Оборона дурацкого замка. Том 5

Глава 9

Солнце медленно заходило за горизонт. Здесь, на севере, сумерки шли долго, словно умирающий свет боролся с подступающей тьмой. Он постепенно сдавал позиции, чтобы возродится на следующий день. На юге, в другом мире, где прошло его детство, тьма наступала внезапно, будто кто-то просто щелкал выключателем.

Они стояли на небольшой поляне, в ста шагах от облачной артерии. То самое место, где Саргон с фармацевтом ходили за травами. Где они с ним, Камеем и Айрой каких-то пару дней назад вовсю хлебали ставший алкогольным взвар. Где фармацевт получил свое откровение насчет сводной таблицы ингредиентов. Оно не отпускало его до сих пор и попаданец чувствовал себя слегка неуютно, потому что с того момента так и не нашел времени, чтобы ему помочь.

Впрочем, сейчас на кону стояло нечто важнее удовлетворения исследовательской жилки Юншэна.

— Мы скоро начнём, Айра, — Как можно более мягко сказал ей Саргон, — Осталось только подождать одного человека. Она кивнула ему, кротко и доверчиво.

За весь путь на поляну элами не задала ему ни одного вопроса, ни единым словом или жестом не усомнилась в его решении. Она доверяла своему господину. Еще не полностью, разумеется, инстинкты иногда брали верх. Заставляли рабыню бояться резких жестов, замирать при непонятной ситуации, бессознательно рыскать взглядом в поисках путей отхода, искать подвох.

Однако привычное недоверие, скрытое за отстраненной гримасой, так и не возникло на ее лице. Пока вокруг не было видно других людей, юная невольница не могла сомневаться в своем господине. Тем более, когда он говорил таким серьезным, немного грустным и очень проникновенным тоном.

Саргон вообще казался довольно отзывчивым и мягким, особенно на фоне остальных бессердечных синов. И дело не в их отношении к ней самой. Шутки хозяина никогда не звучали зло, с целью обидеть, оскорбить или отыграться за чужую грубость на безответном существе. Он никогда не пытался никого унизить, всегда старался прийти на помощь, внимательно слушал других и никогда не хвастался.

Хотя причин для гордости имел гораздо больше, чем все остальные виденные ей сины вместе взятые.

Айра до сих пор не могла забыть ту странную, трогательную и невинную историю. До нее она воспринимала животных лишь как источник недоступного ей мяса, боли от укусов или вони экскрементов. Сочувствие к ним было чем-то нереальным. Глупые или злые комки шерсти — вот и все ее определение. Однако тот короткий рассказ о верном псе и его любящем хозяине затронул глубокие, потаенные струны в ее душе. Буквально перевернул мир.

История упала ей на душу, словно та чашка с ягодным отваром одного из первых ее покупателей. Сладко и больно. Также сладко и больно чувствовала себя она. Сама возможность подобной преданности и подобной любви потрясла ее, заставила сравнивать себя с героями рассказа… После чего в голове звучал лишь один вопрос:

"Почему не я?"

До того момента ей жилось намного проще. Не нужно было думать о чужаках, не нужно было надеяться, что когда-нибудь найдется человек, который примет ее, пожалеет, успокоит. Посмотрит мягко, как когда-то смотрели матери на своих детей. Или хотя бы горячо и жадно, как мужчины на чужих женщин.

Все казалось простым и понятным. Есть ее далекая, никогда не виденная родина, где ее ждут остальные элами. Место, где она никогда больше не узнает ни боли, ни одиночества. Где ее примут, накормят и обнимут. Место, про которое она не знала даже его названия.

Есть тени — ее друзья, учителя и собеседники. Овеществленные мысли. Добрая оболочка когда-то злых людей. А есть отвратительные, мерзкие сины. Настоящие демоны, хуже тварей по другую сторону Форта.

Но теперь рабыня вдруг узнала, что такое сочувствие. Узнала, что существуют другие, высшие эмоции. И ощутила их столь отчетливо, словно сама была одной из героинь этой истории. Айра поняла — есть и добрые сины. Поняла, что в их мире тоже может существовать справедливость, а предательство только оттеняет преданность, как любовь — зависть. Вот только все это не для нее. Верно?

