Одержимость

4

Через неделю после похорон Эдвины Тэд Брэйтуэйт пригласил Кори к себе. Она с нетерпением ждала его звонка, впрочем, торопиться было некуда.

После смерти Эдвины ей с трудом давался каждый день. Она заставляла себя заниматься домашним хозяйством; не разрешала себе плакать дольше пяти минут кряду; впадать в прострацию. Девушка готовила чай для нескончаемого потока посетителей, успокаивала Полу и тетушку Хэтти, которых, насколько она понимала, ее отстраненность подавляла ничуть не меньше, чем смерть Эдвины: терпеливо и молча выслушивала слова сочувствия преподобного Фокса.

Кори давно знала, что мать скоро умрет, но теперь, когда это случилось, она чувствовала страшную опустошенность, никчемность своего существования и прямо-таки не находила себе места от горя. Она не осмеливалась до конца проникнуться осознанием потери из страха утонуть в открывшейся глубине.

Она говорила об Эдвине, но только с Полой или тетушкой Хэтти, вместе с ними пускалась в воспоминания и, может, чаще, чем следовало, смеялась над некоторыми эпизодами из жизни матери. Кори рассматривала старые фотографии, половину раздала ее друзьям, а самые дорогие оставила себе. Ночами девушка в мучительном одиночестве пустого дома думала: а счастлива ли сейчас ее мать? Интересно, видит ли она ее оттуда, слышит ли, и нельзя ли с ней поговорить. Хотелось бы думать, что можно.

Кори упаковала одежду Эдвины, чтобы отнести в благотворительный магазин; вынула лекарства из шкафчика, собрала отвратительные парики, подкладки для груди и все это разом выбросила. Кори очень уж держала себя в руках, слишком стойко переносила навалившееся несчастье, чем не на шутку перепугала Хэтти и Полу. Но сейчас предстояло самое главное. Дядя Тэд пригласил ее, чтобы зачитать завещание матери, разорвать последнюю ниточку, связывающую Кори с Эдвиной. Теперь они расстанутся навсегда. Кори слишком хорошо знала Эдвину и чувствовала, что та оставила ей что-то особенное — сообщение, письмо? И трусила, сумеет ли пережить… Кори надела пальто, и неожиданно на глаза навернулись слезы отчаяния и одиночества.

Дядя Тэд ждал у двери и мигом втащил ее в дом. Кори на миг замерла в его объятиях, потом поцеловала в щеку и отдала тете Хэтти зонтик, прежде чем проследовать за Тэдом в библиотеку, и присела на стул. Тэд бросил взгляд на Гарриет. Ее скорбь отразилась и на лице мужа. Никто — ни Тэд, ни Гарриет — не представляли, как девочка воспримет слова дяди. И оба немного волновались. Увидев остекленевшие глаза Кори, нездоровый румянец на щеках от переживаний, тетушка ощутила такую жалость в сердце, что едва сдержалась, чтобы не подойти и не обнять Кори.

Тэд вынул из жилета карманные часы, искоса посмотрел на циферблат, поерзал в большом кожаном кресле за столом. Кори же не сводила с него глаз, впрочем, ожидание несколько затянулось, и она слегка нахмурилась. Что-то не похоже на дядюшку, чтобы он не мог подобрать нужных слов, но на сей раз, кажется, так оно и было. Он неловко улыбнулся, потом скользнул блуждающим взглядом сквозь окно и вперился в черноту мокрого густого сада.

Подавшись вперед, Кори коснулась его руки.

— Мы можем отложить это на завтра, — улыбнулась она. — К тому же, я думаю, мама все оставила мне, поэтому нет необходимости…

Но ее фраза повисла в воздухе, наткнувшись на пристальный взгляд Кори. Она насмешливо склонила голову набок, в ее карих глазах засверкала усмешка.

— Надеюсь, я не в долгах?

Тэд рассмеялся:

— Нет, моя дорогая, абсолютно никаких долгов.

— Вот уже и гора с плеч.

— Но будь готова к… сюрпризу.

Глаза девушки погасли.

— Что за сюрприз?

Тэд открыл папку, лежащую на столе, и уставился в нее.

— Дядя Тэд!

Он виновато улыбнулся и, собравшись с духом, снова уткнулся в бумаги.

— Ну что ж, моя дорогая, кроме магазина и дома, твоя мама оставила тебе около четверти миллиона фунтов стерлингов.

Он взглянул на Кори и… оказалось, что его ожидания оправдались. Девушка была просто ошеломлена.

Кори недоуменно захлопала глазами, а потом засмеялась:

— Но ведь наш магазин не мог принести столько денег. Я знаю точно, я сама вела счета.

— Ты права, — согласился Тэд. — Он и не принес. За исключением двадцати тысяч фунтов — деньги твоего отца.

— Моего отца? Вы хотите сказать… Но мама никогда мне не говорила. Дядя Тэд, вы уверены? Если бы отец оставил маме такие деньги перед смертью, она бы мне сказала.

Тэд покачал головой:

— Нет, она бы тебе не сказала. Много раз хотела, но… Но как бы получше выразиться… Ну в общем, суть в том, что твой отец оставил деньги не перед смертью. Дело в том, что он жив.

И снова Кори непонимающе уставилась на дядюшку, закусив задрожавшую губу и отстраняясь от него, будто он жестоко и безвкусно шутил.

— Как я уже говорил, — начал Тэд, — твоя мама очень хотела сказать правду, но…

— О чем вы? Ведь мой отец умер. Умер, когда я… — Она осеклась, ибо Тэд печально покачал головой.

