Новые марсианские хроники

Андрей Щербак-Жуков Самый важный контакт

— О каких марсианах ты говоришь! — негодовал Роберт.— Нет никаких марсиан! Мы — марсиане! Да-да! Мы! И никаких других марсиан не осталось… И ты это прекрасно знаешь!

Клариса ничего не ответила. Умная женщина — она ждала, пока муж успокоится. За пятьдесят без малого лет, прожитых вместе, она научилась чувствовать и понимать его, как не умела ни одна из женщин, живших на Земле. А вот он, напротив, утратил всякую способность понимать кого-либо кроме себя самого. Да и в себе-то частенько путался.

Роберт описал несколько кругов по периметру комнаты, служившей ему кабинетом, и замер. Взгляд его остановился на портрете отца, висящем над рабочим столом, а потом медленно спустился вниз — на знамя Независимого Марсианского государства, стоящее в углу. Красно-синее полотнище любовно вышили и обметали дочери Майкла и его внучки.

Возбуждение несколько утихло, и он плюхнулся в плетёное кресло — прикрыл веки и пальцами помассировал глазные яблоки.

— Впрочем, ты ведь этого не видела…— произнёс он уже совсем другим голосом. Голосом уставшего, далеко не молодого уже мужчины, взвалившего на себя больше, чем он в состоянии вынести. Он ещё чуть-чуть помолчал.

— А я видел. И хорошо это помню! — продолжил Роберт,— Я хорошо помню тот канал… Он был длинный, прямой, холодный. В его влажном зеркале отражалась ночь. Майкл сказал: «Мне всегда хотелось увидеть марсианина. Папа, ты обещал мне его показать». И вот тогда отец и сказал свои гениальные слова — слова, определившие всю нашу жизнь на этой планете, слова, которые потом были высечены на камне, установленном в центре Нового Миннеаполиса, слова, которые теперь заучивают в школе наши дети… Наши с тобой дети и внуки, Клариса, дети и внуки Майка и Тимоти…

— Бобби, ты не на трибуне…— попыталась прервать его речь Клариса. Однако он ничего не слышал, как не слышит ничего токующий по весне глухарь.

«Кто такой глухарь?» — подумала Клариса. И сама ответила себе: «Птица отряда куриных». «Что такое „ток“? Брачный танец глухаря… Сколько таких вот абстрактных знаний хранится в памяти новых марсиан. Названия птиц, зверей, растений, забытых предметов и агрегатов. Надо ли всё это помнить? Надо ли учить всему этому новые поколения детей? Не знаю…»

— Ты, конечно же, знаешь эти слова,— продолжал между тем Роберт,— но я всё равно произнесу их для тебя сейчас. Потому что эти слова — наше всё…

«Всё токует»,— несколько раздражённо подумала Клариса. А потом она пришла к мысли, что, может быть, это даже и хорошо. Может быть, это умение говорить выспренно и самозабвенно и есть самое главное качество её мужа. Именно из-за этого его, а не старшего из братьев — Тимоти — выбрали президентом Независимого Марсианского государства после смерти их отца. Именно такой вожак сейчас нужен — уверенный в себе и в своих людях, готовый идти, не останавливаясь, и вести за собой, даже если не знает, куда идёт и ведёт. А Тимоти… Он слишком задумчив, слишком интеллигентен. Он бесполезен, если нужно не просто жить, а — выживать. Вот он и самоустранился — неизвестно где изучает какие-то марсианские рукописи, остатки местной цивилизации. Уже многие годы о нём ничего не слышно…

Клариса думала о своём, а Роберт тем временем продолжал:

— Стоя на берегу канала, отец посадил Майкла себе на плечо и показал прямо вниз. «Вот они, марсиане,— сказал он.— Вот они смотри, сынок. Мы теперь марсиане!»

Роберту было всё равно, перед кем выступать: перед всеми жителями Нового Миннеаполиса или единственно перед своей женой. Он вытер платком пот со лба и успокоился.

— Да я не слышала этих слов, мы прилетели несколько позже,— сказала Клариса.— Но и я сделала многое, чтобы эта фраза стала главным принципом нашей жизни. Не забывай об этом!

— Я помню об этом… Вы прилетели несколько позже. Но раньше вас прилетели русские! И об этом тоже не следует забывать!

— Русские?

— Ну, а у кого же ещё из наших врагов могла быть ракета? Не у арабов же!..

— Почему вы решили, что это враги?

