Одержимость

31

Фильм «Паст ливз презент» давал хорошие кассовые сборы. Он уже месяц шел в Штатах, билеты распродавались подчистую. Фильм задумывался многоплановым, и Кристос ожидал такого повышенного внимания со стороны публики. Но все чаще он упоминался в связи с событиями на Юге Франции. Тайна, окружавшая ту злополучную ночь, постепенно перешла с первых газетных полос на внутренние. Кристос отказывался говорить на эту тему, а весь мир, похоже, так и жаждал узнать об его отношениях с Кори Браун. Его упрямое молчание, видимо, негативно настроило прессу, и, вероятно, поэтому газетчики стали распускать слухи о возобновлении его отношений с Пейдж Спенсер. То, что он даже не видел Пейдж после возвращения из Канн, никого не волновало. Опасаясь проникновения лживых сплетен в британскую прессу, Кристос сделал заявление, в котором отрицал абсолютно все и сообщал, что работает над сценарием нового фильма. И началось — проголодавшиеся журналисты цеплялись к каждой букве и настойчиво требовали объяснений.

Кристос из регулярных разговоров с Полой знал, что нечто подобное творится и вокруг Кори, но о ней писали гораздо хуже. К счастью, Пола делала все возможное и прятала от Кори газеты: та и не подозревала о догадках на свой счет, а они были таковы, что порядочный журналист отсек бы себе руку за подобное. Все ее отношения с Люком рассматривались как под микроскопом, а одна самая оголтелая газетчица написала, что Кори напала на Аннализу из ревности. Филипп тут же пригрозил редакции судом, и та трусливо отступила, напечатав три строчки на восемнадцатой странице на следующий день. Тогда пресса вцепилась в Радклифа, отстраненного от этого дела.

Особенно распалял прессу тот факт, что человек умер, и не просто человек, а коллега, журналист! Газетчики считали себя вправе знать о происшедшем на мысе Ферра досконально и не собирались униматься.

В конце концов полиция сделала заявление об освобождении Бобби Мак-Ивера. Это прозвучало как гром среди ясного неба: теперь все узнали — Люк Фитцпатрик убивал проституток. Симпатии прессы и публики снова вернулись к Кори, но по ее собственному требованию, прессе ничего не сообщали.

— Она не хочет пересудов, — сообщила Пола Кристосу по телефону. — Кроме того, по словам Кори, Аннализе решать, что можно предавать огласке, а что нет.

— А как Аннализа? — поинтересовался Кристос.

— Дела идут, Кори и Филипп ходят к ней каждый день. Она все еще в клинике, но скоро будет дома.

— А Кори? Как Кори?

— День ото дня все лучше и лучше. Вчера вот заснула без снотворного. И вроде бы ей уже не снятся кошмары.

— А она ходит на консультации к врачу?

— Да, регулярно — три раза в неделю.

— Ну и помогает?

— Она мне не говорит, думаю, делится с Филиппом. Почему бы вам не позвонить ему? Насколько я знаю, он не против.

— Да, он мне звонил. С психиатром у нее все более-менее. Просто я надеялся, что она сказала тебе что-то большее.

Он замолчал, и Пола нутром почувствовала, как ему горестно. Кори отказывалась с ним говорить, не подпускала его, отвергала помощь, и это страшно мучило Кристоса.

— Я должна идти, — прошептала она, — пришла Кори. Завтра позвоню.

— С кем это ты? — спросила Кори.

— Да с мамой.

Кори удивленно уставилась на нее. Но Пола не дала ей опомниться, ибо мать жила прямо через дорогу, и тут же спросила:

— А как сегодня Аннализа?

Кори вздохнула и опустилась в любимое кресло матери.

— Лучше, по крайней мере физически. Она хочет вернуться домой, но Филипп боится, мол, еще рановато. Поскольку он платит, думаю, доктор только рад продлить лечение. Во всяком случае, завтра снимают швы на ногах, и она надеется, что Филипп передумает.

— А ее консультант? Что она говорит?