— Твой отец жив, Кори. Очень жаль, что ты узнаешь об этом вот так…

— Нет, стойте, стойте! — гневно воскликнула Кори. — Вы все перепутали! Мама бы сказала, если бы отец был жив. Я знаю, сказала бы. Ну зачем бы ей скрывать это?

— На то были свои причины, Кори. Вряд ли ей самой все это нравилось, но она так решила еще до твоего рождения.

— Нет, не верю… Не могу… Мы все рассказывали друг другу!

В круглых голубых глазах Тэда проглядывали печаль и сочувствие. Кори растерянно отвернулась, потом резко вздернула подбородок. Так, значит, ее предали?! Злость исказила бледное лицо девушки.

— Значит, она лгала! И все, что о нем рассказывала, — неправда?

Тэд медленно снял очки, почесал рукой подбородок. Он выглядел старым и уставшим.

— Нет, правда, — вздохнул он. — По крайней мере отчасти. Но…

— А почему мама сказала вам, а не мне? — воскликнула Кори. — Я все еще не могу поверить…

— Она не рассказывала мне, дорогая. По крайней мере начала не она. Твой отец поведал о случившемся.

— Вы что же, знаете его?

— Да, я был его адвокатом. Точнее, адвокатом его отца. Конечно, только здесь, в деревне, лондонскими делами занимался кто-то другой. А потом дело Эдвины перешло ко мне.

— Дело Эдвины? О Боже, не могу поверить! Вы хотите сказать, что он ее бросил и расплатился? Значит, она любила его все эти годы, а он…

Голос Кори сорвался, глаза заметались по комнате, будто она пыталась уловить хотя бы тень правды. Ей на голову вдруг свалилось все сразу, и она чувствовала себя невесомой, бестелесной, разбитой, голова закружилась, и невозможно было пробиться сквозь настоящий кошмар каких-то загадочных деталей.

Тэд молчаливо ждал. Кори не хотела ни смотреть на него, ни слушать, но лицо матери, ее слова обрушились на нее всей своей тяжестью. Девушка встала, обошла стул, сделала несколько шагов и прижалась лбом к холодному гладкому стеклу. Деревня, в которой Кори прожила всю жизнь, казалась теперь совершенно чужой.

— Что, что вы сказали? — откуда-то издалека до нее вдруг долетел голос Тэда.

— Я хочу рассказать, что случилось на самом деле. Но может, лучше подождать…

Взгляд Кори уцепился за тяжелую серую тучу, придавившую деревню.

— Я не хочу ждать. Рассказывайте.

Тэд поднялся и подошел к двери.

— Хэтти, принеси нам чаю.

Через несколько минут вошла Хэтти с подносом, Кори уже сидела у стола. Она подняла глаза на взволнованную тетю Хэтти.

— Вы знали? — еле слышно прошептала она.

С трудом переводя дыхание, Хэтти кивнула, и Кори снова ощутила странную невесомость.

— Итак, — поторопила Кори, когда Хэтти закрыла за собой дверь.

— Итак, — повторил Тэд, подавая Кори чашку чая. Некоторое время он с любовью и восхищением изучал лицо Кори, ее твердый взгляд. Последние несколько лет оказались для нее очень нелегкими, эти две недели — вообще сущий ад, а теперь еще он — сидит тут и собирается подлить масла в огонь. Она уже взяла себя в руки и вздернула подбородок. Ему даже хотелось, чтобы Кори была не такой сильной и дала бы волю своим чувствам, позволила себе выплакаться. Но, видимо, еще не время. А он-то надеялся, что это случится раньше.

Он отпил чаю, поставил чашку на блюдце.

— Я знаю, что тебе рассказывала мама, — начал он, подавив очередной вздох. — Это правда, она работала в Брайтоне, в магазине одежды, когда встретилась с Филиппом, твоим отцом. Правда и то, что они влюбились друг в друга с первого взгляда. Как говорит твой отец, Эдвина не походила ни на одну из его знакомых: никогда не притворялась, всегда была искренней и очень красивой. Она слепо верила ему и безумно любила. Со свойственным юности романтизмом Филипп решил на ней жениться, а уж потом лишать невинности.

Они никому ничего не сказали, пока не кончился медовый месяц. Тут-то все и началось. Когда Филипп привел ее в дом, его родители пришли в неописуемую ярость. Сын только что окончил университет, его ожидали великолепное будущее, блестящая партия с Октавией Фаррингтон, дочерью близкого друга семьи.

Серена, мать твоего отца, с самого начала непомерно жестоко отнеслась к Эдвине, как если бы невестка была неспособна на нормальные человеческие чувства. Ее поддерживал Гарольд, твой дед, угрожая отказаться от сына, если он немедленно не расторгнет брак. Единственным человеком, проявившим к Эдвине хоть какое-то сострадание, стала Корнелия, бабушка Филиппа, и мать назвала тебя Корнелией в честь нее. — Он улыбнулся.

Кори молчала.

— Очень скоро Серена сумела убедить Филиппа, что Эдвина только помешает его продвижению и в социальном, и в профессиональном плане, — продолжал Тэд. — Филипп зашел в тупик и к тому же был еще очень молод. Я думаю, он пытался бороться, но Серена — страшная и очень умная женщина. Всего за несколько недель она показала Филиппу, что его жена — человек отнюдь не их круга. Конечно, Эдвина справилась бы, будь у нее шанс, но Серена глаз с нее не спускала. Мать внушала сыну, что гораздо лучше оставлять Эдвину дома, не вводить ее в светское общество, ибо это лучше и для самой Эдвины, болезненно робеющей в присутствии таких людей: она же не только сама смущается, но и его смущает. Чтобы не ссориться с матерью, Филипп так и поступал. Боролась Эдвина или нет — не знаю. Знаю только одно — в конце концов Эдвина решила уйти. Она все еще любила Филиппа, несмотря на его слабохарактерность, понимала, как он несчастлив, не говоря уже о ней. Корнелия, узнав об этом, предложила свою помощь, хотела вмешаться. Но Эдвина не позволила, не желая стать причиной семейной вражды. Именно Корнелия позвонила мне незадолго до смерти и попросила заняться их делами. Приехали Гарольд и Филипп, и мы оформили кругленькую сумму, чтобы Эдвина могла начать хоть какое-то свое дело. Да, потом довольно скоро последовал развод.

