Новая жизнь 6

Глава 10

По дороге домой — ноги сами заворачивают меня в доки — поговорить по душам с Большим Та, которого недавно из больницы выпустили. Большой Та и вся эта шушера, которая всегда с ним рядом, Тройка Та — Си Та и Сан Та, что значит — Маленькая Та и Третий Та, все они — были вместе, сидели на заднем дворе Шелтера, там, куда не проникает бдительное око Коменданта Косум и играли в карты, прямо на старом, перевернутом деревянном ящике из-под апельсинов, даже сохранилась блеклая этикетка с выцветшими, желтыми фруктами, надписью «Orange the Best!» и морячком Папай, показывающим больший палец. Троица сидела на таких ящиках и азартно шлепала засаленными картами по поверхности ящика, о чем-то тихо переругиваясь.

— Привет труженикам ножа и тесака! — здороваюсь я с ними и троица вздрагивает, словно мелкие бесы в присутствии Князя Тьмы. Двое тут же подскакивают с места и кланяются, Большой Та грузно приподнимается, но я поднимаю руку — мол сиди, куда вскочил и он остается на месте.

— Кента-сама! — суетится Третий Та, продувной малый с одутловатым лицом и свежим синяком под правым глазом: — для нас честь, что вы решили почтить своим присутствием и…

— Ой, да ладно тебе — машет рукой маленькая Та, она действительно очень невысокого роста, да и телосложение у нее детское, пока в лицо внимательно не присмотришься — будешь думать что школьница, да причем не старшеклассница, а из средней школы, никаких тебе выпуклостей и изгибов, ей бы ранец на спину, да матроску с юбкой и все, сразу на улице начнут приставать с вопросами — девочка, а почему ты не в школе и почему ты куришь.

— Он у нас Кента-аники — продолжает Маленькая: — и лизоблюды у него не в чести. Так что можешь свой язык у него из задницы вынуть. Верно я говорю, босс?

— Можете обращаться как вам удобно, главное по голове не бейте. — отшучиваюсь я: — Что, как дела у вас?

— Да все нормально — перехватившая инициативу Маленькая Та пожимает плечами и пододвигает ко мне свободный ящик из-под апельсинов. Немного поколебавшись (форма новая, но я уже решил, что не буду ее носить и вообще — пофигу) — сажусь на ящик. Маленькая — садится напротив, опускается на свой ящик и Третий, нервно дернув щекой.

— С Косум-сан у нас все схвачено — поясняет Маленькая: — деньги за аренду она уже заплатила в этом месяце, даже сверху немного дала — чтобы с канализацией вопрос решили. Мы и решили.

— Мы решили — кивает Третий: — кто по трубам тут лазил и весь в дерьме измазался?

— Мы все вместе — уточняет Маленькая: — кто-то руководил, а кто-то — исполнял. Косум затеяла ремонт в бывшем холодильном цехе, хочет тамошнюю камеру как рабочую зону со звукоизоляцией использовать. Что же до нас, то у нас все хорошо, Третий вон себе мотоцикл купил, не дай бог убьется, где еще…

— Не убьюсь. Я на мотоцикле катался еще когда вы в пеленки гадили — откликается Третий: — я еще с бандой «Крылатых Ангелов» тогда был.

— Старый ты для мотоцикла. На то пошло ты просто старый — указывает ему Маленькая: — взял бы мотороллер или уж автомобиль… все безопаснее.

— На автомобиль денег пока не хватает — грустит Третий: — а на мотороллере бывшему байкеру в городе показаться — это же позор и посмешище. Нет, никаких мотороллеров!

— Ну вот — разводит руками Маленькая: — а ты какими судьбами к нам сегодня, босс?

— Да вот, решил вас проведать, узнать, как у Большого дела идут, а то в прошлый мой визит он на один большой синяк был похож — отвечаю и смотрю на Большого Та. Большой Та — смущается и прячет руки за спину. Он вообще похож на такой огромный самоанский пирожок, кругленький, пухленький и весящий почти два центнера.

— Все с ним нормально — отвечает за него Маленькая: — у него сотрясение было и синяки… переломов не было. Все зажило. Он благодарен вам, босс, за свое чудесное спасение. И мы все — благодарны тоже. Если что — замолвите словечко перед Кумой, будем еще больше благодарны.