Она мало что помнила после того рассказа. Мысли мешались, чувства бурлили, а пары адлайского взвара еще сильнее распахнули панцирь вокруг ее нежного, уязвимого сердца. Но, постепенно, перед глазами все настойчивее возникала фигура рассказчика.

Новый господин ни разу не отругал ее. Заступился за ничтожную элами перед остальными, улыбался ей, гладил, подарил одежду и кормил настоящей едой из настоящей посуды, а не бросал объедки на голый пол.

А еще он оказался потрясающим воином. Хилый и слабый на вид подросток, особенно на фоне своих сокомандников, он продемонстрировал какое-то запредельное владение своим оружием. Голубая энергия жгутами вилась вокруг его тела, непрерывными волнами омывала кнут, пускалась в бег при каждом движении. Айра смогла в тот раз поглядеть совсем чуть-чуть. Слишком боялась, что ее заметят. Однако и той пары минут хватило, чтобы удивить ее и взволновать.

Он не был слабым. Его доброта не была ложной, не была скрытой бесхарактерностью и покорностью. Он не прятал свою сущность, он БЫЛ именно таким, каким казался. И забота Саргона приятным, давно забытым теплом отдавалась в сердце.

А еще хозяин оказался потрясающим собеседником. Невероятно умный, знающий все на свете и готовый отвечать на тысячи ее вопросов. Айра давно не испытывала такого счастья. Она радовалась бы любому, но… Саргон превосходил самые смелые ее ожидания.

Рабыня готова была вечно сидеть в том страшном, наполненном холодом и страданиями подвале, лишь бы продолжать их разговор. Спрашивать, слушать ответы, чувствовать, как разрозненные фрагменты ее знаний складываются в одну гармоничную картину мира. Ощущать, как отступает одиночество под натиском доброжелательного внимания. Узнать еще, больше, еще больше о мире вокруг.

Смотреть на его тонкие, немного птичьи черты лица, наслаждаться звуком его голоса. Хотелось всегда быть рядом, не отходить ни на шаг. Вдруг он исчезнет, вдруг уйдет окончательно и бесповоротно? Нельзя терять хозяина из виду! Хотелось, чтобы он смотрел на нее… И не хотелось одновременно. Слишком смущающе.

А еще — слишком страшно найти в глубине глаз или подергивании рта признак скрытого отвращения.

Жуткий монстр, вот кем себя считала элами. Уродливый настолько, что сины кривились и отворачивались от нее. Кричали, издевались, боялись. Он не показывал ничего подобного, но как могло быть иначе? Саргон ведь тоже син, как они. Он не элами, он не может смотреть на нее по-другому.

Не мог, но почему-то смотрел. Без капли отвращения, даже в самый первый раз. В пронзительных и ясных глазах мелькало только любопытство, жалость и какая-то незнакомая ей эмоция. Если бы Айра лучше понимала людей, то без труда угадала бы умиление.

"Нельзя. Нельзя им верить! Я — просто игрушка. Он выбросит меня, когда надоест!" — Твердила она себе. Тени шептали что-то на заднем фоне, но последнее время она не пыталась ловить каждое их слово, как бывало раньше. И не важно, что все фразы давно выучены наизусть, а новые появятся еще не скоро.

"Он не выбросит меня, если я стану полезной. Если я заслужу…" — Возникла отчаянная, горячая мысль.

Она принесла успокоение в ее мятежную душу. Айра ведь слышала, как главные сины говорили другим: они должны заслужить свое прощение. Тени говорили — кровь смывает позор. Было ли позором ее собственное существование? Друзья не могли дать ответ на этот вопрос, а спрашивать господина невольница не решилась. Однако чувствовала решимость пожертвовать всем, чем он скажет. Она пустит себе кровь, если потребуется. Себе или другим. Лишь бы все продолжалось как прежде.

Отвар тысячелистника мягко дымился в котелке неподалеку от Саргона. Бурление варева, скрип деревьев вокруг, а также привычные звуки леса, пусть и карликового, приятно разнообразили повисшую над поляной напряженную тишину.

