Новая Инквизиция VI

Глава 29

За консервацией останков Факела и Аида Эвелина наблюдала уже находясь в новой должности. Пока ей было нелегко привыкнуть к тому, что она целый заместитель, и что внеочередное звание капитана — это лишь самое начало.

К сожалению или к счастью, увидеть то, что осталось от тел двух российских инфестатов ей не довелось. Многотонные титановые саркофаги к моменту ее прибытия уже стояли наглухо заваренными. А в присутствии комиссии из ФСБН их только опрыскали каким-то антикоррозийным раствором и опустили на дно огромного резервуара с концентрированным гипохлоритом натрия. Теперь до погребенных тел не доберется ни одна капелька некроэфира…

Стоя на решетчатом настиле и держась за грубые металлические перила, девушка смотрела, как мутно-желтая пучина принимает в себя массивные гробы. И на душе отчего-то было грустно. Но отнюдь не потому, что так и не смогла вновь увидеться с Юрием. Да, строптивый майор ГУБИ намертво запал ей в душу. Раньше она и сама себе не решилась бы признаться, что её тягу к Жарскому не могут унять даже все те страшные вещи, которые он совершал. Но уголёк этой симпатии угас сам собой с тех пор, как Носова повстречала Максима.

Напарник Факела оказался квинтэссенцией того, что служащая ценила в мужчине. И вот по нему девушка скорбела уже по-настоящему. Беглый инквизитор владел редчайшим даром. Он умел не просто слушать, но и понимать. Эвелина это поняла сразу, как только поделилась с Максимом своими переживаниями. А их жутковатое совместное приключение в сумрачной изнанке мира лишь еще сильнее укрепило первое впечатление. Поэтому в следующий раз, когда они увиделись, Носова и стребовала с мужчины то глупое обещание. Обещание, которое боец, как оказалось, даже и не собирался исполнять…

Сглотнув тугой комок, внезапно возникший в горле, служащая погнала от себя тоскливые мысли. Нечего тут раскисать на виду у стольких людей. А то свидетели еще надумают кучу лишнего. А свежеиспеченному заместителю очень не хотелось, чтоб на новом посту о ней ползли всяческие глупые слухи. Достаточно и того, что её начальник так странно на неё покосился. Ну да, он ведь инфестат… конечно же он учуял исходящие от девушки эмоции.

Эвелине нужно срочно учиться держать себя в руках…

После возвращения в Москву Носова оказалась завалена целым ворохом всевозможных задач и поручений. Причем, от президента их поступало ничуть не меньше, чем новоявленного руководителя ФСБН. Но невзирая на адскую загруженность, служащая все равно сумела выцарапать себе полноценный отгульной день. Обосновать его необходимость сразу двум своим начальникам было ох как не просто! Но она смогла. И теперь ничто не мешало Эвелине сделать то, что она давно планировала.

Прежде всего девушка решила посетить Отрадное. Ведь каким бы Факел ни был человеком, но у него остались те, кто ждал его возвращения. А поскольку российский глава принципиально решил сделать вид, что Жарского для государства никогда не существовало, то Носовой пришлось действовать без разрешения. И вот такси привезло её в уютный дворик, где проживала бывшая возлюбленная Юрия.

Не помня себя, служащая вошла в подъезд, поднялась на лифте и остановилась возле нужной квартиры. После недолгих колебаний её пальчик с уже изрядно потрепанным маникюром всё-таки надавил на кнопку дверного звонка. Примерно с минуту ничего не происходило, и Эвелина втайне обрадовалась, что никого не оказалось дома. Однако стоило только этой мысли промелькнуть в разуме девушки, как из недр квартиры послышались шаги.

— Здравствуйте, Марина, — вежливо поздоровалась Носова, когда в проеме показалась миловидная мордашка хозяйки жилища.

— Вы? — не подумала скрывать удивления пассия Факела. — Не ожидала…

— Я ненадолго, буквально на минуту, — заверила служащая, слегка обидевшись, что с ней даже не поздоровались. — Хотела вам кое-что сообщить по поводу Юрия, если вы не возражаете.

