Одержимость

12

Филипп Дэнби сидел за столом красного дерева у себя в кабинете. Люк, устроившись напротив, пил кофе. Почти осень, но еще очень жарко, и лучше бы сидеть в одной рубашке с коротким рукавом, но Филипп был одет, как и полагается мужчине в его положении. Из раскрытого окна за его спиной не чувствовалось никакого ветерка, даже дуновения, доносился лишь гул городского транспорта.

Повисло тягостное молчание. Люк, правда, чувствовал себя как дома, Филипп же от волнения сильно потел.

Он подождал, пока Люк поставит фарфоровую чашку, а потом, уставясь в одну точку, произнес:

— У меня был Джек Уоткинс, член парламента от лейбористов.

— А-а, — с легким удивлением протянул Люк.

Филипп прошелся пальцем за воротником рубашки.

— Он говорит, что ты… что ты… ну он хочет, чтобы мы вырезали из передачи то место, где проститутка делает заявление про него.

Люк задумчиво кивнул:

— Понимаю. Выбрось это из головы. Передай ему, что все в порядке.

Филипп прекрасно знал, что просьба Уоткинса так быстро удовлетворена потому, что позавчера за это Люк получил двадцать тысяч фунтов стерлингов. Те самые двадцать тысяч, которые Филипп собственноручно вынужден был дать члену парламента. Иначе Уоткинс, поскольку ему терять нечего, угрожал доложить о вымогательстве в полицию. Люк, естественно, не сомневался, что в конце концов именно Филиппу придется выложить денежки. Но сейчас речь не о том.

— Кстати, — небрежно бросил Люк, — передача состоится завтра вечером.

Филипп вдруг напрягся и побледнел, казалось, он задыхается.

Люк пожал плечами:

— Я просто подумал, может, тебе интересно. Аннализа и Кори здорово поработали. Особенно Кори.

Филипп ждал продолжения — сейчас Люк скажет, что знает, кто такая Кори. Но тот держал паузу.

— Конечно, — наконец продолжил он, — упор сделан на требовании легализовать бордели, но там есть и приличный кусок об убитых проститутках. Полиция надеется, что кто-то проявится после передачи. Как думаешь? Кто-нибудь захочет?

Он даже глазом не моргнул, когда Филипп рухнул на стол и зарыдал.

— Ради Бога, Люк! Я этого не делал! Клянусь Богом. Я уже говорил, что посещал, занимался с ними сексом, но не убивал.

Люк задумчиво покачал головой, налил еще кофе.

— Разве я обвинял тебя, Филипп? А теперь попытайся взять себя в руки. В конце концов ты же не хочешь, чтобы Пэм узнала?

— А тут и знать нечего, — рыдал Филипп, стуча кулаками по столу.

Люк вздохнул.

— Хотелось бы верить, Филипп, — с печалью в голосе ответил он. — И я пытаюсь, но как объяснить, что ты был последним клиентом у каждой из них перед смертью?

— Не знаю, но я их не убивал. Поверь, Люк, не убивал.

— Тогда кто?

— Не знаю. Я не был рядом, когда они умирали. Я платил им. Я… Да, связывал их, но я не… О Боже! — Он стиснул голову руками. — Я не хотел причинять никакого зла, — плакал он. — Я только хотел… Хотел…

— Да, так что ты хотел? — спокойно поинтересовался Люк.

— Ради Бога, оставь меня! — взмолился Филипп.

— Ты хотел, — продолжал Люк менторским тоном, — всего лишь наказать Октавию. Так? Ты хотел бы заставить ее страдать за то, что она лишила тебя сил. Но у тебя для этого кишка тонка. — Он улыбнулся собственным словам. — Вот ты и топаешь к проституткам.

— Нет, нет, — убивался Филипп, — все совсем не так.

— А как?

— Я уже тысячу раз тебе говорил — они были живы, когда я уходил.

— Так почему бы тебе тогда не пойти в полицию? Там же мужчины, уверен, они поймут, почему ты спрыскивал проституток духами своей жены перед тем как связать и трахаться.

У Филиппа перехватило дыхание. В глазах его застыл неподдельный ужас.

Люк улыбнулся и пожал плечами.

— Следователь — мой приятель. На днях он мне поведал, что судебные эксперты изучили духи на каждом трупе. Пока эту информацию придерживают от общественности на случай, если кто-то сам признается. Но не секрет, что это любимые духи Октавии. Так это, случаем, не совпадение?

