Но все застряло комом в горле, запершило, сбилось в кашель, и она отступила, чувствуя, как скапливаются слезы в уголках глаз.

— Я напишу. Нери передаст.

Нави кивнула, испытывая похожие чувства. Они никогда не чувствовали неловкости друг перед другом, рассказывая самое сокровенное, утаенное в далях сердца, но прощаться никто из них не умел.

— Погоди минутку, — королева покопошилась в ящичках, вытаскивая на свет деревянную коробочку. — Это для тебя. Знаю, ты не любишь украшений, но, пожалуйста, прими.

Лэниэль протянула руку, но открывать не стала. Прощание противно растягивалось, утаскивая их в болото сожалений и страха все сильнее. Она пробормотала слова признательности и вышла. Мучила потливость и тремор рук. Тяжело было думать о том, что это могла быть их последняя встреча.

Казалось, только сейчас в ее голове зрело понимание — идти с подмогой или целой армией было опрометчиво. Это было бы скорее самоубийством. Лучше принести одну жертву, чем потерять десяток бойцов перед решающим боем.

Но несмотря на опасность неизвестности, Лэниэль чувствовала уверенность в своих силах — ловкости и скрытности ей было не занимать. Она была единственной, кто неплохо знал лесные тропы.

Ноги принесли ее в птичник, где на ветвях расположились пернатые разных видов и размеров, способные передавать письма и мелкие посылки.

Любимого сокола не оказалось на месте — где-то охотился, но эльфийка не сомневалась, что сестра направит именно его. Хотя при желании крылатый друг был способен в одиночку выследить ее даже без приказов.

За сборами Лэниэль не заметила, как солнце склонилось к закату, и выходя из крепости, даже была рада наступившей прохладе. Небо окрасилось в розовый, редкие горожане расходились по домам. Воздух был чист и свеж, ароматы цветов ласково благоухали, лепестки трепетно покачивались под порывами ветерка.

Склоняя голову, она выскользнула к черте города по одиноким узким улочкам, и остановилась перед стражей, не зная, что сказать. Обычно они не выпускали горожан без названной причины, но в этот раз, они, скользнув равнодушными взглядами по ее образу, немного приоткрыли ворота. Девушка просочилась меж ними и огляделась.

Впереди простирался Нордшельский лес.