Обретая тебя

Глава 16

Джоанна

Утро прошло в шквале рыбалки и бесконечных фантазий о повторе умопомрачительного оргазма прошлой ночи. Я позволила своим мыслям вернуться к тому, как его руки скользнули по моим ногам. Как легко он схватил меня за бедра, чтобы поднять на стойку.

Проклятие. Я была почти уверена, что он погубил меня навсегда. Как теперь можно будет превзойти спонтанный, в высшей степени грубый секс, от которого даже пальцы ног загибаются?

Все утро я не могла перестать летать в облаках и изо всех сил пыталась сосредоточиться на предоставлении высококачественного обслуживания клиентов.

Прошлой ночью у тебя было качественное обслуживание клиентов…

О Боже, вот именно это я и имею в виду. Сфокусируйся.

Улыбаясь про себя, я привязала к леске Шона новую мушку. Я надеялась, что зеленые и фиолетовые перья принесут ему больше удачи на этом участке реки. Глядя на воду, я видела, что течение сильное, но Шон быстро учился и, прислушиваясь к моим советам, становился лучшим учеником в группе.

Брендон подошел, кивая на муху, которую я привязывала.

— Она красавица. Это должно быть в самый раз для тебя, — сказал он Шону.

Шон отошел в сторону, пробираясь обратно в более глубокие части воды, чтобы снова попробовать забросить. Я осталась, мысленно критикуя его технику, чтобы продолжать помогать ему улучшать заброс.

Брендон повернулся ко мне.

— Это лучшее, с чем я когда-либо работал, — сказал он.

— Была отличная погода, — согласилась я, запрокинув голову и закрыв глаза, чтобы почувствовать теплое солнце на своем лице.

— Я не это имел в виду, — продолжил он. — Я знаю, что мы раньше рыбачили вместе, и Финн сказал, что ты хороший учитель, но дерьмо, Джо. Ты замечательный гид.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Брэндона, который, прищурившись, смотрел на воду. Он действительно был по-настоящему хорошим парнем. Я привыкла слышать такие вещи, как «Ты, конечно же, умеешь ловить рыбу… как для девушки», или «Ты умеешь хорошо завязывать узел… как для девушки», или «Ты много знаешь о снаряжении… как для девушки». Редко можно было услышать комплимент, в конце которого не было бы прибавления «как для девушки». Это застало меня врасплох.

— Спасибо, Брэндон. Это действительно много значит для меня.

— Не могу поверить, что Финн и Линк не нанимали тебя до этого. Наверняка он предлагал, верно? — спросил он.

Я закусила нижнюю губу на его вопрос. Финн спрашивал. Настаивал, почти. Сколько я себя помню, он упоминал, что я буду партнером в службе гидов. Как-то вечером мы ужинали в местном маленьком баре, когда Финн начал выцарапывать на салфетке нелепые названия для организации услуг гидов, как будто мы новая голливудская пара.

ФиннДжо

ЛинкДжоФин

ФинЛиДжо

Он был действительно ужасен в этом. Я рассмеялась про себя при воспоминании. Но он был так взволнован этой идеей.

— Он спрашивал, — ответила я. Подняв плечо, я добавила: — Я вроде как скиталец. Наверное, я еще не нашла свой дом.

— Чикалу такое же хорошее место, как и любое другое. Семья — это не всегда то, от кого ты родился, — сказал он и отошел, чтобы помочь клиенту Стиву, с запутавшейся леской.

С каких это пор Брэндон стал Буддой?

Я думала о том, что он сказал, и о своей семье. Отношения с родителями казались безнадежными. Для людей, родившихся в горах, они были ужасно застегнуты на все пуговицы. За последние три года ежемесячные визиты сократились до праздников и телефонных звонков в дни рождения. Я знала, что они любили меня, но они отказались от попыток понять меня. Хани была моей единственной реальной связью с ними. Какими бы непохожими мы ни были, она привязывала меня к моим родителям, никогда не позволяя мне зайти слишком далеко.

Думая о ней, я решила отправить ей фото. Переключив камеру в режим селфи, я сфотографировала себя на фоне изгибающейся реки с большими соснами, усеивающими береговую линию.

Я: Разве ты не хочешь быть здесь?

Хани: Нет, если это не спа.

Она была безнадежной и совершенной, и я очень любила ее, несмотря на наши различия.

— Знаешь, в этом свете твои глаза красивого мшисто-зеленого цвета, — глубокий голос заставил меня оторваться от телефона. Линкольн.

Мой живот опустился при виде его. Татуировки выглядывали из-под рукавов его футболки, и я на мгновение вспомнила, какой мягкой была его кожа под моими пальцами прошлой ночью.

— Что ты задумала, Джоанна? — он проигнорировал или, по крайней мере, не возражал против моего очевидного взгляда.

