О, мой бомж

Глава 28

Подошел близко-близко, навис над ней. Широко расставив руки, упер их в столешницу так, что Катя оказалась между ними, как в плену. Наклонился к ее волосам, вдохнул запах этой стервы. Как же одуряюще пахнет ее шампунь! Едва сдержался, чтобы не зарыться носом в ее волосы. Афродизиак она, что ли, туда добавляет, чтоб мужиков приманивать.

Она вся закаменела, даже дышать стала напряженно. Пальцы ее сжали ручку с такой силой, будто Катя собиралась зарядить ею мне в глаз.

— Пишите, — вкрадчиво сказал я, наклоняясь к ее ушку. — Или сосчитать не можете?

Катя нервно черканула цифру два.

— Вы нолик забыли добавить. Или не нолик. Но число явно должно быть двузначное.

— Что вы себе позволяете? — прошипела она.

Ничего из того, что хотелось бы. Лгунья! Хочет сказать, что ее муженек и я были у нее единственными? А четыре, мать их, года, она жила монашкой? Ни капли в рот, ни сантиметра между ног?

С каким упоением я бы сжал руками ее шейку, на которой так бешено бьется бледно-голубая жилка. А еще лучше сжал бы ее сиськи. Они стали еще больше с момента нашей последней встречи. А потом загнул бы ее прямо здесь на рабочем столе и отодрал бы хорошенько, да так, что ушла бы отсюда враскорячку. Будет знать, как брызгаться какой-то хренью, от которой у меня мозг уплывает в штаны. А я ведь никого не трахаю на работе. Это мой принцип. Но ее запах плавит мозги и хочется забить и на принципы, и на все остальное.

— Мне кажется, эта работа не для меня, — она положила ручку на стол. — Я пойду? — она красноречиво посмотрела на мои руки, но убирать я их не собирался.

Так быстро сдалась? Это даже не интересно. Мне вдруг захотелось, чтобы она осталась. Чтобы я каждый день ее жизни превращал в ад. Я отплачу ей за свои обманутые надежды, за бессонные ночи, что я как школьник дрочил на ее «светлый образ», за испорченный секс, когда в самом разгаре я вдруг видел ее в других женщинах. Да я чуть импотентом из-за нее не стал. Феечка? Черта-с-два! Ведьма! Самая настоящая ведьма!

— Тест на стрессоустойчивость провален, — печально заключил я и вернулся на свое место. Развалившись в кресле, я взял со стола карандаш и стал крутить его в пальцах. — Но за вас просил очень дорогой мне человек. Так что я готов дать вам шанс. Здесь очень хорошая зарплата, — я назвал зарплату моего секретаря, накинув к сумме еще двадцать процентов, чтобы у Кати была мотивация терпеть мудака-начальника, — поэтому и требования к сотрудникам соответствующие. Вас устраивает зарплата?

— Д-да, — промямлила она.

Рыбка проглотила наживку. Я хищно улыбнулся. Теперь ты в моей власти, Катенька. И я буду упиваться каждой твоей эмоцией, каждой слезинкой. Я стану твоим инквизитором, ведьма! Стану твоим палачом!

— Но у меня есть условие. Никаких разговоров о вашем ребенке, садиках, больничных, утренниках, ветрянках, никаких фотографий на столе, никаких детских проблем. Мать вы дома. А здесь вы — мой помощник.

Она кивнула.

— Не слышу ваш ответ.

— Я принимаю ваше условие.

— Идите, изучайте содержимое шкафа и стола в приемной, вся нужная информация там имеется. Найдите ежедневник Людмилы, посмотрите, как она вела записи. И еще… Мне нужны данные о всех ваших соцсетях. Как вы уже поняли, у нас строгие требования к моральному облику сотрудников.

Когда она уже была в дверях, я окликнул ее:

— Вы принесли мне холодный кофе. В следующий раз потрудитесь принести его таким, каким он должен быть.