Новая Земля

23

На градуснике минус 12°. Мерзлый пар поднимается от больного, хрипящего моря, ветер гонит его против волн, и от этого кажется, что пришел в движение и весь остальной мир.

Мы замерзли.

Какую одежду ни надень, а если жира под кожей нет и стоишь на одном месте, замерзнешь насмерть и при плюс 12°, я знаю, что говорю.

Мы стоим на берегу и замерзли, окоченели, но уйти в барак и обнять печку не можем. Мы хотим, чтобы координаторы видели, что мы стоим и ждем на морозе и не уходим. И поторопились хотя бы немного. Потому что мы неделю голодаем по-настоящему, с обмороками и галлюцинациями. Рыбу мы так и не поймали, леммингов тоже. Едим суп из водорослей и ракушек и больше ничего. Мы по-прежнему работаем — мастера в ангаре, повара на кухне, истопники и дневальные в бараках. Но если раньше люди умирали от болезней или от ран, то неделю уже умирают без видимых причин — шел и умер, лег и умер, сел за стол и умер, стоял за верстаком и умер. От голода, может быть, или потому, что устали ждать.

Мы прожили на Новой Земле 136 дней. Из архангельской пересылки вывели и посадили на «Двинск» 239 полосатых. На «Двинске» умерли 22 и еще 1 на катере. После драки с чичами добавилось 38 трупов. После уничтожения Обезьяна и его режима нас было 105. Мы прожили 48 дней без убийств, но от болезней, ран и от голода умерли 16. Нас осталось 89.

Мы стоим и думаем о еде. Нам не хватает еды. Мы думаем о ящиках и коробках, которые выгрузят из трюмов сторожевика. В них — здесь каждый мечтает о своем — тушенка, перловка, рис, лапша, масло. Мы надеемся, что сможем защитить еду от леммингов. Мы выстроили погреба, но сомневаемся, надежные ли они, ведь они пустые, у нас не было возможности проверить, способны лемминги прогрызть ходы в толстой каменной кладке или зубы обломают. Мы заранее выбрали комиссию по учету, нормированию и распределению еды, я — председатель, мне доверяют. Мы смотрим на сторожевик и думаем только о еде.

Но я знаю, очень скоро возникнет еще одна мысль, и она станет главной. Мы будем думать о том, что с нами сделают.

Вдруг никакой еды нам не привезли, а приехали надеть наручники и отправить в Белый Лебедь? Вдруг они закрыли проект «Новая Земля», или «Terra Nova», как нашу колонию называют в международных документах?

Да, они могут закрыть проект. Я не думаю, что 150 трупов, 63 % потерь, это положительный результат 4-месячного эксперимента. Деньги потрачены зря, ребята, ничего у вас не получилось, вы правильное место выбрали для ПЖ, никто не смог отсюда сбежать, но и жить здесь оказалось невозможно.

Мы не хотим обратно в тюрьму. На Новой Земле у нас есть цель, есть надежда, и называется она «СССР-Н-275», и номер у нашей надежды — «18»: «1» — это член, «8» — бесконечность. Поэтому я надеюсь и молюсь, что вы, ребята, наврали своему начальству, что все идет по плану, экспериментальная часть проекта завершена успешно, колония «Новая Земля» — свершившийся факт. Приглашайте журналистов, берите у нас интервью, подавайте документы на Нобелевскую премию мира. А я вам обещаю, что до весны мы сделаем самолет и улетим и вы увидите в небе наш номер «18».

Со сторожевика высадился спецназ. Нынешние рексы были не в российской, а в натовской черной форме. Это была десантная операция: сторожевик подошел не к причалу, а с разгону выехал подушкой на дальнюю оконечность пляжа. С борта сбросили штурмовые трапы, сержанты выкрикивали команды, торопили рексов, и те прыгали в волны, по грудь проваливаясь в ледяную воду.

Подняв над головами «М-16», рексы выбрались на берег, побежали зигзагами, заняли круговую оборону. Осмотревшись и получив новый приказ, они перебежали ближе к баракам и на новой линии остановились. На месте бывшей кухни 2-го барака они разбили лагерь: установили большие палатки, обтянули их сверху утепляющей пленкой, вбили метровые штыри и для надежности поверх обычных веревок обвязали альпинистскими тросами.

