Одержимость

19

Филипп Дэнби стоял у окна своего кабинета и смотрел вниз на улицу, переполненную машинами. В сотый раз он прокручивал единственно возможное решение — прыгнуть в этот беспрерывный поток. Сейчас это казалось сумасшествием, но в те самые моменты, когда Филипп подумал об этом, он и правда был сумасшедшим. Теперь, слава Богу, все позади. Сегодня он чувствовал себя таким свободным, что если бы и прыгнул, то не разбился бы, а полетел.

В дверь тихо постучали. Пэм. Улыбаясь, он поманил ее, обнял за талию, а она уткнулась ему в плечо.

— Не могу поверить. Знаешь, я просто никак не могу поверить!

— Ну, а что я тебе говорила? — хихикнула Пэм. — Она подняла голову и заглянула ему в глаза. Сейчас Филипп был таким красивым, таким беззаботным… и… да, счастливым! Давно она уже не видела его таким.

— Ну, — начала Пэм, — ты собираешься поделиться со мной?

— Ты же видишь — меня отпустили.

— Вот именно, зачем тебя держать? Ты же ничего не сделал?

— Главное, они поверили мне, Пэм. Поверили.

Он беспечно плюхнулся в кресло. Пэм примостилась на краешек стола.

— Я рассказал, что был последним у каждой из этих проституток. Даже сказал, что связывал их и спрыскивал духами своей жены, ну и всякое такое, а потом сказал… Я сказал: я их не убивал. И они мне поверили.

— Так просто? — с сомнением вскинула брови Пэм.

— Ну нет, конечно. Они задавали вопросы, ну вроде того, почему я был последним, кто их видел живыми…

— И что ты сказал?

— Назвал время, когда был там.

У Пэм екнуло сердце.

— А дальше что?

— Они задавали разные вопросы. Например, про позы во время… И тому подобное. Я, конечно, очень смущался, особенно когда они заставили меня показать, как я их связывал… И задали еще один странный вопрос — могу ли я описать содержимое желудка убитых проституток.

— И ты что? — Пэм брезгливо поморщилась.

— Сказал, что не могу, конечно. Откуда же мне знать? О еде я вообще не думал, приходя к ним. Так я и заявил полиции.

Пэм минуту помолчала, а потом произнесла:

— Филипп, только пойми все правильно, но они могли подумать, что ты что-то скрываешь. Иначе почему с такой готовностью тебе поверили?

Филипп покачал головой:

— Не знаю. Мне показалось, поверили на слово.

— Возможно потому, что у тебя совершенно невинное лицо, — пошутила Пэм, взъерошив ему волосы. — Вообще-то тебя долго не было. Что еще они сказали?

— Да на самом деле не очень много. Просто они прокручивают каждый момент, каждое произнесенное слово. Ну например, деньги. Заплатил ли им наличными. Если да, то какими — двадцатками, десятками или как-то еще.

— А они не поинтересовались, почему ты пришел к ним?

Как раз этого вопроса Филипп и боялся. Причем именно со стороны Пэм. Не в силах встретиться с ней взглядом, он встал и пошел к шкафу.

— Я сказал, что услышал о духах, услышал недавно, и поскольку дни моих визитов совпадали с днем их смерти, решил пойти и все рассказать, дабы, как они выражаются, освободить себя от привода.

— А они спрашивали, откуда тебе известно о духах?

Филипп наконец повернулся:

— Я объяснил о контактах с Ти-ви-дабл-ю.

— О Филипп, — простонала Пэм. — Другими словами, ты ничего не сказал им о Фитцпатрике. Так?

Он кивнул.

— И даже не сказал, что он сообщил тебе о запахе?

Филипп покачал головой:

— Нет. Я сослался на Аннализу. В полиции удивились ее осведомленности, но решили, видимо, что большинство на Ти-ви-дабл-ю знает об этом, поскольку Фитцпатрику они рассказали сами.

— Филипп, ну почему ты не заикнулся о Люке?