— Он нашелся⁈ — подняла брови Марина.

— Можно и так сказать. Только… только…

— Ну говорите уже! — поторопила визитершу хозяйка квартиры.

Эвелина шумно выдохнула, и выпалила:

— Он не вернется, Марина. Не ждите его. Сожалею, но большего сказать не могу.

Служащая готовилась к какой угодно реакции. К истерике, недоверию, упрямому отрицанию или даже к оскорблениям. Но никак ни к тому, что собеседница грустно улыбнется и согласно кивнет.

— Я знаю, — произнесла она. — Ко мне уж точно.

— Вы, наверное, меня не совсем правильно поняли, — смутилась Носова, — я не имела в виду, что…

— Не утруждайтесь, Эвелина, — перебила её возлюбленная Юрия, — я поняла вас. Благодарю, что решили мне сообщить. Честно, спасибо вам.

— Маришка, у тебя все нормально? — раздался вдруг откуда-то из прихожей мужской голос. — Я могу… ой! Добрый день.

— Добрый, — неприветливо буркнула служащая, окинув новое действующее лицо с ног до головы цепким взглядом.

— Всё хорошо, Валера, — обернулась к нему хозяйка квартиры, — подожди, пожалуйста, немного.

— Что-то серьезное? — взволнованно спросил некто Валера, таращась на форменный китель Эвелины.

— Ничего такого, о чем бы вам следовало знать, — не преминула обломить его служащая.

— А… кхм, извините… — стушевался молодой человек и быстро ретировался куда-то вглубь квартиры.

— Это всего лишь друг, — зачем-то попыталась объяснить Марина. — А не тот, о ком вы наверняка подумали.

— Меня не касается, — холодно произнесла Носова.

— Вы правы, не касается. Это всё, что вы хотели мне сообщить?

— Да.

— Тогда всего хорошего.

— И вам, Марина…

Дверь захлопнулась, и служащая едва сдержалась от недостойного порыва как следует ее пнуть. Ну да, они с девушкой Факела никогда не ладили. Но разве ж это повод вести себя подобным образом? Эх, не стоило Марине ни о чем говорить. Зря она к ней приехала. Только самой себе настроение еще больше испортила. Видимо, Носова сильно переоценила глубину отношений Факела с этой девушкой. Ладно, остается надеяться, встреча с мамой Юрия пройдет более гладко… Хотя лучше бы она посвятила свободное время поиску родственников Максима. Или, на худой конец, хотя бы кого-нибудь из его друзей…

Подоспевшая кабинка лифта распахнула створки, и Эвелина поспешила убраться с лестничной клетки. Она поступила так, как считала нужным. А дальше уже не её дело…

Хозяйка жилища, приникнув к дверному глазку, смотрела, как точеная фигурка служащей скрывается в лифте. Марина с силой кусала губы, чтобы ни одно всхлипывание не прорвалось сквозь них наружу. Ей ни с кем не хотелось делиться своей печалью. Особенно с Носовой, в которой она с самого первого дня увидела конкурентку за внимание Юры. Но когда визитерша наконец-таки исчезла из поля зрения, Марина обессиленно сползла вдоль стенки и обхватила колени руками.

В таком виде ее и застал Валерий — институтский приятель, благодаря которому она вообще повстречала Юру в том самом баре.

— Эй, Мариш, ты чего? — растеряно запричитал он. — Ты в порядке? Голова закружилась? Тебе плохо? Может, скорую вызвать?

Он принялся хлопотать вокруг, опутывая девушку своей какой-то чрезмерно душной и фальшивой заботой. А Марине вдруг ни с того ни с сего захотелось обложить гостя отборным трехэтажным матом. Но она сдержалась.

— Всё нормально, Валера, — твердо сказала хозяйка, отстраняясь от настойчивых прикосновений. — Ты извини, но мне надо побыть одной.

— Ты уверена? У тебя такое состояние, что лучше бы кому-нибудь за тобой присмотреть. Я мог бы…

— Господи, Валера, да ты отстанешь от меня или нет⁈ — в сердцах выкрикнула она. — Жене бы лучше своей столько времени уделял!