Эдвина решила поселиться в Эмберсайде, потому что у Дэнби, семьи твоего отца, неподалеку имение. — Он на минуту умолк, заметив, как что-то мелькнуло в глазах Кори, и подождал, не заговорит ли она. Но девушка молчала. — Эдвина хотела быть ближе к Филиппу, хотя наверняка знала, что, возможно, никогда не увидит его. Думаю, так и произошло. Впрочем, был один случай, через год после твоего рождения.

Филипп женился на Октавии Фаррингтон, и венчались они здесь, в церкви Святой Марии. Эдвина в толпе деревенских жителей пошла посмотреть и взяла с собой тебя в прогулочной коляске. Увидев жениха и невесту при выходе из церкви, она ушла. Не хотела попадаться ему на глаза, но главным образом не хотела показывать тебя. Знал ли Филипп, что Эдвина живет в Эмберсайде, сказать не могу, но очень сомневаюсь. Он никогда этим не интересовался, правда, и она тоже. Но, как ты понимаешь, твоя мать не переставала любить Филиппа. — Он хотел добавить, что Эдвина напрасно растратила себя на никчемного человека вроде Филиппа Дэнби. Он и мизинца ее не стоил. Но вместо этого Тэд снова горестно вздохнул и печально произнес: — Очень жаль, что мне пришлось сообщить тебе все это, Кори. Но такова была воля Эдвины.

Повисло тягостное молчание. Странное небытие отступило, и Кори захлестнула тяжелая волна предательства и боли. Вспыхнула злость на слабых духом родителей и лютая ненависть к Серене, абсолютно незнакомой ей бабушке.

Она почему-то заговорила хриплым голосом:

— А мой отец знает… что я существую?

Тэд покачал головой.

— Понятно. — Кори вдруг машинально принялась грызть ногти, прямо как в раннем детстве. Но, вдруг осознав всю нелицеприятность своего действа, отдернула руку и снова посмотрела на Тэда. — Теперь я знаю все?

— Думаю, да.

Кори кивнула:

— А бабушка и дедушка — кто-нибудь из них жив?

— Нет.

— А вам известно, где сейчас мой отец?

— Да.

— Вы с ним встречаетесь?

— Нечасто.

Кори тотчас помрачнела:

— Понятно. Похоже, я должна о многом подумать. Так что мне пора домой, если вы не против.

— Мы с тетушкой Хэтти надеялись, что ты останешься на обед.

— Нет, мне надо побыть одной.

— Кори. — Тэд помог ей надеть пальто. — Я знаю, ты сейчас сердишься, но, пожалуйста, не будь слишком строга к своей матери. Эдвине было очень нелегко.

— Не знаю, — сквозь зубы ответила Кори. — Я позвоню вам завтра. — И выбежала в уходящий день.

— А она уверяла, что он такой прекрасный! — негодовала Кори, выкладывая всю историю Поле. — Надо же быть таким слабым, бесхарактерным, чтобы спокойно отпустить ее! Дядя Тэд сказал, они любили друг друга, но почему он не боролся? Боже, как я его ненавижу! Прямо-таки убить готова. А моя мать? Потратить всю свою жизнь на такого?

— Стой-ка, — охлаждала ее пыл Пола, — ты судишь людей, которых совсем не знаешь.

— Она же моя мать.

— Да, но когда-то она была молоденькой девушкой, невестой. Такой ты ее не знаешь. Тебе и невдомек, что значит оказаться на ее месте, вынести столько страданий от его матери!

— Зачем же было всю жизнь жить с этой ложью? Почему бы не рассказать мне правду?

— Может, она тебя берегла.

— Но имею же я право знать своего отца?! А он свою дочь. Она просто-напросто лишила нас этого.

— А ты откуда знаешь? Может, она ему и говорила, может, он и знать не хотел. — Глупость Кори вывела Полу из себя.

— Она же тебе в этом не отказывает, иначе не просила бы Тэда…

— А когда я росла? Ну и что, что он не хотел меня знать, все равно она обязана была сказать ему.

— Кори, а как поступила бы ты на ее месте? Может, Эдвина и сообщила о тебе, а отец твой просто отмахнулся? Думаю, она оберегала тебя, вдруг бы он бросил тебе прямо в лицо, что знать тебя не знает?! Или еще хуже — захотел бы тебя забрать? Разве твоя мать могла противостоять такой могущественной семье?! А ведь кроме тебя у нее никого не было.

— Я бы никогда ее не оставила! — с горячностью воскликнула Кори, в доказательство пнув каминную решетку. — Неужели непонятно?! Ой, ну почему она ушла именно сейчас, черт побери!

Пола горестно вздохнула, она очень любила Кори и сильно переживала вместе с ней.