— А кто ещё? Они же были чужими! Совсем чужими! Своих бы мы узнали сразу.

Клариса молчала, и Роберт — лишь бы не упустить инициативу — продолжил рассказывать о том, о чём знали все жители города. Недолгая полувековая история поселения основательно преподавалась в школе, так что её знали на зубок даже дети самого младшего поколения.

— Мы думали, что это вы,— рассказывал он.— Мы бежали навстречу, радовались. Но ракета оказалась незнакомой. Чужой! А когда мы увидели этих парней в странных шубах мехом внутрь и шапках с тремя ушами, всё стало ясно. Нет ничего удивительного — у русских тоже нашлись умники, которые увели откуда-то ракету и успели улететь на Марс, пока Земля не разорвалась на мелкие кусочки… В тот день мы разошлись в разные стороны, рассудив, что Марс большой, и его хватит всем. Но время шло, наша колония росла, повзрослели дети, появились внуки… Их тоже стало больше. Наши города оказались слишком близко! Мы невольно начали сталкиваться с ними. Что нам делать теперь? Вот о чём нужно думать! А не о каких-то марсианах. Ведь известно же, что настоящие марсиане вымерли ещё в прошлом веке, когда земляне только появились на этой планете. Да и за пятьдесят лет жизни здесь мы не встречали никого, кроме этих русских…

— И, тем не менее, это факт,— сказала Клариса.— Внуки Майкла — Том и Джек — патрулировали вчера Дальние Холмы и видели странное существо, совсем не похожее на человека. Не похожее ни на что. Они так и сказали: «Мы никогда не видели ничего подобного».

— На кого же оно было похоже?

— Мне трудно сказать… Спроси лучше мальчиков сам.

— Я-то спрошу… Но почему ты решила, что это марсианин?

— Известно, что марсиане умели принимать самые разные обличья. В книгах об освоении Марса зафиксирован случай, когда марсиане принимали образы умерших землян.

— А не проще ли представить, что это просто фантазия?

— Что именно?

— Да и то, и другое. И тот случай, описанный в книгах, и то, с чем мы имеем дело сейчас. Мальчишкам свойственно фантазировать! Или просто они устали, переутомились, может быть, даже уснули…

— И вдвоём увидели один и тот же сон?

— Ну, не знаю… Я скорее поверю, что там на поверхность выходят какие-нибудь галлюциногенные газы… Но марсиане — это полное безумие… Тимоти многие годы изучал всё, что было связано с этой цивилизацией, он облазил все развалины, исследовал все города, до которых смог дойти пешком, но и он не допускал даже мысли о том, что где-нибудь могли сохраниться живые марсиане… Нет-нет… Об этом не может быть и речи…

— Кстати, где сейчас Тимоти, как его найти? Именно сейчас он бы нам не помешал.

— Он исчез больше десяти лет назад. В тот самый год, когда произошла первая стычка с русскими… Да-да, именно в тот самый злосчастный год.

— Что значит исчез? Ты говорил, что он отправился в экспедицию!

— Да, я говорил так… Я так решил, потому что куда же ему ещё деться, кроме как отправиться в экспедицию. Его же больше ничего не интересовало! Пыльные древности он любил больше, чем живых людей.

— Значит, вы с ним не разговаривали? — Клариса была крайне удивлена.— Он ничего не говорил тебе?

— Нет, он не говорил со мной. Он просто собрался и ушёл,— Роберт был несколько растерян, тема разговора ему не нравилась, однако он, как ему казалось, вполне владел ситуацией.

— И за эти годы ты ни разу не вспомнил о брате? Не поинтересовался, что с ним, где он, жив ли вообще?

— Ты же знаешь, сколько у меня дел. На мне же вся колония. А он всегда был асоциален, всегда держался в стороне от общих дел… И то, что он ушёл — это, несомненно, к лучшему.

— Может быть, с ним что-то случилось! — негодовала Клариса.

— Вполне может быть. Но тогда он сам во всем виноват! — парировал Роберт.— Более того, если бы он не ушёл сам, с ним нужно было бы что-то делать. Ведь он начал целенаправленно подрывать мой авторитет. Неужели ты не помнишь!

Разговор начинал всё сильнее раздражать его.

— Помню,— только и ответила Клариса.

— Ну, хватит об этом,— сказал Роберт примирительно, но твёрдо, тоном, не допускающим возражений.