Разобиженный такой отповедью гость насупился, а затем поспешно собрался и покинул квартиру, всем своим видом показывая, как он оскорблен. Но девушка его артистические способности не то чтобы не оценила, а даже не заметила. Она наконец-то высказала то, о чем думала. Пусть и не в полном объеме, но всё же для неё это уже огромный шаг вперед…

Покачиваясь и бредя вдоль стенки, Марина вернулась на кухню. Когда она вынырнула из прострации, то обнаружила перед собой початую бутылку коньяка, который обычно использовала в выпечке. И когда только успела достать?

Чуть подрагивающей рукой девушка вытащила пробку. Выплеснула недопитый чай из кружки и взамен него подлила крепкого алкоголя. Порывисто выдохнула, выпила, но при этом даже не почувствовала обжигающего вкуса напитка.

— Прощай, Юра, — слегка заплетающимся языком проговорила Марина, слепо глядя в пустоту. Алкоголь быстро ударил в мозг, и она будто бы в самом деле увидела перед собой образ того, к кому обращалась. — Ты обрёл то, к чему так долго стремился…

Клубящаяся тьма обхватывала со всех сторон, баюкая словно любимое дитя. Она цепко держала меня в своих объятиях, не давая пошевелить ни рукой, ни ногой. Да что там… даже мысли в моем разуме перекатывались неспешно, как могучие киты в непроглядно-черном ночном океане. И я давно уже перестал понимать, сколько времени прошло.

Однако сквозь эту угольную пелену короткими вспышками изредка прорывались мои воспоминания. Аид. Макс. Мертвые тела. Химеры. Умар. Братья-инквизиторы в ИК-Б. Огонь. Мама. Лейтенант Носова. Марина. Могильная тьма. Старшина. Его супруга Лизавета. Юная дочурка. Даже Гиштап. Я сидел, как безучастный зритель, и смотрел. Взирал на калейдоскоп знакомых лиц, перемежающихся с эпизодами моей жизни, и пытался осмыслить тот путь, который привел меня сюда. Во тьму…

В такие моменты мозг… хотя, какой к черту мозг? Меня так качественно прожарило, что в голове всё превратилось в палёный сухарь. Бр-р, до сих пор помню, с каким треском лопнули перегретые кости моего черепа. Даже сейчас противно об этом думать.

В общем, явление проблесков из прошлого заметно ускоряло мое дремлющее сознание. Я почти ощущал себя прежним. Мог мыслить, задавать сам себе вопросы, стараться дать на них ответы. Но подобные просветления были слишком редки и мимолетны. И вскоре я вновь погружался в привычный анабиоз.

Мне казалось, что в этом небытии я проведу остаток вечности. Думал, будто чернота и ничто есть посмертие для всякого одаренного. Однако на тысячной или стотысячной вспышке заметил, что меня куда-то увлекает. Тянет, словно вялым течением. И тогда, пытаясь воскресить в себе азарт и любопытство, я принялся заставлять свой разум работать. Ворошил собственное прошлое, препарировал его, исследовал, анализировал. Таким образом я прошел заново весь свой жизненный путь. От самых первых воспоминаний, когда обмоченные штанишки были главной из моих проблем, до последнего вздоха. Когда огонь жадно терзал мою плоть, а с неба падали зажигательные баки и термобарические снаряды.

Но вскоре киноплёнка моей жизни отмотала последние витки. И вновь тьма стала подступать, желая вернуть меня в свою колыбель. И тогда я взялся разбирать по косточкам чужую память. Память тех, кого я обращал в кукол. Одного, второго, третьего… Не скажу, что это было прям захватывающе, но все же как минимум увлекательно. Полагаю, после такого опыта я мог бы стать первоклассным психологом, не меньше.

Но в тот самый миг, когда мое сознание перестало походить на сонную замерзающую улитку, мрак будто бы устал терпеть мои выходки. Он вытолкнул меня словно пробку из бутылки шампанского. Не хватало только характерного «Чпок!» при этом. И вот я уже недоуменно озираюсь, силясь понять, где оказался.