— Сама знаешь почему, Пэм. Из-за Октавии. Мое оправдание перед полицией не отменяет того, что ему известно о ней.

— И не отменяет того, что мы знаем о нем.

— Ну а что мы знаем? Ничего. Все бездоказательно. Одни предположения, Пэм. А если они неверны? Если он этого не делал, Пэм? Ты прекрасно знаешь, на что он способен. Он бы сделал достоянием общественности все известное ему об Октавии, и хотя мне наплевать на нее и на себя в этой связи, но я за Аннализу беспокоюсь.

— Филипп, а что если этот человек убийца? Тогда не о скандале, не о сердечном приступе тебе следует беспокоиться, и жертвой станет не только Аннализа. Люк слишком, слишком близок к обеим девочкам. Подумай, Филипп. И тогда, ради Бога, сходи еще раз в полицию.

Люк встречал сестер в аэропорту Хитроу, в зале ожидания. Он приветствовал Аннализу с таким убедительным раскаянием, с такой любовью, что Кори покоробило. Обыватели узнавали его, смотрели во все глаза, толкая друг друга — вот он, живьем! Если бы они только знали, что он такое на самом деле!

Самое большее, чего он удостоился от Кори, — обычного приветствия. Она согласилась на его предложение подбросить ее домой и распрощалась с ними.

Кори захлопнула за собой дверь, оглядела свое жилище. Она любила это уютное местечко, его уединенность, ее собственный рай, в котором можно спрятаться от всего света, когда жизнь доводит до предела. Одна из секретарш компании забегала поливать цветы и даже оставила букетик фрезии в знак приветствия. Если бы не раздвоенность, не ощущение, что часть ее осталась по ту сторону земного шара! Она прошлась по комнатам, убедилась, что все в порядке, и гнетущее состояние еще больше усилилось, как будто не было трех последних недель.

Прежде чем включить автоответчик, она ухватилась за слабую надежду — а вдруг он звонил? Он же мог взять телефон у Фелисити… Но увы, сердце Кори сжалось от разочарования.

Однако было сообщение от Фелисити. «Позвони немедленно, как только появишься! — взволнованно проговорила подруга. — Я не смогла связаться с тобой в Сан-Франциско, ты не оставила телефона. Это очень важно».

И снова сердце Кори екнуло. Голос Фелисити звучал так возбужденно, что наверняка речь пойдет о Кристосе. Впрочем, самая последняя запись рассеяла все сомнения. «Привет. Это Фелисити. Я решила тебя предупредить: все, что я собираюсь изложить, никак не связано с Кристосом. Но позвони мне, Кори. Обязательно!»

Кори посмотрела на часы. В Лос-Анджелесе пять утра. Ну что ж, Фелисити говорила так настойчиво, что придется потревожить ее в такую рань. Однако Кори услышала только автоответчик. Она оставила сообщение и пошла заваривать чай. Боже, как она соскучилась по разговорам с Полой!

Через десять минут Кори уже устроилась на диване и выкладывала Поле все новости. Правда, не вдаваясь в подробности.

— У тебя печальный голос, Кори. Что-то случилось? Или просто разница во времени?

Кори вздохнула:

— И то, и другое. О Боже, Пола столько всего произошло, что я даже не знаю, с чего начать.

— Давай с самого главного. Ну к примеру, ты встречалась с Кристосом Беннати?

— Да. Встречалась. Но лучше я приеду к тебе на следующий уик-энд и все расскажу. О’кей?

— Это жестоко! Я просто сгораю от любопытства! — Впрочем, уловив, что Кори действительно не в настроении, Пола добавила: — Я соскучилась по тебе.

— Я тоже. — Глаза Кори наполнились слезами. — Ладно, позвоню тебе в середине недели.

Кори нехотя положила трубку, легла в постель и горько заплакала.

К своему облегчению, утром она почувствовала себя лучше. Оказалось, что Люк отложил передачу «Неделя» ради их об изнасиловании. Значит, в следующие тридцать шесть часов Кори будет очень занята. Она ни на минуту не покидала монтажной, весь вечер соединяла куски.