Филипп так дрожал, что едва мог вымолвить.

— Нет, нет, ты врешь. Ты специально… — Глаза его забегали по сторонам, будто он искал выход. Наткнувшись на взгляд Люка, Филипп вздрогнул, словно от удара.

— Хорошо, — прошептал он, — я спрыскивал их духами, но не убивал.

— О’кей. Ну не убивал — так не убивал. Я готов поверить. Но допустим, ты страдаешь провалами памяти и именно в таком состоянии их и резал. Что ж, это может служить тебе защитой. — Потом снова пожал плечами. — Или наоборот, ты очень хорошо знал, что делал, и не намерен признаваться. Я видел, каковы они после экзекуции, и на твоем месте я бы и рта не раскрыл.

Филипп посмотрел на него тяжелым испуганным взглядом.

— Что ты собираешься делать? — наконец выдохнул он.

— Делать? — Казалось, Люк удивился вопросу. — Он склонил голову набок, минуту-другую подумал, потом, будто рассуждая вслух, продолжил: — Только представь себе, что за сенсация — дочери того самого человека, который был с проститутками перед самой смертью, раскрутили это дело и подготовили передачу, которая поможет его поймать. Фактически они станут виновницами поимки собственного отца. — Он дико захохотал, явно радуясь ситуации, а Филипп словно остолбенел от ужаса.

— Люк, — с трудом выдавил он. — Я сделаю все. Все, что ты хочешь. Но ради Бога — не говори Аннализе или Кори про то, что знаешь.

— А значит, мы признаемся, что Кори наша дочь, так? Ну хорошо, кстати, она не заслуживает такого обращения с твоей стороны. Она мне рассказала, как приходила знакомиться с тобой. Конечно, она не знала, что я в курсе.

— Оставь их, Люк, умоляю тебя, оставь. Бери Октавию, если хочешь, но пожалуйста, ради Бога, не делай ничего плохого моим дочерям.

— Я думаю, отцы тех проституток, возможно, чувствовали то же самое по отношению к своим. А теперь давай-ка обратимся к вам с Октавией. Все ведь из-за нее, да? Она спит с твоими коллегами направо и налево, но не выносит, когда ты до нее дотрагиваешься. Она даже трахается с ними в твоей постели.

Филипп снова заплакал от бессилия и отчаяния, он задыхался от рыданий.

— Люк, пожалуйста, что тебе еще надо? Ты уже спишь с моей женой, с моими дочерями, ну что еще?

Люк помолчал с минуту, потом засиял, как будто только что придумал желание.

— Скажу что. Прекрати нанимать убийц избивать меня. Вот что.

Филипп беспомощно поднял глаза. Этого явно мало, цена будет гораздо выше.

— Хорошо, — промямлил он.

Люк встал:

— Ладно. Теперь мне осталось только решить, должен ли я выполнить свой долг законопослушного гражданина и проинформировать полицию. У меня есть возможность сделать тебе большое одолжение. — Он направился к двери, открыл ее, чтобы Пэм слышала каждое его слово, и повернулся к Филиппу. — Ну что ж, старина, пока. И старайся больше не полосовать проституток. Хорошо?

Кори готова была взорваться от ярости.

— Что? — орала она на редактора. — Он велел тебе это сделать?

Редактор Кит не любил, когда на него спускали собак, и поэтому недовольно повторил вчерашнее указание Люка.

— Мне велели вынуть все, связанное с членом парламента Уоткинсом.

— Но я надеюсь, ты ему объяснил, что это самое важное место?

— Это не моя работа.

— А интервью?

— Тоже.

— Не верю, — прошипела Кори. — Просто ушам своим не верю. Всему конец, а передача сегодня вечером. И что, черт побери, он туда собирается вставить? У нас ничего больше нет. А Аннализа знает?

Кит пожал плечами:

— Она заходила, я ей сказал.

— Тогда почему она ничего мне не сказала?

— Не знаю, — ответил Кит и, стиснув зубы, добавил: — Если ты не против, я бы хотел закончить работу.

— Кори!

Она резко обернулась и увидела в дверях Алана Фокса.

— Я думаю, тебе лучше подойти к нам. Узнаешь кое-что интересное.

— Ты слышал, что сделал Люк с нашей программой?

— Что бы он ни сделал, сейчас это не имеет значения, — ответил Фокс. — Иди посмотри.