Коричнево-серые тучи, низкое мрачное небо, безрадостный пустынный пейзаж… Хм-м, как знакомо. Я ведь уже бывал тут. Да и не один раз. Впервые мне похожий ландшафт привиделся на кладбище. Когда мы с Умаром искали переживших погребение инквизиторов. А потом и вместе с Эвелиной. Блин, любопытно…

— Вот уж не думал, что ты отыщешь сюда дорогу, — прогудела сама земля, явно обращаясь ко мне.

Я крутанулся на месте, безошибочно определяя направление в этом чудаковатом пространстве, и увидел висящее в воздухе нечто. Какой-то темный фантом, сотканный из тысяч лоскутков, развевался на неощутимом ветру прямо передо мной.

— Аид? — недоверчиво воззрился я на тень, хотя мне казалось, что и без того знаю ответ.

— Верно, — дрогнул черный силуэт. — И что ты будешь делать? Снова попробуешь напасть?

— Зачем? — удивился я. — Мы ведь и так уже мертвы. Или нет?

— Ошибаешься. Такие как мы лишены подобной привилегии.

— Тогда что это за место? — закрутил я головой. — Разве не какое-нибудь чистилище?

— Можешь называть как угодно, но сути это не изменит, — в тоне призрака впервые послышались насмешливые нотки. — Мы здесь заперты до тех пор, пока в наши физические оболочки не вернется жизнь.

— Вот оно что… — озадаченно почесал я затылок. — А остальные инфестаты? Они тоже бродят где-то тут?

— Нет, — Аид отрицательно помотал подобием головы. — Здесь обитает только три человеческих сущности.

— Ты, я и та средневековая мумия, ради воскрешения которой ты перебил столько народу? — блеснул я эрудицией.

— Мне слышится осуждение в твоем голосе?

— Ух, какой проницательный! — сыронизировал я. — Осуждение — это только верхушка айсберга. Твоим поступкам не может быть оправданий. Я просто тебя презираю, Аид.

— А что насчет твоих поступков? — издевательски задрожал фантом. — Сам-то ты скольких людей отправил на тот свет?

— Не спорю, что тоже пролил немало крови. Однако от моих рук принимали смерть по большей части инфестаты и их пособники. А вот ты… тьфу! Даже не смей нас сравнивать.

— Какая у тебя удобная и гибкая система оценок, — вернул мне саркастический выпад Аид. — Ну да ладно. Просто ответь, у тебя есть семья? Дети?

— Не довелось обзавестись, — буркнул я, меланхолично рассматривая клубы плывущего мимо нас тумана.

— Тогда ты меня не поймешь. Предлагаю на том и закрыть тему.

— Угу… сказать-то тебе по ней нечего, — не удержался я от того, чтобы оставить за собой последнее слово.

Черный призрак замолк. А я задумался над тем, как сильно отличается реальный Аид от нарисованного мной образа. Половину моей жизни его представляли полоумным чудовищем, повернутом на убийствах. Я считал его олицетворением инфестатского помешательства. Существом, которое потеряло человеческий облик, а то и вовсе говорить разучилось. Но на деле все оказалось совсем по-другому. Настоящий Аид поразил меня мертвенным спокойствием и расчетливостью. Свои ужасающие злодеяния он творил не с садисткой улыбкой на лице, а сосредоточено и вдумчиво, просчитывая партию на десяток ходов вперед. Хотя, наверное, это даже хуже.

Пожалуй, хорошо, что нашелся такой сумасшедший, как Изюм. Тот, кто смахнул Аиду все фигуры с доски. Плохо, что при этом зацепил и меня, и себя… Эх, а может, Макс тоже где-то тут обретается?

— Раз уж у нас с тобой нет других собеседников, скажи, где все остальные одаренные? — вновь заговорил я, не выдержав молчания.