— Вот как? — прошлый визит Широ-сана и его ручных горилл Бима и Бома — произвел на банду Трех Та неизгладимое впечатление и я их понимаю. Оказаться по неверную сторону от дядьки Широ — это я вам скажу, удовольствие ниже среднего, хреновый такой жизненный опыт. Подобный тип людей хорошо мне знаком — спокойный, уравновешенный и хладнокровный, повидавший в жизни всякого и… эдакий Майк Эрмантраут, который не сильно любит то, чем он занимается, но делает это хорошо. И я до сих пор не знаю, что бы случилось в том подвале, если бы не Кексик, которая одномоментно превратила сцену для надвигающейся трагедии — в фарс и комедию положений. Интересно, что я уже и в уме Бьянку стал Кексиком называть, все-таки она — ведьма. Наверняка какие-то психотехники использует и меня зомбирует.

— Не, ну если вам не будет трудно, мы не настаиваем — тут же идет на попятную Маленькая, осознавая, что наглеет: — просто сказать хотела, что мы тут все вам благодарны, босс. Под вашим мудрым руководством команда Четырех Та пойдет к своему успеху! Кампай! — и у нее в руке откуда-то магическим образом оказывается открытая банка с пивом, она протягивает ее мне, все встают и с торжественными лицами готовятся «тяпнуть» за здравие и во избежание. И откуда они пива взяли, только что же не было…

— Кампай! — делать нечего, беру банку, мы стукаемся руками и выпиваем за «светлое будущее команды Четырех Та». Терпкий вкус и тонковатое послевкусие солода… хорошее тут пиво, как бы алкоголиком не стать… хотя после тяжелого дня — самое то. Сажусь на ящик и вздыхаю. Вот не хватало мне сегодня пивка, да. Немного расслабиться — это то, что доктор прописал, уж больно я напряженный в последнее время.

— Босс, тут Марика приезжала… ну мы конечно — могила и ничего не сказали — говорит Маленькая: — а то она спрашивала, а мы такие — с лестницы упал и все! А то… у нее папа знаете кто?!

— Марика — хорошая. — гудит Большой и головой качает: — Она за мной ухаживала… в больницу приезжала, а вы все…

— Эй! У нас тут дел куча была! Я, между прочим, за твоей недвижимостью приглядывала! — возмущается Маленькая: — И теперь у тебя куча денег, благодаря мне… и боссу, конечно же! То есть — сперва боссу, а потом — мне. Между прочим, я — официальный заместитель босса, чтобы вы все знали!

— С какого перепугу ты — заместитель босса? — задается вопросом Третий: — ты ж только орешь всех громче, а это я все по хозяйству делаю и электрику протянул и в мэрию ездил, разрешение получал и даже канализацию починил.

— Это и есть руководство! — не моргнув глазом отвечает Маленькая: — скажите ему, босс!

— Пффх! — давлюсь пивом я и утираю подбородок. Влезать в местечковые разборки между Та и Та — мне совсем неохота и откровенно лень. И вообще я только начал пивком наслаждаться, все-таки второй раз в этой жизни пива пробую… в первый раз огреб за это от Косум. И что вообще это за обращение «босс»?! И почему они теперь «Четыре Та», вроде же трое их было? Нажимаю через веко на глазное яблоко и троица хулиганов, тунеядцев и алкоголиков — послушно раздваивается. Значит — не галлюцинация. Трое их.