Все еще негодуя, Кори двинулась следом. Толпа расступилась, пропустив Кори.

— О Боже! — воскликнула она, читая сообщение прямо на факсе. — Боже! Невероятно! — Кори подождала, пока лист кончится, потом оторвала. Сердце бешено колотилось, она прямо-таки задыхалась. — Где Аннализа? — Кори не отрывала глаз от страницы и не верила своим глазам.

— Они поймали убийцу, — Кори передала сестре текст. — Он арестован.

— Что? — Аннализа впилась глазами в сообщение. — Черт побери! Когда?

— Только что, — ответила Кори.

— Так это же меняет дело. А передача-то сегодня.

Они обе кинулись к телефонам.

— Ты куда звонишь? — спросила Аннализа.

— В полицию. Может, Радклиф даст интервью.

— Прекрасно. А я отыщу Фелисити.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил ассистент.

— Да, — откликнулась Кори. — Свяжись со Скотланд-Ярдом, узнай, нет ли еще информации. И попытайся выяснить имя и адрес арестованного.

— О’кей! — ответил ассистент.

— Жду указаний! — крикнул Перкин.

— Надо переписать весь сценарий, — велела Аннализа.

— Что тут происходит? — В комнату вошел Боб Черчилл.

Алан Фокс быстро изложил ситуацию.

— Хорошо, действуйте, — кивнул Боб менеджеру по производству. — Обеспечь им съемочную группу, машину, телефон. Кори, удалось что-нибудь выяснить в полиции? — спросил он, когда Кори положила трубку.

— Да. В одиннадцать часов Радклиф выдаст нам первую информацию. Сегодня в полдень — пресс-конференция. Так что в новостях сообщат раньше, чем мы.

— Не важно. А что известно об этом парне?

— Пока ничего. — Она повернулась к другому ассистенту.

— Все линии заняты, — доложила Дженнифер. — Попытаюсь прорваться.

— Как там Фелисити? — Кори посмотрела на Аннализу.

— Ее нет. Но я оставила ей сообщение на автоответчике.

— Черт! — Кори хлопнула себя по лбу. — У нее же сегодня кинопроба! Ее не поймать. Ничего, давай свяжемся с Кэрол. Надо узнать реакцию проституток. Но как быть с Фелисити?

— Алан, надо взять интервью, — бросил Боб.

— Не могу, я занят с другой съемочной группой.

— Но это чрезвычайная ситуация.

— Руки прочь! — дурным голосом завопила режиссер Алана, Сильви. — Мне пришлось встать на уши, чтобы добиться этого интервью с архиепископом Кентерберийским. Сегодня или никогда!

— Хорошо, — поморщился Боб.

— Набросай вопросы! — рявкнул он, когда Кори взяла трубку зазвонившего телефона. — И принеси, когда подготовишь.

Аннализа неожиданно сказала:

— Ты, Кори, должна сама взять интервью.

— Не смеши. В жизни не стояла перед камерой.

— Ну никого же нет! Надо. — Аннализа улыбнулась. — Может, это твой шанс стать звездой.

— Зачем мне это? — резко ответила Кори и отняла руку от трубки.

— Кори! Кори! Это Люк. Я только что услышал новость. Что тебе удалось сделать?

— Связалась с полицией. Сейчас мы работаем с проститутками и еще пытаемся выяснить, что это за парень. Скотланд-Ярд…

— Я могу сказать, кто он. Его зовут Бобби Мак-Ивер. Возьми ручку, запиши его адрес.

Она записала адрес и жестом подозвала менеджера.

— Секунду, Люк, — и обратилась к менеджеру: — Можно послать туда съемочную группу? Надо сделать хотя бы пару снимков.

— Да, оставь. Я займусь.

— Люк, ты слушаешь?

— Да, я еду.

Кори посмотрела на часы, потом, и секунды не раздумывая о правилах приличия, бросила в трубку:

— Нет, не надо. Встретимся в полицейском участке в Челси. Надо взять интервью. Мы не можем найти Фелисити.

— Понял. — Раздались короткие гудки.

Люк сидел в машине всего в нескольких минутах езды от участка. Он отметил про себя некоторые детали ареста преступника, которые сообщала Эл-би-си. Взяв телефон, он набрал номер и затормозил у обочины.

— Филипп? Ты слышал новости?

— Нет.

Люк засмеялся:

— Ну что ж, скоро услышишь. — И отключился.