— Фото-отчёт для моей сестры. Она ценит обновление статуса — знать, что я не упала в овраг.

— Могу ли я это увидеть? — спросил он, указывая на телефон в моих руках.

Я осторожно протянула ему свой телефон. Я была на середине написания сообщения, и я не была уверена, что он делает, но то, как он пах, и интенсивность его голубых глаз заставили меня без вопросов отдать свой телефон.

Всё ещё глядя на него, он притянул меня ближе к себе, протянул руку и сделал снимок. Он на секунду посмотрел в телефон, понажимал несколько кнопок и вернул его мне, просто сказав: «Ну вот».

— Ну вот, что? — спросила я, глядя в свой телефон, чтобы увидеть, что он только что сделал. Он отослал Хани фотографию — меня он держал под подмышкой, его красивое лицо улыбалось в камеру, а я смотрела на него снизу вверх. Он выглядел счастливым, а я похожа на влюблённую идиотку.

— Просто отправляю ей обновление статуса, — уверенно ответил он и ушел, а я всё ещё смотрела ему вслед.

Конечно, мой телефон взорвался после этого. В потоке сообщений Хани требовала каждой детали, но мне нужно было работать. Я рассказала ей основное и пообещала, что напишу, как только смогу. Мне также нужно было поговорить с Финном. Он, наверное, удивится, но я надеялась, что он будет рад за меня и не слишком расстроится из-за того, что Линкольн и я переспали. Я знала, что их отношения склонялись к сложностям, и я просто надеялась, что не делаю хуже ни одному из них.

Большую часть дня я пыталась убедить себя, что то, что произошло между мной и Линкольном, было не чем иным, как пылом момента, который взял верх над нами… уже дважды.

Я слушала, как река плескалась об мои ноги, пока я ритмично закидывала леску по бегущей речной воде. Игривость Линкольна и желание обниматься после того, как мы занялись сексом, были удивительными. В основном он казался серьезным, стойким и настойчивым. То, как он нежно гладил меня по руке и спине, пока я не заснула, было совсем не тем, чего я ожидала.

Я хочу тебя. Я хочу этого.

Мой желудок сжался при воспоминании об этих словах. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой желанной. Чистая мужественность и самообладание Линкольна зажгли во мне самые женские части. Трепет пробежал по моему телу.

Я открылась ему полностью и без колебаний. Я боялась, что в утреннем свете все станет неловко, и мне очень не хотелось терпеть еще один разговор типа «было весело, ты милая девушка, но нам лучше быть друзьями». Тем более не от него.

Вот почему, когда я проснулась, все еще переплетаясь с Линкольном, я позволила себе лишь мгновение, чтобы оценить суровые черты его лица и землистый запах соснового дыма от его кожи. Я прильнула лицом к нему еще на мгновение, вдохнула и тихонько вылезла из постели. Нам предстояло многое подготовить к нашей поездке обратно в город, и я была полна решимости избавить себя от позора отказа Линкольна.

Теперь, когда игривый Линкольн вернулся, делая селфи и отправляя сообщения сестре, я была в еще большем замешательстве, чем когда-либо. Под его ворчливой, угрюмой внешностью он был действительно веселым. Жаль, что ему и Финну так трудно найти общий язык. Они более похожи, чем любой из них думает.

Сидя на упавшем дереве у реки, я привязала крошечные перья к крючку, создав новую блестящую мушку. Я смотрела на воду, наблюдая за мерцанием и отзеркаливанием солнечного света, и думала о братьях.

Между занятиями, а иногда и вместо них, мы с Финном часами проводили время на реке. В нашей дружбе был легкий ритм. Он был громким и обаятельным и всегда шутил. Я была более тихой и прилежной, и я думаю, что Финн втайне любил заставлять меня прогуливаться. Большинство людей предполагали, что мы встречались, но после того, как я спросила о подружках, Финн признался, что осознал, что он гей в семнадцать лет, хотя подозревал об этом гораздо раньше.

К тому моменту Линкольн уже был за границей, и Финну было легко хранить этот секрет. Казалось, никто и не подозревал, что у одного из самых завидных холостяков Чикалу Фолз была причина отказывать стольким девушкам. Иногда Финн навещал меня в Бьютте, и в баре я видела, как он флиртует с мужчинами, которые ему нравились. Было приятно видеть, как он сбросил фасад. Финн боялся, что если я скажу Линкольну, их отношения изменятся, и я пообещала сохранить его тайну. Хотя в то время хранить тайну от человека, которого я никогда не встречала, казалось намного проще, чем ситуация, в которой я сейчас находилась.

