Один к трем

Мистер Мозг. 2

2

Из всех приблуд, которыми напичкала его Пандора, Эксу больше всего нравились две вещи. Во-первых, лезвия из запястий, из нанокластерных(1) стальных трубок, заменивших ему лучевые кости. Что бы ни говорили корпы и как бы он сам не любил мясной трэш из рваных ран и брызжущей крови, эти лезвия были восхитительно изящны. Иногда он просто приобнимал кого-то, фамильярно клал руку на талию или властно — на грудь и триггерил лезвия командой через нейроинтерфейс, и два убийственных продолжения его костей прошивали двадцать сантиметров плоти со скоростью выстрела. Этого редко хватало, чтобы убить — Экс не продумывал такие удары, просто игрался с собственной автоматикой — но всегда затормаживало жертву. Удивляло — что это? откуда? как? — раскрашивало лица ужасом и непониманием. Скрытые лезвия давно перешли в разряд реквизита для нуар-фильмов, современники полагались на огнестрел или дистанционные убийства с далекими операторами дронов или хакерами, осторожно подогревающими мозги вирусами. Но Пандора любила играть на чувстве стиля и успешно прививала эту любовь как своим пользователям, так и наемникам. Отличием между первыми и вторыми было то, что вторые после неудач с барахлом не морщились, не плевались и не уговаривали себя — безуспешно — не вестись больше на рекламу, а поднимались, отсылали отчет в компанию и шли дальше выполнять условия контракта.

На этот раз даже жаловаться было, вроде как, не на что. Экса остановил не сбой в программах, а эмиган и тридцать кило нержавейки. И если с первым Мак успешно разобралась, узнав частоту волн и силу заряда, то нержавейка стала неожиданностью для всех.

Да, второе. Второе лучшее, доставшееся Эксу от Пандоры. Макта. Его Внутренний Голос — с больших букв даже мысленно, потому что в бытность свою простым наемником Экс слишком часто говорил сам с собой. Вероятно, Мак прочитала это по его психопаспорту, потому что так и сказала: «Зови меня Внутренним Голосом», когда Экс впервые подключился к пандорскому нейроинтерфейсу.

Экс поначалу звал ее электронной тварью и корпоративной сукой. Потом сократил имя, потому что так было удобнее. И на то, и на другое Мак отреагировала спокойно — никак.

Когда Экс поднялся на ноги в закоулках рыночной зоны, Мак отключила почти все его системы, чтобы минимизировать риск на случай, если сгенерированное ей поле все-таки не сработает. Она сама — его Внутренний Голос — пропала, и тогда, как всегда с ним бывало, Экс почувствовал себя голым. Даже больше — как будто кожу содрали одним рывком.

Нулевой контроль делал из него берсерка. Раненого. Окровавленного. До безумия злого.

Ему это нравилось.

Впрочем, погоня без поддержки следящих систем, предугадывания действий и поведения жертв, на одной только голой технике, изрядно поврежденной после выстрелов в номере Клакера, оказалась не так уж и прекрасна. Расшатанный разум не успевал за движениями, расчеты сдавались под натиском инстинктов — бежать, поймать, убить! — а беглецы действовали слаженнее отряда спецназа, если, конечно, допустить, что спецназ бы бежал от боя.

«Не ноги, а хлам, — сказал Экс, когда Мак вновь почтила его своим присутствием. — На мясе и костях я бы догнал их быстрее».

«Нет, — возразила она. — У них была фора и поразительная продуманность в выборе маршрута. Они бы запутали следы. То, что ты всегда сворачивал в нужную сторону — результат твоей эволюции, инстинктивного предугадывания действий. Если бы тебя, кроме этого, занимало бы еще дыхание, напряжение в мышцах и пульс, то ты бы непременно запутался».

Она стопроцентно появилась немного раньше, чем заговорила, раз успела проанализировать маршрут, чего он просто не заметил, все еще находясь в природном режиме хищника, преследующего добычу. Она молчала, даря ему сомнительную радость высокомерно улыбаться людям, снимающим его на смартфоны.

«Ладно, это все?» — от улыбки болели скулы, и лицевые мышцы коротко бились там, за покрытием из пластика и синтетической кожи.

Полиция уже окружила его, подняв оружие. Над головой жужжала пара дронов. И сука-Мак это прекрасно видела, но отчего-то не торопилась помогать, как всегда в случаях, когда его работа привлекала лишнее внимание. Иногда его просто уводили как нарушителя — если за побитой мордой еще не проглядывал блестящий металлический череп. Но обычно «списывали» как неисправного робота — полиция получала свои благодарности от Пандоры, а люди жаловались в Сети на задолбавшую всех гонку корпораций, выпускающих дерьмо без дополнительных тестов, или поехавших хакеров, которые ставят под угрозу жизни мирных людей в своих попытках насолить корпам.

Но иногда Мак молчала чуть дольше необходимого. Экс прекрасно знал это молчание своего Внутреннего Голоса.

