Новая жизнь 6

Глава 29

— Привет, Кента! — рядом со мной садится Натсуми, она бодра, спокойна и у нее загадочным светом блестят глаза. Это настораживает. По всей видимости Натсуми прошла проверку у Бьянки и была признана достойным кандидатом в Семью, что бы это не означало. В свою очередь это дало Натсуми полную свободу действий на территории Логова Злодейки, кроме Красной Зоны. У нее появился свой ключ от входной двери, свой дешевый одноразовый мобильник и даже свои тапочки ярко-розового цвета — японцы вообще немного двинутые на смене обуви. Еще у Натсуми в руках — картонная папочка, такие в государственных учреждениях зовутся «дело» и пронумерованы, прошиты и в архив сложены.

— Привет, На-тян — киваю я, приветствуя девушку, которая так ценит время. Мы находимся в Логове Злодейки и возможность встречать тут свою одноклассницу окончательно превращает это здание в что-то домашнее и уютное. Такой, знаете, уголок, где тебе комфортно и уютно. А что? Невероятно комфортные условия — два холодильника забитых продуктами под завязку, кофе-машина и джакузи прямо в цехе, своя огороженная территория вокруг, я даже знать не хочу во сколько это все Бьянке обошлось, учитывая, что деньги она вообще не считает, а раскидывает их вокруг пригоршнями.

Сама Бьянка — едва приехав — тут же унеслась в свой уголок с мониторами и бумажками, бросив меня на произвол Натсуми, пообещав, что «мне понравится». Искренне надеюсь, что это не будет включать еще одну одноклассницу в нашу постель… или все-таки надеюсь, что будет включать ещё одну одноклассницу в нашу с Бьянкой постель? Трудно сказать. Натсуми всегда мне нравилась и уж чего-чего, а посыл «Кента, скоро я все равно умру, давай трахнемся» — я бы не смог проигнорировать. Джентльмен, снучи-бучи. Но все же опасаюсь, что в случае, если секс не удастся или пройдет откровенно плохо — я окажусь скотиной, который испортил умирающей девушке последний секс. Неохота таким быть. Большая сила — большая ответственность, распорядись ею мудро, Кента-кун.

— Натсуми-тян. Или даже Натсуми-сама — уточняет она: — не сокращай мое имя! А то мне придется тебя К-кун звать, а это похоже, как будто я заикаться начала. В общем у меня вот. — она кладет папку на стол: — вот это есть. У нас сегодня еще время есть поговорить, пока остальные не приехали.

— Кто остальные? — задаюсь вопросом я.

— Весь твой клуб. Староста, ниндзя твоя и эта, которая теперь с Мико дружит. Томоко-тян. Кстати — Мико тоже будет.

— Что? — я немного удивлен. Так через некоторое время Логово Злодейки у нас проходным двором станет. И мне-то лично это даже нравится — такая оперативная база, простор для действий, да еще и друзья мои придут… но с чего бы это? А Бьянка?

— Так она сама и сказала мне их позвать — откликается на высказанную мысль Натсуми: — сперва уточнила с кем и как ты общаешься, а потом — позвала всех. Я не знаю зачем… но могу предположить…

— Сделай одолжение пожалуйста — вставать и идти, отрывать Кексика от работы мне откровенно неохота. По многим причинам, но одна из главных — Кексик терпеть не может когда ей во время работы мешают. Нервная становится и раздражительная. А она и в спокойном виде может выдать — хоть стой, хоть падай… и потом гадай — пошутила или нет. Тем более неохота ее видеть в состоянии грогги, видел я как она в таком вот настроении духа — в Рыжика умной колонкой запустила, та едва-едва увернуться успела. Нет, фасад у Бьянки и ее внутренняя архитектура — совершенно разные вещи и я с ней еще наплачусь… но уж взялся за гуж… или за что я там у нее взялся?