Кори покачала головой:

— Она все еще отказывается разговаривать с кем-либо на эту тему, кроме меня. Со мной же становится просто одержимой. Прокручивает все снова и снова, похоже, пытается найти какой-то мистический смысл. — Кори устало вздохнула. — Если бы ты ее видела! Сердце кровью обливается. Она такая потерянная, такая неуверенная в себе. В общем, ничего удивительного, но иногда я начинаю сомневаться, что у нее когда-нибудь все пройдет…

— А у тебя? — тихо спросила Пола.

Кори ехидно рассмеялась, обвела глазами комнату.

— А дядя Тэд и тетя Хэтти придут сегодня на ужин? — она подчеркнуто сменила тему.

— Вероятнее всего, — ответила Пола не в силах скрыть свое разочарование. — Ну почему ты не…

— Пожалуйста, Пола, — перебила ее Кори, — я знаю, что ты собираешься сказать.

— Но ведь я хочу помочь тебе, Кори.

— Ты и так помогаешь, позволяя мне жить здесь. Пожалуйста, попытайся меня понять. Я говорю об этом с Аннализой каждый день, с врачом три раза в неделю, с Филиппом. Если не закрыть эту тему, я никогда больше не смогу говорить ни о чем другом, так ведь? Вряд ли это лучший способ вернуться к нормальной жизни.

Тут, к великому огорчению Полы, наверху заволновался ребенок, снова не удалось поговорить о Кристосе.

— Ты вернешься в Лондон? — спросила она.

— Наверное. Я говорила с Филиппом, но мы пока окончательно не решили. Опять же не понятно пока, как пойдут дела у Аннализы. Отцу удалось продать свой дом. Пэм подыскала другой, где-то в Кенсингтоне. Там есть отдельная квартира внизу, и Филипп надеется, что Аннализа поселится там.

— А ты?

— Я наконец-то вернусь к себе.

— А Ти-ви-дабл-ю?

— Это еще надо обсудить. Филипп пока приостановил передачи, и, видимо, не так-то просто будет заполучить время обратно. По-моему, крестница готова поднять крик на весь дом, так ведь?

Через несколько минут Пола уже чистила овощи на кухне, а Кори посадила улыбающегося ребенка к себе на колени.

— Пола, — начала она осторожно.

— М-м?

— Смотри мне в глаза, пожалуйста, я хочу задать тебе один вопрос.

— Звучит серьезно, — заметила Пола с любопытством.

Они долго смотрели друг на друга, прежде чем Кори решилась:

— Ты говорила с Кристосом? — и улыбнулась, увидев, как Пола покраснела.

— Он беспокоится о тебе, Кори, — словно оправдываясь, сообщила Пола. — И вряд ли можно осуждать его за это.

Кори отвернулась и начала строить рожицы Бет, видимо, исчерпав тему, но через минуту неожиданно спросила:

— А как он?

Пола вздохнула с облегчением:

— Да так, проблемы с прессой, но главная его забота — ты.

— И что ты ему обо мне рассказываешь?

Пола пожала плечами, а потом неуверенно произнесла:

— А почему бы тебе самой не позвонить ему?

— Нет, — отрезала Кори. — И не уговаривай. Я просто хотела узнать, как у него дела. Ладно, пойду-ка я лучше поменяю Бет пеленки.

— Кори, так не может дальше продолжаться, — подруга следом за ней пошла в гостиную. — Ты его просто-напросто потеряешь.

— Я знаю, — печально ответила Кори, склонившись над Бет.

— Он тебя так любит, Кори, — настаивала Пола. Ты ведь тоже любишь его. Ну пожалуйста, ради вас обоих, позвони.

Кори сосредоточенно смотрела на ребенка, на его счастливое пухлое личико.

— Я хочу, — прошептала она, и голос ее задрожал. — О Боже, Пола, если бы ты только знала, как мне хочется с ним поговорить.

— Так почему же..! — взмолилась Пола и опустилась на пол рядом с подругой.