— Сейчас я расскажу тебе одну вещь, — Медленно начал он, а потом вдруг опустился на колено перед удивленной рабыней, — Но перед этим скажи: как много ты помнишь про свою новую тень?

— Этой слабой рабыне было больно, когда она пришла, — После секундной заминки отозвалась элами, — Стало еще больнее, когда мы спустились в подвал. Будто яркий свет раскалывал мою голову. Эта… кричала, а остальные друзья кричали вместе с ней. Только новая тень молчала… А потом боль вдруг прекратилась. Это все, что известно, хозяин. И еще — новый друг не сказал за все время ни единого слова.

— Это как раз понятно, — Отозвался Саргон странным тоном. Потом вдруг погладил зажмурившуюся от удовольствия Айру и поднялся на ноги, — Кажется, тот человек уже пришел. Приготовь пока все, о чем я тебя попросил. Ты помнишь, что делать, когда вдруг начнется какое-то странное чувство внутри тебя или головная боль, как в тот раз?

— Помню, хозяин, — Произнесла невольница и бросила косой взгляд на котелок с отваром, — Я должна…

— Извини, нужно идти. Я верю в тебя, — Улыбнулся ей Саргон, после чего пошел к выходу из поляны. Там уже появился другой человек. Он двигался упругой, волевой походкой, а также казался чем-то очень недовольным. Девочка отвернулась. Это не ее дело. Господин расскажет, если потребуется.

Тем временем, она начала чувствовать в организме небольшие изменения. Чем ниже опускалось солнце, чем ярче, отчаянней становился оттенок подсвечиваемых заходящим солнцем свинцовых облаков, тем больше ощущалась некая неправильность. Мерзкое, идущее из желудка чувство чужого присутствия, злого взгляда, давящей ауры и других, менее понятных сигналов. Не став больше медлить, она вздохнула и прикрыла глаза.

— Приветствую вас, Лань лао-сянь шен, — Почтительный тон Саргона совсем не сочетался с мертвенным холодом в голосе. Человек перед ним дернулся, когда попаданец взялся за котелок, а затем опрокинул часть взвара на голову медиуму, чтобы потом залить остатки прямо в раскрытый до предела рот. Черные волосы тут же распластались по лицу мерзкой паклей, залезли в глаза, накапали остатками жидкости в уши. Никакой реакции в безжизненном теле.

— Вы понимаете мою речь, гунцзы? — Спросил он с небольшим беспокойством в голосе.

Словно в ответ на его вопрос, вместилище духа перед ним дернулось, изо рта вырвался громкий хрип. Потом показались первые изменения. Глаза распахнулись так широко, что вылезли из орбит, челюсть поползла вниз настолько резко, что раздался тошнотворный щелчок, а пальцы руки вдруг вцепились в мокрые волосы и вырвали оттуда солидный клок.

— Гдэеа? — Промычало существо. Взгляд начал понемногу обретать осмысленность, а черты лица — меняться. Они плавились, будто снег под июньским солнцем, принимали совершенно другой вид. Вид холеного, не слишком красивого, но бесспорно породистого аристократа.

— Гври, шмердт, — Прошепелявил его порванный рот.

— Этот недостойный слуга сделал то, что велел гунцзы. Однако Чжэнь лао сянь-шен… — Саргон прервался, когда тело перед ним вдруг стало биться в апоплексическом припадке. Кровь хлынула из глаз и ушей, изо рта стала течь розовая пена, а на штанах внизу быстро расползалось обширное багровое пятно.

— Господин, прошу, всего пару слов. Кто стоит за вашей смертью? В чем угроза Форту? — В отчаянии крикнул Саргон. Он очень не хотел, чтобы все его приготовления и жертвы оказались напрасны.

— Ф-фенгхзна-а-а, — Одержимый перед ним попытался протолкнуть через умирающее тело хотя бы несколько слов, однако последнее усилие окончательно сломало его. Новый, куда более сильный припадок скрутил существо, раздался резкий, отрывистый хруст, после чего вместилище духа окончательно обмякло. А мощная, знакомая попаданцу сигнатура Ци стремительно ослабела.

