Новая жизнь темного властелина. Часть 1

Глава 33

Боярыня призывала меня не торопиться с согласием или отказом, просила хорошо обдумать решение. Но я видел, что ей не терпится его услышать. А ещё понял: Варлая волнуется. Будто только что сделала предложение руки и сердца. Хотя… что-то подобное она мне и предложила.

Отсрочить ответ помогла служанка — принесла кофе. Разлила напиток по чашкам, водрузила по центру стола тарелку с пирожными. Поинтересовалась, не нужно ли от неё чего-то ещё.

Боярыня нахмурилась, раздраженно махнула рукой в сторону двери, призывая слугу скорее «свалить в туман». Я выждал, пока за служанкой закроется дверь. Потом посмотрел на Варлаю и поинтересовался, какие обязанности на себя взвалю, если приму её предложение.

Слушал экскурс на тему семейного права, и размышлял о том, что моя жизнь вновь течёт по словно кем-то заранее проложенному руслу. Вот я очнулся вблизи Оргоны; не успел освоиться, как повстречал Мышку; и вот уже почти взобрался на вершину социальной лестницы местного общества. Хотя сам пока толком ничего не сделал — лишь плыл по течению.

Невольно вспомнил слова Варлаи о посланце предков.

А ведь вполне возможно, что боярыня в своих предположениях вовсе и не ткнула пальцем в небо. За предыдущую тысячу лет жизни, я много размышлял на эту тему. Предки, божества, судьба… Кто-то же привёл меня в этот мир в обход обычного перерождения; как и в прошлые. Кто-то же создал из меня бойца, поместив моё сознание в тело послушника в храме богини Моз; мага — заставив окончить Акрильскую академию; политика — сделав эльфийским князем. А потом вслепую использовал для своих целей, пинками направляя в то самое, «нужное» ему направление. Вот как сейчас; или как тогда, в Кирхудской долине.

В прошлой жизни я сразу же угодил в это кем-то заранее вырытое «русло». Очнулся в теле немолодого пьяницы — командира отряда стражи, что охранял Кирхудские копи. Там тоже мне первое время всё давалось легко: сотни никому не нужных каторжан, словно специально подобранных для тёмных ритуалов, скрытая от прочего мира долина, где я мог безнаказанно творить всё, что считал нужным.

И так же как здесь, где я словно бы случайно повстречался с Мышкой, там я наткнулся на небольшое племя всеми гонимых людей-коротышек. Соседи по долине называли их гурилами. То были спокойные и трусоватые, всё ещё обитавшие в каменном веке люди, объявленные церковью Триединого пособниками зла.

К тому дню, когда я обнаружил одно из их стойбищ, гурилов оставалось не больше пары сотен особей — свободных. И несколько десятков тысяч — рабов в Светлой империи и в прочих государствах, окружавших Ваальские горы. А всё потому что послушные коротышки были «умеющими» — великолепными магами-лекарями, чьи знания и умения передавалось из поколения в поколение в виде родовой памяти.

Кто-то (предки, божества, судьба?) не захотел, чтобы они вымерли.

К такому выводу я в итоге пришёл.

Потому что в прошлой жизни повторилось то же, что и в некоторых предыдущих — тех, что оказались не слишком короткими и не завершились неожиданно. Что бы я ни делал, судьба (или предки, или боги, или кто-то ещё) била меня по загривку, поворачивая лицом к гурилам. Всячески намекала, что та моя жизнь будет связана именно с ними.

Не стал идти против течения. Помнил о предыдущих попытках. Костры инквизиции и странные неизлечимые болезни тогда в считанные дни вычёркивали меня из списка живых.

Взял коротышек и прочих, кто обитал в Кирхудской долине, под своё покровительство. И сделал это не только по принуждению. Гурилы мне нравились — забавный и полезный народец.

И было мне счастье, продлившееся почти триста лет… пока окончательно не опостылело.

Я слушал вдохновенную речь Варлаи Силаевой и думал о том, что здесь, в Кординии, для меня почти в точности повторяется история с гурилами. К чему меня подводят в этой жизни? Я должен присмотреть конкретно за Мышкой? Или за всем боярским родом Силаевых? Не поэтому ли сейчас так распиналась Варлая, описывая прелести боярской жизни, буквально навязывая мне свою фамилию?