Появившись в полицейском участке, Кори сразу же кинулась к Люку с разработанным вопросником. Аннализа занялась съемками в кабинете детектива Радклифа.

— Итак, не забудь, — Кори остановила Люка, спешившего в туалет причесаться перед появлением в камере. — Никаких вступительных слов. Сразу же задавай вопросы. А теперь ответь мне…

— Насчет Уоткинса?

— Да, именно. Почему мы должны были вырезать…

— Потом, — Люк заторопился. — Я все объясню потом. А сейчас пора приступать.

Кори отошла в сторону. Радклиф с Люком расположились напротив друг друга, пока оператор налаживал освещение.

— Поехали, — бросил он через несколько секунд.

Люк откашлялся и повернулся к детективу.

Интервью длилось не больше десяти минут, Радклиф подтвердил, что сегодня рано утром арестован некий Боб Мак-Ивер. Полиция пока не готова изложить детали, однако Радклиф и его команда не сомневаются, что поймали того самого человека.

— Он полностью сознался, — продолжил Радклиф, — и привел факты, доселе неизвестные. У него в доме детективы нашли доказательства, подтверждающие признание.

— А как вы вышли на Мак-Ивера? — поинтересовался Люк.

— Сосед сообщил, — ответил Радклиф.

— А что вы сейчас думаете, инспектор Радклиф, о легализации борделей?

— Мое мнение не изменилось, — ответил тот. — Разоблачение одного маньяка еще не означает, что подобное не повторится. Думаю, следует легализовать все бордели в стране.

Он стал разъяснять свою точку зрения, Аннализа посмотрела на Кори, та кивнула, и, когда Радклиф договорил фразу, младшая сестра сказала:

— О’кей, кончили.

— Большое спасибо, инспектор. — Кори протянула носовые платки им с Люком, чтобы вытереть вспотевшие лица.

— Не слишком много информации, — прошептала Аннализа.

— Если я вам больше не нужен, я еду в офис. — Люк обнял их обеих за плечи.

Аннализа взглянула на Кори, точно ища подтверждения.

— Все нормально, — бросила Кори. — Сейчас мы еще опросим проституток на Шефферд-Маркет, так что спасибо за помощь, Люк.

— Всегда рад, — улыбнулся он.

Через несколько минут Кори поймала Радклифа и протянула руку.

— Интересно, а как чувствуют себя в такие дни полицейские?

Радклиф засмеялся:

— Усталыми, ну и гордыми, я думаю. Ну еще чувствуют облегчение. А что касается другого — лучше пока не говорить.

Кори с любопытством и с некоторым кокетством взирала на него. Но похоже, его этим не проймешь.

— А где сейчас Мак-Ивер?

К ее удивлению, Радклиф очень долгим взглядом посмотрел на нее, потом сказал:

— В безопасности.

— В безопасности? — удивленно переспросила Кори. — От кого?

— От прессы, конечно.

— Значит, вы ничего о нем пока не знаете. Есть ли у него мать, жена или семья?

Радклиф покачал головой.

— Ну, наверное, надо быть не в своем уме, чтобы прямо сейчас задавать вопросы вроде того — не знаете ли вы, почему он это делал?

Радклиф состроил гримасу.

— Определение мотивов — дело нелегкое. И даже в этом случае успех не всегда гарантирован. А с Мак-Ивером будет еще труднее.

— Почему?

Радклиф снова смерил ее оценивающим взглядом.

— У Мак-Ивера умственное развитие десятилетнего ребенка, — осторожно произнес он. — Он силен как бык, но с головой полный караул.

— А почему вы не сказали этого в интервью?

— Ни к чему в данный момент подвергаться нападкам критики — умственно неполноценные люди свободно разгуливают по улицам. Большинство из них не опасны, но… опять же правительственные сокращения в бюджете на эти цели, мисс Браун…

— То есть у вас инструкции сверху? — Кори нисколько в этом не сомневалась, но предпочитала услышать от него.

Радклиф исподлобья взглянул на нее:

— Я бы предпочел, чтобы этот факт вы пока держали при себе. Это откроется, но сейчас…

— Как скажете. Но есть ли какие-то доказательства, которые вы утаиваете?

Радклиф покачал головой:

— Пока рано говорить, но в деле есть две чрезвычайные особенности — и только убийцы и мы сами, конечно, знаем о них. Первая касается определенного запаха, я уже говорил мистеру Фитцпатрику неделю назад. Вы вправе упомянуть об этом в своей передаче.