Она тоже хотела играть.

«Ты хочешь убить их?»

Экс мог бы поклясться, что в такие моменты в бесцветном электронном голосе проскальзывало мурлыканье. Собственно, это и заставило его однажды поинтересоваться именем своего интерфейса. Имя было названо — не факт, что настоящее; не факт даже, что Мак действительно была человеком и именно одним человеком, а не толпой корпов, формулирующих для него приказы.

Может, там была толпа.

Может, там не было ничего, кроме программы, искусственного интеллекта, эволюционировавшего вопреки алгоритмам или наоборот, следуя заложенной логике какого-то программиста Пандоры, оказавшегося на самом деле тем еще извращенцем.

Но Экс точно знал — это Макта, его Внутренний Голос. И у них действительно много общего.

«Я бы выдавил ему глаза», — ответил он, улыбаясь на этот раз искренне.

Полицейский, совсем молодой, напряженно вглядывался в Экса, и пистолет в его руках мелко дрожал.

— Отчеты об ошибках направлены в главный офис, — произнес Экс вслух типовым, максимально унифицированным машинным голосом. — Приносим свои...

«Я бы выдавил ему глаза, и ты бы обострила мои тактильные ощущения до предела, чтобы я чувствовал, как упруго глазное яблоко и скользка искусственная сетчатка. Чтобы нижние края его глазниц впивались в мышцы рядом с моими большими пальцами и резали их, потому что я бы не остановился, даже когда его глаза стекли бы по его чудесным скулам».

— В соответствии с Бостонскими корпоративными соглашениями, пункт три-два-ноль, мы вправе сохранять тайну производства...

Мысли формулировались быстрее слов. За годы Экс выучил эту игру наизусть — он думает, Мак радуется его фантазиям. Может, оргазмирует, если способна. Его психическое отклонение впервые сыграло ему на руку, когда Пандора проанализировала его психопаспорт и без всякой волокиты приняла на работу, подключив новейший нейроинтерфейс.

Экс помнил то ощущение, когда Мак впервые показала свой интерес. Он почувствовал облегчение и услышал, как звенит пустота, в которой голос могущественной корпорации подбадривал его, уверяя, что ничего страшного не случится, если отрезать этому противнику — чем-то насолившему корпам гангстеру — уши и нос. Голос сказал, что этот ублюдок заслуживает все это и даже больше, и стоит вырезать его порты ножом, а после сломать каждый палец и выбить каждый зуб.

Экс поверил, потому что очень хотел верить. И... теперь он признавал это спокойно — его можно было и не уговаривать, перечисляя грешки того идиота. Достаточно было просто сказать «никаких последствий». Больше не надо подавлять болезненную тягу, больше не надо опасаться собственных действий, больше не надо оправдываться за чересчур покалеченных жертв. Последствия просчитывает за него некто по ту сторону интерфейса.

Может, Пандора наняла Мак, и им, двум конченым психопатам, повезло найти друг друга. Может, Пандора создала такую Мак с прицелом на садистов вроде него. Экс почти ничего не знал о сущности той, что отдавала ему приказы. Но ему нравилось убивать, а ей нравилось наблюдать за этим, и нейроинтерфейс делал их одним целым. Одним очень нездоровым и очень довольным целым.

Он успел убить копов в мыслях пятью самыми изощренными и кровавыми способами, когда его вели в машину и укладывали на заднее сидение как какое-нибудь ведро с гайками. Еще два придумал, пока полицейские рассуждали, когда же объявятся корпы, чтобы забрать некондиционного бота и вручить им причитающиеся «извинения». Пандора не торопилась.

«Экс, — наконец сказала Мак, — ты ведь знаешь, насколько важен был для нас Клакер?»

Видимо, сначала Пандора решила разобраться с ним.

«А ты знаешь, что я вам его достану. Только разберитесь уже с полицией, если не хотите, чтобы разбирался я».

«В этом и дело, Экс. Пандора не хочет вмешиваться в это открыто. Есть вероятность, что на этот раз враг сможет отследить внутренние приказы и понять, кому именно принадлежал сломанный бот, новость о котором уже разошлась по соцсетям».

Это значило — не просто понять, а понять и донести эту новость до общественности. С железными доказательствами, которые не смогла бы побороть даже армия умных пандорских фейк-ботов и менеджеров по рекламе.

Эксу потребовалось время, чтобы в полной мере осознать эту мысль — Пандора не всесильна.

В его воспаленном мозгу корпорация уже давно обрела силуэт и лицо женщины. Той, из мифов, открывшей шкатулку, полную кошмаров. Только вот в реальности Пандора не осталась жить в жутком мире, ничтожная и судимая всеми, а сплела беды в молекулярные цепи, заключила болезни в стеклянные колбы, одела ужасы броней и кожей.

И теперь на лице Пандоры был страх.

«Ты не искусственный интеллект, это точно. Искин смог бы это предотвратить».

