Новая жизнь 6

Глава 9

POV Казутцуги Юрико

— Голосование вот-вот начнется! — говорит менеджер Шика и проходит между ними: — Все помнят, что по правилам третьего тура голосования нельзя голосовать «за», сегодня вы все голосуете только «против». И да, это прописано в правилах, никто ничего не менял и мне непонятны ваши претензии!

— Меняете правила на ходу! — выкрикивает с места Эйка и трясет кулаком в воздухе: — Жулики! А еще уважаемая корпорация!

— Ууу… как не стыдно! — подносит ладони ко рту Дездемона: — На ходу переобуваться!

— Мы выражаем формальный протест — заявляет Сора. Шика только головой качает. Начинает объяснять про то, что у каждого на руках есть правила проведения шоу и что ничего не менялось, а то, что раньше про это не знали, так это потому, что раньше всегда все против всех голосовали, и никакого злого умысла тут нет, ваши же подписи стоят везде. Читать надо внимательно, а не жаловаться, что подписали не то. Да, и там написано, что вы имеете право отказаться голосовать «против» участников шоу, но в этом случае студия берет право голоса себе и распоряжается им по своему усмотрению. Да, это значит, что студия за вас проголосует. И да, голоса зрителей в этом туре не спасут участника, в этом туре даже голоса зрителей будут «против» а не «за».

Но Юрико не слушает Шику, она все это уже знает. Знает, потому что с ней уже говорили до голосования, когда она возвращалась с репетиции — ее попросили заехать в головной офис. В кабинет Накано-сама. Она вспоминает, как все было…

Огромный стол с полированной поверхностью, в которой отражается потолок, огромные, панорамные окна, или вернее — стена, через которую видно вечерний город. У стены — стоит Накано Наоки, та, про которую Юрико совершенно точно знает, что она тут главная.

— Добрый вечер, Накано-сама — вежливо кланяется Юрико. Она знает, что даже если великие мира сего не видят, как ты поклонился — все равно нужно склонить перед ними голову. Ничто не дается так дешево и не ценится так дорого, как вежливость. Будь вежлива, дочка — так учил ее отец и пусть многие его уроки пошли прахом, но этот… этот ей пригодился.

— А. Нацугава Юрико. — поворачивается к ней директор филиала шоу и обладатель пакета акций компании, Накано Наоки: — Проходи. Садись.

— Спасибо, Накано-сама. — она проходит вперед, чувствуя, как ее ноги утопают в мягком ковре и садится в кресло перед столом. Накано — в свою очередь садится в свое кресло напротив.

— Такая утомительная вещь — это ваше шоу — жалуется директор Накано: — у меня от него головная боль. Рейтинги упали сразу после того, как этот ваш Кента решил спрыгнуть, ни с кем не посоветовался и убежал. Дела у него. Поговорил бы сначала, объяснил, что и как, зачем сразу рвать все, любите вы молодые узлы рубить. — она смотрит на Юрико и Юрико — молчит. Не знаешь, что сказать — промолчи. Изображай согласие, кивай, но молчи. Жесты к делу не пришьешь, а вот слова — могут тебе и припомнить.

— Знаешь, в чем проблема с рейтингами, Юрико-тян? — продолжает Накано, открывая ящик стола и извлекая оттуда пачку сигарет: — Проблема в том, что когда они растут — все радуются. Но потом — привыкают. А рейтинги не могут расти все время, есть предел у всего. Даже если бы нас вдруг вся Япония смотреть стала — все равно есть предел… у всего. И когда-нибудь они начнут падать. И вот когда они начнут падать — все начинают визжать и требовать от тебя роста… или хотя бы прекращения падения. И всем все равно, что даже твое падение все равно на сто шестьдесят процентов выше, чем прежний рейтинг… Сто шестьдесят два пункта! Всем плевать. — она достает из пачки сигарету и смотрит на Юрико: — Будешь? Нет? А я закурю, уж извини… — в голосе Накано нет никакого сожаления, это просто фигура речи, кто будет спрашивать у Юрико, курить ей или нет в своем собственном кабинете. И Юрико продолжает молчать. Для тех, кто знает ее близко — такое поведение ей несвойственно, но сейчас она внимательно слушает. Слушает, потому что пока неясно, что именно Накано Наоки, эфирному директору местного филиала шоу «Токийский Айдол» нужно от обычной участницы. А жизненный опыт настойчиво шепчет ей, что ничего хорошего из этой встречи не выйдет. Не может выйти. Почему они наедине? Почему никого из участников не пригласили? Что за фамильярность, отсутствие дистанции? Что она вообще делает в этом кабинете? Много вопросов и поэтому — нужно слушать. Слушать внимательно.