Или я снова морочу себе голову глупыми фантазиями?

В прошлом воплощении я прекрасно справился со спасением народа магов-целителей. На закате той жизни перевёл их через портал на острова Вирского архипелага, что в королевстве Торокан. Там племени людей-коротышек не грозили ни неволя, ни гонения.

Владели островами мои последние в том мире ученицы — девочки прекрасно сознавали всю ценность гурил-умеющих. Да и с королевской властью у гурил не возникнет проблем: уверен, моя верная подруга и бывшая любовница, чей внук не без моей помощи занял трон Торокана, выполнит мою просьбу — позаботится о коротышках.

Силаева загибала пальцы — перечисляла те блага, что свалятся на мою голову, едва я стану полноценной частью её боярского рода. Делал вид, что внимательно слушаю. Отмечал, что легко мог бы получить всё, о чём она говорила, не становясь ни чьей дочерью.

Так ли мне нужен герб на плече и перстень с родовой печаткой на пальце? Или я хотел участвовать в Турнирах предков, о которых боярыня говорила с таким воодушевлением? Собственный дом в столице и ежемесячные денежные отчисления от рода «на жизнь» — уж точно не то, к чему я стремился.

Или я решил, что действительно стану хранителем боярского рода Силаевых?

Пожалуй… нет. Не чувствовал пока желания кого-либо спасать и беречь. Я поморщился: усталость и хандра, навалившиеся на меня на закате прошлой жизни, всё ещё напоминали о себе.

Постарался, чтобы Варлая не заметила мой скучающий вздох.

— … Уже два столетия никто такого не делал, — говорила боярыня. — Ни один род. Но ты не думай, Кира: удочерение не возбраняется. Правила его точно не запрещают. Оно лишь… редко происходит. Не все, конечно, отнесутся с пониманием к моему поступку. Но… Мать моя женщина! Чихать я хотела на их ворчание! И ты, Кира, если услышишь от кого-то из нашего рода слова недовольства, не обращай на них внимания. Ты будешь моей дочерью. Понимаешь? Только моей.

Силаева мерила шагами комнату, заламывала руки, хмурила брови. Щёки её раскраснелись. Голос боярыни то эхом отражался от стен, то переходил в шёпот.

— И всё же я не хочу, чтобы кто-то узнал о моей затее до того, как мы осуществим её, — говорила Варлая. — Нет никакого желания выслушивать бредни старух, возомнивших, что знают жизнь лучше других. Как и не хочется с ними спорить. Дел и без этого накопилось невпроворот…

— Хорошо, — сказал я.

Не собирался отказываться от предложения официально влиться в ряды местной элиты. Герб на одежде мне не помешает.

— Что? — переспросила боярыня.

Остановилась. Уставилась на меня — насторожено.

Силился не улыбнуться. С серьёзным видом кивнул.

— Хорошо, — повторил я. — С удовольствием стану частью боярского рода Силаевых. Это будет честью для меня. Что для этого нужно?

Чтобы стать Силаевым, мне пришлось проснуться до рассвета.

Перед этим весь вечер выслушивал восторженные возгласы Мышки на тему: как хорошо, что мы станем сёстрами. Ловил задумчивые взгляды Росли.

Уже ближе к полуночи повесил на стену карауку, едва выпроводил боярышень из своей комнаты.

Позавтракал наедине со своей будущей «мамой». Та в столовой была необычно разговорчивой. Точно забалтывала меня, чтобы я не передумал.

В прошлом у меня было много родителей. Не все, в чьи тела я попадал, оказывались сиротами. И всех, кроме первых, я мог бы назвать приёмными.

Так что идея Варлаи не пугала меня новизной. Но и не привлекала. Однако выглядела не самой запредельной платой за возможность подняться по социальной лестнице: признаться, надоели небрежные и снисходительные взгляды, которыми одаривали меня местные аристократки — но не убивать же их за это.

Рука об руку с Варлаей прошел к карете. Для прохождения ритуала «удочерения» мы отправились в самое сердце боярской части столицы — в ничейный квадрат, где располагался Главный храм предков. Именно там мне предстояло пройти обряд вступления в род Силаевых.