Вскоре человек перед ним окончательно превратился в труп, а из изломанного тела вылетела маленькая ласточка, которая устремилась ввысь, к небесам. Сеанс принудительного спиритизма оказался окончен.

— Ну. Как. Уз. Нал. Что. Ни. Будь? — Спросил его Юншэн, когда звуки на поляне окончательно стихли.

Фармацевт вышел из-за кустов, где и провел последний кэ, скрючившись в три погибели. Подойдя поближе, он протянул руку Саргону. Тот некоторое время пялился на труп невидящим взглядом, вздохнул, прикоснулся рукой к холодеющей коже на лице. После смерти она так и не вернула до конца истинный облик владельца тела. Осталась чудовищной смесью того, и другого. Словно пластиковый солдатик, которому испортили лицо зажигалкой.

Никакого присутствия жизни. Самый обычный труп, без капли Ци в мертвом теле. Саргон понимал: глупо было рассчитывать, что его план сбудется, но все же. Он покачал головой, ухватился за руку Юншэна и дал поставить себя на ноги.

— Ничего конкретного. Да ты и сам, наверное, слышал. Ф-фенгхзна-а-а, — Передразнил попаданец мертвеца, — Могу только сказать с почти стопроцентной вероятностью: первым он назвал имя Фенга. А вот что означает неведомый гхзна-а-а — вообще никаких загадок. Некоторые звуки в принципе могут быть не частью слова, а хрипом. Будем разбираться, другого нам ничего не остается.

— По. Жалуй, — Согласился фармацевт.

— Еще раз спасибо за помощь, Юншэн, ты меня очень выручил, — Тепло улыбнулся ему Саргон. Фармацевт неуверенно кивнул ему, привычно отвел взгляд, но его правый уголок рта оттянулся вверх в спазматическом и жутком подобие улыбки. Впрочем, его товарищу было не привыкать к неприятным рожам, которые тот корчил вместо нормальной человеческой мимики.

— У тебя осталось еще то средство?

— Да, — Лаконично ответил алхимик.

— Тогда давай уже разбудим нашу спящую красавицу, — Хмыкнул попаданец.

— Твои. Вку. Сы. Очень. Стран. Ные, — Поделился с ним фармацевт.

— Ага, больной ублюдок, — Хмыкнул Саргон, — Да ладно, она же милая, признай. По крайней мере, куда более милая, чем те чудовища из торговых центров и детских площадок, которых я имел удовольствие наблюдать в прошлом мире, — Последнюю фразу он не слышно пробубнил себе под нос.

— Она. Цен. Ная, — Выдвинул компромиссный вариант Юншэн, жадным взглядом уставился на спящую в траве элами. Вернее, на ее копну черных волос и ниточку слюны у рта.

— Хотя бы так, — Хмыкнул Саргон, — Айра, просыпайся, — Он тихо позвал ее по имени, а затем провел у носа местным аналогом нашатыря.

— Хозяин… — Сквозь сон улыбнулась невольница. Куда более открыто, чем обычно могла себе позволить даже наедине.

— Все закончилось, можешь просыпаться и вставать. Только скажи мне, — Он помедлил, — Ты еще чувствуешь присутствие той тени?

— Нет. Эта осторожная рабыня совершенно не видит никаких следов нового друга. Он точно разрушился, как те, в холодной комнате.

— Вот как, — Неопределенно отозвался Саргон, а потом долго и прерывисто вздохнул. Кажется, у него все же получилось выполнить необходимый минимум для его плана.

Тот родился и окончательно оформился в его голове быстро, за какие-то сорок-пятьдесят минут после правильного вопроса. Зато оставшееся до расчетного срока время пришлось основательно побегать. Причем как самому Саргону, так и посвященному в план Юншэну, остающейся в неведении элами и вообще никаким боком не причастному к событиям Акургалю.

Попаданец решил сделать все, что приказывал Лань, только не с Айрой, а со случайным человеком или трупом. Похитить кого-нибудь из Форта было бы серьезным преступлением, поэтому от этой мысли Саргон отказался. Зато Юншэн смог удачно накапать на мозги десятнику, направить его на быстрые поиски какого-нибудь недавно умершего бедолаги.