— Ты наверняка хотела бы услышать что-нибудь другое, — после недолгого раздумья сказала Пола, — но вряд ли твой отец совсем уж никуда не годится. Эдвина никогда бы не удостоила своей любовью, такой глубокой и сильной…

— Ненавижу. И спасибо за все, — резко бросила Кори, взглянув на часы. — Тебя ждет Бет, пора ее кормить, не так ли?

Пола понимающе вздохнула:

— Может, пообедаешь у нас?

— Нет уж, благодарю, — ехидно усмехнулась Кори.

— Значит, собираешься сидеть тут одна и рвать на себе волосы?

— Именно.

Пола печально посмотрела на подругу.

— Ну ладно, если что, — они вышли в прихожую, — только сними телефонную трубку. Я всегда с тобой.

— Как же, как же! Я вообще теперь не знаю, кому верить. Если уж моя собственная мать… — Голос ее дрогнул, но Кори справилась с собой и распахнула дверь. — Да, конечно, ты всегда будешь рядом. Спасибо.

Кори долго еще стояла в дверях и смотрела вслед Поле. И когда эти знакомые светлые кудряшки затрепетали на ветру, ей вдруг безумно захотелось позвать Полу обратно. Она открыла было рот, но не могла выдавить ни звука.

Кори закрыла дверь и плюхнулась на ступеньку, поникла головой. В доме стояла тишина, мучительная тишина и безмолвие. Она едва перевела дыхание. Все внутри дико клокотало, страшно было даже пошевелиться. Нет, распускаться нельзя, нельзя сдаваться… Все хорошо, все нормально… Она все переживет, воспрянет духом в праведном гневе. Вдруг краешком глаза Кори заметила что-то знакомое — рукав материнского пальто выглядывал из-под ее собственного. Она протянула руку и, подтянув поближе, зарылась в него с головой. Запах матери! Казалось, Эдвина здесь, с ней рядом!

Сердце девушки нещадно колотилось, стараясь вытеснить ее непомерную боль. Рыдания сотрясли ее тело, она вцепилась в рукав, как в руку Эдвины.

— О мама, — задыхалась она. — Почему ты мне не сказала? Зачем так оберегала меня? Мама! Боже, как же мне жить без тебя? И ты, ты тоже теперь одна, вернись ко мне, пожалуйста.

Через неделю Кори снова сидела в библиотеке Тэда. Волосы забраны в пучок, лицо бледное, веснушки так и рябят. Она казалась спокойной, в глазах никакого страха; Тэд просто подивился ее мужеству, которого, как известно, ей не от кого было унаследовать. Она давно уже собиралась переехать в Лондон; Пола и Дэйв арендуют у нее дом, а тетушка Хэтти займется магазином. Ведь правда? И они улыбнулись друг другу — Хэтти, конечно же, не упустит такой возможности.

Тэд не на шутку призадумался, на минуту представив себе Кори в Лондоне. Немало юных сердец верило, что Лондон — город потрясающих возможностей. Но такие времена давно прошли, жесточайшая конкуренция, даже его повергавшая в ужас, вот что такое Лондон сегодня! И вовсе не потому, что он не верил в Кори, просто слишком велика цена… Сама себя девушка считала ужасной простушкой: слишком высока, крупна и неказиста. Да, она не красавица, но тело ее сотворено Богом: редко встретишь другую такую чувственную женщину! И к чему это приведет? Полно мужчин, которые ждут не дождутся, как бы совратить невинную девушку! Но у Кори есть деньги, пытался успокоить себя Тэд, и в конце концов он поможет ей не оступиться.

У нее характер прабабушки, с удовлетворением встрепенулся он, когда она снова заговорила. Конечно, он ждал этого, но чуть позже.

— Значит, ты уже все обдумала? — уточнил он.

— Конечно, тут и размышлять нечего. У меня есть отец, я хочу с ним познакомиться. Он, видимо, живет в Лондоне?

Тэд кивнул.

— Естественно, я не собираюсь врываться к нему в дом, устраивать скандал. Не могу сказать, что испытываю к нему какие-то чувства, особенно после того, как он обошелся с моей матерью, но я готова дать ему шанс и рассчитываю на то же самое.

Тэд промолчал и Кори продолжила:

— Пола отругала меня за то, что я осуждаю отца с матерью. Она права, но… Теперь я хочу познакомиться с Филиппом Дэнби. Так что, пожалуйста, помогите мне устроить встречу с ним.

Тэд задумался, раскачиваясь в кресле-качалке:

— Ну что ж, если ты действительно этого хочешь…

— Конечно, хочу. Только не говорите ему, кто я. Правда, это несколько затруднительно.

— Ничего, что-нибудь придумаю.

— У меня есть план, — выпалила Кори, закинув ногу на ногу.

В глазах Тэда появился теплый огонек.

— Так что ты хочешь, чтобы я сделал?

Кори минуту колебалась, но, увидев, что Тэд отреагировал благосклонно, снова воспрянула духом.

— Мне нужна будет работа в Лондоне. Может, попросите его помочь? Допустим, порекомендовать кому-нибудь. Конечно, я работала всего лишь в магазине, но мне не кажется зазорным начать с самой нижней ступеньки, чтобы подняться наверх.

Тэд улыбнулся:

— Интересно. Подняться до самого верха? Чтобы кого-то сменить?

Кори лукаво подмигнула:

— Не исключено.

— И в какой же области?

Кори блеснула глазами и состроила выразительную гримасу.

— Масс-медиа, — догадался он.

— Ага. Я знаю, это все равно что хотеть Луну, звезды, целую Галактику…

— Да, так оно и есть, особенно сейчас. Мало работы, и много претендентов. И весьма квалифицированных. Тем не менее постараюсь что-нибудь придумать. Хотя у твоего отца, конечно, больше возможностей — он банкир со связями и, должно быть, не откажется тебе помочь, когда узнает, кто ты.