Мы замерзли, но стояли и смотрели на US-marines. Мы поняли, что это US-marines, по английской речи, по нашивкам на рукавах и по тому энтузиазму, с которым гражданин US выполняет даже самую глупую работу и говорит про нее гордо it's my job,[16] если за эту работу ему платят больше $70 000 в год без учета налогов, обеспечили полную страховку, включая услуги стоматолога, и пообещали пенсию на 20 % выше прожиточного уровня в штате Нью-Джерси.

Со сторожевика вытянули грузовой трап и закрепили на берегу. US-рексы сгрузили и затащили в палатки печи с длинными блестящими дымоходами, выставили вокруг лагеря красные металлические флажки с запретительными надписями и, отступив на несколько метров, сплошной полосой поставили номерные желтые мины, натянули сигнальные струны, подсоединили к датчикам и к пульту дистанционного подрыва, настроили на нужное натяжение, установили направление взрывной волны. Они смонтировали приземистую металлическую вышку и подняли на нее станковый пулемет, подкатили походную кухню и растянули над ней тент. Они собрали из пары десятков ячеек понтон-причал из непонятного нам, мягкого на вид материала и спустили его на воду.

Один из US-рексов зашел за ограждение, поставил мину, включил датчик, вернулся. По команде офицера он набрал на пульте соответствующий номер, нажал кнопку.

Мина взорвалась, и в нашу сторону веером полетела каменная крошка.

Офицер вышел за ограждение, помахал нам руками, поулыбался, покивал, другими жестами дурацкими показал, что мина была взорвана в качестве демонстрации силы.

А от теплохода, подпрыгивая на волнах, к берегу неслись катера.

С катеров на понтон высадились строители в ярких зеленых куртках с меховыми воротниками. Они выгрузили обернутые в полиэтилен конструкции, распаковали и начали собирать жилые капсулы.

И самые терпеливые из нас поняли, что сегодня мы еды от них не дождемся.

Мастера ушли в ангар, повара — варить суп из водорослей и ракушек, сборщики водорослей и ракушек — осматривать обнажившийся на время отлива пляж. Остальные колонисты ушли в барак греться.

И только Сипа остался. Он сел на корточки у красных флажков. Среди военных ему примерещилась настоящая, а не резиновая женщина.

На следующий день ничего не изменилось. Мы прождали до вечера и не выдержали, толпой подошли к красным флажкам, выдернули их и — остановились. Мы заранее решили, что за флажки я зайду один.

Я сделал еще несколько шагов, подошел к минам.

По команде офицера пулеметчик дал над нашими головами очередь, пули ушли в сторону ледника.

Никто не испугался и не ушел, голодных не так просто испугать.

Тогда пулеметчик коротко выстрелил по валунам возле 2-го барака. Пули срикошетили, зарылись в гальку. Эффектно, но опять не испугал.

— You are not allowed to go beyond the signal flags. The next disembarkation is delayed. Maybe, for a week. The project's coordinators will be able to listen to you after the disembarkation. I'm not empowered to settle your questions. My duty is to safeguard the workers and the building site.[17]

Офицер нервничал. Его и меня разделяли только желтые сигнальные мины. Я мог поднять камень и убить его, мог перепрыгнуть мины и убить его.

— Report to the command that our food came to an end a week ago. People are impaired, became emaciated. 9 colonists have died during this week. There's going to be no one left in a week.[18]

— You must transmit your requests to the communication buoy.[19]

— Ты дурак, да? Твой буй сломан, он ни дня не работал. Люди умирают!

Я ненавидел его и потому кричал по-русски.

Офицер понимал, наверное, что толпа за спиной у подошедшего к минам колониста ждет хороших новостей и, когда колонист возвратится ни с чем, они бросятся вперед. И тогда придется стрелять и убить их всех.

— Give us some food.[20]

— Yes, of course. Move 100 meters from here and wait. We'll get the food for you.[21]

Я жестом приказал толпе отойти. Офицер удивился: колонисты послушно отошли, а вырванные флажки воткнули на место.

Снежные тучи прилипли к морю. Стало совсем темно.

Через час US-рексы принесли нам и оставили за минным ограждением несколько коробок с солдатскими пайками. К одной из коробок была прибита записка, в которой офицер сообщил, что он связался со штабом, в настоящее время координаторы проекта готовят следующую высадку, которая состоится примерно через месяц, но ему разрешили передать нам 850 кг различных продуктов.

Мы прожили этот месяц. И никто больше не умер.