Карета перестала покачиваться, остановилась.

Я открыл глаза, часто заморгал, прогоняя влажную пелену: задремал по дороге.

— Кира, — сказала Варлая.

Дождалась, пока я поверну к ней лицо.

— Оставайся в карете, девочка моя. Заходить на территорию центрального квадрата тебе пока нельзя. Официально ты ещё не считаешься благородной. К сожаленью. Но мы это скоро исправим, не переживай. Процедуру удочерения начну без тебя. Я порылась ночью в старых записях — теперь чётко представляю, что она из себя представляет. Ничего сложного и долгого, поверь. Верховную жрицу Главного храма моя слуга предупредила ещё вчера — та должна была подготовиться к обряду. Так что проволочек я не жду. Сообщу, когда ты сможешь к нам присоединиться.

— Ладно.

Я крепко сжал челюсти, удерживая зевок — сейчас он был бы некстати.

Боярыня истолковала напряжённое выражение моего лица по-своему. Она накрыла ладонью мою руку. Попыталась приободрить меня улыбкой.

— Не волнуйся, — сказала Варлая. — Всё будет хорошо.

Кивнул.

— Скоро вернусь. Не скучай.

Боярыня распахнула дверь. В салоне тут же запахло дорожной пылью, лошадиным потом и меллорном. После того, как я срубил за две ночи сорок четыре дерева, запах коры священного эльфийского меллорна преследовал меня повсюду.

Варлая спрыгнула на землю. Дверца кареты с тихим щелчком захлопнулась — увидел в окне спину и затылок боярыни; а ещё: покрытые резьбой деревянные ворота. Покачал головой. Признаться, не думал, что удочерение обойдётся без моего присутствия. Зачем тогда меня вообще вытащили из постели?

Торчать в экипаже я не собирался: спалось в карете не так комфортно, как на кровати. Стоило Силаевой скрыться за широкой калиткой, как я выбрался наружу, размял ноги, потянулся. Отвёл душу: зевнул. Да так, что едва не вывихнул челюсть. Мой протяжный рёв заставил вспорхнуть стаю воробьёв.

Пока мы ехали, на улице рассвело. Проснулись птицы — слышал сейчас настоящий хор из посвистываний и чириканья, словно очутился в лесу. Но солнце ещё не показалось на небе. Хотя по моим ощущениям оно уже должно было убрать с улицы серость утренних теней.

Я запрокинул голову. Попытался разобраться, где именно спрятался солнечный диск. Замер, приоткрыв рот, поражённый представшим перед моим взором зрелищем.

Надо мной покачивались на ветру листья меллорна. Много листьев. Очень много! Вот откуда взялись в подземных захоронениях корни. И вот почему в прочих квадратах из жалких обрубков вновь и вновь вырастали новые побеги: помогала общая корневая система, как и во всех меллорновых рощах — настоящая подземная сеть, соединявшая молодые ростки с взрослым деревом.

Ветви дерева возвышались над каменной стеной, заслоняли от меня треть неба. Точно гигантский зонтик они накрывали собой весь квадрат, хотя тот размерами и не уступал семнадцатому, из которого я только что приехал. В груди защемило от радости узнавания. Я словно вновь встретил старого друга, по которому безумно соскучился. Это уже не те жалкие зародыши меллорна, что я видел (и рубил) в других кварталах.

Возраст дерева, чьи ветви нависали надо мной в вышине, бесспорно, перевалил за тысячу лет. Взрослое дерево, пережившее не один десяток цветений. А значит имевшее пусть и не коллективный, как это всегда случалось в эльфийских рощах, но всё же разум, ничем не уступавший человеческому.

Не уступавший? Ха. Меллорны обретали разум после первого цветения. Этот впервые зацвёл не меньше десяти веков назад. Тогда же и осознал себя. Кто из людей мог бы похвастаться подобным возрастом и приобретённым за многие годы опытом?

Не буду тыкать себе в грудь пальцем.

Впрочем, плевать на дерево, на его разум и опыт. Важно другое. Если в этом мире есть взрослый меллорн, значит я смогу построить себе дом.

Да!

Настоящий эльфийский дом!