Кори кивнула:

— Но мы пока не знаем названия духов.

— Не знаем, — согласился Радклиф. — Знает Мак-Ивер. И второе — он делал кое-что такое, что ставит нас в тупик. Мак-Ивер отказался объяснить почему. — В это время кто-то окликнул инспектора, он поспешил закончить разговор: — Я свяжусь с вами, мисс Браун.

Аннализа и Кори с командой поехали на Шефферд-Маркет интервьюировать проституток. А оттуда — к Мак-Иверу, на Камбервелл, чтобы присоединиться к другой группе. Они сняли все, что могли, было полно фотографов и прессы, потом направились в офис переделывать программу.

Кори со вздохом облегчения восприняла активность Аннализы, потому что у нее из головы никак не шел разговор с Радклифом. Интересно, почему он не заикнулся о запахе перед камерой? И почему пообещал связаться с ней? Похоже, инспектор хочет ей что-то сообщить. Но что? И опять же относительно умственного развития Мак-Ивера. Если Радклиф собирался держать подобное в тайне, то почему он сообщил ей? Ведь она представляет ту самую прессу, от которой, по словам Радклифа, они ограждают Мак-Ивера.

В итоге Кори решила поговорить с Люком. Вряд ли тем самым она предаст Радклифа. Детектив сам сообщил Люку о запахе, даже назвал ему духи, правда, босс не открыл названия ни ей, ни Аннализе. Неожиданно секретарша позвала Кори к телефону.

К удивлению Кори, это оказался отец, он предложил ей встретиться сегодня вечером. Раньше девяти она никак не могла.

— Хорошо, я подожду, — сказал Филипп. — «Мэн ин зе Мун». Как?

— О’кей, — рассеянно ответила Кори. — Встретимся там.

Пока Кори разговаривала, в комнату заглянул Люк и тут же исчез. Ну что ж, он вернется, и она попытается с ним поговорить. Впрочем, можно подождать и до завтра. Поскольку речь шла о ее первой передаче, которую еще надо доделывать, Кори решила выкинуть из головы и комментарии Радклифа, и загадочную встречу с отцом, и вернуться в монтажную.

День был безумный. Новые графики составлялись каждые несколько минут, свежий материал втискивался в готовую программу, пришлось переигрывать интервью в соответствии с ситуацией. В четыре часа раздался оглушительный вопль радости — одна из секретарш отыскала Фелисити. Та подхватила машину на Сент-Джонс-Вуд и уже едет записывать новый текст за кадром. В шесть тридцать работа по озвучиванию и редактированию была закончена, оставалось только вступительное и заключительное слово Люка, потом переправить в передающий центр. В семь сорок пять из Юстона сообщили: «свободно». И едва Кори с Аннализой вздохнули свободно, как в студию ворвался Люк:

— Я смотрел программу у себя в офисе, вы проделали огромную работу, и вам явно покровительствуют небеса — передача идет в тот самый день, когда арестован убийца! Как насчет шампанского у меня в кабинете? Отметим?

Аннализа и Кори одновременно смутились и, посмотрев друг на друга, улыбнулись.

— А почему бы и нет? — воскликнула Аннализа. — Выпьем за Кори, потому что, во-первых, это ее идея, и, будь я благородным человеком, я бы уступила ей свое место режиссера. Но я этого не сделала. И не потому, что напрочь лишена великодушия, вы же понимаете, а потому, что мне это только сейчас пришло в голову.

Смеясь, Кори обняла ее.

— Без тебя у меня ничего бы не получилось, — возразила она.

— Вот поэтому я и приглашаю на ужин вас обеих, а также Фелисити, сразу же по окончании передачи.

— Не выйдет. Фелисити уже уехала на какую-то встречу. И у меня тоже свидание.

— Так отмени его! — воскликнула Аннализа.

— Не могу.

— Тогда приводи его с собой, — предложил Люк.

— Боюсь, не придет. Но вы пропустите несколько стаканчиков за меня.

— Слушай, а выпить на посошок? — настаивал Люк. — И потом, как же ты уйдешь, программа-то еще не кончилась.

— Ну ладно, — сдалась наконец Кори, ощутив вдруг, что и так пьяна от избытка чувств.

— Значит, ты точно не сможешь составить нам компанию? — спросил Люк, наливая шампанское в бокал Кори. Аннализа выскользнула в туалет, и они с Люком остались одни.

