Нордшельский отшельник

Глава 18

Озеро сверкало и искрилось влажными каплями в свете луны. Лэниэль мягкой походкой шла босыми ногами по скользкой влажной траве. Здесь, почти как в далеком, но родном доме, хотелось прикоснуться к природе. На берегу, у камней, лежащих жемчужной россыпью, сидел Марон. Он задумчиво склонил голову на колени, изредка кидая «жабок» из круглых камушков. В тишине о чем-то говорили совы, пели сверчки, треща крылышками, сновали ночные жучки. Всплески воды приближались по мере того, как она спускалась к озеру. Ноги заскользили по траве, и девушка практически скатилась к берегу. Марон повернул к ней голову.

— Привет.

— Привет, — сиплым шепотом ответил он, скрывая грусть за натянутой улыбкой.

— Не помешала?

— Нет, я рад тебя видеть, — он слегка подвинулся, приглашая ее присесть. — Как твоя рука?

— Лучше, а… ты?

Она бегло осмотрела его, задержавшись взглядом на перебинтованной ноге и царапине на лице. Он выглядел уставшим, бледным, каким-то осунувшимся, но все еще державшимся бодрячком.

— Жить буду, — уклончиво ответ Марон, протягивая ей круглый камень. — Думаю о том, как там обстоят дела дома. Когда я уходил, все было совсем невесело. В армию брали даже до совершеннолетия…

По коже Лэниэль побежали мурашки — то ли от ветерка, набросившегося на их тела в легких накидках, то ли от страха и ступающего по пятам чувства неизбежности.

— Я уверена, мы здесь не просто так. Мы способны изменить будущее. Или хотя бы сравнять чашу весов в пользу нашего мира.

Марон лишь цинично усмехнулся, впервые показывая свое истинное лицо:

— Не способны. Что могут два эльфа против целой тьмы Гемов, которой не будет края и конца? Мы можем лишь задержать их наступление на Милтон, задержать ценой своей смерти, прежде чем они сотрут все живое на нашей земле.

Лэниэль моргнула и отвела взгляд от мрачной пелены на его лице. Взгляд ее блуждал по всплескам озера, вплывающей рыбе, отблескам лунного света. Все, кроме нее, понимали, что миру грядет конец. Но она отрицала эту мысль, отталкивала ее руками и ногами, боролась, рвала, бежала из последних сил.

— За что же ты борешься? Почему не остался в Милтоне?

Он коснулся ее руки тыльной стороной ладони — невзначай, когда поправлял штанину. Рука была сухой, шершавой, изрезанной.

— За родных. За честь погибших. За любовь.

Он поймал ее взгляд, но не отвел его, и Лэниэль с сожалением прочитала его намерения. Прежде чем Марон приблизился к ней, она глубоко вдохнула и решительно поднялась, увеличивая расстояние между ними.

— Марон, пойми, чувства должны быть взаимными. Я не могу поддержать тебя в этот момент, но ты должен знать, что я никогда не откажусь от нашей дружбы. И даже если ты не поймешь или не примешь моего решения, ты должен помнить — в это ужасное для нас всех время мы должны быть сплоченными.

Марон все это время молчал, опустив голову, и глядя на гладкий и тонкий камушек, который вертел в руках. Он не ответил на ее речь, и продолжил сидеть, не реагируя ни на что. Ветер ерошил его длинные светлые волосы, перекидывая их то в одну, то в другую сторону. Его тонкие пальцы дрожали, и Лэниэль сглотнула комок горечи и жалости после сказанных слов. К черту жалость, ему она точно ни к чему. Никому, Гем его возьми, не нужна жалость. Это проявление слабости, а ее у них у всех итак в избытке.

Девушка помедлила, но решила оставить его наедине, бросив на прощание «прости».

Пока она шла по длинной прогалине, на глаза навернулись слезы. Действительно, стоит ли так стараться, ради того, чтобы что… В конце концов проиграть? Не проще ли сразу сложить оружие и смиренно ждать своей кончины? Зачем оттягивать неизбежно скорую гибель, если она — единственное будущее, которое их ждет? Оставался даже не год. Лишь считанные месяцы, дни, часы. Пора платить за вечность предков своей смертью. Это не много, смиренная плата.

Пока она блуждала по незнакомому лесу, спотыкаясь о корни, перед глазами все плыло, сливаясь в однообразную тьму. Тропинка стала неразличима, а мышцы подвели — ноги сковало судорога, и она рухнула на сырую рыхлую почву.