Накано закуривает и выпускает струю вверх. Смотрит на клубы табачного дыма. Молчит. Юрико — молчит в свою очередь. Любой другой бы уже спросил «в чем дело?» или «зачем вы пригласили меня, Накано-сама?», любой другой бы уже задал один из этих бесполезных и беспомощных вопросов, которые ничего не дают. Но она знает — Накано здесь главная, а значит она пригласила ее в свой кабинет не просто для того, чтобы пожаловаться на жизнь и покурить сигарету. Значит — будет предложение. А где предложение — там и деньги. Или услуга. Ничего не дается даром и если кто-то хочет чего-то от Юрико — он должен будет предложить что-то взамен. И она подождет, пока предложение не будет озвучено, и поторгуется за свой гонорар. Потому что она не на помойке себя нашла и точно знает себе цену. В стране, где репутация значит почти все, быть дочерью самого известного мошенника — так себе капитал. Отрицательный. Никто не примет тебя на работу, никто не даст тебе второго шанса. И это чертово шоу — ее последняя попытка вырваться наверх. Если не получиться… если и здесь она провалится… она старается не думать об этом. У нее еще есть шанс. Ведь зачем-то ее пригласили в этот роскошный кабинет.

— Мне нужен свой человек в вашем муравейнике — говорит наконец Накано: — мне нужно, чтобы вы начали голосовать друг против друга. Это не игра, это жизнь, кто-то теряет, кто-то находит. И я думаю, что тот человек, который мне нужен — это ты. — она смотрит на Юрико внимательно и затягивается сигаретой. Красная точка разгорается ярче и где-то под потолком — автоматически включаются вентиляторы вытяжной тяги.

— Молчишь? Умная девочка, не отвечаешь сразу — улыбается Накано: — давай я разложу весь расклад, будем играть с открытыми картами. Смотри, следующий тур все равно вы будете вынуждены голосовать против друг друга, таковы правила. Думаю, такая умная девочка как ты уже прочитала этот пункт — с третьего голосования подряд, почитай, если еще не прочла. Никогда не думала, что придется к этому прибегать, обычно у нас таких проблем не было, все с радостью выбирают «черный» голос взамен «белого». Но этот поганец смешал нам все карты и вы все пошли у него на поводу! — она решительно гасит сигарету и встает с кресла.

— Ты не подумай, Юрико-тян, я не держу на Кенту зла, благодаря ему наши рейтинги поднялись так высоко, благодаря ему наши передачи смотрят даже на национальном канале. Но у всего есть свое время и время, когда зрителям было приятно посмотреть на ваше единение, работу в одной команде и прочую ванильную чушь — прошло. Зритель хочет крови, хочет драмы, слез, соплей, предательств, всего этого! А у вас вместо шоу — сплошное сотрудничество! Это никому не интересно. Если бы у нас был общеобразовательный канал про тим-билдинг, мы бы не назвали свое шоу «Токийский айдол»! Жизнь — жестокая штука, и мы собираемся ее освещать во всей красе! — Накано подходит к окну и смотрит вниз, на огни ночного города.

— Но ведь то, что сейчас происходит на шоу тоже есть жизнь, тоже есть реальность — возражает Юрико: — ведь это происходит… не всегда, но люди способны к сотрудничеству.

— Это все фальшь и чушь — отвечает Накано, не поворачиваясь: — думаешь мне не было бы лучше думать что все люди добры друг к другу и готовы помогать и поддерживать? Но это не так. Жизнь — это конкуренция, выживает сильнейший, а слабого — съедят. Наша функция как телевидения — показать это, чтобы люди не испытывали иллюзий.

— Не знаю — говорит Юрико: — но ведь работа в команде возможна, не так ли? Все достижения, все большие успехи человечества — это результат работы в команде, вместе. И это тоже правда, и вы можете это показать.