— Определенно, — ответила она. — Спасибо.

Он улыбнулся, но Кори с удивлением заметила его искреннее огорчение. Она хотела успокоить его прикосновением руки, но не стала. Аннализе это показалось бы слишком интимным, к тому же незачем обнадеживать Люка.

Она долго размышляла после того памятного вечера у Люка и наконец пришла к выводу, что, возможно, Люк действительно не знал об их родстве с Филиппом. Иначе он наверняка бы уже что-то сказал. Но он только раз заикнулся о той встрече, расстроившись оттого, что Аннализа так напилась при родителях.

— Она думает, у нас с Октавией связь, — объяснил он. — И ее нельзя осуждать, ведь ее мать ведет себя так буквально с каждым, кто подвернется ей под руку. Особенно, если он проявляет хоть какой-то интерес к Аннализе.

Кори многое хотелось сказать в ответ, но поскольку они разговаривали на работе, мудрее было промолчать.

Что касается их отношений, Кори надеялась, они кончились. Люк больше не звонил ей, не приглашал, хотя Кори часто ловила на себе его странный взгляд.

Люк словно старался проникнуть в ее душу, разгадать ее, но она вовсе не испытывала особой гордости, что вынуждена отворачиваться. Исключительно из самосохранения она не желала сделаться частью его жизни.

— Я бы хотел довериться тебе, Кори, — как-то раз тихо сказал он. — Просто возникает такое желание, когда я на тебя смотрю. А ты мне не доверяешь, да?

— Да, — созналась она. — Ты дал мне основания усомниться в тебе.

— Но ведь я тебя продвинул.

— Ну и что? Иногда, Люк, у меня складывается впечатление, что ты со всеми нами ведешь какую-то игру. Может, объяснишься по поводу Уоткинса?

Он улыбнулся, поставил свой бокал и, обойдя стол, вынул папку из ящика.

— Все очень просто. Я предложил Уоткинсу заплатить двадцать тысяч фунтов стерлингов, и тогда его имя изымут из программы. Он заплатил.

Глаза Кори расширились от удивления.

— Ты хочешь сказать… Ты шантажировал его?

Люк кивнул:

— Да, но только после того, как он сам намекнул.

— Но, Люк, это же незаконно.

Люк засмеялся:

— Дорогая, моя наивная Кори. Конечно, незаконно. Но тебя даже не интересует, что я сделал с этими деньгами?

Кори подозрительно уставилась на него, а он сделал шаг ей навстречу.

— Нет, — запротестовала она, — нет, — когда он, открыв папку, протянул два листка бумаги. — Я ничего не хочу знать.

— О’кей. Тогда я прочитаю тебе сам. — Вошла Аннализа, и он, шагнув навстречу, привлек ее к себе. — Я тут как раз рассказывал Кори, как мы передали Кэрол чек на двадцать тысяч фунтов стерлингов в помощь проституткам.

Кори все еще недоуменно смотрела на Люка, качая головой.

— Вот, — Люк указал на первую страничку. — Письмо к Уоткинсу насчет того, что произошло с его деньгами. А вот письмо редактору газеты «Сан», информирующее о таком щедром взносе Уоткинса.

Аннализа рассмеялась:

— Ну разве он не гений?

Но Люк не отрывал взгляда от Кори.

— Да, — пробормотала Кори. — Конечно. — Она, извинившись, заторопилась попудрить нос.

Было начало девятого, когда Филипп Дэнби в «Мэн ин зе Мун» от стойки бара пробрался в угол зала. Поставил на круглый столик бокал «гиннеса», бросил рядом пачку сигарет. Кори появится не раньше, чем через час. Но ему надо было уйти из дома не только, чтобы не смотреть эту программу, главное — чтобы избавиться от Октавии. Как он ненавидел ее! Вся она насквозь ядовитая. Иногда ему казалось, яд просачивается сквозь все ее поры. Она настолько испорчена, что один ее взгляд, казалось, оскверняет его. Она полностью разрушила его жизнь, он больше не мог считать себя мужчиной. Единственное, чего ему хотелось, — раствориться в толпе вопящих и пьющих пиво. Их выворачивало на тротуаре, и он печально ужасался — каким грязным стал мир! Пьяные, накачанные наркотиками дети, изо дня в день находящиеся под угрозой СПИДа, вызывали лишь тихую грусть.