— Значит так — говорю я и они затихают, уважительно на меня поглядывая, словно мыши перед удавом. Смешно, конечно, вот кто я им и кто они мне? Я им — так, случайный мимокрокодил, мне вообще ничего и не надо было, меня Натсуми попросила, а Натсуми — явно ведьма, ведь если анализировать с холодной головой — то я для и ради Натсуми многое готов сделать, а она ничего мне и не обещала и не собирается. Что это, как не магия? Ведьма. Колдунья. На костер. Только сперва — допросить с пристрастием… привязать и допросить, да. Маслом намазать и натравить на нее Мико, то-то та порадуется. От картинок «допроса связанной Натсуми с пристрастием — путем и методом затянутой в латекс Мико» — у меня что-то внутри потеплело. Все-таки жизнь не такая уж и сволочная штука… а Натсуми больше радоваться надо. Жить, так сказать, полной жизнью, как и всем нам. Никто не знает, когда все мы умрем и упускать возможность порадоваться жизни, будь то чашка зеленого чая или масштабная оргия — никогда не следует. Хм… а вот если Кексику изложить что оргию хочу, что она сделает — поубивает всех потенциальных участников, или же наоборот — сама все спланирует и пригласит и еще и схемы разработает, кто и с кем, и в каком порядке. Оргия, спланированная Бьянкой — это будет очень организованное мероприятие, да. С графиками, подробными инструкциями и психологическими выкладками… а, что, неплохая идея. Надо с Кексиком поговорить, начнем список составлять, может у нее предпочтения какие есть… Рыжую позовем, чего она за бортом все время…

— Босс завис — шепотом говорит Маленькая: — у него бывает. Тихо вы! Дайте человеку подумать!

— Так — повторяю я, напоминая самому себе партийного деятеля эпохи позднего Брежнева, которому и сказать нечего и в ситуации он не разбирается, но показать это он не может. «Сам вижу, что синхрофазотрон, почему не покрашен?!»

— Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? Вас же раньше трое было? Откуда «Четыре Та» взялись и почему я — босс? — спрашиваю я и приканчиваю свою банку пива. Троица переглядывается.

— Ну… так это потому, что … — начинает Маленькая: — потому что …

— Потому что нас теперь четверо! — заканчивает за нее Третий: — вот смотрите — и он загибает пальцы: — Я, Третий Та, эта вот плоская стерва — Маленькая Та, Большой Та и вы — Босс Кен — Та!

— Ты чего?! Никакая я не плоская! — тычет его кулаком в плечо Маленькая Та: — босс, скажите ему! У меня есть грудь!

— У меня грудь больше! — парирует ее Третий.

— У Большого Та титьки еще больше, ну и что! — отвечает Маленькая: — Я — половозрелая и красивая девушка, а ты — утырок, которому не даст никто, даже за деньги!

— Не, не, не, погодите. — поднимаю руку я: — я вот ход мысли потерял. С того момента, как тут «босс Кен Та» прозвучало…

— А ты говорила, что он умный — толкает Маленькую в плечо Третий: — а он вон что… и зависает иногда. Все с ним нормально?

— Да не, все нормально с ним. По сравнению с тобой любой гений, а ведь ты у нас главой считался… — отвечает Маленькая и с размаху бьет Третьего по плечу кулаком, сильно так бьет, аж с хрустом и хватается за руку с ойканьем.

— Ты чего?! — возмущается Третий, хватаясь за пострадавшее плечо: — ты чего дерешься?

— Это тебе за «плоскую»! — шипит Маленькая, укачивая пострадавшую руку: — чтобы знал!

— Эй там внизу! Алкоголики! — раздается крик откуда-то сверху, и я поднимаю голову. Из окна на втором этаже торчит голова Косум. Она лыбится и машет рукой.

— Надеюсь вы не подеретесь тут опять! — кричит она: — а то я спущусь и всем надаю! Кента, привет! Тебе пива нельзя, имей в виду!

— А я и не пью! — отвечаю я, отодвигая от себя банку ногой: — Ты все еще на работе?

— Оставишь вас тут, опять что-нибудь случится. — прищуривается она: — сейчас закончу и спущусь. Домой тебя подкину, а то ты ж пьяный опять.

— Неправда! — отрицаю я очевидное. Косум немузыкально фыркает и исчезает в окне.

— Это вчера Маленькая и Третий подрались, вот Косум и бушует. — ябедничает Большой и я понимаю, откуда у Третьего под глазом фингал. С уважением смотрю на Маленькую, в ней веса как в птичке, а смотри-ка, боевая девчуля.

— Ничего мы не дрались… — бурчит Третий: — у нас просто… диалог на повышенных тонах вышел, а Косум не разбираясь… — и он машинально прикасается к своему синяку: — рука у нее тяжелая.