— Остальные томятся в темницах своих разумов, постепенно угасая и сходя с ума, — последовал ответ от темной развевающейся фигуры. — Черный мор был вторым, кто додумался перенести сознание в изнанку мира. Таким образом он сохранил свой разум. Я лишь повторил за ним этот приём. А вот как к этому пришел ты?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Как-то само собой вышло.

— Необычно… — прошелестел Аид.

— Ты сказал, что средневековый инфестат был вторым. А кто первым?

Фантом воззрился на меня с изрядной долей сомнения. Словно прикидывал, стоит ли мне говорить.

— Первым над этим способом в своих трудах теоретизировал Иезуус Хорст, — произнес наконец призрак.

— Опять ты со своей альтернативной историей, — скептически фыркнул я.

— Мне немного смешно оттого, как сильно ты боишься правды, — покачнулась тень. — Но раз уж мы застряли тут надолго, а коротать вечность в компании врага не самое лучше времяпрепровождение… Пойдем. Я хочу кое-что показать. Быть может, это сумеет изменить твое видение мира и отношение к моим словам.

Темная фигура качнулась, будто подхваченная неощутимым ветром, и куда-то поплыла. Я вроде бы и не собирался идти на поводу у существа, которое большую часть своей жизни истово презирал. Но оглядев еще раз унылый пейзаж вокруг и представив, что останусь тут в одиночестве, испытал постыдный почти детский страх. Ощутил себя напуганным четырехлеткой, которого взрослые бросили в кромешной темноте. А потому ноги самостоятельно понесли вслед за мрачным силуэтом Аида…

Инфестат вел меня какими-то невообразимыми путями. Иногда мы спускались, но почему-то оказывались выше. Шли вперед, но горизонт отдалялся. Брели вверх по склонам, но они бесконечно удлинялись, стремясь пронзить тяжелые сернистые облака. Когда мы проходили мимо гигантского заброшенного маяка, торчащего на скалистом берегу высохшего моря, я не выдержал гнетущего безмолвия:

— Может хватит этой молчаливой демонстративности? — обвиняющим тоном высказал я призраку. — Просто объясни человеческим языком, где мы находимся?

— Не получится, — тотчас же отозвался Аид. — Потому что сам не знаю. Никто из живущих или ранее живших так и не разгадал загадку, которая нас сейчас окружает.

— Как у тебя всё просто! — не удовлетворился я таким ответом. — Ну а вся эта жуть, которую ты видишь? Она тебя не смущает?

— Мы с тобой видим разное. Наш дух попал в энергетический поток белого шума. И разум просто пытается придать ему знакомые очертания.

— Допустим. Но что это вообще? Что из себя представляет?

— У тебя будут целые века, чтобы отыскать ответ, — насмешливо фыркнул фантом, и я понял, что мало чего добьюсь своими расспросами.

— Тогда что ты мне собирался показать, если мы здесь видим разное?

— Даже за этим горизонтом бытия есть вещи монументальные и неизменные. Просто прояви чуточку терпения.

И бесконечное шествие продолжилось. Уж не знаю, сколько минуло времени. Но мне этот путь показался пешей кругосветкой. И когда Аид вдруг остановился, я чуть не налетел на его сплетенную из миллионов лоскутов спину.

— Вот, полюбуйся. Мы пришли, — сказал силуэт.

Я осторожно обогнул застывшего инфестата и остолбенел. Совсем рядом с нами в пространстве висела идеально гладкая циклопическая сфера. Черная, как сам космос. И по аналогии с космосом, внутри неё проглядывались кро-о-охотные россыпи цветастых точек. То ли звезд, то ли целых галактик.

Зрелище это было столь таинственно и непостижимо, что внутри у меня всё затрепетало. Я не понимал, с чем столкнулся и что именно вижу. Но душа моя вблизи с этим дрожала почище огонька свечи на ветру. Она честно старалась постичь и осмыслить неизведанное, но её усилия были напрасны…

— Что… это? — с восторженным придыханием спросил я, жадно рассматривая мистическую сферу.