Передача пошла в эфир, и коллеги настояли на символическом банкете. Кори, правда, не испытывала особой радости, хотя, несмотря на все трудности, работа получилась хорошая. В Челси в «Артс-клаб» Аннализа купила первую бутылку шампанского, Люк вторую, Алан Фокс третью. Кори понятия не имела, кто купил четвертую, пятую и шестую. Она пила так, словно завтра никогда не наступит. Наутро Кори мало что могла вспомнить, но в одном не сомневалась — перед сном она снова плакала: глаза опухли и покраснели.

Аннализа, довольная до безобразия, заехала за ней в девять. Вчерашний банкет на ней никак не отразился.

— Мне незачем пить, когда с Люком все хорошо. А все хорошо, Кори. Правда, правда.

— Ну вот и чудесно, — солгала Кори.

— Слушай, твои отношения с Кристосом не означают…

— А кто что-то говорил о Кристосе?

— Ты и говорила. Да не волнуйся, все в порядке. Ты просто без конца повторяла, что не можешь убедить меня, поскольку не можешь убедить даже себя.

— Я?! А что я вообще несла?

— Да все время пыталась убедить себя, что ты не больше, чем на одну ночь.

— Боже, никогда больше не разрешай мне пить!

— Кори, — остановила ее Аннализа, когда Кори потянулась к телефону. — Если тебе плохо, если хочешь поделиться, я с радостью выслушаю. Ты же знаешь.

— Мне не плохо, — отрезала Кори. — Я просто хочу, чтобы Фелисити перестала оставлять мне какие-то загадочные сообщения и отсутствовать, когда я ей отзваниваю. Теперь пошли, а то опоздаем на совещание.

В основном Кори играла с Бет, пока Пола работала в магазине. Теперь Пола уже вернулась, и, несмотря на то что Дэйв просто сгорал от желания послушать про Америку, она спровадила его в клуб, уложила ребенка и вернулась в гостиную, где Кори разливала в бокалы вино.

— Все, я освободилась, — облегченно вздохнула она.

Кори стояла посреди комнаты, опустив голову, и плакала. И не просто плакала, а рыдала, как рыдают только тогда, когда сердце разбито.

— О Кори! — на глазах Полы выступили слезы. — Кори, что случилось?

— Пола, мне так больно, — глотая слезы, проговорила Кори. — Я думала, я справлюсь, преодолею, но мне все хуже и хуже.

— Что? Что хуже? — тихо спросила Пола.

Сквозь рыдания Кори прорвался смешок.

— Сядь, а то упадешь.

Кори никогда и в голову не приходило, что можно облегчить душу, изложив происшедшее. У нее словно гора с плеч спала. Она как будто снова вернулась в ту ночь, видела его, ощущала запах, чувствовала его прикосновения, слушала. Пола сидела, открыв рот и затаив дыхание. Она просто завопила от радости, что Кори наконец испытала наивысшее наслаждение. Впрочем, под конец Пола нахмурилась. А Кори рвала и метала.

— Надо же так вляпаться! Подумать только — сижу здесь и надеюсь, что он объявится! Пусть только попробует позвонить, я ему скажу! Пошлю его к чертовой бабушке!

— Почему? Я бы сказала — он тобой заинтересовался.

— Ничего подобного. Не обнадеживай, я и так не могу выкинуть его из головы. Что бы он ни говорил, я была для него девушкой на одну ночь. Пора смириться. Совершенно не важно, кто он такой, и я не позволю так с собой обращаться.

— Уверена, что здесь не обошлось без Фитцпатрика! — заявила Пола.

— А как же фото Кристоса и Пейдж Спенсер? Я видела своими глазами. Не Люк же это подстроил?! Но вообще-то я думаю, он что-то сказал в тот вечер Кристосу. И Фелисити так считает. Она все пытается со мной связаться, но никак не выходит. Я просила позвонить на работу, но почему-то туда она не хочет. В любом случае — это не о Кристосе. Она предупредила.