— Потому что я боюсь. Очень боюсь, что все будет по-другому, что я буду не в состоянии… любить его так, как ему бы хотелось. — О Пола, — зарыдала Кори, будто ее прорвало. Пола обняла ее.

— Но от этого никуда не убежать. Есть только один мужчина на свете, который поможет тебе все пережить.

— Да, стоит мне только представить его рядом с собой, как в памяти тут же всплывает Люк и все что он вытворял… О Боже! Это никогда не кончится. Мне все время кажется, что он подкарауливает где-то рядом и, если я пойду к Кристосу, он меня снова так же изнасилует. Знаю, что он мертв и такое никогда не повторится, но он не отпускает меня.

— И никогда не отпустит, если ты сама не прогонишь его, — Пола погладила ее по голове. — Единственное спасение — позволить любящим тебя людям помочь. Тогда все пройдет.

— Не так все просто, понимаешь, — всхлипнула Кори, — я имею в виду и Аннализу тоже. Ей досталось еще сильнее, и что она станет делать, если я уеду к Кристосу?

— А что будет с Беннати в противном случае?

— Он-то выживет. А вот Аннализа…

— Ну не можешь же ты нести на себе весь груз ответственности! Конечно, она твоя сестра, но тебе надо жить собственной жизнью.

Кори качала головой:

— Я не могу отвернуться от нее, Пола, просто не могу.

— Слушай, я думаю, тебе стоит поговорить об этом с Кристосом, все объяснить. Я просто сердцем чувствую, он найдет выход.

— Ладно, — Кори вытерла глаза пеленкой Бет. — Просто дай мне немного времени.

Следующие несколько дней они с Филиппом и Пэм провели в загородном доме Дэнби в хлопотах по случаю прибытия Аннализы на уик-энд. Пэм рано пошла спать, они с Филиппом вдоволь наговорились, просидели до самого утра. Кори искренне смеялась, когда Филипп рассказывал всякие случаи из жизни прабабушки Корнелии, у которой, судя по его словам, характер был еще тот. Кори и сама вспоминала что-то об Эдвине, о детстве, и им с отцом было тепло и спокойно. Она и понятия не имела, что он остроумный, легкий человек, он стал совершенно другим за последний месяц — уверенным в себе, уравновешенным. Как же ему портила жизнь Октавия!

Говорили они и о ней, а когда Аннализа вернулась домой, эта тема возникла снова — Октавия дала интервью. Они втроем заперлись в кабинете Филиппа и что-то долго обсуждали.

— Они решают, как быть с Октавией, — сказала Пэм Поле, когда та вместе с Бет заглянула в семейство Дэнби.

— Аннализа наверняка прочитала газету.

— Да, к сожалению. Бессовестная ложь. Как вообще у этой женщины хватает совести рассказывать журналистам, что она страдала от Люка Фитцпатрика все эти годы?! И сочинять, что Филипп выкинул ее за неверность, а она — бедная беспомощная жертва мужчины, терроризировавшего ее, измывавшегося над ней. Я ни на минуту не допускаю, что кто-то поверит этим басням! Впрочем, главное, что она не затронула вопрос родства Аннализы и Филиппа. Он, кстати, получил от Октавии письмо с угрозой выложить еще больше, если он не даст ей денег. Думаю, именно об этом они сейчас и размышляют вместе.

— Да, — задумчиво проговорила Пола, — надо что-то предпринять, иначе Октавия так и будет шантажировать. Кстати, а вы как думаете, Аннализа дочь Филиппа?

Пэм вздохнула:

— Сомневаюсь, что сама-то Октавия знает. Главное, она не дочь Дюка.

Пэм направилась на кухню сварить им кофе.

— А как Аннализа себя чувствует?

Пэм обернулась:

— Сейчас уже заметны перемены: она была вялая, слабая дня два назад, но теперь словно кто-то осветил ее изнутри. Один Бог знает, как благотворна эта обстановка для девочки. Просто невероятно!