— Я намерена объясниться, но сперва хочу посмотреть, что он за человек.

— О’кей. Дай знать, когда дозреешь. А где ты будешь жить?

— Сначала сниму квартиру, потом подыщу что-нибудь поприличнее. Думаю, за четверть миллиона фунтов стерлингов даже в Лондоне можно что-то купить.

— О да, несомненно. А что если с кем-то на паях?

— Пола предлагала мне то же самое, но мне надо подумать.

— Помни, Лондон город опасный, я буду беспокоиться за тебя. И тетушка Хэтти тоже.

Кори возвела очи горе и вздохнула.

— Я же не собираюсь исчезать. Буду звонить, сообщать о себе. Вы всегда можете ко мне приехать, вы ведь знаете.

— А может, тебе сейчас лучше отдохнуть, — неуверенно произнес Тэд. — Набраться сил…

— Нет нужды. К тому же я хочу поскорее заняться всем этим.

Следующие две недели стали для Кори настоящей мукой. Теперь, когда она решилась, Эмберсайд вдруг показался ей таким родным, что она и помыслить не могла покинуть его в ближайшем будущем. Здесь она чувствовала себя в полной безопасности, в кругу знакомых. Ведь одно дело мечтать о большой жизни, и совсем другое войти в нее. День отъезда неумолимо приближался, Кори все сильнее нервничала, и если бы не обещание сдать Поле дом, она бы отменила свой отъезд. С другой стороны, невыносимой была и мысль остаться.

Кори ни словом не обмолвилась о том, что творится у нее в душе, но Пола все и так понимала. И потому в последнюю минуту решилась некоторое время пожить с Кори в Лондоне, исключительно для поддержки. Поскольку Тэд снял для девушки квартиру, принадлежавшую его компании на Риджент-парк, Дэйв совершенно не против был отпустить их с Бет и даже предложил отвезти на машине.

В Лондоне они прямо-таки онемели от восторга. Дэйв до самого отхода ко сну никак не мог успокоиться и все восхищался роскошной квартирой, бархатными серыми занавесями на окнах, кожаной мебелью, двумя ванными. Кори и Пола беспрестанно любовались из окна Риджент-парком и с благоговением взирали на посудомоечную машину на кухне.

Теперь же, когда Дэйв уехал, предоставив их самим себе, ни Кори, ни Пола не знали, что делать и куда идти.

Решили начать с метро. Кори когда-то в детстве бывала в Лондоне, но он оказался отнюдь не городом ее памяти. Что случилось с его яркими красками? Где то радостное волнение, которым был пропитан даже сам воздух в последний раз, когда она сюда приезжала. Боже, разве здесь можно хоть с кем-то сойтись — какие кругом равнодушные и неприветливые прохожие! Завывание полицейских сирен, несмолкающий гул автомобилей, кишащие людьми улицы, мрачные дома — все угнетало и пугало ее, да еще как назло газеты, пестрящие заголовками о страшных преступлениях.

Кори оживлялась лишь в Ковент-Гарден, а также прогуливаясь среди красивых киосков, набитых деревянными игрушками ручной работы, яркими вышитыми подушечками, ювелирными украшениями. Во время концерта в Альберт-Холле дочурка Полы широко раскрытыми глазами выглядывала из рюкзачка за спиной матери и пыталась топать ножкой в такт музыке, на что обе девушки реагировали дружным хохотом. Побывали они и в Гайд-парке, и в Букингемском дворце, а перед отъездом Полы сходили в кино, правда, Бет проспала весь фильм Кристоса Беннати с Анжеликой Уорн в главной роли.

— Странно, в Эмберсайде так легко было предаваться мечтам, — бросила подруге Кори, когда они вышли на Керзон-стрит, — а здесь, посреди Лондона, кажется, будто все это было миллион лет назад. И вообще, может, я поступаю как ненормальная или делаю что-то не то?

— Но надо же хотя бы попытаться, — засмеялась Пола. — Как только найдешь работу, у тебя появится полно друзей, вот увидишь. И потом, всегда можно приехать на выходные домой, если станет совсем одиноко. На поезде рукой подать.

— Да и вы с Дэйвом меня не забудете, правда? — мрачно буркнула Кори.

— Знаешь, болтаться в метро — вовсе не для меня, — скорчила гримасу Пола. — Ты не заметила, что я все время утыкаюсь в чью-нибудь подмышку. Я здесь просто-напросто умру от удушья.

Кори расхохоталась и обняла подругу.

— Радуйся, что ты не пигмей. Ох, как же я буду без тебя скучать. — На самом же деле на душе у нее кошки скребли.

— Я тоже. — У Полы от тоски ком застрял в горле. Конечно, она никогда не признается, но ее ужасала одна только мысль о разлуке с Кори. Да и вообще, разве можно с легким сердцем оставить Кори в этом ужасном месте?

Наутро Пола позвонила Дэйву.

— Он согласен подождать до конца недели, — доложила Пола, положив трубку. — Ну, пока ты не встретишься с отцом. Но на выходные я должна быть дома.

— О Пола! Как здорово! А то я просто умирала со страха.

— Не сомневаюсь. — Пола намазала хлеб маслом и села за кухонный стол. За окнами хлестал нескончаемый дождь. В Эмберсайде дожди идут слишком часто, но в Лондоне они вообще никогда не прекращаются. — Кори, — задумчиво продолжила она, — ты же не обязана здесь оставаться. И кому какое дело в конце-то концов, если передумаешь.

