Нордшельский отшельник

Глава 4

Наутро олень пропал. Солнце уже поднималось к зениту, но эльфийка не планировала спать так долго. Должно быть, сказывалась усталость. Она приподнялась на локтях, оглядывая потухший костер, а также свои босые и грязные ноги, бурые от травы и земли. Сумка, которая по ночам служила ей подушкой, перекочевала на спину. Не завтракая, она поднялась к истоку реки, где вода еще была чистой, наскоро умылась, отмыла ступни. Ходить совсем босой не хотелось, так что она отрезала куски ткани снизу от плаща — все равно тот уже понемногу приходил в негодность, цепляясь за ветви. Замотав ноги поплотнее, она выдвинулась в путь.

Задерживаться, чтобы очистить воду, уже не имело смысла. Кажется, ее рассудок вчера действительно помутился, повинуясь влиянию зачарованного места. Нужно было торопиться с более важной миссией.

Черная вода угнетала, так что она решила углубиться в лес, но держать направление в голове. Так, день и ночь сменяли друг друга, ей приходилось лишь догадываться о том, какие приготовления идут в замке. За неделю пути она так и не встретила ни одного живого существа, кто мог бы сыграть роль союзника, или хотя бы статую. Это настораживало и наводило на печальные мысли. Неужели все эти записи, карты и предания — лишь мифы и легенды? Возможно ли то, что они остались одни в этом выжженном злобой мире?

Лес рано или поздно переходил в зеленые степи, лысея опушками и покрываясь кое-где, в излишне влажных местах, мшистыми полотнами. Она задумчиво высматривала лесных обитателей, притихших спящих сов, рысей, и хоть где-то оленей, сомневаясь, что ее вчерашнее чудесное спасение не привиделось ей сном. Но все казалось тихим и пустынным. Тревожную реку уже давно не было слышно — она поворотом свернула влево, и они разминулись. Изредка в лесных полосах еще попадались грибы и кустарники. Как бы от голода не начать есть траву…

Лэниэль вытащила карту и разгладила ее на неровной земле. Скалистое королевство хронов близ моря находилось на северо-востоке. Несколько дней она держала направление туда. Ткань на ногах оказалась крепче, чем она думала. Изредка она слышала впереди вороньи крики, словно он куда-то ее вел. Эльфийка подкармливала его, надеясь приручить, но он не доверял ей, подбирая еду лишь тогда, когда она отойдет на безопасное расстояние.

Иногда сон не шел — она спала урывками по несколько часов, поэтому идти стало сложнее. Веки смыкались на ходу.

На третьи либо четвертые сутки после встречи с оленем полная луна поднималась в чистом небе. Девушка пробиралась меж тонких извилистых деревьев по хорошо освещенному пути, пока вдруг роща не расступилась.

Неожиданно выросшие во тьме казавшиеся призрачными руины заставили ее поежиться, кутаясь в обрезанный плащ. В холодном, голубоватом свете луны потрескавшиеся и полностью рухнувшие колонны, что ранее стояли полукругом, выглядели недоброжелательно. Интуиция шепнула ей, что за ними легко могли бы скрываться враги. Круглый пол, выложенный плитами, который обрамляли когда-то колонны, треснул посередине. Стоило лишь догадываться, что ранее служило этому сооружению крышей, но от него исходили какие-то проблески магической энергии.

Пока она медленно приближалась к руинам, стараясь не шуметь ветками и листьями, норовящими попасть под ноги, на одну из ветвей дерева поблизости приземлился ворон. Лэниэль не поверила в очередное совпадение, птица действительно вела ее сюда сквозь тернистый лес?

— Привет, — прошептала она одними губами, и остановилась в двух шагах.

Чернокрылый внимательно поглядел на нее сверкающим в лунном свете глазом, но промолчал. Наверное, тоже боялся разбудить злые силы.

Теперь, вблизи, ей удалось рассмотреть на камнях неясные письмена, шедшие по всему кругу напольных гранитных плит.