Смахнув с глаз прядь выпавших волос, я снова сосредоточилась на том, что делала. Любые чувства к Линкольну, которые всплыли на поверхность после стольких лет, не сработали. Эта поездка закончится завтра, и я вернусь к своей обычной жизни — найду клиентуру, найду новые места для рыбалки, буду скитаться, куда меня ведет вода.

Так почему же от мысли о жизни во сне у меня болел живот?

· · • ✶ • • • · ·

Ужин удался. Все пятеро ребят с гордостью попробовали свежую речную рыбу, которую они помогли поймать. Линкольн снова удивил меня, добавив к рыбе лимон и свежие травы, превратив ее из хорошей в изысканную. Тот факт, что он был приличным поваром, не помогал мне прочно закрепить его в зоне друзей, но я изо всех сил старалась свести к минимуму свои взгляды исподтишка. Настроение было легким, и когда потрескивал огонь, вырывались истории и пиво.

— Джо! Сними груз, выпей пива, — крикнул Стив, когда я направилась к своей палатке. Судя по всему, сегодня я доказала, что способна тусоваться с парнями.

— Всего одно, — сказала я. — Завтра будет долгий день нашего обратного похода к машинам.

Я снова села, открывая крышку недостаточно холодного пива, которое протянул мне Шон. Когда между нами потрескивал огонь, они рассказывали истории друг о друге, шутки, которые устраивали в колледже: типичные разговоры о пожаре.

Линкольн тихо сел рядом со мной. Он не общался с группой, но иногда тихо посмеивался над их нелепыми историями. Всё это время его голова была опущена, и он что-то плел руками.

Как только любопытство взяло верх надо мной, я наклонилась к нему всем телом и прошептала:

— Что там у тебя?

Он перевел взгляд на мое лицо и, когда огонь заплясал в этих бледно-голубых глазах, сказал:

— Просто занят.

Не испугавшись того, что было похоже на отмахивание, я продолжила:

— Макраме?

— Я должен знать, что это такое? — он больше не поднимал глаз.

— Знаешь, макраме. Только не говори мне, что у тебя не было бабушки с подставкой для растений из макраме. У всех была! — я улыбнулась, надеясь, что моя небрежная шутка покажет ему, что я не против того, чтобы мы вели себя так, как будто то, что произошло между нами, было нормально.

При этом он взглянул вверх, и я не смогла сдержать улыбку, расцветшую на моем лице. Напряжение в его плечах ослабло, и он склонил голову ниже. Я наклонилась ближе к нему, чтобы услышать его низкий голос.

— На самом деле это не так уж и далеко, — прошептал он, открывая руки, чтобы показать две длинные оливково-зелёные веревки. — Паракорд, — продолжил он. — Ты знаешь, что это.

Я не могла сдержать удовольствия от его предположения, что я знаю, что у парашютного шнура есть все виды применения — от привязывания снаряжения до использования в качестве аварийной веревки. На самом деле я всегда носила несколько метров в рюкзаке. Это было удобно.

Отстранившись, Линкольн вернул внимание своему занятию. Я наблюдала, как его длинные пальцы ловко перебирали шнуры. Вытягивал одну прядь, заворачивая за остальные, заправляя конец через себя в небольшую петлю. Он работал быстро, слишком быстро, чтобы я могла точно сообразить, как это повторить. Он спускался вниз, методично создавая повторяющиеся узлы по всей длине.

Дойдя до конца, он завязал последний узел. Линкольн взял небольшой перочинный нож и отрезал конец. Наклонившись к огню, он поднес веревку к нему. У меня перехватило дыхание, когда я подумала, что он собирается бросить это в огонь. Вместо этого, когда жар слегка расплавил обрезанный конец, Линкольн лизнул палец и провел им по шнуру, запечатав его. Я отвела взгляд при мысли о языке Линкольна в других местах, чувствуя, как жар огня покалывает и согревает мою кожу.

— Вот, — сказал он, протягивая одну руку мне. Я посмотрела на неё, сбитая с толку, но вложила свою руку в его. — С днем рождения, Джоанна.

Он отпустил мою руку, но обмотал веревку вокруг моего запястья — браслет. Я уставилась на него. Как он узнал, что у меня день рождения? Неужели Финн что-то сказал? Письма?

Мои глаза метнулись к нему, и улыбка заиграла на его мягких, полных губах, изогнувшихся в одном уголке.

Браслет идеально подошёл на моё маленькое запястье. Маленькие крест-накрест узелки обвивались вокруг, и казалось, что вместо руки веревка натягивается вокруг моего сердца. Я тяжело сглотнула.

Короткое «спасибо» вырвалось шепотом, когда Линкольн закончил завязывать узел. Его пальцы коснулись чувствительной кожи на внутренней стороне моего запястья, прежде чем он встал.

Я смотрела, как самый красивый, задумчивый, сбивающий с толку мужчина отошел к огню.