— Ты в курсе что она не умеет ревновать, но умеет строить далеко идущие планы с маниакальностью и терпением, граничащим с шизофренией? — задает риторический вопрос Натсуми и, убедившись, что я не собираюсь на него отвечать, продолжает: — Так вот. Как и положено мегаломаньяку — она целится очень высоко. И ей нужна своя организация. Свои люди. Своя армия. «Красный Лотос» — это не то, это же фанатское сообщество, она пытается сейчас создать Внутренний Круг, но даже так, основа всего движения — поклонение Бьянке как айдолу. На такой основе вырастить фанатиков и солдат — сложно. Тем более что она признает твой Дар Любви и… как человек рациональный и разумный — считает, что такому добру нельзя дать пропасть. Была бы это другая девушка — так запретила тебе Дар Любви применять и с другими девушками… чем бы ты там ночью не занимался. И вы, скорее всего — расстались бы, потому что тебя я тоже знаю, ты только с виду мягкий, а такого ты не потерпишь.

— Предположим. — киваю я. Знаю я эту тему, проходил неоднократно. Женщины привязывают мужчин сексом и чувством вины. Ой, я такая беспомощная и такая красивая, все что я умею — это секс, но я хорошо умею секс. Ты же не бросишь меня, да? Ты же не станешь встречаться со своими старыми друзьями, ведь мне так плохо, когда тебя нет рядом, особенно, если твои старые друзья — еще и женского пола.

Тут надо отстаивать свои границы с самого начала. Иначе — потом скажут, что так не договаривались и вообще ты клялся делать то и то, а на самом деле — кобель, обманщик и скотина. И все ее поддержат. Потому при первой же встрече с девушками я сразу сообщаю что я кобель и таким намереваюсь остаться. Люблю женщин и общение с ними и терпеть не могу ограничения своей свободы… ее и так немного. Только вот дрожать что она прочитает смс на телефоне или там позвонит и спросит «ты где?!» — не хватало. Да, это трудно, особенно на начальном этапе… когда кажется, что все звезды складываются как надо и вот она — истинная и единственная любовь. Увы, но у меня уже есть моя истинная и единственная любовь и изменять я ей не намерен. Моя истинная любовь — женщины. И на этом я буду настаивать. Here I stand and here I stay, как говорится.

— Ну так вот — продолжает Натсуми, развязывая шнурочки на картонной папке: — у нее голова варит поскорей чем у меня и ситуацию эту она просчитала сразу же. И так как у нее никаких таких ревностей в голове нет — то она думает использовать тебя и твой Дар Любви чтобы создать свою армию. Идеально, как по мне. Принимаемые в Семью девушки — будут просто пищать от возможности стать ближе к кумиру — к ней… ну и к тебе, если твои фанатки еще остались. А те, кто знает тебя давно и уже привязался, твой ближний круг — это будущие генералы. Наоми, Шизука, Томоко — это кадровый ресурс. Полагаю, что она будет поощрять тебя действовать так же и в Академии, учитывая тамошний контингент…

— Уже — буркаю я: — уже предложила. Говорит, зомбируй девушек, кусай и тащи в логово, а там разберемся.

— Хм. Как предсказуемо — вздыхает Натсуми: — даже великая Бьянка-сама бывает предсказуема.

— Ты слишком строга к ней и слишком недооцениваешь себя. Ты — одна из самых умных и волевых людей, которых я когда-либо встречал. Просто в большинстве случаев тебе лень. — отвечаю я: — страшно подумать, чего бы ты могла добиться, приложи ты усилия к чему-нибудь всерьез.

— Например — достать совершенно секретный документ из архива полиции? — улыбается она краешком рта: — И принести его сюда, в Логово Великого и Ужасного Кенты? Чтобы в награду или наказание он раздел меня, связал, обмазал маслом и вставил везде огромные вибраторы на пару суток?

— И откуда у тебя такое предвзятое отношение…

— А я Шизуку видела. — спокойно отвечает мне она: — Мне Бьянка показала. Якобы случайно, ой, дверь открылась, а что это у нас там? А я скажу, что такое вот зрелище бы у обычной девушки аппетит на пару недель отбило… и постравматический синдром тут же случился бы. Но… мне давно уже все равно. Ты … знаешь мои обстоятельства.