Кори, затянув потуже пояс халата, засунула руки в карманы:

— И правда, здесь так ужасно. Все вокруг гнетет и подавляет.

— Экономический спад, — тяжело вздохнула Пола. — Не самое удачное время искать работу.

— Да знаю я. Слушай, я на девяносто процентов, нет, даже на девяносто пять согласна с тобой. Но я никогда себе не прощу, если не попробую. Нечего зря тратить время, завтра же позвоню дяде Тэду, попрошу устроить встречу с отцом и со спокойной совестью уеду.

— Значит, если отец не поможет с работой, ты вернешься домой?

— Может, и так, — улыбнулась Кори в ответ на вздох облегчения подруги. — Значит, ты поддерживала меня в этой авантюре, втайне желая, чтобы отец палец о палец не ударил? — Кори многозначительно хмыкнула. — Интересно, что он собой представляет.

— Ты как, скажешь ему, кто ты?

— Смотря по ситуации, как подскажет внутренний голос. — Она подвинула стул и села. — Я в последнее время много думала о маме, — Кори подперла подбородок руками, — размышляла о ее жизни, обо всех нас. И знаешь, что хочу тебе сказать: все мы стремимся к одному и тому же — к счастливому концу, да? Но существует ли такое состояние? Маме не довелось… Но мы должны верить в счастье, иначе жизнь просто бессмысленна. Ты согласна?

— Этот мерзкий город уже начинает на тебя действовать, — передернула плечами Пола.

— Нет, ну сама подумай, все мы когда-нибудь умрем. Так что же — это и есть счастливый конец?

— Ох Кори, Кори!

— Ну ладно, кто его знает? — Кори подумала о бренности бытия.

— К чему ты клонишь?

— Я пытаюсь философски смотреть на визит к отцу. К человеку, который разрушил по крайней мере один счастливый конец в своей жизни. Уже разрушил.

— Я бы советовала тебе не ждать слишком многого. Дай Бог, чтобы он хотя бы не оказался тем трусливым маменькиным сынком, каким был при Эдвине.

— Посмотрим. — Кори пожала плечами.

Дня через три Кори застыла как вкопанная на Треднидл-стрит перед викторианским фасадом солидного коммерческого банка, руководил которым ее отец. Сердце ее бешено колотилось. На ней были новый бутылочного цвета костюм от Мэкст, а также белая блузка и черные туфли на низком каблуке. Распущенные волосы она перехватила черной бархатной лентой. Никакой косметики и никаких украшений.

Впервые со дня ее появления в Лондоне не было дождя, но лужи не высохли, погода стояла прохладная. Кори посмотрела на часы. Пожалуй, рановато, но лучше войти, пока нервы совсем не сдали.

— Ну кому еще до меня есть дело, как не лучшей моей подруге? — сказала она сегодня Поле. — Вот ты приехала со мной и помогаешь устроиться. Правда, дядя помог с жильем, и отец, наверное, не откажет. Все не так уж плохо. — Но погода все больше действовала ей на нервы, и Кори страшно не хватало матери.

Дядя Тэд ничего не рассказал ей о своем телефонном разговоре с Филиппом, и потому, поднимаясь на четвертый этаж в старомодном лифте, — такие характерны для фильмов сороковых годов, — Кори и понятия не имела, как ей повезло и какая большая честь ей оказана. Обычно люди положения Филиппа и мысли не допускают посвятить пятнадцать минут своего драгоценного времени девушке с глазами лани из захолустья, которая в числе тысяч других решила попытать счастья в Лондоне. Разумеется, когда Тэд изложил свою просьбу Филиппу Дэнби, тот отказал, сославшись на занятость. Тэд настаивал. Тогда Филипп попросил кого-то из служащих банка заняться ею. Тэд возразил и, поскольку не получил окончательного отказа, нажал на Филиппа, уверяя, что, мол, они с Хэтти очень бы оценили эту его личную услугу. За прошедшие годы Филипп Дэнби заработал определенную репутацию, слыл весьма жестким человеком в бизнесе и пользовался заслуженным уважением, но жена его уверяла, что он по-прежнему эмоционально слаб. Тэд в конце концов вынудил Филиппа согласиться.

Лифт звякнул и остановился. Юркий молодой человек провел Кори по центральному проходу компьютерного рая; дюжина, а может, и больше, клерков бесшумно сновали между аппаратами, не замечая встречных. В офисе же компьютеры стояли буквально повсюду, целый ряд вдоль стены и еще несколько на тележках. «Полное несоответствие строгому викторианскому стилю», — подумала Кори, и в этот момент из-за огромного дубового стола поднялась женщина в изящном синем костюме. Она протянула руку Кори, улыбнулась и представилась:

— Пэм, личный секретарь мистера Дэнби.

К этому моменту Кори пребывала в полнейшей прострации. Слишком поздно уже поворачивать обратно! Боже, ее отец, человек, давший ей жизнь, сидит за этой внушительной закрытой дверью — нет, и подумать страшно!

— …Сюда, — проговорила женщина, и, прежде чем Кори успела опомниться, секретарша закрыла за ней дверь в кабинет мистера Дэнби.

Кабинет с высоким потолком, античной мебелью и ярко освещенным столом произвел на нее неизгладимое впечатление. У каждой стены огромный стеллаж с книгами, в кожаных переплетах. Интересно… Откровенно говоря, на книги Кори почти не смотрела, она не отрывала взгляд от фигуры за столом красного дерева.