Пола-то знала причину — Кори доверилась ей накануне, но раз Пэм еще не знает, рассказывать нельзя.

— А вы думаете, Аннализа так же привязана к Кори, как и прежде?

— Без сомнения, — не колеблясь ответила Пэм. — Она ведь потеряла мать и обрела сестру. Она любит Кори, предана ей.

— Так я и думала. Не зря я боялась.

Пэм удивленно посмотрела на Полу:

— О чем ты, дорогая? Если ты думаешь, это помешает твоей дружбе с Кори…

— Нет, что вы, это никак не затронет наши отношения, просто, понимаете ли, в глубине души Кори хочет быть с Кристосом, но все еще нервничает. И он бы помог ей пережить, я уверена, если бы она позволила. Насколько я знаю, она бы так и сделала, не будь Аннализы. Она боится оставить ее, не помогают даже мои доводы насчет того, что у нее своя собственная жизнь, она не должна бросать Кристоса из-за чувства долга перед семьей, но… А почему вы улыбаетесь?

— Не беспокойся, не переживай так сильно, — засмеялась Пэм. — Филипп все держит в своих руках. Они так часто в эти две недели говорили с Кристосом по телефону! Да, да… Боюсь, пока не могу сказать тебе большего, но ты скоро увидишь результаты.

Через три дня Филипп встретил Кристоса в аэропорту Хитроу и привез в Лондон.

— А вы предупредили ее? — спросил Кристос.

— Нет пока, собирался сегодня вечером.

Кристос кивнул.

— Черт, — пробормотал он. — Я чувствую себя испуганным мальчишкой. Вы уверены, что врач одобрил бы эту затею?

Филипп засмеялся.

— Именно он-то мне и посоветовал. И нечего теперь идти на попятную.

— Вы же сами сказали, какая будет реакция.

— Да, говорил, а теперь не уверен. Вдруг она откажется встретиться со мной?

— Не откажется. Во всяком случае, когда узнает, что вы уже здесь. Вообще-то лучше набраться терпения и подождать пару дней. Пусть смирится с фактом — встретиться с вами лицом к лицу.

Но на следующее утро Кори позвонила сама.

— Извини, — буднично сказала она.

— За что?

— Я обрекла тебя на муки.

— О Кори! — простонал он. — Главное, чтобы с тобой было все в порядке.

— И потому ты в Лондоне?

— Да.

— Но я здесь, в Саффолке.

Он молчал, не смея даже надеяться.

— Кристос, приезжай, пожалуйста, — прошептала она.

Всю дорогу он пытался подготовиться, убедить самого себя, что должен вести себя с ней ласково, не прикасаться, пока она сама не дотронется, действовать осторожно и постепенно. На станции его встретил Дэйв и повез мимо умиротворяющих полей и равнин, к домику, где ждала их Пола.

— Она там, за домом в саду, играет с Бет, — шепнула она Кристосу.

Сердце Кристоса билось так сильно, что он с трудом переводил дыхание. Он то и дело сжимал пальцы в кулак и, сам того не замечая, беспрестанно ерошил и без того уже лохматые волосы. Кристос пересек гостиную, вошел в залитую солнцем кухню. Взгляд его метнулся к окну, но ее не было видно. Он двинулся дальше… Кори сидела в углу сада, смеялась, наблюдая, как ребенок пухленькими кулачками терзает венок. В белом хлопчатобумажном платье на свету она казалась воздушной. Блестящие каштановые волосы закрывали лицо, смех сливался с веселым птичьим щебетом… Кристос в оцепенении смотрел на нее, Кори неожиданно обернулась. Улыбнулась ему. Он едва устоял на ногах. Боже, как хотелось ему сейчас обнять, приласкать ее, страсть сжигала его изнутри. Но он не должен спешить, надо убедиться, что она готова… Боже мой! Ради всех святых, пусть будет так!

— Привет, — она поднялась ему навстречу.

— Как дела? — спросил он тихо.

Кори улыбнулась еще шире. Оба рассмеялись, когда Пола на цыпочках вошла забрать дочку.