— Знаю — говорю я: — но зачем она тебе это показала?

— А то ты не знаешь — продолжает игру в «знаю-не знаю» Натсуми: — чтобы, во-первых, испытать серьезность намерений. Закричала бы, в полицию там позвонила или еще что — и не прошла испытание. Чтобы показать, что все тут — уже всерьез. Зрелище собственной одноклассницы, распятой на этом приспособлении и с… этими штуковинами — оно отрезвляет и настроение играть в игры как рукой снимает. Во-вторых, чтобы предупредить — вот что и с тобой может случиться, Натсуми-тян… а может что-то и похуже. Намного похуже. И третий посыл — возбудит это меня или нет. Извращенка я или нет. И если да — то какая? Сверху или снизу, доминация или субмиссия? И это только три причины, по которой дверь в помещение случайно открылась как раз в тот момент, когда Шизуку корчило. Среди прочих… могу назвать еще демонстрацию силы, ведь она сняла с ее глаз повязку и показала мне. — Натсуми криво усмехается, поведя плечами: — показала мне ее глаза. Показала мне восторженную пустоту и обожание в них. Твоя подружка — психопатка и если бы я не умирала уже — я бы испугалась. И убежала. Но сейчас… меня этим не напугать. Это мое последнее приключение в этой жизни, и я хочу, чтобы оно было идеальным. Так что вы с ней можете меня бить, можете резать и жечь огнем, но я никуда не уйду. — она встречается со мной глазами, и я понимаю, что это — правда. Она уже все решила.

— Насчет Шизуки — объясняю я: — это был ее выбор и это было… скажем так, меньшее из зол. Не то, чтобы я оправдывался…

— О, а я и не сомневаюсь — отвечает мне она: — ни капельки. Что у тебя и у нее в запасе найдется что-нибудь пострашней чем «смерть от множественных оргазмов». Я все понимаю… учитывая ее историю. Кстати… ты же не знаешь. Давай пройдем по этой долгой и местами печальной, а местами ужасающей истории вместе. Итак, родители у нашей Шизуки… которую кстати ни разу ни Шизука звали… а вот. Сатоми Миратаи. Ее родители ничего особенного из себя не представляли, жили в префектуре Нагасаки. Отец — Сатоми Широ, мать — Сатоми Ая. Отец работал на местной фабрике, но не простым рабочим, а заместителем директора. Мать — домохозяйка. Нормальная семья, нэ? — Натсуми открывает папку и достает оттуда фотографии. Вот все трое — маленькая Шизука, она же Сатоми Мира-тян на руках у отца и ее мать рядом у какого-то храма, фотография сделана в дни фестиваля, мама в цветастом кимоно, отец — в черных штанах и рубашке. Все улыбаются и только у Шизуки лицо серьезное.

— Да, она уже тогда была мрачноватым ребенком, нэ? — кивает Натсуми: — но нас все это не интересует. Потому что до определенного момента это была обычная семья. Ровно до того момента, как Сатоми Ая во время визита к врачу узнала что у нее — неоперабельная опухоль мозга. Ее супруг оказался крепким орешком и не поверил врачам на слово. Он был довольно богат и он обратился к лучшим врачами страны, в самые лучшие клиники, а когда это не помогло и его жена продолжала чахнуть прямо у него на руках — обратился к тем, кто обещал помочь в обмен на деньги. Ко всем этим колдунам, мистикам, гадалкам, шаманам и прочим… ненавижу! — глаза Натсуми на момент блеснули кроваво-красным цветом ярости, от неожиданности я аж отшатнулся.

— Извини… — сказала, помолчав: — просто терпеть их не могу. Они появляются в самый последний момент и предлагают… надежду. Ты не представляешь, что только люди не отдадут за надежду. Ненавижу!