Впереди забрезжил неясный холодный свет, приближаясь к ней на кончике остроконечного посоха. Он описал дугу, и склонился к ней вместе со своим властелином. Эльф подал ей руку, помогая подняться, и подставил свое плечо. Так они медленно побрели, девушка сморгнула слезы, затерявшиеся под ногами. Ее спутник обрел очертания.

— Не стоит поддаваться печали в смутное время, — напутствовал король, освещая им путь высоко поднятым кристаллом.

— Что вы тут делаете?

— Люблю прогуляться по ночному лесу, который еще не затронула вечная тьма. Этим землям осталось недолго, но еще быстрее мы исчезнем, если каждый будет терять веру. Никогда не теряй то, что тебе даровали Боги, дитя. Не теряй свою жизнь, надежду и веру. Не теряй силу. Не теряй ярость, которую можешь направить на врага.

Лэниэль осматривала его лицо, пытаясь определить его истинные мысли. Черты лица его были совершенны — белые волосы, снисходящие под короной, длинные белые брови, тонкий нос, губы, вероятно, цвета вишни, но сейчас все на его лице играло изумрудно-голубым холодом из-за магического пламени осколка. И серые глаза, невероятно пронзительные, могли заставить уверовать кого угодно. Зеленоватость его кожи была практически незаметной.

Пока тишину прерывал хруст шишек и палок под ногами, Лэниэль даже не ощущала боли от впивающихся в кожу еловых иголок. Она лишь лихорадочно размышляла, как направить его благоразумие во благо мирного соглашения. Но прежде чем она начала подыскивать слова, он начал говорить сам, догадываясь о ее намерениях.

— Дитя, я знаю, почему ты здесь. Я делал и делаю все ради своего народа. Я ошибся, оступился, и более я не намерен подвергать их опасности. Мы будем доживать свой век здесь, молясь, чтобы остатки магии укрыли нас от недоброжелателей. Я собираю ее по крупицам, чтобы пустить ее в последнее назначение — спасение нашего народа. Против Гемов эти крупицы бессильны. Мы не можем присоединиться к этой войне. Я предпочту уйти в землю на своих условиях и на своих территориях, хоть и забытых всеми. Мы опорочили лицо Богов. Они отвернулись от нас, как бы мы не молили о их возвращении.

— Что у вас произошло? — прошептала Лэниэль, нервно сжимая руки. Острые края сестринского кольца впилась в ладонь.

Король на миг прикрыл глаза, продолжая двигаться вперед, на его лбу проступили морщины, а рот неприятно исказился от боли.

— В какой-то момент мы, казалось, нашли способ вернуть вечную молодость, прибегнув к возвращению погибших, но это дало результаты лишь на короткий промежуток времени. Кара пришла стремительно и внезапно, ведь мы нарушили один из главных законов мироздания, который нам завещали Боги. Мы подвергли их предательству, их слова развеяли пылью, и в ответ они послали на нас смерть, сжирающую все сущее. Наши территории гибли и уменьшались, пока мы не оказались на этом клочке, в котором еще сохранились священные ключи, перетекающие с живых территорий. Нам пришлось подняться к небу, чтобы достучаться о прощении, но Боги слепы и молчаливы. Мы возвели храм, в котором хранятся священные реликвии, чтобы сохранить призрачную связь с ними. Так что вы не сможете заполучить то, за чем пришли.

— Тиара… здесь?

Король не ответил, продолжая идти, плечи его сгорбились, сияющий свет лучистых глаз пропал. Мысли девушки лихорадочно заметались. Ей хотелось и поддержать короля, и надавить на него, пытаясь действовать в интересах своего народа.

— Вам действительно удалось воскресить кого-то из мертвых? — похолодевшим тоном спросила она. Темнота леса, казалось, сгустилась в этот миг в разы сильнее, а камень посоха потускнел и мигнул.

Прежде чем ответить, он судорожно выдохнул:

— Не повторяйте наших ошибок, иначе весь мир канет в лету преждевременно.

Голос его звучал устало и надломлено, и под маской веселого и непоколебимого короля оказался обычный правитель, склонный печалиться и бояться, принимать не самые верные решения с грядущими ужасными последствиями. Как и любой другой эльф.