— Значит, это связано с Люком.

— Или Аннализой. Но скорее всего с Люком. Он оставался с ней, когда я уехала в Сан-Франциско, так что не исключено… Но Люк Фитцпатрик в Лос-Анджелесе — это особый разговор.

— Этого человека надо было задушить при рождении! — яростно проговорила Пола, когда Кори закончила свой рассказ. — А Аннализу отшлепать как следует! Ой извини, я знаю, она твоя сестра…

— По отцу.

— Ну и что, все равно сестра. И еще, Кори Браун, ты ей рассказала про себя?

— Нет.

— Надо рассказать. Пусть узнает правду: станет тебя больше слушаться.

— Поверь, Пола, это ничего не изменит. Аннализа одержима Люком. И знаешь, что сказал мне отец? Он начнет отрицать наше родство, если я кому-нибудь расскажу. Сейчас снова расплачусь. В эти дни я просто не просыхаю от слез. — Кори вынула носовой платок, высморкалась, но слезы все текли и текли. — Пола, это, наверное, сентиментально, но если бы была жива мама. Я так скучаю по ней. Можешь себе представить, если бы я рассказала ей о Кристосе?

— Кори, она бы просто умерла. О Боже, что я говорю!

— Всего полгода прошло после ее смерти, а я уже встречаюсь со всеми этими знаменитостями, езжу по всему миру. Иногда мне становится так стыдно, будто я только и ждала ее смерти.

— Не терзайся, Кори, — отрезала Пола. — Она так хотела этого.

— Знаю. Но бывают моменты, когда все кажется таким незначительным, я ничего не могу с ней разделить…

— Ну что ты, — прервала ее Пола. — Я уверена, она знает, что здесь происходит, откуда-нибудь сверху наблюдает за тобой.

— Думаешь?

— Не сомневаюсь.

— О, как бы я хотела поговорить с ней. Она бы мне что-нибудь подсказала.

— Хм. Ты правда хотела бы поговорить с ней?

— О Боже, конечно, только без всяких ясновидящих.

— Само собой, — тихо ответила Пола. — Просто… Слушай, не знаю, подходящий ли момент, но… Я нашла письмо Эдвины, когда переворачивала матрас. Адресовано тебе. Я его не читала.

Кори закрыла лицо руками.

— Ну, я тебе его отдам, ты прочти, когда будешь в состоянии.

Кори в отчаянии посмотрела на почерк матери:

— Нет, я должна прочесть его сейчас же. Ты не против?

— Конечно, нет.

Пола плеснула ей вина и пошла к ребенку, оставив Кори наедине с письмом.

Эдвина рассказывала Кори про ее отца, просила прощения за нечестность. В детстве Кори так отчаянно хотела знать о своем отце, так страстно желала быть его любимой дочерью, что мать не нашла в себе силы разочаровывать ее.

«Прошли годы, — писала она, — я и сама уже поверила. Это был лучший вариант. Вдруг бы ты захотела с ним встретиться, а Филипп отказался, я бы не выдержала такую боль. Но я хотела, чтобы вы были вместе. Появился бы в твоей жизни человек, который заботился бы о тебе после моей смерти. Может, Бог простит меня — у меня не хватило мужества, Кори. Если ты найдешь его, будь терпеливее, не суди слишком строго. Он слабый человек, но добрый, и его легко ранить. Единственный мужчина, которого я любила. И ты, его дочь, наша дочь, была мне в радость, какую только способна испытать женщина в своей жизни.

Ты получишь это письмо, когда меня уже не будет. Но, пожалуйста, знай, дорогая, я все время наблюдаю за своей девочкой, я люблю тебя очень, очень».

Вернулась Пола. Обильные, неудержимые слезы катились по лицу Кори, и подруга, обняв дочь Эдвины, прочла письмо. И тоже заплакала.