— Эй. — я беру ее за руку. Рука у Натсуми теплая и мягкая: — Эй, ты же в Логове Злодейки, с самым главным линчевателем этого города. Просто назови адрес, и я выеду с Шизукой и Бьянкой… и где-то в городе станет одним мошенником меньше.

— Хм. — хмыкает она и убирает руку: — не смешно… а хотя, к черту. Смешно. Ты — забавный. Спасибо. Я подумаю над твоим предложением, но сперва, сперва ты меня дослушай. Потому что сдается мне, что в конце моего рассказа ты обнаружишь себя намного более занятым чем сейчас и у тебя не будет времени планировать исчезновение мошенников… даже если я попрошу.

— Куда уж больше — ворчу я: — и так кругом черте что твориться. Ты Бьянку видела? Она в таком режиме вот уже три дня как.

— И я ее понимаю. Мало ей тебя, так у нее еще и финансовые проблемы — кивает головой Натсуми: — не слышал? Сеть ее заправок — убыточна. Процедура банкротства заявлена на следующее полугодие, если она не найдет какие-то безумные деньги.

— Серьезно? Не знал. — на секунду задумываюсь. Если так подумать, то как именно Бьянка деньги зарабатывает и ее общее финансовое состояние — мне неизвестно. Все время что я ее вижу — она занимается чем угодно, но не деньги зарабатывает. А проблема с наличкой в Логове Злодейки вообще просто решается — стоит плетеная корзинка на столе, в таких вот фрукты обычно лежат или сладости. В этой корзинке лежат деньги. Пачками. Кому надо — берет оттуда. Никакого учета или прочих скучностей, сам видел, как Рыжик периодически в корзинку рукой залезает если надо что-то купить. Время от времени в корзинке появляются новые деньги, это когда Рыжик за ними в банк мотается. И это все, что я могу сказать о Бьянке и ее деньгах. Маловато, конечно. Но я всегда полагал что ее финансовое состояние — не мое собачье дело. В конце концов я с ней не ради денег… и спрашивать считал невежливым.

— Об этом скучно читать. — машет рукой Натсуми: — про это в экономических журналах пишут. Таблоиды и новостные сайты такое не ставят на первую полосу. Вот когда начнется банкротство и компании рухнут — вот тогда жди новостей на всех каналах, а пока только подготовка к инициации — это скучно. Таблоиды сейчас заняты этой историей с Миккилайн и ее абортом в Китае заняты. И это вам повезло с Бьянкой… а то главной новостью было бы «Любовный Зверь применил Дар Любви и заарканил Бьянку!».

— Слава Аматэрасу — киваю я. Нам только пристального внимания прессы не хватало.

— Ну что, продолжим наши игры? — спрашивает Натсуми: — Потому что я только подошла к интересному. Мама Шизуки очень больна, и отец не знает, что делать. Он тратит семейные деньги и впадает в отчаяние, как вдруг на горизонте появляется так называемое «Общество Духовных Людей». Звучит глупо, я знаю. Но… люди из этого общества — в состоянии совершать чудеса. В том числе — излечивать смертельно больных людей. Медицинский факт — порой так происходит. Почему? Как? Никто не знает, но если единственная ваша надежда на чудо, то… — Натсуми вздыхает: — почему-то эти ребята кажутся мне худшими мошенниками из всех.

— Это… культ? Секта?

— А… ты слышал это название? Нет? «Общество Духовных Людей» через некоторое время сменило название. Теперь они «Общество Высшей Истины». После того, как их лидер, Великий Зрячий — побывал в Гималаях и обрел высшее просвещение — он сменил название.

— Великий Зрячий? Полагаю это означает что он видит истину, скрытую от остальных. Так сказать Поводырь для своей паствы… — задумчиво говорю я.

— Особой иронией будет тот факт, что на самом деле он — слепой. — хмыкает Натсуми: — Говорят что он живет в огромной темной комнате, абсолютная темнота, нет источников света и те, кто приходит к нему на аудиенцию, вынуждены говорить с ним, не видя его.

