Новая жизнь 6

Глава 4

Мы едем в зеленом автомобильчике и Косум периодически кидает на меня косые взгляды. Качает головой и вздыхает. На третий раз я не выдерживаю.

— Хорошо — говорю я: — хватит вздыхать. Я уже сказал, что погорячился. Ээ… принятие решений быстро и решительные действия по воплощению плана в жизнь — это положительные черты характера.

— Погорячился — это когда заказал две пиццы вместо одной и остатки потом засохли — отвечает мне Косум: — а ты ж ему на голову реально пакет намотал! И скотчем к шее примотал!

— Довольно гуманно, как по мне — пожимаю плечами: — я же не плотно примотал, не так, чтобы вздохнуть не мог, тогда да, было бы мучительно. Я ему места для вдоха-выдоха оставил, это отравление углекислым газом, потеря сознания и все такое. Кстати, и судорог практически в таком случае нет, всей этой агонии. Если ножом, скажем кровь выпустить — так его так крючить будет, что все разбрызгает потом… а так — тихо и спокойно…

— Даже спрашивать не буду, откуда ты это знаешь — качает головой Косум, останавливаясь на сигнал светофора: — у меня от тебя мурашки по коже. И когнитивный диссонанс. То ты у нас милый и наивный школьник, то такой прожжённый циник, а теперь еще и маньяк. Мы с Сомчаем на Куму вот уже лет пять как работаем и всякое видели, но никого еще не убили.

— Дай бог так и будет — киваю я: — это хорошо, что у вас тут так все… цивилизованно.

— Ну… всякое бывает, конечно — отвечает она, трогаясь с места на зеленый свет: — но сейчас не об этом. Что ты там бормотал над ним?

— А… это. Я считаю, что так как душа бессмертна, то желательно сопроводить ее в мир иной без гнева и злости, с намерением блага и пожеланием успешного перерождения. — отвечаю я: — Согласись, было бы печально уйти в мир иной без молитвы над тобой, пусть даже такой импровизированной.

— Ты чего — христианин? Нет же? Молитва христианская…

— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня… да, это так называемый псалом Давида и нет, я не христианин. Ээ… это скорее импровизированная молитва, чем молитва вообще. Обычно я предпочитаю просто парочку-другую хороших слов про покойника сказать. Но я маловато знаю о этом парне, а решение надо было принимать быстро. Я ж про ваши терки с триадой не знал. Могла бы сразу сказать, меньше стресса у меня и у него было бы.

— Моя вина — хмыкает Косум: — честно говоря припугнуть тебя немного хотелось… но не вышло.

— Еще как вышло — возражаю я: — я прямо стресса выхватил. Вот охота мне в выходной день с трупами возиться.

— Иногда тебя не поймешь, с сарказмом ты говоришь или просто издеваешься надо мной — жалуется Косум: — то ли и вправду не хотелось тебе, то ли хотелось и я тебе только помешала… у меня к тебе просьба будет, Кента-кун.

— Что? Конечно. Слушай, заверни тут налево — туда, где производственные цеха, две улицы отсюда, бывшая швейная фабрика.

— У тебя там встреча? — поднимает бровь Косум и тут же трясет головой: — Не мое дело и знать не хочу. После сегодняшнего цирка я вообще от тебя бы подальше держалась, ты у меня вызываешь дрожь в коленках. Над тобой надо обряды экзорцизма проводить, бесов из тебя изгонять, да только вот что толку.

— Наконец я вызываю у тебя чувства дрожи в коленках — говорю я, кидая на нее «маслянистый взгляд»: — наверняка это сексуальное чувство…

— И не смотри на меня так, не вздумай — предупреждает Косум, заворачивая налево: — мне после таких вот взглядов кошмары будут сниться. Будешь приставать — врежу по колокольчикам, мало не покажется. У тебя своих гадюк полно, вот с ними и спаривайся. Раньше мне тебя жалко было, а теперь… чума на оба ваши дома. Вы друг друга все достойны, просто ты маскируешься хорошо. Прав был Широ, вы как еноты с пачкой стирального порошка — долбанутые и счастливые. И как вам всем удается так хорошо вменяемыми прикидываться?

— Нормальных людей вообще не существует, это миф — отвечаю я: — у каждого своя степень долбанутости. Просто я со своими внутренними тараканами разобрался.

— Ты с ними не разобрался, а возглавил — ворчит Косум: — вы с ними единым фронтом выступаете. Слабоумие и отвага! Вот придушил бы ты их… а потом другие пришли — их тоже? Всех не передушишь!

— Спорное заключение. — не соглашаюсь я: — Чисто теоретически…

— Вот даже не вздумай мне про теорию! Вот даже не вздумай! Просто признайся что придурок и косяка даванул и все!