Долго еще они сидели, сцепив руки, наконец Кори прошептала:

— Я попытаюсь еще раз поговорить с Филиппом, Пола. Хотя наверняка зря потрачу время. Но… Может, все-таки смогу достучаться до него, хотя бы ради Аннализы.

— Непременно, Кори. Ради вас обеих. Но не торопись. Ты сейчас очень уязвима. Ни к чему прибавлять себе боли.

— О’кей! — воскликнула Женни, хлопнув в ладоши, призывая к тишине и решительно внедряясь в это столпотворение. — А ну-ка потише.

Кристос вошел следом, приблизился к доске объявлений, где висело расписание. Съемки в Нью-Хэмпшире закончились, часть съемочной группы уже отбыла в Италию, теперь предстояла поездка в Англию.

Женни подождала, пока установится мертвая тишина, и выпалила:

— На случай, если вы не знаете. Парень, вместе с Кристосом смотревший наш отснятый материал на прошлой неделе, Пьер Монтбастион, отбирает фильмы для следующего фестиваля в Каннах. И… — она выдержала паузу и обвела собравшихся многозначительным взглядом. — «Паст ливз презент» отобран для участия! — победоносно объявила она.

Вокруг все зашумели, захлопали, постановщики пожимали Кристосу руку.

— Нам еще многое надо сделать, — напомнил Беннати, оглядывая группу, — а времени не так уж много. Хотя все в наших руках, и я еще раз повторяю: если кто-то станет манкировать своими обязанностями, то — скатертью дорога. Понятно?

Толпа загудела в ответ.

И вновь поднялся привычный шум — ассистенты, секретари, продюсеры, менеджеры, бухгалтеры сели на телефоны, а Женни, лавируя между беспорядочно расставленными столами, пробралась к Кристосу. Едва взглянув на него, поняла — Беннати злой как черт.

— Ты еще не связалась с теми ребятами? — резко бросил он. — Засадила меня за монтаж, когда я уже должен быть в Англии. Как, черт побери, я могу находиться сразу в двух местах?

— Лэнс тоже едет в Англию, — напомнила она ему мягко. — Ты сам просил.

Кристос недоумевающе взглянул на нее, потом снова повернулся к доске объявлений.

— Тут нет Уилтшира, — напряженно проговорил он.

— Детали сегодня чуть позже, — Женни указала на карточку в самом низу доски. Если бы не жалость к нему, она бы расхохоталась.

— Кристос, тебе забронировать какой-нибудь определенный отель в Лондоне? — крикнул кто-то из менеджеров. — А?

— Все равно. — Он повернулся к Женни. — Свяжись с Фитцпатриком, выясни, можно ли снять дом для семейства Дэвида Истона. Если что-то надо, я с Лэнсом. — И прежде, чем Женни успела что-либо сообразить, он вышел.

— Для счастливого человека он выглядит не очень-то. Словно его что-то гложет, — заметил какой-то менеджер, убедившись, что Кристос уже не слышит.

— Гм, или кто-то, — Женни посмотрела ему вслед.

— О? — заинтересованно загудели вокруг.

Женни смеясь, заторопилась к выходу, не желая участвовать в пересудах о его связи с Пейдж Спенсер.

У себя в кабинете, рядом с кабинетом Беннати, Женни увидела мужа. Он расположился за ее столом и разговаривал по телефону. На другом конце провода раздалось рявканье, Ричард занервничал и наконец положил трубку.

— Что, головомойка? — посочувствовала Женни.

— Черт бы его побрал! — Ричард зло взглянул на телефон. — Что за дьявол его разбирает? Такой злющий в последние дни.

— Не что, а кто. Женщина.

Ричард отмахнулся.

— Нет, женщины его так не доводят, — хмыкнул он.

— А эта — доводит.

Ричард удивленно раскрыл глаза и покачал головой.

— Вряд ли Пейдж Спенсер так много значит для него.

— Разве я сказала, что это Пейдж. Спенсер?

Ричард изумился в очередной раз:

— Тогда кто же?

— Попробуй догадаться. Сам говоришь, чем ближе отъезд в Англию, тем он все хуже?