— Ты немного похудела, — выдохнул он.

— И как, идет?

— Ну мне больше нравилось, как раньше. — Он скривился. — Извини, — а затем почему-то добавил: — Твой отец сказал, что он везет вас с Аннализой на месяц на Карибы.

Кори кивнула:

— Мы уезжаем в начале следующей недели.

— Понятно.

Он выглядел таким потерянным, что сердце Кори болезненно сжалось. Неужели она забыла, как потрясающе силен и красив он был когда-то? Или просто от страха все воспоминания потускнели?

— И ты не собираешься меня поцеловать? — спросила она без тени смущения.

От удивления он рассмеялся.

— Я не сломаюсь, — добавила она.

— О Кори! — простонал Кристос, раскрыв свои объятия, и, коснувшись ее мягких пухлых губ, почувствовал желание небывалой силы.

— О Боже, — ошарашенно выдохнула Кори. — Я собиралась предупредить тебя, чтобы ты относился ко мне, как прежде, но похоже, в этом нет необходимости.

Она прямо-таки растаяла под его ироническим взглядом.

— Мне надо было убедиться, что я не сбегу от тебя. Не причиню тебе боль, если не смогу быть прежней.

— Ну и?

— Слушай, нам надо кое-что сделать, прежде чем мы покончим с этим.

Внутри у Кристоса все перевернулось.

Кори покачала головой и убрала руки с его плеч. Он видел, как старательно она избегала его взгляда. Грудь его сжалась от дурного предчувствия…

— Кори…

— Кристос…

Они произнесли это почти одновременно, и, улыбнувшись, Кори взяла его за руку.

— Не знаю, говорил ли тебе кто-то, — начала она, — но доктор Горовиц меня навещал. Он рассказал о детстве Люка… Ну в общем, я бы хотела поехать и посмотреть на Сиобан. Ты отвезешь меня? Мы можем взять машину Дэйва.

— Думаешь, стоит? Ты спрашивала Горовица?

— Да. Я звонила ему утром после звонка тебе. Он ждет нас. Видишь ли, я хочу, чтобы и ты пошел.

— Зачем?

— Потом объясню. Поедешь?

Клиника — маленький розовый уединенный дом на краю скалы с видом на море. Сестра сходила за доктором Горовицем, он предложил им чая, но они отказались, тогда он повел их в комнату Сиобан.

— Она знает, что Люк умер? — поинтересовался Кристос.

— Да. Я сказал, но реакции никакой.

Кори посмотрела на Кристоса, крепко взяла его за руку, и они вошли в полупустую комнату.

Сиобан сидела на своем обычном месте у окна спиной к двери, невидяще глядя на прекрасный морской пейзаж.

Доктор Горовиц приблизился к инвалидному креслу, на ходу объясняя, что она может ходить, но делает это очень редко.

— У тебя гости, Сиобан, — и, взявшись за ручки кресла, развернул его.

Кори перевела дыхание и крепко сжала руку Кристоса.

— О Боже! — пробормотала она и скользнула взглядом по впалым глазницам, невидящему взору. Лицо обтянуто бледной кожей, светлые волосы до плеч, тонкие и безжизненные, худое тело… Не знай Кори заранее, она бы и впрямь поверила, что перед ней Аннализа.

— Сходство невероятное, не правда ли? — сказал Горовиц.

Кристос покачал головой:

— Но она же не… Может быть…

— Тетей Аннализы, — закончил за него Горовиц. — Нет, просто одно из трагических жизненных совпадений.

Кристос посмотрел на Кори, когда она отпустила его руку и медленно двинулась к Сиобан и, присев перед ней, шепнула:

— Привет.

Сиобан, уставившись в одну точку, никак не реагировала.

— Я Кори. — Она вязала безвольные руки Сиобан в свои, посмотрела на Горовица, тот улыбнулся. Кори снова взглянула в пустое лицо, пытаясь что-нибудь придумать.