— Ладно. — пожимает плечами Накано и поворачивается лицом к ней: — Давай так. Мне на самом деле плевать на общеобразовательное и философское значение телевещания. Мне нужны мои рейтинги. И ты — тот человек, который поможет мне в этом. Ведь ты пришла сюда, чтобы победить, верно? Если ты поможешь мне, то шанс пройти в финал у тебя очень сильно вырастет…

— Какие у меня гарантии? — быстро спрашивает Юрико. Вот мы и дошли до торга, думает она, вот сейчас и должны что-то предложить. Рано или поздно это все, что остается — торг. Аукцион. Все достанется тому, кто готов заплатить больше.

— Гарантии? Никаких. Я не собираюсь давать тебе гарантии — говорит Накано и ее глаза сужаются: — ты выполняешь то, что я тебе говорю, или вылетаешь из шоу как пробка из бутылки. С позором.

— Что-то я не припомню пункта «администрация вправе выкинуть любого участника просто потому, что он ей не нравится» — в свою очередь сужает глаза Юрико. Чтобы за тебя дали высокую цену — надо показать зубы, потому что тот, кого легко запугать — тот будет делать все бесплатно.

— Будешь цену себе завышать, девчонка? Как там тебя — Нацугава Юрико… или может быть мне следует называть тебя Казутцуги Юрико? — хмыкает Накано и сердце у Юрико сжимается и падает куда-то вниз. Казутцуги… фамилия ее отца. Конечно, Накано все знает. Было глупо считать, что она сможет удержать все в тайне… но она надеялась хотя бы выйти в полуфинал, чтобы ее увидели, чтобы хоть немного исправить свою репутацию, чтобы у нее было немного будущего. Разве она так много просит? Всего лишь старт как у всех. Пусть никто не знает ее имени, имени ее отца — ей этого было бы достаточно, но нет…

— Вижу ты понимаешь — говорит Накано, внимательно следящая за ее лицом: — понимаешь, что стоит нам только рассказать о том, кто ты есть на самом деле и кто твой отец — как поднимется волна хейта… да и твои «приятели» дружно проголосуют против тебя, раз уж им все равно нужно будет «против» кого-нибудь голосовать. — Накано замолкает и снова садится в свое кресло. Молчит. Юрико смотрит на нее и понимает, что проиграла. Выхода у нее нет. Иногда следует соглашаться на работу и без оплаты, просто чтобы тебя не убили. Это плохо, это очень плохо, но может быть… может быть она сможет вывернуться и в этом случае? Сделать лимонад, когда Накано предлагает тебе лимон?

— Что вы хотите от меня? — наконец выдавливает из себя Юрико.

— Во-первых — подготовить голосование. Чтобы мне не было всего этого «никто один». — наклоняется вперед Накано Наоки: — подговори кого-нибудь из своих, создай временный союз, объясни, что все меняется и что пора каждому самому за себя… ну не мне тебя учить, ты умная девочка, справишься. Мне нужно, чтобы вы там пособачились хорошенечко. Можешь с этой Сорой в союзе выступить, да хоть Нобуо с собой взять — мне все равно. Мне нужно чтобы кто-то из вас вылетел. Нельзя трогать Сору и Дездемону, они нужны мне ближе к финалу, а всех остальных — пожалуйста. Кстати, тебе же этот Нобуо не нравится особо? Вот и выкинешь его, вам же легче потом, он с вами со всеми не сочетается.

— Понятно — кивает Юрико. Уж куда понятней, предупреждал их Кента о том, что такое будет, но что вот так, поддых, подло… а чего она ожидала? Жизнь и правда не медовый луг, жизнь это где предают и бьют в спину, именно так. Это те уроки, которые она выучила давным-давно.

— И еще. Оставайся моим человеком внутри всего этого бардака, и я буду периодически подкидывать тебе информацию о следующих конкурсах. И о том, как их проходить. Это увеличит твои шансы на выживание в шоу. Ты ведь читала, что дальше у нас конкурсы будут, соревнования, а не просто «показал свой номер и проголосовал», верно? Ну так вот, я предлагаю тебе гораздо больше чем просто гарантии. Я предлагаю тебе возможность. У тебя будет преимущество и… честно говоря я не против увидеть тебя в финале. Сора и Дездемона должны быть последними, но это не говорит о том, что они должны выиграть. И если ты создашь союз с ними прямо сейчас — то в конце будешь выглядеть очень достойным лидером, который никого не предал и вел команду до самого конца. — Накано закидывает ногу на ногу и испытующе смотрит на Юрико: — надеюсь тебе хватит ума не геройствовать. И да… ты же не думаешь, что ты — единственная, с кем я поговорила?