Он быстро глотнул из кружки и зажег сигарету. Казалось, сейчас его снова охватит паника, но он должен взять себя в руки. Скоро придет Кори, и все станет на свои места. Он не знал, как это вообще ему пришло в голову, но на прошлой неделе, встретив ее у Люка, он почувствовал не то сочувствие с ее стороны, не то что-то еще, а главное силу, силу духа, и в глубине души затеплилась надежда: Кори поможет. Один Бог знает, как он хотел бы обратиться к Пэм. Он пытался много раз, но до сих пор все его женщины кончали презрительным к нему отношением. И Пэм, как только узнает его тайну, не будет исключением. Не важно, что она его сильно любит. Но Кори другая, она найдет выход. И спасет Аннализу.

Он отпил еще. Потом погасил недокуренную сигарету. Руки дрожали.

Он вызвал в памяти образ Кори и улыбнулся. Потом вдруг его передернуло: вправе ли он так поступать? Он ее отец, он должен ее оберегать, а не взваливать жуткую трагедию своей жизни… И с чего он взял, что она захочет ему помочь после его холодного приема? У него даже не хватило духу поговорить с ней у Люка.

Подавив рыдания, Филипп прикрыл рукой глаза. Ради Бога, пять проституток мертвы, арестован невинный человек, ну и как ей все объяснить? Разве он на самом деле хочет, чтобы Кори узнала о его «играх» с проститутками? Хочет увидеть подозрительность, немой укор, а может, и страх во взгляде, когда он все выложит? Филипп вдруг как наяву услышал ответ и едва мог поверить, что сидит один. Конечно, он боялся, вдруг Кори поспешит в полицию — и правильно сделает. И потом за ним придут.

Нет, он за себя не беспокоился, он просто хотел положить конец мучениям. Он не вынесет позора, что падет на Аннализу и Кори. Но может быть, он сумеет уберечь хотя бы Кори. Да, надо спасти ее от стыда. Аннализу — уже поздно, но Кори еще можно. На глаза его навернулись слезы. Единственное в жизни, что ему удастся сделать для дочери Эдвины. Хотя это труднее, чем вырвать собственное сердце.

Когда Кори наконец появилась, Филипп сидел все там же, с той же самой кружкой пива. Окружающие тотчас повернулись в ее сторону. Филипп слышал, как кто-то из мужчин предложил присоединиться. Ответа он не разобрал, но нахал засмеялся, и Филипп внезапно почувствовал гордость за свою дочь. Кори встретилась с ним взглядом, и он опустил глаза. Он не хотел смотреть на нее, не хотел признавать, насколько она похорошела за последние несколько месяцев, не хотел прочесть в ее глазах что бы то ни было.

— Привет, — бросила Кори.

Филипп, не глядя, кивнул.

— Заказать выпить?

— Нет, я ухожу. Спасибо, — вежливо отказался Филипп.

— Ну а я зачем тогда пришла? — ощетинилась Кори.

Уставившись в одну точку, Филипп напрягся и сказал:

— Поклянись, что никогда не скажешь Аннализе, кто ты такая! Не хочу, чтобы она или кто-нибудь другой знал о тебе. Понимаешь? И не важно, чем ты занимаешься и что собираешься делать в будущем. Знай, я всегда буду отрицать, что ты моя дочь. Ты не имеешь ко мне никакого отношения, никогда не имела и не будешь. Держись от Дюка Фитцпатрика подальше. У него есть Аннализа, ты ему не нужна.

Филипп резко поднялся, ощутив, что задел ее за живое. Ноги дрожали, Филипп постарался достойно уйти из паба: сейчас он убил всякую надежду, что сможет когда-нибудь поделиться своей болью и кому-либо довериться. Ну и к лучшему: Кори никогда не будет страдать от унижения, ловя на себе презрительные взгляды: «Вон идет дочь психа, знаете, того, который резал проституток». Но Боже мой, Аннализе-то этого не избежать. И он молил Бога, чтобы Кори оказалась рядом с ней. Ему следовало бы защищать дочерей, черт побери, ему! Но он сам все испортил, всю свою жизнь. Ладно, теперь ничего не изменишь. Отрадно лишь то, что Кори заботится об Аннализе — он видел в тот вечер у Люка. Кори знает, что Аннализа ее сестра, и никогда ее не бросит.

Теперь ему оставалось только сдаться в полицию.