Девушка неловко прижала сумочку к груди, ощущая себя неуклюжей замарашкой в коричневом твидовом пальто. Его густая великолепная шевелюра была того же цвета, что и ее волосы, а она-то ожидала увидеть седину! Какие ухоженные, аристократические руки, а лицо… В душе все разом оборвалось — он оторвался от бумаг и посмотрел на нее миндалевидными глазами — точь-в-точь как у нее. Губы, нос, скулы, подбородок… Боже, какое поразительное сходство! И Кори вдруг почувствовала себя обманутой — она никогда не была в восторге от своей несколько мужеподобной внешности, но как же он красив!

— Кори? — Он поднялся и протянул руку. — Кори Браун?

— Верно, — пробормотала она, сделав шаг навстречу.

Его рукопожатие было вялым.

— Пожалуйста, садитесь. — Он махнул в сторону кресла.

— Спасибо.

— Тэд говорит, вы ищете работу, — он тоже опустился в кресло. — Вряд ли смогу вам помочь. Скажите хотя бы, в какой области вы более сведущи, может быть, созвонившись кое с кем…

— Вы знаете, кто я? — Кори хотелось тотчас провалиться сквозь землю, хотелось обернуться и посмотреть, кто это там ляпнул такое. Но она не могла оторвать глаз от отца, сердце ее гулко отдавалось в груди. Он же не выказал никаких эмоций. И тут ее осенило. Конечно, он знает, кто она. Тэд Брэйтуэйт позвонил ему и попросил встретиться с молодой девушкой, некой Кори Браун. Кем бы ни был Филипп Дэнби, но только не дураком. Он знал, кто она такая, еще до того, как Кори переступила порог его кабинета, но продолжал притворяться.

С каждой секундой Кори чувствовала, как атмосфера враждебности сгущается.

— А я должен? — спросил он наконец, сжав свои полные губы.

Выкажи он хоть какое-то удивление, хоть какие-то эмоции во взгляде, может, Кори ответила бы иначе. Но он сказал то, что сказал: Кори тотчас окатило горячей волной, потом холодной, и она с ходу выпалила:

— Думаю, знаете. Просто уверена в этом.

Он впился в нее глазами. Этот взгляд обезоруживал Кори, но ничто в мире не заставило бы ее опустить глаза.

Филиппу почти всегда удавалось побеждать, но сейчас, наткнувшись на такую ярость во взоре, увидев горечь в уголках ее губ, он сдался первым.

— Вы друг Тэда и Хэтти Брэйтуэйт, — он даже не взглянул на нее.

У Кори перехватило дыхание.

— Более того, — хриплым голосом выдавила она. — Я дочь Эдвины Браун. И вы это знаете.

И снова такой же тяжелый взгляд — или ей показалось — нет, это антипатия. Филипп почти готов был отскочить.

Повисло долгое мучительное молчание, такого Кори еще не доводилось выдерживать. Очередной трюк Филиппа, но выдержки Кори не занимать. И он заговорил сдавленным голосом, на грани истерики:

— Тогда, может, сразу перейдем к делу? Что конкретно вы от меня хотите?

Кори едва заметно вздрогнула: вопрос оказался слишком неожиданным.

— Хочу объяснений. — Она как бы со стороны слышала свой голос. Слава Богу, он не заметил ее неуверенности.

— Каких объяснений?

— А как вы думаете?

— Так скажите мне.

— Я ваша дочь. Значит, вы — мой отец. Во всяком случае, так это называется. Поэтому вы должны мне что-то сказать.

Он снова опустился в кресло.

— Чего вы хотите? — нетерпеливо повторил Филипп. — Вернее, я должен спросить — сколько? Насколько я помню, ваша мать тогда получила сто…

— Как вы смеете? — сквозь зубы прошипела Кори. — Я пришла сюда не за деньгами, я пришла дать нам обоим шанс узнать друг друга. Может быть, наверстать упущенное за эти годы. Теперь я, слава Богу, вижу — мы ничего не потеряли. Каким бы отцом вы были…

— Ваша мать бросила меня! Взяла у моего отца деньги и ушла. Что же за мать…

— На вашем месте я бы хорошенько подумала, прежде чем говорить что-либо, — предупредила Кори. Она набрала побольше воздуха, намереваясь продолжить обличение, но тотчас онемела от удивления, увидев, как он обмяк прямо у нее на глазах.

— Шантаж, — простонал он. — Ты пришла сюда меня шантажировать. Хочешь разрушить мою жизнь, заставить расплачиваться за то, как я поступил с твоей матерью. Ну что ж, не выйдет. Один раз я заплачу, но если думаешь…

— Мне не нужны ваши деньги! — закричала Кори.

Но он не слушал.

— Я всегда знал, что это случится, — бормотал он, — знал, однажды ты явишься сюда, но я думал, это мальчик. Я всегда верил, что Эдвина родит мне мальчика, но ты! Ты не…

— Минуточку, — прервала его Кори. — Значит, вы знали, что моя мать была беременна, когда уходила? Что вы…

— Ты даже не похожа на нее! — взревел Филипп. Лицо его горело. — Я думал, она вернется вместе с моим сыном… Но она возненавидела меня и не смогла простить. Теперь послала тебя, чтобы мучить меня… Неужели не понятно? Так, может, ты передашь ей…

— Моя мать мертва! — воскликнула Кори.

Филипп побледнел и остекленевшими глазами уставился на нее.

— Эдвина, — пробормотал он. — Эдвина мертва? — Он наконец увидел Кори. — О Боже, как мне тяжело это слышать!

Кори смотрела на него с отвращением. Ни единой мысли о ней, его дочери, потерявшей мать, ни слова сочувствия, только безмерная жалость к себе. И ей неожиданно захотелось уколоть его еще больнее.