— Юрико! Ты чего, спишь? — ее трогают за плечо и она мотает головой, прогоняя воспоминания. Это Кимико, она с беспокойство заглядывает ей в лицо.

— С тобой все в порядке? — спрашивает она и Юрико задумывается над порядком. Порядком в котором она будет выдавливать людей из шоу. Нету смысла бороться с Накано, лучше сотрудничать, ведь она директор этого шоу и рано или поздно карточный домик их мнимого сотрудничества, их якобы «команды» — рассыплется. И лучше ей не быть погребенной под обломками. Она — не такая, как они все. У них нет постыдных секретов, которые потянут их всех на дно, они — другие. Они могут жить открыто со всем, что…

— Слушай, Кимико — обращается она к девушке: — а как ты живешь… ну с этим всем?

— С чем? — сперва не понимает Кимико, а потом — кивает: — А, ты насчет того, что я в порно снимаюсь? Ну… вообще сперва очень стыдно было, я так боялась, что мои родители узнают, что не дай бог мои одноклассники купят диск, а там я. А потом… нельзя все время бояться. Надоедает. И продажи выше, если на обложке твое лицо не закрыто полоской, а еще — если ты напрямую с фанами общаешься через соцсети. Ну… вот так и вышло.

— И… как ты себя почувствовала, когда все открылось? — спрашивает Юрико, чувствуя неловкость от того, что лезет в интимное своими неуместными вопросами. Ясно же как она себя чувствовала — ужасно. Просто ужасно. И от того, чем она занималась, а еще больше — от того, что все вскрылось и она осталась перед всеми не только девушкой, которая позволяет себя трахать на камеру, а еще и лгуньей.

— Как я себя чувствовала? — моргает Кимико и улыбается: — Знаешь, это удивительно, но я почувствовала облегчение что все наконец закончилось. И я могу больше не притворяться, а быть такой, какая я есть. Как говорит Кента — лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Скучаю по нему — неожиданно признается она: — скорее бы все закончить…

— Да он поди и не помнит уже, он же такой… бабник. — зачем-то говорит Юрико и сама себя ругает — Вот зачем человека расстраивать, зачем она со своим мнение лезет.

— Главное я помню — улыбается Кимико: — вот если чему и учит моя работа, так это уметь со своими эмоциями справляться и не поддаваться панике. И видеть, когда у кого-то на душе скверно. Что с тобой случилось, Юрико-тян?

— Юрико! — к ней наклоняется Сора: — Ты же слышала, мы должны будем голосовать «против»! Что будем делать?

— Я знаю. — отвечает она: — Я буду первой. Против кого я проголосую — против того и голосуй.

— Что значит «против кого»? — хмурится Сора: — Но мы так не договаривались!

— Жизнь — это не игра, Сора-тян! — обрывает ее Юрико: — Ты хочешь победить? Следуй за мной и голосуй так как я! Против того, кого я голосую! Или нет — это твой выбор. А я свой уже сделала! — она складывает руки на груди, не обращая внимания на горящий взгляд Соры.

— К тебе это тоже относится, Кимико-тян — говорит она: — имей в виду.

— Так вот что тебя грызет… — задумчиво говорит Кимико: — хорошо. Я верю тебе, Юрико и буду голосовать так, как ты.

— Ну вот и отлично. — Юрико делает вдох. На сцене — ведущие о чем-то шутят и веселятся, между рядами шмыгает вездесущая Шика, вот-вот начнется голосование.

— Эй! Юрико! Ты чего удумала? — шипит на нее Нобуо, но она не обращает внимания. Жизнь — это не игра, верно?

— И первый свой голос «против» сегодня подает … Юрико-тян! — выкрикивает наконец ведущий и она встает и идет к микрофону, не чувствуя под собой ног. Встает, поправляет микрофон и смотрит в зал. Все смотрят на нее. Сора — с недоумением и гневом, Кимико — понимающе, Нобуо — со страхом. Дездемона отвернулась в сторону и что-то бормочет, Эйка — широко распахнув глаза и Мико — с надеждой.