Наскипидаренный Акургаль с воплями и проклятиями припер тело в казарму уже спустя два часа после разговора с фармацевтом. Саргон не знал, о чем конкретно они говорили, как асоциальный любитель экспериментов сумел достучаться до их командира, но тот предоставил почти идеальный вариант. Совсем свежее тело, умершее от недоедания. Минимум повреждений.

После этого все зависело только от Ланя и Айры. Саргон придумал сразу несколько вещей: вселить Ланя в живое или почти живое (свежий труп без особых повреждений) тело, закрепить там с помощью заранее нанесенных знаков удержания, которые подсказал Ма. Знаки эти применялись для запечатывания всяких слабых, но трудноизгоняемых сущностей и секретом не являлись.

Наоборот, священники, даосы и даже некоторые земельные аристократы пытались распространить это знание как можно больше, дабы не дергать ценный ресурс по пустякам. Зачастую работали даже со знахарками или старостами, переступая через брезгливость и спесь.

Отвар тысячелистника вместе с напиткой энергией Богини Чанъэ с одной стороны закрепил душу в теле, с другой — не позволил ей вырваться, занять другое. Для этого Айру, вдобавок, усыпили. Спящие люди становятся уязвимы к определенным практикам, зато их почти невозможно сделать одержимыми.

Отсутствие сознания в теле, при сохранившейся жизни, не дает слабым или даже средним по силе духам ничего сотворить с таким человеком. Их потустороннее воздействие не могло дать и десятой доли эффекта. Недаром медитация шаманов У носит характер транса.

К сожалению, эффект оказался промежуточным. Лань смог вселиться, однако почти мгновенно потерял разум, окончательно сломал полученное тело и быстренько улетел обратно на небеса. Его душа По разрушилась, не смогла больше удерживать слепок сознания на земле. И его Ци исчезла, а душа Хунь растворилась в небесах.

"Так вот, почему он хотел использовать именно Айру. Впрочем, чего то подобного я и ожидал. Честно сказать, особо не надеялся на внятный ответ. Благо, в таком состоянии он не обратил внимание на отсутствие Ксина".

— В. Другой. Раз. Возь. Ми. Еще. Кого. Ни. Будь. Тело. Та. Щить. Тяже. Ло, — Сказал ему фармацевт.

— Так вот, почему ты пришел такой раздраженный. Извини, Юншэн, пока полностью доверять я могу только тебе… — Его товарищ снова улыбнулся и его плечи расслабились, а в позе начало проглядывать некое превосходство. Зато Айра посмотрела на своего господина взглядом побитого щенка.

— И тебе, конечно же, — Коротко рассмеялся Саргон, погладил по голове свою подопечную. Та радостно зажмурилась, бросила на Юншэна злой и при этом торжествующий взгляд. Тот подобрался, недовольно нахмурился, в кои-то веки уловив чужой невербальный посыл. После чего вдруг вырвал из руки сокомандника котелок.

— Я. Доне. Су.

— Позвольте лучше мне, господин, — Девочка с секундной заминкой цапнула его за ладонь. Резко и испуганно, словно в омут с головой.

— Да я и сам вроде не, эм-м-м, ладно, можешь найти в лесу какую-нибудь ямку. Нужно спрятать тело. Гм, на всякий случай, — Саргон посмотрел на нее и решил не спорить. Айре требовалось показать свою помощь куда больше, чем ему — получить ее.

" И все же я поступил правильно", — Думал он, когда они в сумерках добирались обратно в казарму. Саргон до последнего сомневался, не знал, что делать и как поступить, пытался найти компромиссное решение, как привык делать с помощью петли. Однако в конце понял: он лишь убегает от проблемы.

Поэтому и решил расставить все точки над i, задать себе вопрос, что ему важнее. А затем получил закономерный ответ — люди вокруг.

"Мне насрать на благополучие Форта, меня интересуют лишь жизни тех, к кому я привязан. Те, кто вызывает во мне положительные эмоции. Те, кому я буду помогать и получу помощь в ответ. Кто прикроет мне спину, скрасит скуку интересной беседой или хотя бы будет искренне мне улыбаться. Я буду помогать только тем, на кого мне не все равно.

