Ну, здравствуй, Герой!

Глава 45

Принимать решения, находясь в раздражении, опираясь на обиду, разочарование и уязвлённое самолюбие — не самое мудрое решение. Эту простую истину я вновь осознавал, глядя на свою обожженную до костей правую руку, опущенную по локоть в ледяную воду маленького ручья, возле самого выхода ключа на поверхность. Нынче таких родников в долине стало достаточно много, в отличии от прошлой «Уважухи». Размеры Локации выросли, и отрезать меня от источников питьевой воды у нежити не получится — источников слишком много, а нежити слишком мало.

На берегу ручья, лежал и радовал глаз мой полный комплект кожаной брони, дополненный пришитым к нему сверху плотным капюшоном из куска шкуры древесной гаргульи (по примеру старпома, я брал тогда не только «ядра», но и ножом немного поработал. Противно было и сложно, но вот — пригодилось). Рядом с бронёй лежала дыхательная маска. Чуть дальше маски — черный револьвер.

Три предмета — три A-ранговых «ядра». Пара минут «работы»… четвёртое «ядро» так и осталось лежать на траве — не хватило мне сил ни моральных, ни физических, чтобы пустить в дело ещё и его.

Тут же, под ногами валялись пять разнокалиберных склянок от зелий лечения. Разных склянок, из-под разных зелий. От самого слабого из тех, что у меня имелись в запасниках, до самого сильнодействующего, стоившего, как неплохой домик в Камише. А может и в Шивейе — я не знаю даже примерных цен на недвижимость в столице Империи.

У меня в сумках оставались ещё «лечилки», но более мощных среди них не было. От того я и предпочёл не продолжать выливать их в себя одну за одной — бесполезная трата. Боль не стихала. Даже не думала стихать. Никак не реагировала на применяемые зелья. Она пульсировала, то становясь почти терпимой, то вновь возрастая до уровня, при котором хотелось просто отрубить себе руку на хрен! И соблазн был велик. Настолько велик, что… в воду я руку засунул не сразу.

Стыдно признаваться в слабости. Я не справился с собой, не выдержал боли. Выхватил свой тесак, который продолжал носить на поясе, на противоположной от пистолета стороне, и рубанул по правой руке чуть пониже локтя.

От души, со всей силой рубанул, намереваясь действительно отсечь этот источник нестерпимой боли и муки. Раз рубанул, два рубанул, три, четыре, пять…

Я остервенело рубил свою собственную руку до тех пор, пока в левой ладони у меня не осталась одна лишь рукоять. Изуродованный клинок, не выдержав издевательства, переломился и улетел куда-то в кусты.

Да уж — на что я рассчитывал? Рубить D-ранговым клинком руку, что только что впаяла три A-ранговых «ядра»…

Совру, если скажу, что не надеялся на повторение эффекта левой руки. Собственно, потому и использовал правую, тогда как мог достаточно безопасно использовать для преобразования уже «прокачанную» левую. Совру — рассчитывал. Но побочка… Мясо! Да я даже предположить не мог, что будет настолько колбасово больно!!! Да, картошка с котлетами, шашлыком покрытая, шаурмой обмазанная!!!

Сперва я терпел. Потом метался, рубил, катался по земле. Потом засунул руку по плечо в воду…

Потом лежал на голой земле, свернувшись калачиком и только тихо поскуливая-подвывая.

Сколько я так провёл времени — понятия не имею. Но тянулось оно бесконечно.

Я лежал, поскуливал, баюкал руку. Проваливался в сон и лихорадочное забытье. Время от времени подползал к ручью и лакал из него, как настоящий раненый зверь — опуская голову прямо в воду, не пользуясь руками, которые болели… Да — левая рука тоже болела. Она очень скоро начала пульсировать болью точно в такт с правой.

И на долгое, невозможно долгое, непереносимо-тяжелое время, которое никак невозможно измерить, не существовало больше совершенно ничего, кроме этого отупляюще-болезненного пульса. Только боль, слабость, мука, озноб и жар, попеременно сменяющие друг друга… вечность страданий.

Однако, конечной оказалась даже вечность. Постепенно, век за веком, тысячелетие за тысячелетием боль начинала слабеть. Ритм пульсации становился медленнее. Промежутки между «невыносимо», «нестерпимо», «хочется сдохнуть» становились чуть-чуть длиннее. В голове начинали появляться хоть какие-то мысли, кроме мыслей о смерти.

Например, о том, что стоило бы помыться. И поесть. Хоть немного…

Ещё одну вечность спустя, я уже мог встать. И стоять. Не падая. Пусть покачиваясь, но не падая. На четвереньках. Ну, почти не падая…

Я сидел на своём «сиденье туристическом», под яблоней, возле ручья. Сидел и задумчиво рассматривал свою руку.

Мясо на ней восстановилось. Страшные черные обугленные кости вновь были спрятаны под слоем мышц. Восстановилась и кожа. Функциональность и чувствительность тоже вернулись.

Камень, который я поднял с земли и, покрутив немного перед глазами, сжал в кулаке, легко начал сминаться и трескаться-крошиться, словно это был не камень, а песочное печенье. При этом, ощущался ладонью и пальцами так же.