— Это точно — в свою очередь машинально касаюсь лица. Да, рука у Косум тяжелая, но слава богу, что она не коленкой по драгоценностям, видел я как она может. Ты, говорит, Кента — коленом бить не умеешь, там не бить надо, там именно «всовывать», вот так — и она показывает, тазом вперед подает, прибавляя к энергии и скорости подъёма колена — еще и движение вперед.

— Если Косум сейчас спустится, то я, пожалуй, пойду — спешно собирается Третий: — дела у меня в подвале… и за канализацией проследить, не капает ли где…

— А… и я тоже, пожалуй, пойду — вскакивает Маленькая: — спасибо, что зашли босс, Косум-сан мое почтение, очень жаль, что не дождалась, но у меня дела… эээ… в магазине, вот. — и оба Та исчезают в вечернем воздухе, оставив меня и Большого наедине с апельсиновыми ящиками и разложенными на них картами. Большой вздыхает и достает еще парочку пива. Только сейчас я замечаю, что достает он его из того самого ящика, на котором сидит. Там у него холодильный контейнер спрятан. Продумано. Принимаю новую банку. Молча — открываем и молча же толкаемся банками, молча — выпиваем. Вспоминаю, зачем я здесь.

— Тут Марика мне говорила, что ты хочешь боксу научиться — говорю я: — это правда?

— Ну… если Марика говорила, значит так и есть… — гудит Большой.

— А свое мнение у тебя на эту тему есть?

— Ээ… ну. Я хотел бы научится за себя постоять — говорит Большой: — в смысле, мне обычно не приходится… но в тот раз. Обычно я встаю, и никто ко мне не пристает больше. Но Широ-сан — он другой. Я даже и глазом моргнуть не успел…

— Понятно — отпиваю глоток из банки и молчу. Действительно, все понятно. Большой Та — огромен, и его масса особенно выделяется на фоне худосочных сыновей Ямато, он тут как «гора среди людей» и в большинстве случаев ему и правда достаточно встать, чтобы к нему вопросов не было. Но с такими как Широ — это не работает. Вообще, если судить объективно, то вероятность Большого встретиться с такими как Широ — ускользающе мала. Если бы не Марика — то и не встретил бы Большой Та ни Широ, ни его ручных горилл и не оказался бы потом на больничной койке. Понятно, что такое вот происшествие — на самооценке сказывается крайне негативно. Вот ему бы бросить эту свою Марику, но не бросит же. Был готов помереть, но не отказаться, идиот влюбленный. Еще и тюфяк… хотя справедливости ради надо сказать, что к нему Марика тоже как-то по-особенному относится. Проблема Большого Та — в его излишней деликатности, как это не странно. Да и среда, в которой он обитает — не располагает к такому, но в силу своей внешности и прочих обстоятельств — он приучен сдерживать себя, причем очень сильно. Так, кажется, у меня появилась еще одна авантюрная идея…

— На самом деле тебя не надо ничему учить — говорю я: — ты уже все умеешь и все можешь. Просто боишься показать это. Скорее всего ты у нас был старшим братом и… у тебя есть младший брат или сестренка?

— Но… как ты… — хмурится Большой: — да, есть. То есть… была…

— Понятно. Знаешь, а ведь это твоя вина, не так ли? — сразу иду ва-банк я. Не знаю, что и как, но то, что произошло с его сестрой — гнетет его, а его стремление скорее умереть, чем причинить боль Марике — многое говорит о нем. Холодное чтение и если я сейчас ошибаюсь — будет неудобно, но спишем это на «пьяные разговоры». Но! Я вижу, как его зрачки расширяются и он подается назад, как будто я его ударил — успех! Значит все считано верно, травма детства, он винит себя за смерть сестренки, было ли что-то на самом деле или он сам себе придумал — сейчас неважно. У меня нет времени возится с хрупкой психикой Большого Та, у меня еще и Марика со своим перекосом, а тут такая возможность все порешать сразу. Одним махом семерых побивахом, так сказать. Повышаем ставки, давим педальку в пол и прем вперед, никогда не делайте этого дома, детки…

— Что? Нет! — Большой Та встает на ноги, задевая ящик из-под апельсинов и рассыпает карты и пустые банки валятся в стороны. Катится по бетону полная банка и я с сожалением провожаю ее взглядом.