Давно, кстати, стоило озаботиться подобным вопросом. Все же я не тот замордованный мальчик, который мечтал лишь пережить новый день, новую волну, новую опасность. Мои потребности повысились. Стоит попытаться заработать побольше Облачных Юаней, но это не цель, лишь средство для лучшей жизни.

Мое настоящее стремление — закончить этот год и отправиться познавать мир с теми людьми, кого я могу назвать своими друзьями. Или хотя бы не дать им умереть до освобождения.

А эта ситуация, к слову, довольно удачно попала под конфликт интересов. Задание Ланя противоречило приказу Ксина. Тем более он сам стал призраком, поэтому перестал учитываться Правилом Денежной Жабы и клятвой Форта в качестве стража. Скорее уж принял вид еще одной нечисти. Жаль, не удалось получить от него внятную информацию, но тут ничего не поделать.

Справятся как-нибудь сами. А нет — попытаюсь вывести своих или предотвратить смерть хотя бы сокомандников и Айры. Ба Мяо не нуждается в защите. Ксин может погибнуть, но, учитывая его мощь, это будет только его выбор. А какой-нибудь Фенг пусть вообще корчится в аду ублюдок!" — Саргон так и не простил заместителя коменданта, хотя даже сам признал его действия в тот раз полезными для Форта.

По приходе в барак, на них коршуном обрушился взъерошенный Акургаль. В итоге нотация оказалась прочитана абсолютно всем, включая максимально непричастных лиц, вроде кашеварящего Ма или ищущего подходящие для пращи булыжники Каня. Даже Ваня чуть не оттаскали за его седую бороду, когда он не вовремя влез с нравоучениями в виде очередной истории.

В итоге, десятник в сочных выражениях попенял Саргону, что тот не присматривает "за своим чудовищем". На вопрос "за каким именно" — смешался, забегал глазами от Айры до Юншэна, после чего все претензии оказались незамедлительно отозваны.

Тот быстро пересмотрел политику партии и сделал поворот оверштаг. Теперь, после возвращения в подобной компании, он приобрел в глазах Акургаля чуть ли не статус святого, который жертвует своей непорочностью, чтобы оградить мир от всякой мерзости.

Всякой мерзости он, впрочем, все же прочел нотацию. Особенно на тему: "если нужны трупы, то говори заранее. Но вообще, спасибо, что сказал, а не отправился добывать самостоятельно". По задумчивому взгляду фармацевта Саргон влет определил, что тот просто не додумался до такого простого способа. Хотя бы потому, что его товарищ сразу велел просить помощи десятника.

— Так. С этого кэ ты говоришь все свои идеи Саргону, и только после его одобрения идешь их выполнять. ВСЕ. ИДЕИ. Понял меня?

— Лад. Но, — Неожиданно легко согласился Юншэн, после чего пошел корпеть над своей таблицей совместимости.

Его друг все же решил помочь с этим нелегким делом и предложил, раз уж фармацевт все равно не знает письменности, заменить иероглифы пиктограммами — небольшими картинками для пояснений. Причем не только растений, но и других понятий: отдельно для яда, кислоты, желчи, целебных свойств (с отдельной пометочной пиктограммой, вроде математического знака степени).

Юншэн снова воодушевился, бросился продумывать свою стройную и логичную систему. Саргон не сомневался: у него получится даже лучше, чем смог бы он сам. В конце-концов, в прикладных науках и особенно структурировании информации мозг изгнанного алхимика работал с чудовищной эффективностью.

К его удивлению, Айра тоже решила помочь, а ее рисунки оказались на диво умелыми. Они втроем сели в укромном месте, чтобы до конца дня заниматься своим изобретательством, обсуждать идеи, а также спорить о разных иконках для многогранных свойств каждого из растений. Сильно помогло его цифровое прошлое, но не настолько сильно, как он втайне рассчитывал.

Под конец дня, уже засыпая, у Саргона появилось неприятное, сосущее в груди чувство о том, что он забыл что-то важное.