Оружие A-ранга. Теперь у меня и правая и левая рука могут называться так, имея на то все основания и полное право. Оружие A-ранга… Моё тело — оружие… Вот уж о чём я не мечтал, когда увольнялся из армии и шёл работать в школу. Забавно. Это было бы. Если бы не было так грустно…

Терминатор. Или Джагернаут. Примерно так можно было бы описать одним словом то, что я чувствовал, проходя через укрепрайон нежити к их опорнику.

Да — я был прав: они действительно понастроили и понаставили здесь всех возможных ловушек, рассчитанных на живых людей из плоти и крови. Но не на Терминатора в Доспехах Бога…

Единственное, что доставляло мне неудобство, и чего я, соответственно, старался избегать — ямы. Из них неудобно вылезать. Задалбывает.

Всё же остальное… разбивалось о меня, как морская волна о береговой утёс.

Огненные шары расплёскивались о броню, не причиняя ей никакого вреда. Даже не нагревая её.

Верёвки и сети рвались моими руками, словно тонкая осенняя паутинка рогами лося.

Падающие брёвна взрывались облаками щепы и трухи под ударами моих кулаков.

Хватающие за ноги скелеты, выползающие из земли, осыпались грудами костяных обломков под теми же самыми кулаками. Мне оставалось лишь зачерпнуть ладонью с земли осколки черепа и бросить их в сумку — там они уже сами соберутся в целый череп. Это проверено сотнями повторений. Можно сказать, что уже является отработанной технологией сбора и утилизации скелетов. Главное, не зачерпнуть вместе с черепками и позвонки, иначе позже собравшийся «склеившийся» череп в сумке шевелиться начинает и зубами своими щелкать. Пару раз, помнится, даже за палец неосторожного меня умудрился тяпнуть. Ну это по первости. Потом я таких ошибок уже не допускал.

Укрепрайон я прошёл, словно горячий нож кусок сливочного масла — практически не чувствуя сопротивления. Деревья кончились, открылось выкошенное простреливаемое защитниками «опорника» пространство.

Я шагнул на него и чуть не ослеп от количества огненных шаров, что сразу же в меня врезались и взорвались. Я сам, весь в этот момент, напоминал со стороны, должно быть, огненный шар. Хотя, почему «должно быть»? Именно огненный шар я и напоминал. Большой, круглый и яркий, от которого веером тянулись дымные шлейфы к угловатым линиям окопов, из которых торчали сотни голов скелетов-магов, сбежавшихся к этой стороне укреплений со всего опорника «по тревоге». Я эту картину потом в записи на планшете своём смотрел и содрогался. Ведь «маленький глазик Большого Брата» так и продолжал висеть над опорником не обнаруженным всё то время, что я бегал по холмам от засад, плыл по реке, сбрасывая хвост, уходил подальше от реки вглубь долины, огибая по широкой дуге зловещий замок, торчащий, как гнилой зуб, в её центре.

И этот же «глазик» наблюдал подход колонны подкрепления к опорнику в тот же период времени. Я был прав в своих предположениях: и конвой был, и укрепрайон они сделали. Причём, конвой шёл так же, как и прошлый — под щитами, но, в отличии от предыдущего, шёл медленней. И головная походная застава, чуть ли не обнюхивала дорогу впереди, а боковые заставы внимательно обходили каждое подозрительное дерево или ложбинку. В итоге, мои мины, которые были заранее оставлены (то, что я неделю ходил-думал, не значит, что я ничего, кроме этого не делал — все основные подходы к «опорнику» были качественно оборудованы «пиротехникой»), ожидаемого эффекта не дали. Они были обнаружены и «обезврежены подрывом». Огненными шарами.

Не все, конечно, некоторые сработать успели, отправив на «респ» десятка три или четыре нежитей. Но что это в масштабах такой колонны? Малозначительная мелочь. Главное ведь — «комбат» уцелел. Или даже «комбаты»… или «комполк»…

О прошедшей колонне я знал. Догадался прокрутить записи дрона прежде, чем лезть в пекло. То, что меня ждёт при встрече, представлял… примерно. В теории. На практике же… всё, как всегда, оказалось страшнее.

Я чуть не сварился в своих доспехах, пока со всех ног бежал напролом через простреливаемое пространство к окопам, не отвлекаясь ни на что. Бежал так, как никогда раньше не бегал.

Потом, просматривая этот момент на планшете, я содрогался и покрывался липким холодным потом, настолько жутко это выглядело.

Но, когда бежал, об этом, да и вообще ни о чем не думал. Просто бежал.

В окоп буквально свалился, а не запрыгнул. Самым прямым и буквальным образом — не видно же ничего из-за постоянных вспышек взрывающихся файерболов перед глазами. Ещё и зажмуренными от страха глазами.

Так что, бежал, пока не свалился в окоп. Если бы костяки догадались передо мной мостик через этот окоп перекинуть, то я бы так насквозь бы и пробежал весь их «опорник», а они бы весело поржали над таким тупым лосем за моей спиной. Но, не догадались.