— Ну конечно — бормочу я: — преимущество слепого перед зрячим. Он использует темноту. Он знает помещение, он слышит и хорошо ориентируется по звуку… и это придает ему мистики. В то же время посетители на какое-то время чувствуют себя беспомощными и образно говоря — «обращаются в слух», то есть переключат свое восприятие и каждое его слово звучит с особой убедительностью. Классный трюк.

— Ты циник, Кента-кун — кривит губы Натсуми, изображая не то улыбку, не то слабый оскал: — ты не веришь в то, что Слепец может исцелять? Не веришь в чудо Высшей Истины?

— Я циник, прагматик и извращенец — киваю я: — и ты это знаешь. Я не верю ни в Высшую Истину, ни в черта, ни в бога. Как говорят — у бога нет других рук, кроме вот этих — я показываю свои ладони и делаю вид, что жамкаю что-то в воздухе: — и других титек, кроме твоих.

— Расцениваю это как намерение схватить меня за грудь — склоняет голову набок Натсуми: — отказываюсь принимать участие во всем вашем разврате. Хотя, признаю, с Шизукой это вы ловко сделали. И как получилось? Ты — гений интуиции, Кента-кун. Порой ты тупишь просто неимоверно, раньше я так думала. Но… понаблюдав за тобой я поняла, что ты это делаешь намерено, никто не станет доверять коварному умнику, просчитавшему все до ниточки, нет. Ты же — делаешь вид, что невинная овечка и что все само собой происходит, а ты тут вроде, как и ни при чем. Счастливая случайность, нэ? Недалекому везунчику и добродушному увальню, немножко туповатому, но с чистым сердцем, — все будут доверять куда больше, чем тому, кто просчитывает поведение окружающих, незаметно манипулирует ими в нужном ему направлении и потом — наслаждается плодами своих просчитанных схем.

— Да ладно? — приподнимаю бровь.

— Прохладно. — отвечает Натсуми: — если бы это было один раз… то могло бы пройти за случайность, но это уже modus operandi. И даже corpus delicti.

— Что именно? — прикидываюсь что не понимаю ее: — Тупить в моменте — это уже состав преступления?

— О, ты не просто тупишь. Вернее — ты тупишь, но результаты… вот типичный пример — твоя социальная неловкость и неумение «читать атмосферу» все еще с тобой, но каким-то образом Бьянка-сама у твоих ног. А ведь она умней меня раз в пять, наверное. И самое главное — ее привлекает только ум. У ее поклонников есть и деньги, и слава, и прекрасные накачанные мужские тела, но она так устроена, что признает только того, кто умнее ее. И вдруг — она находит тебя. Который первое впечатление производит «простой парень с открытым сердцем, слегка не от мира сего, который может сесть и затупить, глядя стеклянными глазами в пространство».

— Это самое длинное мое индейское имя — признаюсь я: — обычно люди обходятся двумя-тремя словами. Ну… там «Тот, кто тупит» или «Неумеющий читать атмосферу».

— Это как наблюдать за практикующим стиль «Пьяный мастер» — улыбается Натсуми: — кажется что человек мертвецки пьян, не в состоянии держаться на ногах, но… почему-то напавшие на него — сами собой падают на землю. Вывод очень простой — и он не пьяный и ты не дурак. Именно поэтому я сегодня здесь. Из-за двух логических выводов. И первый ты только что слышал.

— Первый я только что слышал — соглашаюсь я с ней: — я не дурак. Хорошо. Допустим. Хотя… мне кажется что ты это должна моей маме сказать, а то у нее предубеждение насчет моих интеллектуальных способностей. А второй вывод какой?

— Я его уже тебе говорила. Ты — линчеватель. Убийца. А мне как раз нужен умный убийца. — отвечает Натсуми и поправляет свои волосы, заправляя локон за ухо: — самый умный и самый жестокий. Классно, что я тебя нашла, правда?