— Мы такие же смертные, как и все, — грустно сказала она. — Нам просто нужно помнить об этом и не позволять ошибкам прошлого разрушать будущее.

Они все ближе и ближе продвигались к спящему поселению — пиршество давно кончилось, основные костры были потушены, лишь разрозненные факелы, расставленные по территории, слабо освещали путь. В основном они спали в канатном городе, в обустроенных дуплах дубов, но некоторые располагались в палатках на опушках. Стражники сменялись в полночь, и они вернулись ровно в момент смены караула. Все — уходящие и занимающие пост — смиренно склонились пред ними, замерев на мгновение, но Гиреа махнул рукой в ответ.

— Прекрасная ночь, — выдохнул он, поднимая взор на звездное небо.

Лэниэль собралась с силами, чтобы надавить на короля. Если Тиара действительно хранится у них, но они даже не собираются присоединиться к битве, она должна попытаться убедить его отдать реликвию.

Она подняла правую руку, чтобы поправить волосы, но король внезапно цепко вперил на нее взор.

— Откуда у тебя это кольцо?

Голос его прозвучал уже не так мягко и дружелюбно, и ей даже почудились агрессивные нотки. Сестринская драгоценность сверкнула в свете вышедшей на поляну луны, чем и привлекла его.

— Моя сестра отдала мне его.

— Сестра?

— Королева Нави, Ваше Величество.

Он не ответил, протянув руку к ее ладони. Она вложила свои пальцы поверх его руки, и он поднес украшение поближе к лицу, чтобы рассмотреть его, не снимая с пальца.

— В этом кольце большая сила. Оно выковано самим Рофисилем.

Девушка перестала дышать, внимательно слушая, что дальше скажет король. Они остановились под сенью великих дубов, но он говорил достаточно громко и открыто, не боясь, что их подслушают.

— В нем бьется настоящая первородная магия. Оно так старо, что казалось, пережило этот мир. Что же ты хочешь за него взамен? — он произнес последнюю фразу резко, поднимая на нее пронзительный взгляд. — Осколок Тиары?

Под неярким лунным светом девушка побледнела еще сильнее. Отдать кольцо, которое, как оказалось, могло бы сыграть решающую роль в битвах сумасшедшему коллекционеру, чтобы оно сгнило в храме, ни разу не исполнив своего предназначения? Взамен на осколок Тиары, которую они могут никогда и не собрать целиком…

Король заметил смятение на ее лице, и поспешил вглубь поляны, не отпуская ее руки. Девушка покорно последовала за ним, продолжая размышлять. Что она выиграет, если совершит этот обмен? Судя по реакции короля, кольцо намного могущественнее осколка. Что же сам Норд говорил о своих силах? В целом-то, ничего конкретного. Неужели все только используют ее в своих целях, как пешку? Закономерно ее накрыла тоска, но она быстро сменилась изумлением, когда они остановились перед длинными зелеными зарослями. Вход в Храм хелонов.

Как только Гиреа ступил на первую каменную ступень, раздвинув ладонью свисающие ветви и болотные прутья, длинный тоннель окрасился тонкими светящимися линиями. В углублении чуть дальше была лестница, ведущая вниз и вверх. Лэниэль подняла голову, силясь рассмотреть, что же скрывается на других этажах, но было слишком темно — линии освещали лишь их путь, а за их спинами они меркли, словно бы следуя за спутниками. Они начали медленно спускаться, и посох разгорелся ярче, небольшой путеводной звездой он маячил перед эльфийскими головами. Лэниэль аккуратно переступала ступеньку за ступенькой, пока перед ними не выросла каменная дверь, и судя по щели по центру, две ровные половины должны были разъехаться в стороны. Листья, цветы и птицы рисунками изгибались по всей площади плиты, создавая причудливые орнаменты.

Король вынул кроткий кинжал и окропил своей кровью несколько каменных цветов на шершавой поверхности. Жадно впитав влагу, цветы — красные розы — стремительно распустились, будто оживая на твердом и холодном полотне, и послышался низкий гул. Родовая кровь хелона, оживив рисунок, запустила какой-то неизвестный механизм, но этого оказалось недостаточно. Он снял с пояса пузырек со светящейся жидкостью и откупорил его. По тоннелю разнесся приятный, немного пряный аромат. Там были запахи цветов, трав, меда, чего-то лесного, может смолы или еловых иголок. Лэниэль невольно втянула воздух посильнее, пытаясь запомнить и распознать чудный запах.