Клариса и не собиралась возражать, разговор и так затянулся, а у неё ещё сегодня было много дел. Ведь она, как-никак, тоже не последний человек в этом беспокойном мире, в этой всё разрастающейся колонии. Если Роберт занимал Пост президента, то его супруга Клариса выполняла функции, если можно так выразиться, министра культуры и социального обеспечения. В её ведении были школа и больница, она помогала в устройстве быта и воспитании детей.

— И всё-таки, пожалуйста, поговори лично с Томом и Джеком,— сказала она, выходя из кабинета мужа.

— Обязательно поговорю. Прямо сегодня. У меня ведь сейчас будет Большой Совет — вот и вызову их, пусть расскажут всем сразу.

Кларисе нечего было делать на заседании,— в Большой Совет входили только самые старшие мужчины. В тот день у неё были дела в школе. Нужно было утвердить с учителями программу для новой группы малышей.

Она шла по Новому Миннеаполису и радовалась. Она любила свой родной город. Она плохо помнила Землю, плохо помнила перелёт с одной планеты на другую, все самые яркие воспоминания её детства были связаны с Марсом и, конечно же, с этим городом.

Старые дома, оставшиеся ещё от марсиан, здесь бережно сохранялись. Они были похожи на невиданные растения, по воле могущественного волшебника застывшие в камне. Древние маги ушли, а творения их рук остались переживать годы и поколения.

Старые здания стояли, однако со всех сторон к ним пристраивались одно- или двухэтажные флигели, выдержанные уже в традициях земной архитектуры. Вот ведь странно: строители, не помнящие толком домов своих дедов и прадедов, невольно воспроизводили их на новой территории. Пристройки эти были в основном из дерева, реже из грубого камня, иногда — из обломков других домов, не выдержавших всё-таки напора времени и рухнувших до того, как пришли бережные люди, готовые их сохранять.

Школа находилась на одной из старых улиц. Мудрый Уильям Томас организовал её в просторном марсианском здании сразу после того, как обустроил дом для своей семьи. Он уже тогда думал о будущем, о том времени, когда детей будет много и их нужно будет собирать и учить.

Здесь же, на этой улице прошло детство Кларисы, здесь она прыгала с сёстрами через скакалку, здесь играла в прятки с юными Бобом и Майклом, здесь снизу вверх смотрела на старшего Тимоти, вечно таскавшегося с каким-то недоступными её детскому пониманию марсианскими древностями…

«А все-таки Бобби и теперь, как мальчишка,— подумала она.— Он ведь и теперь ревнует весь мир к своему старшему брату Тимоти, как ревновал когда-то их, сестёр Эдвардс, когда они просили взять их на раскопки. Мы все здесь словно остановились в процессе взросления. Мы все в свои пятьдесят с лишним — немножечко дети. И город наш, если приглядеться, кажется каким-то игрушечным, и все дела наши какие-то ненастоящие. Вот только, пожалуй, нет никого страшнее, чем заигравшиеся дети».

Если в разговоре с женой Роберт позволял себе быть несколько растерянным, то на заседании Большого Совета он был предельно собран и даже жесток.

— У нас случились непредвиденные трудности,— сказал он собравшимся.— И мы сегодня — я подчёркиваю, именно сегодня — должны решить, что нам с ними делать. Почему — я не буду вам объяснять.

— Какие могут быть объяснения, если всё уже готово, если дальше нельзя тянуть,— поддержал брата Майкл.— Так что же случилось?

— В общем-то, пустяки…— продолжил Роберт.— Хочется верить, что всё обойдётся. И всё-таки закрывать на это глаза нельзя. Сегодня мне сообщили, что во время вчерашнего патруля твои внуки Том и Джек видели странное существо, не похожее на человека. Ты что-нибудь слышал об этом?

— Да, они мне докладывали ещё вчера, но я только посмеялся. Это же чушь какая-то. Марсиане вернулись!.. Этого просто не может быть.

Пока представители старшего поколения обменивались мнениями, их дети молчали и слушали — дисциплина в Новом Миннеаполисе была железной.

— Марсиан, действительно, не может быть,— сказал Роберт.— Но могут быть козни русских!

Члены Большого Совета замерли.

— Давайте ещё раз все вместе выслушаем ребят,— предложил Джордж, сын Майкла и отец Тома и Джека.— Они ждут за дверью.

— Пожалуй, стоит позвать,— с некоторой неуверенностью произнёс Майкл.

— Зовите! — подвёл черту Роберт.