— Ты любишь книги, Сиобан? — спросила она. — Я могла бы тебе почитать, если хочешь. Ты хочешь? — Она почувствовала пожатие и возбужденно посмотрела на Горовица. — Она пожала мою руку.

Горовиц покачал головой.

— Боюсь, чисто рефлекторно. Это ничего не значит.

Кори встала.

— К ней теперь никто не приходит, да?

Горовиц покачал головой:

— Но здесь о ней хорошо заботятся, Люк постарался.

— Я бы хотела ее навещать, — сказала Кори, — иногда.

— Вам всегда будут рады здесь. Пожалуйста, приходите, — улыбнулся Горовиц. — Так ведь, Сиобан?

Кори снова посмотрела на обтянутое кожей безжизненное лицо, сердце заныло от жалости. Кристос тотчас обнял ее за плечи. В его огромных глазах застыла печаль — так жестоко разрушить невинную жизнь!

— И ничего нельзя сделать? — спросил он Горовица.

Тот покачал головой.

Кори и Кристос молча ехали обратно в Эмбер-сайд, встреча с Сиобан произвела на обоих глубочайшее впечатление. И возможно, большее — на Кристоса. Он понял, почему Кори захотела взять его с собой. Но не собирался на нее давить, сама скажет, когда захочет.

Они поужинали с Полой и Дэйвом, почти не говорили о своем визите в клинику. Они, конечно же, смеялись и шутили, но воспоминания прочно засели у них в голове. А Пола разливалась соловьем.

— А потом, когда у меня начало что-то получаться, объявляется Филипп и пожинает лавры, — шутливо проворчала она. — По крайней мере теперь я могу хвастаться — все происходило в моем саду… Смейтесь, смейтесь, но бьюсь об заклад, можно сколотить приличное состояние, продавая фотографии этого уголка сада или сдавая его в аренду желающим жениться… Что кривишься? — бросила она Дэйву. — Вид такой, будто тебя в задницу пчела укусила.

— Ну изысканностью речи ты никогда не отличалась. — Дэйв иронически взглянул на Кристоса. — А почему бы вам еще не выпить, тем самым давая возможность кое-кому присоединиться?

Кристос посмотрел на часы.

— Думаю, мне пора, — проговорил он, — Филипп будет ждать, уже поздно.

— Вы ведь приедете завтра? — спросила Пола, когда Кори встала его проводить.

— Конечно, — улыбнулся он.

— Спасибо, съездил со мной сегодня, — Кори закрыла за собой дверь, — мы, правда, еще не поговорили об этом, оставим на завтра.

Кристос привлек ее к себе.

— Ты не представляешь, как это здорово — просто видеть тебя рядом, — он заглянул ей в глаза.

Она подставила ему свои губы.

Он очень нежно поцеловал ее.

— А тебе незачем уезжать, — шепнула она. — Ты же можешь остаться здесь. Со мной, — добавила она, когда он долгим взглядом посмотрел на нее.

— Ты уверена? — тихо спросил он, откинув волосы с ее лица.

— Обними меня, — попросила Кори.

— Тогда я позвоню твоему отцу.

— А мы попросим Полу.

Раздевались они в темноте, но Кристос все равно отвернулся. В окно лился лунный свет. Он почувствовал, что она легла в постель, и готов был признаться, что сломался — природу не обманешь, — но ему удалось совладать с собой. Она нуждалась в нем, нельзя ее подвести. Минуту-две он напряженно лежал рядом, она нашла его руку.

— Можно я положу голову тебе на плечо? — прошептала она.

— Конечно.

Она приподнялась, и он нечаянно увидел ее грудь. Кристос закрыл глаза, он не ожидал ее прикосновений… Ну а потом, непонятно как, она оказалась в его объятиях, он ощутил обжигающую прелесть ее наготы. Их губы встретились, Кори прижалась теснее.

— О Боже, извини, — вдруг пробормотал он, отпрянув, его нижнее белье не помогло…

— Нет, Кристос, — прошептала Кори — все нормально. Я тоже хочу тебя. Я тебя очень хочу.