Эльфийка побоялась ступить на них, поэтому обошла руины кругом, насколько это позволяли рухнувшие колонны и внушительные куски камней, разбросанные по территории. Ни до чего не дотрагиваясь, она различила лишь несколько отдаленно знакомых слов. Некоторые фразы были стерты временем, другие — разломаны, третьи же заключались на неведомых языках. Она с трудом различила наречия древнеэльфийского — давно затерянной мудрости предков, и невольно начала шептать про себя отдаленно знакомые слова, которые удалось разобрать среди пыли и разломов:

— Sher-am… elwen… narves… ichares sirion…[1]

Проговаривая это вслух, она внезапно осеклась, подняла глаза к звездному небу и будто по чужой воле начала произносить рифмованные строки, заученные еще в далеком детстве.

— Использовать силу великих Богинь

Ты сможешь, лишь сердце свое показав,

И темные помыслы в мире отринь,

Ведь тянется нитью дорога расправ.

Кровавые реки из острых клинков

На жизни невинных раскинули зёв.

Эльфийские девы заместо стихов

Читают молитвы и точат шпалов[2].

Лишь этот отрывок дошел до современности, Лэниэль всегда казалось, что песнь имеет продолжение. Она опустила взгляд на мягко засветившиеся в ответ на ее глас, руны. Что-то происходило, пока она читала; легкое дуновение ветра закружилось около руин, лунные лучи теперь освещали лишь постамент. Она решила ступить на каменный разлом. Сию же секунду белесые призрачные колонны восстановили свой строй, протянув по кругу невесомые светящиеся нити, не давая покинуть обитель древних.

Казалось, будто сама природа присматривается к ней, взвешивая на чаше весов ее доблесть, мудрость и выискивая светлые помыслы. В противовес же стоял мрак ее души, ведь не бывает на земле безгрешных существ.

Мгновения тянулись безмолвными минутами. Она едва дышала, коря себя за то, что так легко зашла в магическую ловушку богов — выхода теперь не было, и она боялась пошевелиться и даже думать о чем-то, дабы не разгневать их силы. Как назло, мозг и сердце теперь упорно атаковала тьма и демоны, злобные мысли, которые хоть иногда, но проскакивают даже у самых чистых умов. Она сосредоточилась, пытаясь дышать ровно, и начала вспоминать светлые моменты в противовес злобе. Перед глазами пронеслась лучезарная улыбка Исильфора. Как его борода шевелилась, когда он пытался скрыть усмешку. Как его серые глаза лучились добрыми огоньками в свете солнца. Как она и сестра бегали у колодца во дворце в летних платьях, обливаясь ключевой водой и смехом. Как Шеал расчесывала ее волосы теплыми нежными руками и вплетала в прическу цветы. Как она молилась у памятного постамента погибших, обнаружив на них имена матери и отца.

Она едва удержала равновесие, когда плиты под ее ногами внезапно начали движение, разойдясь на две искривленные половины. Одна из частей приподнялась, и девушка скатилась на более целую часть. Магический щит, такой же, как и тонкие нити, укрыл ее от падения в бездну, ведь вторая, более темная часть вмиг покрылась трещинами, разломалась и обрушилась, осыпаясь вниз. В самую черную тьму.

Лэниэль выдохнула, успокаиваясь, а затем позволила себе выглянуть вниз, туда, куда могла упасть она сама. Слабый свет забрезжил во тьме, и она оказалась не бесконечной — примерно в шести метрах под землей находилось что-то…

Щит, оберегавший ее от падения, внезапно рассыпался на множество голубоватых светящихся огоньков, которые напоминали светлячков, и стаей полетел вниз, образуя лестницу до самого дна тайной сокровищницы.

Упираясь руками в холодные стены, эльфийка начала медленно спускаться. Благо ступени светились и страха полететь вниз кубарем не было.

Преодолевая расстояние, она с тревогой поглядывала вверх, где яркие звезды на ночном небе отдалялись все сильнее. Не захлопнется ли ловушка над ее головой? Не погибнет ли она от холода и удушья? Очередной завиток винтовой лестницы скрыл последние лунные лучи, и наконец ступни ее коснулись ледяного камня. Ткань плаща сильно пропускала холод. Крадучись, девушка приблизилась к небольшой каменной статуе, расположенной в конце таинственной залы. В темноте было сложно что-либо рассмотреть.

Пустые зрачки статуи пугающе светились, как и лестница. По волосам ее струилась магическая сила. Ее недвижимые губы были слегка приоткрыты, платье, высеченное из камня тончайшими мастерами, казалось, было создано из шелка.