— Ты шутишь? Хочешь сказать, он попался на удочку английской девице из команды Фитцпатрика?

— Вот именно. Кстати, ее зовут Кори Браун.

Ричард улыбнулся:

— Да будь я проклят. Ты-то откуда знаешь?

— Ну, давай скажем иначе — я знаю Кристоса, и я тебе говорю, что это связано с ней. Я пыталась выяснить у него на днях… Он просто сходит с ума…

Ричард снова с сомнением посмотрел на жену.

— Ты не ошибаешься? Насколько мне известно, она не в его вкусе.

— Ты имеешь в виду, у нее нет роскошных светлых волос? Ноги не растут от шеи? Нет маленьких пухлых губок? Так у Кристоса таких было достаточно, Ричард. И стоит ему пальцем поманить, как они пойдут косяками.

— Тогда почему он ничего не предпримет? Не ходил бы и не злился на всех подряд.

Женни пожала плечами:

— Говорит, что она из тех, кто охотится за любовниками-звездами.

Ричард расхохотался:

— Кристос Беннати попался на удочку любительнице звезд. А она-то об этом знает?

— А как ты думаешь? — ответила Женни, целуя его в нос. — Я знаю, что ты намерен сказать. Да, она и правда сразу прыгнула к нему в койку, но я видела ее и утверждаю, что она не из этих. Да он и сам понимает. Но слишком еще свежа боль от истории с Анжеликой, — продолжала Женни, — и как его за это судить? Сейчас ему очень трудно поверить какой-нибудь женщине. Вот Беннати и злится, понимая, что, нравится ему это или нет, но он влюбился.

— Черт, твоя логика меня потрясает! — завопил Ричард.

— Знаю, дорогой, — улыбнулась Женни и сняла трубку. Раздался голос Бада Уинтерса.

— Где этот чертов Беннати? У меня потрясающая новость. Скажи, пускай мчится сюда, его ждет шампанское.

— Передам, — рассмеялась Женни и повесила трубку. — Клянусь, Кристосу сейчас как раз не хватает шампанского с Бадом Уинтерсом!

Ричард задумался:

— Похоже, ты права. Ох, и покувыркаемся же мы.

Женни покачала головой:

— Попытаюсь что-нибудь предпринять.

— Женни, — угрожающе проговорил Ричард.

— Да? — невинным голосом спросила она.

— Ты знаешь о чем я. И не ошибаешься ли ты насчет этой самой Кори. Он ведь провел с ней только одну-единственную ночь.

— Иногда и одной достаточно, — ухмыльнулась жена. И, подмигнув, добавила: — Помнишь?

Ричард засмеялся:

— Ладно, убедила. И тем не менее не суйся. Ты же знаешь его отношение к своей личной жизни. Кроме того, насколько я знаю Кристоса, он все уладит, прежде чем примется за дело.

Женни тотчас напомнила:

— Кстати, он тебя ждет. Давай поторапливайся.

Прошло полчаса, но Женни все еще сидела, подперев рукой подбородок и размышляя о Кристосе. Она не слишком беспокоилась насчет того, как он поведет себя в Англии. Пейдж уже вернется, а Кристосу нравится, когда Пейдж поблизости. Обычно Женни ненавидела, когда мужчины использовали женщин в своих целях, но в этой ситуации Пейдж тоже выигрывала. Потому как связь с Кристосом выдвигала ее имя на страницы газет и давала такие возможности, которых ей не видать ни с каким другим мужчиной. Кристос не дурак, он все понимает относительно Пейдж, и в один прекрасный день он все же позвонит Кори Браун. Просто ему нужно созреть. Вопрос в том, как к этому отнесется сама Кори после того, как он так обошелся с ней. Женни на ее месте послала бы его ко всем чертям, вот и все. И потом, насмешливо подумала она про себя, всю жизнь жалела бы. Значит, надо постараться сделать так, чтобы ничего подобного не случилось. Или им придется ждать следующей жизни.