— Как она умерла? Когда? Боже, не могу поверить. Она спрашивала обо мне? Она…

— Вряд ли вы удостоитесь ответа, — прорычала Кори. — Я напрасно потратила время, придя сюда. Я вас больше никогда не побеспокою.

— Нет! Нет! Подожди! — крикнул Филипп, когда она направилась к двери.

Кори резко повернулась, в глазах ее кипела ярость.

— Мне нечего ждать, — прошипела она. — Вы никогда больше обо мне не услышите. Вы для меня мертвы.

Кори, хлопнув дверью, вылетела из кабинета. Тихонько вошла Пэм. Филипп уронил голову на стол, обхватив затылок руками. От горя он лишился дара речи. Единственное, о чем он мог сейчас думать, — это об Эдвине. Филипп в душе всегда надеялся, что Эдвина когда-нибудь вернется к нему. Скажет, что прощает, и он, собравшись с силами, объявит Октавии, что никогда не любил ее. Единственная женщина на свете, которую он любил в своей жизни, та, о которой Октавия никогда не слышала, — Эдвина Браун. Эта дикая мечта удерживала его, заставляла мириться с собственным жалким браком. Но теперь Эдвина мертва. Он не мог поверить, просто не хотел, потому что в таком случае нет больше никакой надежды, мечтать не о чем. И он навечно обречен; Октавия так похожа на его собственную мать…

Но Кори была здесь, сидела напротив! Она ужасно виновата перед ним — разрушила, уничтожила его мечты. Он просто ненавидел ее, не хотел верить, что она его дочь. Эдвина родила ему сына, он нисколько в этом не сомневался. А оказывается, родилась-то Кори! Не только не мальчик, но и совершенно не похожа на свою мать. Кори обманула его. Уничтожила все его мечты.

Но тут Филипп неожиданно вспомнил глаза Кори. Сколько же она пережила со смертью матери! Сердце Филиппа готово было открыться, но он видел, слышал презрение, с которым дочь заявила, что никогда больше не побеспокоит его. Так и будет, он не сомневался. И сердце его разрывалось на части.

— О Эдвина, — молча молил он, — Эдвина, прости меня.

Он почувствовал руку у себя на плече, открыл глаза и увидел Пэм. Эта женщина заботилась о нем, никогда не осуждала, и единственное, чего хотела, — сделать его счастливым.

И вдруг на мгновение он ослеп от дикой всепоглощающей страсти.

— Закрой дверь! — взревел он.

Пэм пересекла комнату, повернула ключ в замке. Когда она вновь приблизилась, Филипп был уже на ногах и расстегивал брюки. Пэм понимающе и печально улыбнулась, подняла юбку, сняла трусики. Он больно целовал ее в губы, сладострастно впившись пальцами в ягодицы. Он никак не мог остановиться, повалил Пэм на стол и вошел в нее.

Он брал ее грубо, как в бреду от бесконтрольного возбуждения. Он мог делать с ней все, что хотел. Стонал и выл, ненавидя себя с каждым толчком все больше и больше, он мстил Октавии, ненавистной Октавии. С Пэм он всегда был на высоте. Но чувство вины перед Эдвиной, а теперь и перед Кори — сможет ли он когда-нибудь избавиться от него?

Потом Филипп резко отстранился от Пэм, привел себя в порядок и подошел к окну. Он молча смотрел на улицу, Пэм подошла сзади. Он вздрогнул от ее прикосновения, но отдался на волю ее ласковых рук. Они долго смотрели друг на друга, потом она обняла его и он заплакал.

Пола ждала Кори в квартире на Риджент-парк. Она поняла все без слов.

— Начинаю паковаться, — сказала Пола.

— Нет.

Пола повернулась к ней.

— Он слабый, бесхребетный, трусливый мужик. Как мы и предполагали, — сказала Кори. — Я не нуждаюсь в нем. И всего добьюсь сама. Поднимусь на самый верх и докажу это.

Пола протянула руки навстречу Кори, и та, больше уже не сдерживаясь, зарыдала и бросилась в объятия подруги.

— Это Кори, — Тэд положил трубку.

Хэтти стояла рядом.

— Я догадалась, — улыбнулась она.

Он пожал плечами, потом, обнял жену.

— Насколько я понимаю, дела с Филиппом обстоят неважно, — заключила Хэтти, усаживаясь в кресло.

— Да. Кори ему все сказала.

— Понятно. Ты собираешься поговорить с ним?

— Нет, она не хочет, но тем не менее остается в Лондоне.

Хэтти удивленно посмотрела на мужа.

— Говорит, что в помощи больше не нуждается.

— Ох! — воскликнула Хэтти. — Ты, конечно же, не принимаешь эти слова всерьез?

— Но теперь я не знаю, как она воспримет любое вмешательство, — неуверенно сказал Тэд.

— Слушай, а ты говорил ей об Аннализе?

— Вряд ли сейчас подходящий момент. Кроме того, неплохо бы сначала поговорить с Аннализой.

— Если бы ты смог это уладить, поверь мне, Тэд Брэйтуэйт, на свете не было бы никого счастливее Кори. На телевидение в наши дни проникнуть труднее всего. И без твоих связей ей это не удастся. Отец не помог. Ни ты, ни она не виноваты, но ведь она заслуживает шанса, помощи.

Тэд все еще колебался.

— Тэд, едва ли всего один звонок может считаться вмешательством. А остальное зависит от Кори.

Тэд выгнул бровь.

Не обращая внимания на его иронию, Хэтти подвела итог:

— Немедленно позвони Аннализе Капсакис. Я пойду с тобой, и если ты этого не сделаешь, сделаю я.