В левой приподнятой руке каменная дева что-то сжимала. Лэниэль коснулась артефакта рукой, в попытке вытащить его, но в тот же миг статуя зашевелилась и резко схватила ее за горло. Опешившая эльфийка перехватила каменную руку, пытаясь освободиться, и захрипела:

— Отпусти…

Дева не послушалась, брови ее грозно сошлись на переносице, хрустальные серьги в удлиненных ушах запели. Тонкие камни и цепи ударились друг о друга, когда она встряхнула головой. Рот ее приоткрылся сильнее, обнажая зубы, и каменная пыль вылетела наружу, когда она начала говорить:

— Ведомые злобой проникнуть стремятся

В закрытые магией склепы.

Украсть артефакты они не боятся,

Разбив хранилище в щепы.

— Я не… ничего не разрушала…

Горло саднило от крепкой каменной хватки, и от недостатка кислорода начала кружиться голова.

— Ты в хранилище Сеитта, странствующая душа, и ты не покинешь этих руин, если только не уверишь меня в невинности своих побуждений.

Лэниэль судорожно хватала воздух и так же спешно пыталась придумать выход. Как убедить стражницу в том, что ее пропустили сюда по доброй воле, и у нее не было намерений украсть вещицу, хранившуюся у нее?

Она с трудом пыталась вспомнить что-то о хранилище Сеитта. Казалось, она слышала когда-то о нем, но воспоминания ускользали.

Статуя прожигала своим взглядом, недобро прищуривая глаза, но убивать ее не торопилась. Просто не давала сбежать. Свечение лестницы тоже погасло — огоньки теперь кружили подле них, окутывая рассеянным голубым светом.

— Я не желала никому зла, — прошептала девушка. На ум не приходило ничего здравого.

— Кто ты, дева, и куда ты направляешься? — строгостью голоса стражницы можно было резать масло, но это пугало не так сильно, как перспектива навсегда быть погребенной под землей.

— Я Лэниэль, дочь Рэйлонда и Сейэры, взращенная Исильфором, павшим королем Милтона. Моя сестра Нави Вела сейчас возглавляет королевство. Я иду сквозь Нордшельский лес, чтобы найти союзников, которые помогли бы победить в битве с Гемами. Ленара благословила меня на этот путь.

Хватка стражницы чуть ослабла, и эльфийка судорожно вдохнула воздух, внезапно показавшийся в затхлом хранилище необычайно свежим и прохладным.

— Благородная эльфийка, королевская кровь, забота о народе… — статуя прищурилась, осматривая в полумраке лицо неудачливой путницы. — Вижу, твои речи правдивы и под ликом скрытым твоим могу рассмотреть истинную сущность твою. Лишь чистый сердцем может заполучить дар, который таило это подземелье долгие века. Я не ошибусь, если отдам его тебе.

На удивление, сильная рука наконец разжалась, и на ее сложенных лодочкой серых, потрескавшихся ладонях что-то сверкнуло. Лэниэль невольно задрожала всем телом, касаясь пальцами холодного металла, и аккуратно сжала его в руке. Огоньки собрались в кучу над головой эльфийки, чтобы дать ей рассмотреть таинственный предмет.

Это был осколок головного убора из драгоценного металла, похожего на золото. Грациозные линии его переплетались между собой, образуя часть обода с тонкими ажурными листочками, тянущимися вверх, будто ища солнце. Украшение было обломано, но рубцы казались не острыми. Она провела по нему пальцем, касаясь нежной глади, но неожиданно оцарапалась о край. Капли крови окропили вещицу, попали на каменный пол.

Откуда-то сверху послышались шорохи и возня, и эльфийка насторожилась. Она быстро спрятала часть артефакта в свою сумку и начала спешно подниматься по восстановившимся ступеням. Достигнув вершины подъема, она вышла не сразу, а притаилась, выглядывая наружу.

Луна зашла за плотные облака, так что в лесу ощутимо потемнело. В кустах и за деревьями, окружавших руины, что-то зловеще шевелилось.

“Незваные гости — подумала она, — и как их угораздило так вовремя подгадать момент?”