— Ты тюфяк и слабак, Большой. Кто вообще придумал тебя большим называть, когда ты — маленький? — задаюсь вопросом я: — Что глаза пучишь? Хочешь меня ударить? Давай, попробуй. — мы стоим друг напротив друга и на какой-то неуловимый миг мне кажется что вот сейчас сжатый кулак Большого Та, кулак размером с добрую дыню — полетит мне в голову и оторвет ее к черту. Но… это мгновение проходит и ничего не случается. А потом — еще одно мгновение. И еще.

— Я… не могу… — наконец опускается назад Большой и закрывает лицо своими ручищами: — я… действительно маленький.

— А хочешь — стать большим? — глядя на него я вдруг вспоминаю Вождя Бромдена и горячий шепот пройдохи Макмерфи, который учил его как снова стать большим. «Браток, этот секрет нам нельзя выдавать. Я же не обещал тебе сказать как, правильно? У‑у, накачать человека до прежнего размера — это такой секрет, который всем не открывают: опасно, если попадет в руки врага.»

— Хочу ли я? — Большой отнимает руки от лица и некоторое время глядит на них, словно проверяя, его ли это руки по-прежнему, или уже нет. Я молчу. Это вопрос, на который он уже знает ответ, но мне важно, чтобы он сам осознал этот ответ. И сказал его. Потому что высказать — это уже действие. Начало.

— Все хотят — наконец говорит он: — мне… нужно быть большим по-настоящему.

— Отлично. — еще раз вспоминаю Макмерфи с его «Представь. Большой вождь Бромден шагает по бульвару — мужчины, женщины и дети задирают головы и смотрят на него: ну и ну, что за великан идет трехметровыми шагами, наклоняет голову под телефонными проводами? Топает по городу, останавливается только из‑за девушек, а вы, прочее бабье, даже в очередь не становитесь, разве только у которой груди, как дыни, и сильные белые длинные ноги…»

Нет, качаю я головой, тут маловато Макмерфи, да и Большой — не Вождь, он еще не сломан так, как Бромден, он просто боится сделать другим больно и это классно, это заслуживает всяческого уважения, но так он задвигает себя в сторону, в темный угол — ради других. И как он живет — предоставляя свою недвижимость для «приятелей», и как он любит — отдавая инициативу и руль Марике… и как он дерется — никак. Он проигрывает для удобства других. Где-то глубоко внутри сидит испуганный ребенок, которому однажды сказали, что вот это — твоя вина. Если бы ты был лучше, если бы ты не был такой неуклюжий, если бы ты был другим… или тебя не было бы вовсе. И вот так он и живет — ради других. Печально, но так ты не добьешься ни любви, ни дружбы… только вот такого существования — когда тебя используют. Друзья — живут у тебя в здании, которое он мог бы попросту сдавать и получать деньги, девушка вообще разве что на голове у него не пляшет и ему еще повезло, что Марика к нему интерес испытывает, но это ненадолго. Скоро ей наскучит безропотность и покладистость Большого Та и она продолжит свою яркую жизнь… а он останется ее ждать. А вот мне оно надо — менять все это? Судьба — это следствие нашего выбора, и если все так и оставить, то все так и будет.

— Знаешь, что, Большой Та? — спрашиваю я его, выставив ногу чуть вперед и приготовившись: — А ведь я теперь в Академию хожу, куда и Марика. Вот думаю, она просто шлюха или она это за деньги со всеми делает?

— Что?!

— Раз уж все равно она шлюха, может ее китайцам отдать? У них в публичных домах всегда нехватка персонала и … — кулак, огромный как дыня, мощный как металлическая болванка — обрушился на меня!

— Эк! — едва успеваю уйти в сторону. Ну все, Кента, вот и конец твой пришел, психопат ты чертов, нравится тебе дразнить смертушку, ведь в Большом — килограммов двести, а когда такие вот тихие люди из себя выходят…

— Умри! — ревет Большой Та и как-то уж слишком быстро оказывается рядом и отталкивает меня назад, мои ноги отрываются от бетона и я лечу по воздуху «Венди, я умею летать!» — мелькает в голове совсем глупая мысль…

Я встаю, отряхиваясь и убирая с одежды остатки деревянного ящика из-под апельсинов. В голове необыкновенная ясность, адреналин толчками впрыскивается в сердце.