Неизвестная, источающая свет магии, жидкость из пузырька так же заняла свое место на двери, на этот раз ярким золотом запестрели птицы, похожие на каких-то маленьких юрких зверьков — не то канарейки, не то дикие колибри. Вспорхнув перышками, они закружились на камне, перелетая в одной части на другую, да так шустро, что она не успевала за ними уследить. Наконец они заняли свои законные места на распустившихся цветах, пропели ласкающую уши трель, и застыли, замерев, вместе со цветами.

Когда все окончилось, и Лэниэль пригляделась к получившемуся рисунку, ей не удалось сдержать удивленного возгласа. Цветы и птицы образовали в центре камня выемку для ключа.

Король невозмутимо вытащил из-под одежды тяжелый ключ на цепочке, вставил в идеально подходящее отверстие и провернул неизвестную комбинацию.

Щелкнул замок, и тяжелые створки начали разъезжаться в стороны, приглашая зайти внутрь. Король пропустил ее вперед, и она на секунду замялась, стоит ли идти, но все же шагнула внутрь. Огромные двери, выше рост хелонов, скрывали за собой поистине большое помещение. Каменные своды уходили далеко — так, что за туманом, клубившемся вокруг, ничего нельзя было разглядеть. Девушка поежилась, от холода и мрачности внутри стало не по себе. Король нагнал ее, когда она остановилась в центре, оглядываясь. Резные узорчатые колонны изображали четырех Богов, которые возвышались над ними, как будто бы в полный рост, и выглядели так, словно были готовы сойти со своих мест, перестав в один миг поддерживать потолок, чтобы жалких существ, проникнувших внутрь, расплющил каменный небосвод. Эльфийка не посмела разглядывать их долго, и тут же вперила взгляд в пол — ей от этих статуй было не по себе. В выемках и подставках за хрустальными колпаками тут и там хранились невиданные доселе украшения, артефакты, оружие. Многое из этого она видела и вовсе впервые, поэтому не смела касаться даже защитных заслонок, и переставала дышать, подходя от одного экспоната к другому.

— Здесь так много магии, — нарушила она давящую тишину, и голос эхом разнесся по подземелью.

— Здесь хранится большое скопление предметов, так или иначе таящих в себе магию Ширан. Некоторые части найденных доспехов и вовсе могли принадлежать им…лично.

Девушка подавилась холодным воздухом:

— Сколько же им тысяч лет?!

— Много, много, дитя.

— Зачем же вы запираете такое скопление магии тут? Она могла бы послужить делу.

— Мы бережно храним все это, моя надежда вернуть расположение Богов не угасает. В любом случае, пока жив наш храм, территорию поселения не тронет ничто. Это наш залог защиты и безопасности от внешних воздействий.

— Все равно, — она покачала головой, — тут такой потенциал для битвы…

— Довольно, — обрубил Гиреа, поднимая одну из защитных сфер, под которой на маленькой подушке лежала…

— Тиара, — прошептала она, невольно протянув пальцы, но отпрянула, завидев хищный, предостерегающий взгляд короля. — Вы хотите, чтобы я отдала кольцо?

Он кивнул, не сводя глаз с ее дрожащих пальцев, которыми она стягивала плотно засевшее кольцо с указательного пальца правой руки. Серебро жалобно сверкнуло, разочаровавшись в хозяйке, и мягко легло в протянутую ладонь короля.

— Изящная работа мастера, который знал свое дело, — он задумчиво стал крутить ладонь и так, и эдак, разглядывая его со всех сторон. Лэниэль же с осторожностью коснулась части Тиары и подняла ее к переливающемуся свету. Это была левая половинка, идентичная, или во всяком случая схожая с той частью, что находилась у Норда. Такие же тонкие ветви и листья, что переплетались меж собой, переливались не то золотом, не то радугой на отполированной гладкой поверхности.

— Эта часть все равно ничего из себя не представляет, до тех пор, пока она не собрана воедино. А где затерявшийся третий кусок, знают только Боги. По сравнению с мощью кольца он ничтожен. Можешь забрать его.

Девушка не стала долго раздумывать, убирая долгожданную драгоценность в карман. Кольцо заняло почетное место осколка, упокоившись на подушке.

Когда они поднялись к тоннелю, каменные створки закрылись, а замочная скважина пропала. Но король повел ее не на выход, а наверх.