— К сожалению, сегодня мы не можем голосовать «за». Сегодня мы вынуждены голосовать против — говорит она в микрофон: — и мне очень жаль, что так вышло. Вы все стали мне как братья и сестры за то короткое время, что мы провели вместе. Но иногда бывает так, что жизнь ставит нас перед тяжелым выбором и каждый из нас хочет выиграть. Каждый из вас достоин быть в финале этого шоу, но, к сожалению, приз только один. И я… не самый хороший человек и совершила в свой жизни много поступков, о которых я потом пожалела. Пожалуйста, простите мне мой эгоизм и нежелание прислушаться к мнению других, но я только человек. Извините. — она протягивает бумажку с голосом ведущему и тот поднимает брови.

— Голос «против» отдан… Юрико! Она проголосовала против себя! — выкрикивает ведущий: — а… так можно было?

— В правилах шоу никакого запрета голосовать против себя нет — поясняет Юрико и поворачивается к микрофону: — прошу вас всех голосовать против меня! Так вы сможете…

— Извините, но вы не можете говорить в микрофон после голосования — мягко, но в то же время уверенно — ведущий отстраняет ее от микрофона: — прошу вас, займите свое место… следующий участник… Кимико-тян!

Она садится на свое место и вздыхает. Облегчение. Вот что она чувствует. Да, она — дочь своего отца, который обманул так много людей. Но она — это не он. И она не будет обманывать и настраивать против друг друга тех, с кем она подружилась за это время, каковы бы ни были последствия. Жаль, что она вылетит из шоу, за все надо платить и это жизнь, чудес в ней не бывает и значит скорее всего после этого ей одна дорога — в континентальный Китай, устроится работать официанткой в какое-нибудь кафе… как говорит этот мерзавец Кента — любой труд в почете. Она прислушивается к тому, что говорит Кимико со сцены.

— … и я конечно же послушаюсь твоего совета, Юрико-тян — улыбается та со сцены: — и вот мой голос…

— Опять против себя самой! Это точно не нарушение правил? Нет? Голос «против» отдан… Кимико! — гремит ведущий, чей вид выражает крайнюю растерянность.

— Ты чего творишь, дура? — шипит на нее Юрико: — Против меня нужно было голосовать!

— Ой, я такая глупенькая, все время что-то путаю… — улыбается Кимико, и Юрико только зубами скрипит. На сцену поднимается Эйка, она тоже голосует против себя, потом — Дездемона, потом — Нобуо. Юрико закрывает глаза, понимая, что все уже решено. На сцене стоит Сора.

— Извини меня за то, что не поверила тебе сразу, Юрико. — говорит она: — Я вижу, что ты надежней и умней чем многие из нас. Чем я. И спасибо тебе за то, что направила в нужный час. Все вместе, никто один. Мой голос «против» Соры. — она отдает бумажку ведущему и тот даже не разворачивает ее.

— Я в растерянности — говорит он: — по правилам тура мы не можем выгнать никого из вас… да. Это неожиданно… но… — он расслабляет галстук и улыбается: — поздравляю вас!

— Ура! — кричит Кимико: — наша Юрико сломала систему!

— Отстаньте! — Юрико отбивается от объятий и поцелуев: — Вовсе я не хотела! Вы все! Я вас всех терпеть не могу! Отстаньте!

— Да ладно, пару поцелуев выдержишь, не сахарная — хлопает ее по плечу Сора: — ты молодец! Спасибо!

— Я вовсе не… — Юрико чувствует, как ее глаза вдруг начинает щипать: — спасибо… я хотела уйти, чтобы не возникло розни, я вовсе не такая умная и… думала что так мы избежим конфликта.

— Ты в нас не верила — подытоживает Кимико: — а мы в тебя верили. Ты не одна, ты одна из нас. Что бы у тебя ни было в прошлом и настоящем — ты одна из нас.

— Ты никогда мне не нравилась — вставляет Мико Танн: — вот никогда. Но ты и правда одна из нас. И я верю в тебя. Поверила.

— Какие вы все… сентиментальные дураки! — говорит Юрико, утирая слезы с лица: — Терпеть вас всех не могу, какие вы ванильные все!

— Иди сюда, наш гений… — Сора притягивает ее к себе и Юрико вдруг начинает рыдать прямо ей в грудь.

— И… на этой интересной ноте мы прекращаем наше вещание — заканчивает ведущий и делает знак, чтобы выключили камеру. Поддергивает брюки вверх и, кряхтя, садится на край сцены.

— Сорок лет на телевидении — говорит он и достает из кармана плоскую фляжку: — а такого не видел. Вы молодцы, а эта девчонка вообще герой. Кто-нибудь виски хочет?