Вошли двое близнецов, похожих, словно две ягоды на одной ветке. Они заметно волновались из-за того, что вдруг оказались в центре внимания старших.

— Расскажите, что вы видели, дети мои,— мягко попросил Роберт.

— Сэр, мы патрулировали Дальние Холмы,— сказал Том, а может быть, Джек.

— Был полдень, на небе не было ни единого облачка,— добавил Джек или, может быть, Том.

— Мы засели на вершине Пятого Холма, русский город был как на ладони.

— Вдруг на соседнем — Шестом — холме мы увидели фигуру.

— Кто из вас увидел её первым? — спросил Роберт.

— Мы увидели её одновременно, сэр,— хором сказали Том и Джек.

— Что же это было? — спросил Майкл.

— Мы не знаем, сэр.

— Это существо не похоже ни на что из виденного нами.

— Как оно выглядело? — поинтересовался Роберт.

— Существо передвигалось на двух ногах, и ростом было несколько ниже человека.

— Его голова по сравнению с туловищем казалась очень крупной.

— На голове такие же крупные уши.

— Может быть, правильнее будет сказать, локаторы.

— Да-да, локаторы — потому что каждый больше самой головы.

— Локаторы эти были чёерного цвета, а впереди вытянутая морда, как у какого-нибудь животного.

— Она была белого цвета. А на самом кончике морды…

— На носу…

— Да, на носу — чёрный набалдашник.

— Глаза тоже очень крупные — прямо окуляры.

— Руки и ноги — тонкие…

— Они скорее похожи на манипуляторы — суставов не видно!

— На ногах — огромные башмаки…

— Наверное, для устойчивости…

— На шее повязано что-то яркое — может быть, флаг или штандарт.

— Он развевался на ветру.

— Что делало это существо? — спросил Роберт.

— Оно махало нам рукой.

— И подпрыгивало на месте.

— Но мы были так удивлены, что поспешили вернуться в город.

— Мы вовсе не испугались — просто решили сообщить об этом существе старшим.

— Вы правильно поступили, дети мои,— успокоил разволновавшихся Тома и Джека Роберт.— Вы всё сделали правильно. Спасибо вам за рассказ, вы свободны.

Когда дверь за подростками закрылась, в кабинете началось обсуждение:

— Большие башмаки — это существо приспособлено к меньшей гравитации. Оно прилетело с другой планеты…

— Глаза и уши — это, конечно, окуляры и локаторы. У живых существ таких не бывает.

— Это робот.

— Это тайные разработки русских. Машина убийства.

— В таких условиях, которые здесь есть, невозможно создать робота. Нужны заводы, лаборатории…

— От русских можно ждать чего угодно!

— День был жарким — ребята могли и перегреться на солнце.

— И оба увидели одно и тоже?!

— А почему бы и нет — они же двойняшки. У них, наверное, и сны одинаковые!

Версий высказывалось много, однако ни одна из них не смогла возобладать над другими. Роберт внимательно слушал всех, сам же не спешил высказываться — казалось, у него вовсе нет своей версии произошедшего. Он долго молчал, а потом резко прервал споры:

— Так дискутировать можно до самого утра. А нам сейчас важно не это. Нам сейчас важно решить не что это было, а что нам в связи с этим делать.

Все затихли и задумались. Простота и неоспоримость сказанного охладила пыл всех спорщиков.

— Ставлю на голосование,— таким же, не терпящим возражений, тоном произнёс Роберт, чётко проговаривая в установившейся тишине каждое слово и расставляя их обособленно друг от друга, как солдат на плацу.— Как мы должны теперь поступить: в соответствии с заранее разработанным планом завтра утром напасть на поселение русских и уничтожить их или же изменить наши планы и отложить штурм, пока не разберёмся, что же это было? Прошу голосовать.

Голосование было тайным. Самый молодой член Большого Совета обошёл всех с большой коробкой, потом её вскрыли, подсчитали голоса. Большинство высказалось за немедленный штурм русского города.

Мужчины Нового Миннеаполиса давно готовились к этой операции. Руководил подготовкой Большой Совет. Собственно для этого он и был создан президентом, а вовсе не для «коллегиального решения хозяйственных нужд», как думала Клариса, как было официально заявлено всем непосвящённым в это дело.