Выхода особо не было. Если это недоброжелатели или расхитители сокровищниц, а она не сомневалась, что это они, то твари будут поджидать ее день и ночь, пока она не сдастся, или не погибнет от голода внутри. Но во втором случае их шансы заполучить магическую безделушку резко снижались. Стражница не дремлет, как и огоньки.

Такие вороватые стайки давно действовали по незамысловатой схеме — они разбивали лагеря неподалеку от таких магических строений, оставляли нескольких особо скрытных и ловких товарищей следить за поляной, и просто ждали, пока какой-нибудь особенно смелый путник сможет открыть проход.

Потом они отбирали священные предметы, и если не знали, что с ним делать, то просто выменивали их в странствиях у других народов на драгоценности или золотишко. А его в свою очередь — на всякие непотребства. К примеру алкоголь, оружие и рабство женщин.

Находки им попадались не очень часто, но поколения расхитителей это не останавливало. Питались они лесными зверушками, пили ключевую воду, а большего им и не надо было. Лишь азарт и чувство загнанной эльфийки заставляло кипеть их кровь. Зачастую расхитителями гробниц выступало орочье племя — они давно помышляли разбоем, с тех пор, как они повально обосновались в лесах.

Эльфийка напряженно вглядывалась во тьму, и ее глаза понемногу привыкали к сумраку. Теперь деревья приобрели отчетливые очертания, и кусты не казались смутными черными пятнами. Но прятались разбойники хорошо. Она больше не слышала их возни и голосов, однако не сомневалась в том, что несколько десятков глаз сейчас уставились на выход из подземелья.

Мысленно она возвела мольбы к богиням. Ноги уже устали от неудобного положения вприсядку, и она с горечью поняла, что не сможет далеко убежать. Но где можно укрыться? В незнакомом лесу, в ночи, где все тропы настолько схожи, что легко заблудиться? Эти разбойники, скорее всего, знают округу, как свои десять пальцев, и поймают ее в два счета. А там получат и украшения, и оружие, и женщину.

Она поежилась от невеселых мыслей, и начала тихонько отстегивать плащ, чтобы он не мешался в побеге. Сложила его в утяжелившуюся сумку, и в голове мелькнула мысль о черном озере. Если она сумеет найти к нему дорогу и скрыться на противоположном берегу, у нее будет немного времени, чтобы отбиться или спрятаться. Хотя бы на дереве.

Эльфийка почувствовала, как от страха учащенно бьется ее сердце, и мысленно попыталась успокоиться, вспомнить свой путь от озера. Троп на подходе не было, и в свете солнца все выглядело совсем иначе. Отсиживаться ей не хотелось. Даже просьбу о помощи никак не передать — посыльный сокол давно не появлялся.

Она спустилась на несколько ступеней ниже, чтобы встать в полный рост незамеченной и размять ноги. К руинам никто не приближался — все опасались гнева Богинь и тайной магической защиты, которой окутывало пространство. Поэтому погоня за ней начнется только у кромки леса.

Она сделала несколько глотков воды, размялась, плотно закрыла суму и проверила ткань на ступнях — прохудившаяся, она рисковала развалиться в побеге. Но делать нечего. Лэниэль снова поднялась на предпоследнюю ступень, напряглась всем телом, как кошка перед прыжком, и ринулась вперед по поляне, по ощущениям выбирая направление к воде.

Воздух затрясся от криков, воплей, лязга металла. Она бежала вперед, не разбирая дороги, ветки били ее по лицу, волосы разметались, больше не сокрытые капюшоном, и теперь были лакомым кусочком для преследователей. Девушка петляла, чувствуя, как зловоние наступает ей на пятки, и оторваться не получалось. Страх и отчаяние сковали ее разум, ведь она могла попросту не найти нужную дорогу. Лэниэль даже не пыталась обернуться — каждая заминка могла стоить жизни. Камни с силой врезались в тонкую ткань, обмотанную вокруг стоп, и она была уверена, что ноги уже давно кровоточат.

Дыхание сбивалось, легкие жгло огнем, и отчаянно хотелось упасть на землю. Осознание пришло слишком поздно — путь до озера лежал на протяжении нескольких дней пути, и ей никак не успеть. Крики позади все распалялись, звучали веселее, предчувствуя, что девушка уже в их руках.

