Новенький

3

Я не спала всю ночь, но даже это не помешало мне выглядеть свежей и воодушевленной. Мы с Оливером и хозяйкой радио-будки Менди Кук тремся друг о друга плечами, поскольку места здесь не так уж и много. Пахнет здесь сырными крекерами и колой, а небольшой стол с обновленной аппаратурой завален разрисованными тетрадями. Наконец, Менди объявляет по громкоговорителю:

– А теперь с важным объявлением выступит главный редактор школьной газеты Хейзи Пирс!

Подношу микрофон к губам и с улыбкой подмигиваю Оливеру, который держит бумажку с подсказками на случай, если я что-то забуду.

– Добрый день, учащиеся старшей школы Гринлейк. С радостью сообщаю, что с сегодняшнего дня в редакции SchoolNewsLake установлена «Волшебная коробка», куда любой из вас может поместить конверт с собственными мыслями, которыми по определенным причинам невозможно поделиться с миром не иначе, как в анонимном формате. Для того, чтобы высказать свое мнение относительно какой-либо ситуации или определенного человека, вам нужно обозначить на лицевой стороне конверта вид вашего…так сказать, обращения. Это может быть жалоба, короткое послание и даже признание в чем-либо. Или кому-либо, – нехотя уточняю я, глядя на кивающего Оливера. – В любом случае, помните, что в этих своих обращениях вы можете указывать конкретные имена! Так, каждый месяц несколько посланий будут обязательно опубликованы в новом выпуске. А какие именно – выбирает редакция. Кстати, новый выпуск газеты будет доступен для скачивания на официальном сайте школы уже на следующей неделе, так что поторопитесь высказать анонимно и в письменной форме то, что долго держали в себе. Да, кстати, – напоминаю я, вновь глянув на махающего руками Оливера, – угрозы запрещены. Такие письма будут сразу же отправляться в мусорное ведро, поэтому не тратье времени зря. Дерзайте! И спасибо за внимание. Ох, и ещё! – добавляю я напоследок. – «Волшебная коробка» будет находиться в стенах редакции: это синяя дверь между кабинетом мистера Харрисона и миссис Вульф, для тех, кто не в курсе. Иногда эту дверь запирает миссис Брук – худая, как скелет, и очень строгая уборщица, поэтому вы можете просто просунуть свои конверты в щель под дверью, – глупо усмехаюсь я собственной болтливости. – О, господи, миссис Брук, прошу прощения! Я вовсе не хотела обозвать вас скелетом! Вы очень стройная и милая…женщина. Ладно, – буркаю я, наблюдая за вздыхающими Оливером и Менди. – Всего вам…хорошего.

– Браво, Пирс! – закатывает глаза Менди. – Как всегда, краткости тебе не занимать.

– Ну, как? – спрашиваю я Оливера, игнорируя бурчание Менди. – Думаешь, сработает?

– Всё будет в шоколаде, крошка! – подмигивает он мне. – Вот увидишь, уже завтра «Волшебная коробка» будет забита.

Каково же было мое удивление, когда утром следующего дня происходит именно то, что и предвещал Оливер. Забавно получается: сразу, после нашего объявления, некоторые не стесняясь хихикали надо мной и шептались, мол, что за ерунду, ты, Пирс, ещё придумала? Детский сад! Никто в здравом уме не станет отправлять анонимные записочки, чтобы те стали достоянием общественности. Однако уже сегодня «Волшебная коробка» полна сюрпризов. После занятий мы с Оливером закрываемся в редакции, чтобы прочитать все письма, а Эмма, которой наша идея чертовски понравилась, присоединяется к нам спустя сорок минут.

– Так, было ли что интересненькое? – спрашивает она нас, прихватив с собой три стакана с колой и ведерко картошки фри. – Вы оставили хоть немного для меня или уже всё прочитали?

– Сильно не надейся, – вздыхаю я, сложив очередное дурацкое признание в огромную стопку. – Здесь одни только признания в любви!

– Серьезно? – смеется она. – И кому же?

– А ты догадайся.

– Боже, это же сущий ад! – восклицает Оливер и зачитывает: – Бла-бла-бла и «…не могу дышать, понимая, что ты отказываешься замечать меня. Дорогой Картер, прошу, почувствуй меня, когда я буду рядом. Мое сердце колотится в груди так громко, что даже атомный взрыв не способен поглотить этот грохот». Господи, кто это пишет? Малолетка?

– И так каждое второе письмо, – объясняю я Эмме. – Кажется с этой идеей мы попали впросак.