Новые марсиане всегда уделяли большое внимание физической подготовке молодёжи и укреплению обороноспособности. Боевой отряд рослых парней был хорошо вооружён и неплохо натренирован. У всех были ружья и пистолеты, а пять лёгких пушек с вершины самого большого из Дальних Холмов должны были прикрывать их молниеносный штурм своим огнём. Операцией, как и её подготовкой, командовал сам президент Независимого Марсианского государства Роберт Томас.

Марсианская ночь тиха и неподвижна. Кажется, всё в этом мире замирает, когда на поверхность планеты спускается тьма, все затихает в напряжённом ожидании нового дня, затаивается, чтобы с первыми лучами нового дня вернуться к жизни.

Клариса, как и все женщины Нового Миннеаполиса, спала, когда мужчины выступили в поход. Затемно они должны были занять позиции на холме, укрепиться, поставить пушки. А с первыми лучами солнца — светает на Марсе очень быстро — должен был начаться штурм.

Ребята действовали чётко и слаженно, Роберт невольно залюбовался ими. Собрались быстро, шли бесшумно, уверенно, друг у друга под ногами не мешались, каждый точно знал круг своих задач. Как будто это не первая их серьёзная боевая вылазка, как будто они всю жизнь тем и занимались, что уничтожали вражеские поселения.

Русский город был прямо под ними. Роберт лишний раз поразился, насколько стратегически не выгодно было его изначальное расположение. Все жизненно важные здания — как на ладони. Всё простреливается. Причём их Новый Миннеаполис в этом смысле отнюдь не отличается в лучшую сторону. Роберт это давно заметил, потому и спешил напасть первым, пока этого же не предприняли враги. Марсианские города не были приспособлены для войны. А земляне поначалу ничего своего не строили — занимали готовое. Потом, когда поднялись да обустроились… Ну, не срываться же с насиженного места!

Роберт догадывался, что марсиане, выбирая место для нового города, руководствовались чем угодно, но не вопросами обороны. Чем же? Какая-то неуловимая для понимания землянина внутренняя эстетика во всём этом присутствовала. Может быть, как-то по-особенному здесь дули ветра, может быть, лучше, чем в других местах, грело солнце, может быть, в недрах планеты именно в этом месте было что-то, заслуживающее предпочтения. Это только предстоит понять. А сейчас другая задача — конкретная и неотложная.

Роберт стоял на самой вершине холма. Сквозь окуляры бинокля он всматривался в едва различимый горизонт — туда, где должен был появиться первый луч солнца. Он и будет сигналом к началу штурма, поскольку в темноте вести боевые действия невозможно — и на расстоянии в несколько шагов почти ничего не видно, такие на Марсе ночи.

Подошёл Майкл.

— Как там дела? — спросил Роберт.

— Всё в точности по плану, ни единой осечки.

Роберт и так знал, что всё по плану, всё без осечек — если бы было по-другому, уже давно бы доложили. А спросил он просто потому, что очень уж приятно чувствовать себя во главе такого отличного боевого формирования.

— Все готовы и ждут приказа,— добавил Майкл, чуть помолчав.

Роберт не отрывал бинокля от глаз.

Луч солнца, оказавшийся сегодня самым смелым и решительным, не думая о последствиях, выскочил из-за крутого горизонта. В один момент он окрасил небо в самые разные оттенки красного — от ярко-алого до густо-малинового. Всё воздушное пространство заиграло яркими сполохами, загорелось, заблестело, запереливалось…

Майкл ждал команды к штурму, но её всё не было.

— Не пора ли, Боб? — нерешительно поинтересовался он.

Майкл смотрел по сторонам и с неудовольствием замечал, как стремительно мир вокруг заливался светом — из мертвенно-чёрного становился сочным и полнокровным.

Он не сразу заметил, что происходит с его братом.

У Роберта руки бились мелкой нервической дрожью, а сам он как бы полуприсел, словно ноги его готовы были подогнуться. Из-под плотно прижатых к лицу окуляров бинокля медленной струйкой вытекали слёзы.

Два вопроса прозвучали одновременно.

— Что с тобой? — спросил Майкл.

— Что это? — спросил Роберт.

Он протянул брату бинокль, но то, что так неожиданно взволновало его, можно было заметить и невооружённым взглядом.

Прямо перед ними, чуть ниже по склоны холма стоял тот, о ком вчера говорили на Большом Совете. Он был в точности таким, как его описали Том и Джек: небольшое тельце и крупная голова, большие круглые уши, большие глаза, вытянутая мордочка с чёрной пимкой носа на конце, на ногах огромные башмаки, на руках белые перчатки, а на шее большой бант. Он задорно улыбался и приветливо махал лапкой.