С замиранием сердца она услышала впереди стук копыт по влажной земле — и навстречу ей выскочил знакомый олень. Девушка едва не столкнулась с ним, и он слегка склонил передние ноги к земле, как бы приглашая ее взобраться. Не раздумывая, она вскочила на него верхом, цепляясь руками за шею, ощущая непривычно грубую шерсть дикого зверя.

Как только ее изящные руки сомкнулись, он помчался вперед, словно точно знал, куда нужно бежать. Сила и скорость оленя намного превосходили ее пеший неторопливый шаг, и даже эту смертельную погоню, так что преследователи вскоре остались позади.

Она умела ездить верхом на лошадях, но при такой скорости то и дело боялась соскользнуть с оленя без седла, так что цеплялась онемевшими руками из последних сил, боясь, что в очередной раз, когда на крупе ее подкинет в воздух, она упадет наземь.

Перебирая ведомые ему одному тропки, он переодевал большие расстояния. Но и луна не стояла на месте, понемногу переплывая небосвод. Шли часы, а они все так же бежали прочь.

Понемногу олень начал уставать, и когда далеко впереди зашумела вода, перешел на шаг.

Когда оба они наконец перевели дух, в наступившей тишине она спросила:

— Почему ты мне помогаешь?

Олень предсказуемо не ответил, продолжая уверенно приближаться к реке. Эльфийка уж было подумала, что он читает ее мысли, но скорее всего животное просто обитало тут неподалеку, и не ведая того, привело опасность к своему дому.

Тогда она соскочила с него, и побежала дальше, отгоняя оленя, чтобы никто не причинил ему вреда:

— Нет, нет, уходи, спрячься! Они найдут нас, тебе нужно укрыться.

Она замахала руками, но он лишь повел рогами, рассекая воздух, и пошел следом, не отставая ни на шаг. Упертый и сильный благородный зверь имел другое мнение на этот счет, не собираясь покидать девушку в беде.

Эльфийка и сохатый шли вдоль мутной реки, пока не достигли места, где проклятье еще не затронуло воду. Лэниэль опустила одну стопу в ледяную влагу, чтобы перейти вброд, и почувствовала, как отозвались болью кровящие раны.

Она тихонько охнула, порезы защипало, но нога быстро онемела от низкой температуры. Олень, будто бы очень внимательно следивший за ней, вновь предложил свою помощь, предлагая сесть верхом. Девушка отрицательно покачала головой, собрала остатки своих сил и перепрыгнула реку. Так ей казалось, пока колени и ладони не зачерпнули дно реки.

— Задница демона, — прошептала она, поднимаясь и отряхиваясь от воды.

Ее молчаливый спутник, которому хватило одного прыжка, уже поджидал ее на другой стороне реки, и теперь, казалось, с осуждением наблюдал за ее провалом. Он подошел ближе, чтобы она могла дотянуться до него, и девушка оперлась о его спину. Так они пошли вдвоем — медленно, и Лэниэль почему-то чувствовала себя неловко, хотя понимала, что оленю все равно на ее нелепые выходки.

Она наконец смогла привалиться к холодной скале, скрывшись от чужих глаз, и стала с тревогой осматривать свои раны. Они были повсюду — на рассеченных ладонях, коленях, раненных стопах, на лице. Олень сначала ждал ее, но после двинулся вперед, якобы говоря: «У меня есть свои дела».

Девушка выкроила несколько минут, чтобы немного перекусить и выпить воды. Промывать раны в ледяной воде совершенно не хотелось, так что она пошла вперед, за оленем, в надежде отыскать по пути какие-нибудь лечебные травы.

Она пробиралась меж плотно стоящих деревьев, то и дело цепляясь за выступающие коренья, но в этой части леса кустарников и цветов почти не было. Она даже удивилась — как грузный олень смог так ловко пройти в таком узком пространстве? Девушка ожидала, что вот-вот услышит протяжный вой о помощи, и увидит его, зацепившегося за ветки деревьев рогами, но все было тихо.

Так, шаг за шагом она наконец-то оказалась на поляне. Ее искусно скрывал плотный туман, но чем дальше она продвигалась, тем отчетливее слышала звук разгорающегося костра.

В испуге она остановилась. Куда ее привел олень? К другу? Или к врагу?

[1] Богини, сердце, дорога, кровавые реки…

[2] shpalov — традиционное холодное оружие, острозаточенный меч, кованный эльфами.