— А еще ты — толстый урод! — добавляю я, воплощая в жизнь девиз сети бензоколонок Бьянки-сан «Плесни масла в огонь!»: — и это по твоей вине твоя сестра умерла! Лучше бы и ты тогда сдох, но чего уж…

— Ррааа! — рычит что-то уже вовсе нечленораздельное Большой Та и бросается на меня. Вечер перестает быть томным и голова у меня выключается, потому что в ближайшее время она мне не понадобится. Драка!

— Вот вы идиоты… — говорит Косум, которая смотрит на нас и головой качает: — просила же не драться сегодня. От кого не ожидала, так это от тебя Кента.

— Было нужно… — улыбаюсь я ей разбитым ртом: — он же дурак словам не верит.

— Завались — ворчит Большой и кривится, когда у него лопается губа и по подбородку течет струйка крови: — вот просто помолчи…

— Ну нет — говорю я: — раз уж ты меня поколотил, теперь должен выслушать. Это правило такое. Так сказать, рыцарский турнир и слово проигравшему.

— А я тебя поколотил? — вяло удивляется Большой: — Как по мне так наоборот.

— Теперь я понимаю, почему все тебе проигрывают — замечает Косум, упирая руки в бока: — просто никому не охота твою нудятину слушать.

— У вас выбора нет. И вообще, Косум, я не с тобой разговариваю, у меня к Большому разговор есть. Вот смотри, Большой, ты же помнишь, что в прошлый раз было, верно? Ты и Широ — помнишь? Вижу, помнишь. Ну так вот, а ты помнишь, как атмосфера в комнате поменялась, когда мы с Косум пришли? Ну так вот, Большой, ничему учить тебя не надо. Ты — сильный. Здоровяк такой… по ходу мне ребра сломал… Косум глянь, а?

— Все у тебя в порядке — Косум даже с места не стронулась и руки на груди сложила.

— И почему меня окружают такие черствые люди — вздыхаю я: — ну да ладно. Сильный ты — это факт. И смелый. Меня бы так обрабатывали, чтоб я от Марики отказался — я бы сразу отказался…

— Не смей про Марику!

— Все-все! Молчу! — поднимаю руки я: — Я ж не о ней. Я о тебе. Вот ты меня сегодня поколотил…

— Все-таки я тебя поколотил? — хмурится Большой: — А ты не поддавался?

— Охота мне валяться в пыли, чтобы поддаваться. У меня, между прочим, новая форма, кучу денег стоит.

— Ну… ты извини за форму… — бормочет Большой.

— Да ладно. Поделом мне.

— Все равно ты поддавался — говорит Большой и расправляет плечи: — но я понял, о чем ты. О том, что я мог бы и встать тогда против Широ-сана а не сидеть, сжавшись в комок.

— Не. Я о том, что ты — тоже человек, как это ни удивительно. И ты имеешь право и на слабости и на собственные желания и границы. И имеешь право их отстаивать. И никто на свете, ни я, ни Марика, ни Косум — не имеет право попирать твои границы. Твоя проблема в том, что ты деликатный, но это же и показатель твоей силы, только по настоящему сильный человек может быть таким деликатным.

— Хм. С этой точки зрения я на него не смотрела — говорит Косум: — но если подумать…

— Ой, уж ты бы на месте Большого и дня не продержалась бы, всех нахрен послала бы и морды набила…

— Точно — кивает она: — точно. Но раньше я это и считала силой.

— Кстати о силе! Это понятие…

— Господи! Не надо лекций! — хватается за голову Косум: — вы мне на заднем дворе разнесли все нахрен! Девчонки боятся покурить выйти!

— Что тут происходит вообще? — раздается возмущенный вопль и я поворачиваю голову.

— А, Марика-сан! — радушно улыбаюсь я: — а твой жених мне морду набил! Сходишь за сырым мясом? У меня завтра школа….