— Эээ… так я ж и говорю — погорячился. Придурок и косяка даванул… — смиренно соглашаюсь я. Ссориться с Косум мне совсем не с руки, она мне нравится, и она мой союзник. Да, приколы у нее дурацкие, могла бы сразу сказать, что триада у нее в подвале — это не баг, а фича, и что все под контролем, нет, понадобилось разыграть карту «барышня в беде» и «ой, что делать, Кента, помоги!». А я мужчина, я ж не понимаю, что когда девушка ко мне с проблемой — ее просто выслушать надо, а не меры принимать. Задача — есть нехорошие люди, у них нехорошие связи с еще более нехорошими людьми и как ни кинь — везде засада. Отпустить — так придут с еще большим накатом, а Косум и так их поколотила, да еще и унизила. Такое в мире криминала прощают туго, а что Косум в своем праве была и как амбассадор Великого Кумы выступала — никто ж мне не сказал. Надо было ей на мою реакцию посмотреть, поддеть еще немного мальчика из благополучной семьи, жути нагнать. Нагнала. Шизуку только зря беспокоил, завтра она меня доставать будет что и как и почему «отбой боевой тревоги». И… ворочается у меня в груди какое-то чувство неудовлетворенности.

Вот же… потому я и решение так быстро принял — это же типичная предвзятость подтверждения, confirmation bias. Вот охота Темному пожрать, аж невмоготу, так он тут же — чего рассуждать, пакет на голову, Шизуку в студию, бегом, бегом, а то добычу отберут! Черт, начинает мешать суждению, надо что-то с этим делать. Решение было приято слишком быстро, поддался я порыву Темного, даже подумать не успел как поддался. И тут же сам себе в голове и аргументы нашел в пользу немедленной экзекуции — мол и война банд тебе ни к чему и Куме звонить не надо, чего человека зря беспокоить, мы тут и сами быстренько… и не хватится никто их, и… словно наркоман при виде дозы — убедил себя, что от одного раза ничего не будет, правда? Надо с этим что-то делать и срочно.

— Все! — говорю я: — Здесь остановись.

— Уверен? — Косум останавливается и оглядывается вокруг: — Райончик глуховатый, а ты маме обещал пораньше домой явится. Не, ты не подумай, я не о тебе беспокоюсь, после сегодняшнего мне скорее тех идиотов, что на тебя рискнут дернуться жалко, но ты ж маме обещал.

— Слушай — поворачиваюсь я к ней: — сегодня я был неправ и прошу прощения за поспешные действия, едва не нанесшие ущерб тебе и твоей репутации.

— Хорошо, что пакет был — кивает она: — если бы ты его ножом пырнул, у меня времени не было бы тебя остановить. Знаешь, как будто ты хотел увидеть, как он задыхается. Такая… тревожная мысль на самом деле.

— Не знаю, что и сказать… — действительно, что бы я сейчас ни сказал — лучше не станет. Отстаивать позицию «потому что так было логично и крови меньше» — отнюдь не поможет. Описать весь ход запланированной потом операции по избавлению от тел — еще хуже. Потому остается только руками развести.

— Да ладно — веселеет Косум: — никого не убили и ладно! Ну, не то, чтобы ты не старался…

— Ты меня троллишь… — закатываю глаза я, изображая усталость от подколов и приколов. В самом деле, сколько можно уже! Ей все шуточки, а я из-за особенностей ее восприятия юмора сегодня едва билет парню на тот свет не выписал. То есть — уже выписал, да поезд опоздал….

— Есть немного — признается она: — но согласись не каждый день удается потроллить хладнокровного убийцу-школьника. Я думала такие персонажи только в аниме бывают.

— Произведения искусства списаны с жизни, есть многое на свете друг Горацио…

— Что и не снилось нашим мудрецам — в свою очередь закатывает глаза Косум: — для школьника-убийцы-сексуального маньяка ты слишком зануда. Все, ступай давай, у меня еще куча дел сегодня. Просьбу Сомчая не забудь. Не то, чтобы обязательно, но если получится. Он такой забавный, когда умоляет… нет, правда, если получится, то с меня должок. Все, кроме секса, озабоченный ты наш.

— А я думал ты скажешь все, кроме убийства невинных? — пытаюсь поднять одну бровь.

— Не, ты меня об этом просить не будешь, это слишком нравится тебе самому, а ты у нас жадина — машет рукой она: — все, вылезай, маме привет, папе воздушный поцелуй, а в школе скажи, что система образования в этой стране — говно.

— Обязательно — открываю дверь и выхожу из автомобиля: — думаю как раз твоего мнения им и не хватает.