— В ватиканских архивах содержалось много упоминаний. Еще во времена античности одаренные полагали, что это семя нашей Земли, — бесстрастно молвил Аид, явно не испытывая того благоговения, которое охватило меня. — Уже тогда люди догадывались, что почва таит где-то глубоко под собой ядро, проводя аналогии с косточкой персика. Чуть позже появилась гипотеза, будто бы это некий эфемерный орган нематериального мира, подобный сердцу. Якобы он перекачивает некроэфир между слоями бытия. Предполагалось, что именно сфера отвечает за численность инфестатов. Когда она засыпает, их инициируется всё меньше. А когда пробуждается, то наоборот. Еще позднее, а может и ранее, какой-то Темный Жрец с тягой к философии утверждал, будто это олицетворение смерти. То, благодаря чему жизнь в принципе зародилась и существует. Как две стороны медали, как незыблемое единство противоположностей, когда без одного не может быть другого. Когда к закату бронзового века грянул упадок естественных наук, и люди стали подвержены излишней суеверности, родилось другое предположение. Будто это сама Морта — богиня смерти. Либо же ее Око, наблюдающее за своими последователями. Как бы там ни было, единой точки зрения нет и никогда не будет. Долгое время никто вообще не решался целенаправленно исследовать это средоточие мрака. Даже путь к нему описывать считалось кощунством. И так длилось до тех пор, пока на него не наткнулся сам Иезуус. Именно благодаря его трудам я отыскал это место.

— Скажи… Аид… — я облизал пересохшие губы, хотя в этом странном измерении у меня, скорее всего, и физического воплощения-то не было. — А какие выводы содержались в его записях?

— Действительно хочешь знать? — скептически воззрился на меня призрак.

— Да…

— Значит, ты уже не считаешь, что я тебе вру?

— Черт бы тебя подрал, прекрати издеваться! Просто ответь!

— Ну что ж… ты сам этого захотел, — неопределенно колыхнулся силуэт. — Не знаю, как это на тебя повлияет, но Иезуус считал, что нашел настоящего бога. Того, кто сотворил всё сущее. Если верить датировке в его рукописях, именно после исследований сферы он провозгласил себя божьим сыном и создал новую веру. Ту, которой и по сей день следуют миллиарды людей. Именно после этого Иезуус стал одержим идеей истребления себе подобных. Но причин столь маниакальной тяги, к сожалению, он нигде не раскрывал. Мое мнение таково, что его разум вообще сильно пострадал после… эй, ты куда?

Не слушая, что там говорит Аид, я смело вышел к черному Оку. Оно манило меня, словно Сирена заблудшего моряка. И противиться этому зову было выше моих скромных человеческих сил.

— Это бесполезно, — услышал я позади себя, когда потянулся ладонью к безупречному боку сферы. — Я пробовал с ней взаимодействовать, даже кхм… не будучи лишенным некроэфира. Ты ничего не добьешься.

Снова пропустив мимо ушей замечание инфестата, я прикоснулся к овеществленному мраку. Сначала я думал, что моя рука дотронется до чего-то похожего на гладкое стекло. Но нет. Я ощутил лишь пронизывающий холод… Вблизи сфера выглядела еще более захватывающе. Я мог поразительно четко рассмотреть мириады созвездий, плывущих в нестерпимо-черной пустоте. И наблюдая за ними я позабыл обо всём. Юрий Жарский внезапно перестал существовать, медленно растворяясь в леденящих объятиях вечной ночи…

— На твоем месте я бы не стал так долго… что⁈ — Аид собирался о чем-то предостеречь меня, но осекся, когда заметил, как моя ладонь тонет в черном Оке Вселенной.

Боковым зрением я видел, как суетится и трепыхается его призрачная фигура. Скорее всего, он пытался удержать меня, чтобы остановить мое неумолимое погружение. Что-то кричал, стараясь достучаться до моего поплывшего разума. Но кто он такой, чтобы противостоять тому, что даже не в силах познать? Для сферы его всё равно что и не существовало. И совсем скоро Первородная Тьма поглотила меня, оставив Аида на обломках сумеречного мира в одиночестве.