И Роберт, и Майкл, конечно, вспомнили это нелепое существо. Они вспомнили Землю, детство и вдвоём одновременно — один и тот же день. Война тогда ещё не началась, ничто даже ещё не предвещало её страшный приход. С утра все были по-особенному радостны и полны ярких предчувствий, потом мальчиков одели в самые красивые наряды и повезли в Диснейленд. Потом они неоднократно видели Микки-Мауса по телевизору. Кому-то из знакомых ребят больше нравились «Утиные истории», кому-то «Король-Лев», но Боб и Майкл и слушать ни о чём не хотели, кроме мультяшек о маленьком мышонке. А потом началась война, и мультфильмы показывать перестали…

И вот сейчас забытый герой их безвозвратно потерянного детства стоял перед ними и приветливо махал своей пухлой лапкой. Братья смотрели на него и не могли пошевелиться, а всё их воинство стояло и ждало от них какой-либо команды.

— Привет, Боб! Привет, Майкл,— сказал Микки-Маус.— Вы же не будете стрелять в меня?!

Он сделал несколько шагов вверх по склону.

Роберт очнулся первым и отдал команду — всё-таки он оставался главнокомандующим.

— Никому не стрелять — хрипло произнёс он.— Отставить штурм…

Микки-Маус сделал ещё несколько шагов вперёд.

Роберт и Майкл не могли сделать ни шага. Микки-Маус подошёл к ним вплотную и взял за руки.

— Пойдём,— поманил он.— Пойдёмте, я познакомлю вас с вашими соседями.

Роберт посмотрел вперёд, на русский город.

— Нет, не туда,— сказал Микки-Маус.

И только теперь Роберт заметил, что освещённый утренним солнцем город у подножья холма пуст. А между тем в это время на его улицах и площадях уже должно было начаться движение. Однако ничего такого не было. Зато соседний холм, словно злобный ёж, ощетинился стволами пушек. Четыре, пять, шесть… Их было больше, чем на этом холме. К тому же у них была более удачная позиция. Воинство Нового Миннеаполиса готовилось к штурму города, и все пушки были выстроены в линию, параллельную городской стене. А сейчас враг оказался сбоку, чуть ли не в тылу. «Хитрые русские,— подумал Роберт.— Они каким-то образом разгадали наш манёвр и довольно ловко поймали нас в ловушку. Если сейчас начнётся бой — нам конец».

Но бой не начинался. Русские тоже затихли.

— Что же вы стоите,— сказал Микки-Маус.— Пойдёмте же…

Микки-Маус повёл Роберта и Майкла вниз по склону, в сторону того холма, на котором обосновались русские.

Мужчины безропотно подчинились. «Терять уже нечего»,— промелькнуло у Роберта в мозгу.

Они приближались к подножью холма. На полшага впереди шествовал Микки-Маус, а за ним, послушно взявшись за его мягкие лапы, словно нашкодившие дети, плелись Роберт и Майкл. «Почему же русские не стреляют?» — подумал Роберт. Он поднял голову и заметил, что им навстречу со второго холма тоже спускается делегация.

Впереди также шёл какой-то необычный зверёк. У него были такие же, как у Мики-Мауса большие уши, но только располагались они не на макушке, а по бокам головы. Мордочка, или в данном случай точнее будет сказать, лицо было круглым, нос — словно треугольник. Глаза — такие же большие и наивные, к тому же обрамлённые длинными девчачьими ресницами. И руки, и ноги второго парламентария были короткими, а всё тело покрывал коричневый мех. Это странное — тоже, судя по всему, мультипликационное — существо вело за собой немолодого уже мужчину. Он был так же ошарашен, как и Роберт с Майклом, но так же покорно шёл за своим мохнатым проводником. Надо полагать, что это был лидер русских — ни Майкл, ни Роберт не знали, как он у них именовался.

Делегации встретились в низине между двух холмов, необычные парламентарии отошли в сторону, давая возможность людям пожать друг другу руки. А несколько в стороне, до поры никем не замеченный, стоял седовласый старик. Это был Тимоти. Ведь он действительно нашёл настоящих марсиан, он достиг с ними взаимопонимания, он овладел многими их науками, изучил искусство… Однако всё это казалось ему неважным по сравнению с той встречей — тем контактом — который должен был произойти сейчас в низине между этими двумя холмами.