— А то! Позвони как до дома доберешься, а то я волноваться буду. Не за тебя, конечно… Пока! — я захлопываю дверь и ее ядовито-зелёный автомобильчик газует с места.

Оглядываюсь вокруг. Бывшая швейная фабрика, заброшенное здание, старый забор, даже какая-то зелень пробивается вдоль стен. Подхожу к двери на которой висит ржавая табличка с изображением черепа и молнии, табличка гласит обычное в таких случаях «не влезай — убьет». Задумываюсь. Толкаю дверь и вхожу внутрь. В тесном коридорчике меня встречает взглядом печальный ротвейлер, он вяло поднимает глаза и сопровождает взглядом. Открываю следующую дверь и попадаю внутрь логова. В логове меня встречает еще две пары глаз — одна принадлежит еще одному ротвейлеру, который поднимает брови и отслеживает меня внимательным взглядом. Вторая пара глаз принадлежит Айрин, или Рыжику, как ее зовет Бьянка. Рыжик моргает и откладывает пилку для ногтей в сторону.

— О. — округляет она рот: — Смотри-ка кто у нас в гостях. Сам великий и ужасный, коварный и неповторимый мистер Джей.

— Где?! — из-за завалов бумаги и чертежей поднимается всклокоченная голова Бьянки-сан, ее левая щека перепачкана чернилами, а к правой прилипла канцелярская скрепка: — я еще не готова! Нет! У меня… только десять! Только десять! Не пускай его сюда! Я не хочу, чтобы он меня видел такой! — и голова снова опускается в завалы бумаги.

— Она все время так — жалуется Айрин-Рыжик: — так и не спала еще. Совсем с катушек съехала, на одном «Ред Булл» и кофе третьи сутки. Скажи ей уже.

— Что сказать? — я становлюсь рядом с ее креслом и смотрю на возвышающуюся пирамиду скомканных бумаг, схем, каких-то пакетов, мотков проволоки и чего-то еще.

— Ты обещал — упирает в меня горящий глаз рыжая бестия: — ты обещал, что ей не будет плохо, помнишь? А она так скоро от переутомления помрет. Я ее такой со времен института не помню. Она ж не ест ничего и только бормочет.

Я вздыхаю. Смотрю на макушку Бьянки, погрузившуюся в свои труды. Ненормальная? Да. Она — ненормальная. Совершенно точно. Асоциальная, но очень умная. И то и другое — отклонение. Вообще удивительно как она сумела в обществе приспособится и даже преуспеть. Друзей завести вон… или скорее — одного друга. Подругу. Психопатка, опасная для социума, — да, однозначно. Но… а кто вообще я такой, чтобы ее судить? С точки зрения общества, с точки зрения так называемого «нормального» человека, я — еще больший монстр чем она. Шизука еще больший монстр, намного более опасный. Бьянка просто живет как умеет и пытается добиться своего счастья, так, как она это самое счастье понимает и готова преодолеть все на пути к нему. И это достойно уважения. Что же до мании… меня пугает то, что я — не ее мистер Джей и однажды она поймет это, но… мы все умрем в конце концов и я не собираюсь жить вечно.

— Не все ли равно, сказал он — где, еще приятней лежать в воде — хмыкаю я, и поджимаю губы. Да, гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей. Вся проблема Бьянки в том, что она — не понимает людей, не умеет читать эмоции и реагировать соответственно, она выработала свою методику общения, она изучила моторику лица, самых мелких мышц и движения тела, изучила сотни, тысячи социальных ситуаций и то, что для нас естественно, как дышать — для нее высшая математика, но она освоила ее! Вот представьте себе, что входя в комнату вы как обычно здороваетесь, делаете пару комплиментов, тот самый small talk … это ведь просто, верно? Обычные люди даже не думают об этом… а ей приходится сперва просчитывать отношение по мельчайшим признакам вычислять, а уж потом — собственное поведение выстраивать. В общем верно говорят, что гений — это один процент таланта и девяносто девять процентов труда. И глядя на то, как она самозабвенно чертит линии и схемы я понимаю кто она такая. Гений тяжелого труда. Ничего из того, что у нее есть — не досталось ей легко.

Вздыхаю еще раз и подхожу к ней, углубившейся в свой труд, просматривающей свои собственные расчеты. Обнимаю ее и чувствую, как она затихает в моих объятиях, боясь шевельнуться.

— Все, хватит — говорю я: — ступай поспи. Отдохни. Рыжик за тебя волнуется. Даже собаки переживают.

— Их зовут… как же их зовут… — бормочет Бьянка: — и я еще не закончила. Только десять ошибок в расчетах…

— Нет никаких ошибок, это я блефовал — объясняю я: — нет там ошибок, успокойся уже.