— Правда? О Кори, я не стану тебя вынуждать…

— Ш-ш-ш, — она приложила палец к его губам. — Разве я легла бы в постель вот так, если бы сомневалась? Почему бы и тебе не раздеться?

Они занимались любовью так нежно, прижимались так тесно, не разлучаясь ни на секунду, что к тому времени, когда все кончилось, оба плакали.

— О Боже, как я соскучился по тебе, — шептал Кристос, не в силах оторваться.

— Я тоже.

— Тебе хорошо?

— А ты сомневаешься?

Он тихо засмеялся. И, повернувшись на спину, привлек ее к себе.

Кори заснула, опустив голову ему на грудь, а Кристос еще долго не смыкал глаз. Не дай Бог к ней вернутся ночные кошмары! Наконец он тоже задремал.

Открыв глаза, Кристос нашел Кори сидящей у окна. Она глядела в сад. Больше всего на свете ему хотелось уберечь ее от всяких жутких дум, чтобы все стало по-прежнему. Вчерашняя ночь показала им обоим, как отчаянно они хотели друг друга, как глубока их любовь. Они просто не выживут поодиночке! Но после поездки к Сиобан…

Наконец Кори повернулась к нему, в глазах ее затаилась печаль. Нечего тянуть и прятаться: он встал, натянул джинсы и рубашку.

— Давай поговорим? — Кристос погладил ее по голове, она прижалась к нему, словно ища защиты.

— А ты догадываешься, что я собираюсь сказать?

— Да.

— Отец, видимо, тебе рассказал, что он передает Ти-ви-дабл-ю нам с Аннализой.

Кристос кивнул.

— Конечно, ни у кого из нас нет достаточного опыта руководства компанией, тем более у меня. Так что Боб пока остается исполнительным директором.

— Разумно, — ответил Кристос. И добавил: — Похоже, у тебя большое будущее. Глава собственной телевизионной компании.

— Да, — вздохнула Кори. — Реальность превзошла даже самые дерзкие мечты.

Кристос плюхнулся на кровать и искоса взглянул на Кори.

— Ты что-то собираешься сделать для Сиобан. Я правильно понял? — спросил он.

Она опустила глаза:

— Кристос, ты сам видел, что с ней сделали. Понятно, теперь ничего не изменить, но я могу попробовать помочь тысячам детей, которые в эту самую минуту подвергаются такому же насилию со стороны взрослых. Надо заставить людей понять, показать им, что на свете каждый ребенок нуждается в их защите. Нельзя сидеть сложа руки, делая вид, что ничего не происходит. Мы с Филиппом чуть ли не месяц обсуждали это. И Аннализа тоже хочет, чтобы эта история была рассказана. Несмотря на то, что ее участницей стала собственная мать. Уж это-то удержит Октавию от шантажа… — Кори насмешливо улыбнулась. — И дело не в том, что месть Октавии является нашим главным мотивом, но разоблачение погубит ее окончательно. Аннализа не хочет заниматься подготовкой передачи, сейчас она вообще пока не намерена возвращаться к режиссуре, может, потом передумает. А пока все на мне, и кое-что я могу. Пойми, если не я, то смерть Люка, его ужасная трагедия и жизнь Сиобан — все напрасно.

Кристос поднялся и приблизился к ней, погладил по щеке.

— Значит, наша совместная жизнь невозможна.

— О нет, пожалуйста, давай сформулируем по-другому. Просто я пока не могу поехать в Лос-Анджелес. Я принесу больше пользы здесь, Аннализе и попытаюсь хоть какой-то смысл извлечь из всей этой истории.

— То есть мы должны попрощаться?

— Ну пожалуйста, попытайся понять, — умоляла она.

— Я все понимаю. — Он нежно поцеловал ее в лоб, отвернулся и стал собирать вещи.

Проводив его, Кори была безутешна. Пола пыталась ее успокоить, но разве это возможно? Главное, Кори никогда не забудет, какими глазами он смотрел на нее, когда прощался.