– Да ладно! Серьезно? – вздыхает Эмма и хватает несколько писем из самой большой стопки. – Ладно, что уж теперь. Еще неделя до верстки выпуска, может за это время кто-то разбавит эти розовые сопли щепоткой жесткой реальности?

– Хоть бы, – тихонько говорит Оливер и с неохотой утыкается в дальнейшее чтение.

Просидев с нами полчаса и без конца издавая тяжелые вздохи, Эмма сообщает, что вынуждена нас покинуть. Я её понимаю, ведь нет абсолютно ничего интересного в том, чтобы читать одно и то же: «Картер Прайс, я люблю тебя».

– Есть! Есть! – кричит Оливер, когда я только-только собиралась сказать ему, что и нам пора закругляться. – О, боже! Ты только послушай! Это жалоба!

– Читай! – подскакиваю я на ноги от радости. – Скорее!

– «Бреди Макбрайт, я ненавижу тебя! Ты испортил мою мечту, ты испортил мое самое первое в жизни свидание! Мне очень жаль, что в тот день, когда ты с видом раненого оленя, подошел ко мне и пригласил на свидание, я сказала «да»! Это событие должно было запомниться мне трепетом внутри, волнением и даже дурацким страхом, что в моих зубах может застрять кусочек индейки и ты будешь смеяться надо мной! Но нет, всё, что я помню, так это вопрос официанта, который он повторял семь раз: к вам кто-нибудь присоединиться, или вы будете ужинать одна? Ненавижу тебя, Бреди Макбрайт! Пусть и про тебя когда-нибудь вот так же забудут!»

– Бедная девушка! – ахаю я. – Я всегда подозревала, что Макбрайт – козлина, а теперь убедилась в этом окончательно.

– И того: есть анонимная жалоба на Макбрайта и на Прайса от тебя. Кстати, ты уже написала её?

– Вчера ночью.

– Супер. Так, что ещё? – Поспешно перебирая ещё непрочитанные конверты, Оливер снова подскакивает с места, держа в руках тот, на котором написано «ЖАЛОБА». – Детка, шоу начинается!

– Что там? Что там?

– Та-а-ак, – протягивает Оливер, бегло читая текст. – Нет, отбой.

– Почему?!

Оливер недовольно кривит губы и зачитывает:

– «Мисс Гордон, вы настоящая сука! Вас просто бесит, что вы мне не нравитесь».

– Пф-ф… Что ж… Парень высказался.

– Представляю лицо мисс Гордон, если бы она прочитала это.

– Да она бы взорвалась, как бомба! – смеюсь я. – А перед этим её лицо покрылось бы темно-красными пятнами и неоновые виниры выглядели бы ещё ужаснее!

– Такие голубые, жуткие, как у Барби!

– Точно-точно!

Наш с Оливером смех прерывает очередной белый конверт, внезапно влетевший в кабинет сквозь щель под дверью. Несколько секунд мы стоим с ним в полнейшем изумлении, а потом оба срываемся с места и хватаем конверт.

– Это признание, – вздыхаю я с раздражением и отдаю конверт Оливеру. – Пора закругляться. Завтра после школы у нас с мамой запланирован поход по магазинам, так что меня здесь не будет.

– Хейз?

Складываю в сумку блокнот и ручку, а пустые стаканы выбрасываю в корзину под столом.

– Если захочешь почитать письма без меня – дерзай. Только прошу, не оставляй их на Лесли. Девчонка страшно помешана на новеньком и бьюсь об заклад, что половина этих признаний – её рук дело.

– Хейз?

– А Эмма может упустить что-то интересное. Так что…

– Хейз!

– Да? Что?

В одной руке Оливер держит раскрытый конверт, а в другой маленький желтый стикер.

– Здесь признание.

– Я поняла уже. И кому же? Бреди или Картеру Прайсу? Нет, стой, не говори, дай угадать? Мм… Прайс! Это точно Прайс, да?

– Нет.

– О, боги! Надо будет ради интереса посчитать, сколько влюбленных дурочек наберет каждый из них. Слушай, а может нам вести статистику?

– Это не для Прайса, – с улыбкой говорит Оливер.

– Ладно! – отмахиваюсь я. – Кто там ещё в футбольной команде? Коул? Эдриан?

– Это признание адресовано тебе, Хейзи.

– …Чего?

С улыбкой нашкодившего ребенка Оливер пожимает плечами и зачитывает слова, написанные на желтом стикере:

– «Хейзи Прайс, ты прекрасна. Продолжай говорить то, о чем думаешь, и люди станут добрее».