— Блеф? Понятие в карточной игре, обман с целью введения противника в заблуждение для создания у противника впечатления что карта на руках более сильная, чем она есть в действительности. Хм. Умно. Ты блефовал. Обманул меня, указав на мои собственные недостатки, заставив сомневаться в себе самой… — бормочет Бьянка: — распознав мое стремление к перфекционизму и желая отвлечь внимание от своих настоящих действий. Провел меня как девчонку. Обманул. Обычно это я обманываю, но ты хорош.

— Извини — говорю я и аккуратно убираю с ее лица прилипшую скрепку: — это потому что я тебя немного побаиваюсь. Первая реакция была — держаться от тебя подальше и тебя подальше от себя держать.

— Неожиданно — говорит Бьянка и поднимает глаза на меня. Глаза у нее красные от недосыпа, работы над бумагами и экраном компьютера: — что заставило тебя пересмотреть свою позицию?

— Понимание того факта, что мы с тобой очень похожи — отвечаю я, присаживаясь рядом с ней на стол, предварительно убрав часть бумаг: — а кроме того, я вижу как ты стараешься.

— Мы похожи? Да, мы похожи — кивает она: — но я бы хотела услышать от тебя чем именно… у меня есть свое мнение, но…

— Хорошо. Но потом ты пойдешь спать, идет?

— Да — кивает она: — ответь на этот вопрос.

— Мы похожи, потому что ни тебя ни меня общество не примет, если будет знать нас настоящих. Потому мы вынуждены играть роли и притворяться теми, кем мы не являемся — пожимаю я плечами: — и очень часто маска прирастает к лицу.

— Каждый человек внутри имеет как социальные черты, так и асоциальные. Доминантные и субмиссивные — моргает глазами Бьянка: — только факт наличия таких черт делает похожими не только нас двоих, но и семь миллиардов людей на этой планете. Этого недостаточно.

— Да, я согласен, каждый человек внутри себя нецивилизован, едва только поскреби пальцем и убери полицейского с улицы, как ты получишь чудовище. Но в отличие от остальных и ты и я — знаем своих чудовищ в лицо и умеем с ними договариваться. В отличие от остальных — мы встречались с ними лицом к лицу. И еще — мы знаем где мы притворяемся. А они — нет.

— Хм. Принято. Маловато для обоснования нашей с тобой общности, но пока… пока сойдет — говорит Бьянка и… зевает.

— Извини — говорит она, прикрывая рот: — не выспалась. Решала твою головоломку. Десять ошибок нашла, остальные еще нет. Иногда надо расслабиться и отступить, решение придет само.

— Верно, ложись спать уже — подает голос рыжая: — сколько можно.

— Пошли спать — протягивает мне руку Бьянка: — раз уж ты и я так похожи. Что ты улыбаешься?

— Я думаю о том, что ты в состоянии принять меня таким, какой я есть — честно отвечаю я ей и беру ее за руку.

— Конечно. Ты — самый ужасный человек в мире. Психопат, садист и сволочь, который заставил меня в течении трех дней подряд искать ошибку в своих расчетах, заставил меня сомневаться в своей идентичности и переживать кризис веры в себя снова и снова. — говорит она, вставая: — ты мой любимый pudding’…

— Да поцелуйтесь вы уже — раздается голос с кресла: — и спать идите. Вряд ли ты на что большее сейчас способна.

— Я — могу. Я — воплощение сексуальности — говорит Бьянка и присаживается в кресло обратно, ноги ее не держат: — я изучала секс как феномен человеческого поведения и прочла более семидесяти тысяч трудов по этой теме. Лучшего эксперта по сексу чем я не найти во всей стране и даже во всей Юго-Восточной Азии и …

— Ну да! — фыркают с кресла: — это если теорию сдавать. А что в практике? Кента-кун, придется тебе обучить нашу всезнайку… и дай бог тебе терпения. Хотя если кто с этим и справится, так это ты. У вас будет замечательная пара… оба психи и оба — зануды.

— И где у вас кровать во всем этом бардаке? — озираюсь я.

— Вооон там. Зона отдыха там. И кровать есть и все остальное. И даже дверь, чтобы запереться — указывает рыжая: — какой ты быстрый однако…

— Ну так… надо ее перенести, а то у нее в кресле спина затечет — киваю на Бьянку, которая спит глубоким сном, и струйка слюны тянется от уголка ее рта вниз.

— Вот и решение проблемы — ухмыляется рыжая, вставая с кресла: — достаточно Кенте заговорить, как девушки сами собой засыпают вокруг. Пошли, я вам дверь открою…