О, мой бомж

Глава 39

Не знаю, что в ней такого, но от нее меня ведет похлеще, чем от абсента. Волнуюсь, как подросток перед первым трахом. Яйца в штанах превратились в тяжелые пушечные ядра. Еще немного и рванет. Сейчас бы не облажаться, не кончить раньше, чем вставлю. Это будет эпический фейл!

Штаны аж жмут. Напряженный член просится на свободу. Потерпи, братан! Сейчас ворвемся в ее тесную щель без всяких прелюдий и реверансов. Вжух — и все! А не хрен было ломаться. Буду драть ее как последнюю сучку, чтоб о других даже не вспоминала. Я не собираюсь ею ни с кем делиться. Будет только моей. Буду вколачиваться в нее до тех пор, пока не выбью всю дурь. Ноги свести вместе не сможет. Не хрен давать кому попало. Когда есть я.

С ума схожу от этой ведьмы блудливой. Наташке одной измены не простил. А в этой столько членов побывало, но мне плевать. Что со мной не так? Приворожила меня, не иначе, стервь белобрысая.

Посмотрел в который раз на часы, сколько можно там алиби себе выправлять. Посидеть с девочками, можно минут пять, до туалета идти минуту максимум. Где же ее носит, не могла же она забыть?

Черт, а член аж сводит, будто в него штырь загнали. Расстегиваю ремень, чтоб не терять времени и сразу ворваться в принцессу, как только она нарисуется. Пуговицу еле расстегнул, руки трясутся, как с бодуна. Эта дрянь, как наркотик, раз попробовал — и не слезешь, будешь хотеть еще и еще. Вжикаю молнией. Член сразу же благодарит меня за снижение градуса давления. Подумав, спускаю трусы, и он тут же ракетой взмывает вверх. Старт откладывается, дружище. Космос еще где-то бродит.

Блин, и что ее не устроило. Член как член, не кривой, не косой. Большой и крепкий, хоть орехи коли. Кокосовые. Придумала тоже мне, помпа. Он в эту пипетку и не влезет. Прикоснулся к нему рукой, представив нежную ладошку Катьки, и застонал.

Ручка двери робко повернулась.

Ну наконец-то, не прошло и года.

Затем дверь нетерпеливо дернули.

— Ну же, давай смелее, детка, — отозвался я, напустив в голос сексуальной хрипотцы, и щелкнул заверткой замка.

Дверь отворилась.

Хоба! Вот я какой красивый, со спущенными штанами, уже поджидаю тебя в полной боевой готовности.

Но за дверью стояла не Катя, а Валентина Семеновна и заинтересованно рассматривала меня.

— Ой, а что это вы тут делаете? — спросила она.

— Проветриваюсь, — ляпнул в ответ.

— Может, помочь чем? — предложила эта добрая душа с ручищами молотобойца.

— Да я и сам неплохо справляюсь, — заверил ее.

И только я хотел закрыть дверь, но она подставила мощную ногу в кокетливой лаковой туфле и пробасила:

— Ну вы это… побыстрее, а то я в туалет хочу. Или давайте я бочком мимо вас просочусь до кабинки. Вы и не заметите.

— Я скоро, — пообещал ей, и нога исчезла за дверью.

Мой боевой товарищ от такой подставы грустно поник головой, и я его, обиженного и обманутого, запрятал в боксеры и надежно замкнул на молнию. Приведя себя в порядок, я открыл кран и обдал лицо ледяной водой. Не мешало освежиться и прийти в себя, охладить свой пыл, чтобы не прибить Катю ненароком.

Выйдя за дверь, я бросил беглый взгляд на Валентину Семеновну, она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Стоило освободить туалет, как она вздохнула с явным облегчением и пулей влетела внутрь.

Вообще насчет Валентины Степановны я был спокоен. Если судить по ее реакции, то ничего странного в мужике, стоящем со спущенными штанами в умывальной зоне общественного сортира, она не видела. Будто каждый день с такими индивидуумами сталкивается. Сплетни от нее уж точно не поползут. Она это дело не любила и всегда осекала девчонок из своего отдела. В общем, мировая баба.

А вот насчет Кати я сомневался. Ей точно сейчас не поздоровится. Схвачу ее сейчас как питекантроп свою самку, закину на плечо и потащу в свою трехкомнатную берлогу, где буду наказывать ее, чтобы впредь думала, как раздавать обещания и не выполнять.

За столиком, где сидела Катя, оставалось несколько юных созданий, манерно потягивающих вино и увлеченно что-то рассказывающих друг другу. Их соседки по столику отрывались на танцполе. Кати среди них не было.

— Отдыхаете? — лучезарно улыбнулся я.

Девушки сразу оживились, засверкали кокетливыми глазками, расцвели улыбками.

— Где Екатерина Сергеевна.

— А она домой убежала, — отозвалась одна из девчонок. — Ей вдруг так плохо стало. Съела, видно, что-то не то.

— Спасибо. Отличного вечера.

А мой вечер теперь безнадежно испорчен. Ну, Катя, развела, как школьника. Интересно, что ей во мне не нравится? Не урод ведь. При деньгах. Что не так-то?

Могла бы просто сказать, что не хочет. Зачем из себя строить Золушку. Только героиня сказки оставила своему принцу туфельку, а Катя…

И только сейчас до меня дошло, что Катя ушла без пуховика. Номерок же так и остался у меня. Пока мы препирались насчет переведенных мной денег, никто из нас и не вспомнил о золотистой бирочке, лежащей в моем кармане.

Вот дуреха! Заболеет ведь в тонком платьице. В предпраздничные дни такси фиг дождешься. Будет стоять на улице до посинения. Упрямица!

Я выскочил на улицу, как был, без верхней одежды. Мороз тут же пробрал меня до костей. Побегал туда-сюда по парковке, выкрикивая ее имя, но беглянку так и не нашел. Может, все-таки ей повезло уехать? Ага, с каким-нибудь маньяком — услужливо подсказал затуманенный алкоголем мозг. Я достал телефон из кармана и набрал ее номер. Противный механический голос возвестил, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.