«С чего ты взял, что у Пандоры вообще есть искин такого масштаба?»

«Просто слухи».

Слухи о каждой крупной корпорации обязательно касались темы искусственных интеллектов. Не простых, ограниченных, всунутых в каждую кофеварку, а полноценных искинах-личностях, разумных и сознательных, пришедших прямиком из сказок о хакерах-наркоманах и их столкновениях с информационными богами. Экс вполне допускал, что у Пандоры есть такой... кто-то вроде божества рекламы, виртуозно играющего на сознании и подсознании миллиардов людей. Еще один монстр, посаженный на цепь мифической девой.

И сейчас оказалось, что-либо Пандора слаба, раз опасается действий «врага», либо... либо сталкиваются два монстра. Последняя мысль даже не отдавала паранойей — для этого Экс уже слишком долго работал на корпорацию. То, что Мак не задержалась на теме искинов, даже чтобы привести ему пару аргументов против, косвенно подтверждало последнюю теорию. Но сначала стоило разобраться с контрактом. Корпоративные войны можно оставить на потом.

«Так вот, Экс. Пандора не станет вмешиваться».

Экс знал ее следующие слова.

«Ты хотел разобраться сам? — опять ему чудилось слишком много человеческого в мертвом голосе. — Разбирайся».

Мак не умела смеяться, или программа, изменяющая ее — их? — голос, отказывалась трансформировать ее настоящий смех. Поэтому Экс, лежа на заднем сидении полицейской тачки и испугав копов, засмеялся громко, болезненно, дико, радостно.

За них двоих.

***

К нужному подъезду они подходили долго. Специально тормозили шаг, в надежде что парень, околачивающийся рядом с нужной дверью, передумает и уйдет. Но тот стоял и стоял, вперившись в них взглядом над краем замызганной старой банданы. Ткань, натянутая между носом и подбородком, двигалась, как будто парень, по какой-то причине, дышал исключительно через рот. Когда Джей остановился рядом, парень заправил краешек банданы под воротник толстовки настолько нервным бессмысленным жестом, что Джею немедленно захотелось содрать с него платок и посмотреть, что случилось с нижней половиной его лица.

Стена в неумелых граффити, тяжелая дверь с типовым замком, окна первого этажа забраны решетками — типичный дом типичного района, некогда «спального», теперь разве что непривычно тихого. С огромным трудом удалось вспомнить, что сегодня воскресенье. Большинство более-менее приличных жителей отсыпались по домам, по улицам шатались, в основном, наркоманы и пьянчуги — посмотреть издалека, и не поймешь, как недавний город превратился в зомби-хоррор.

За сорок минут блуждания по району Джей успел подраться дважды — успел бы и трижды, но в последний раз Китти молча шмальнул из пистолета под ноги толпе мальчишек, самому старшему из которых было лет тринадцать. Пацаны остановились, глядя как звери то на них, то на гильзу, забренчавшую по асфальту, и молча ушли, и это молчание напугало сильнее, чем предыдущие стычки с подвыпившими аборигенами. Джей понял — из случайно забредших сюда засранцев, которых можно отпинать в надежде разжиться парочкой смартфонов, они быстро стали серьезными козлами, покушающимися на территорию, а значит, скоро их будет искать кто-то покруче обнаглевших детей. Китти этого, очевидно, так и не осознал.

Джей кивнул парню в бандане как знакомому и уверенно набрал на замке номер квартиры, которой, если посчитать, здесь не должно было быть.

— Мы к Флипперу, — сказал он в ответ на шум, в котором едва угадывался человеческий голос.

Парень неожиданно бросился к нему, стоило двери только пискнуть, пропуская гостей. Джей не сопротивлялся, позволив ему проскользнуть между косяком и створкой, только удивленно взглянул в ответ. В подъезде паренек явно растерял внезапный пыл, развернулся обратно к Джею и виновато пожал плечами, потом молитвенно сложил руки. Его брови слегка изогнулись, сиплый выдох заставил ткань банданы вздуться пузырем.

— Тоже к нему? — понял Джей и кивнул. — Ну тогда веди.

Явно обрадовавшись, парень огляделся и вытащил из-под толстовки длинный нож. Не снимая ножен, просунул тот между створками неработающего лифта и заставил их открыться, затем исчез в шахте. Джей с некоторым удивлением взглянул вниз, посветив смартфоном, и увидел, как парень ловко, быстро спускается вниз по криво прибитым к стене рейкам, держась за тонкий стальной трос. Таких тут оставалось еще два.

— Я не понимаю, — высказался Китти, пропуская Флешку вслед за Джеем вниз. — А если к этому врачу припрет кто-то без ног или рук?

Флешка, задержавшись в дверях лифта, окинула взглядом пустую шахту и указала на криво накарябанный на стене рисунок человечка в инвалидной коляске и рядом — ухмыляющийся «тролльский» смайл.

— Гондон, — согласился Китти с ее осуждающим взглядом.

Благодаря подключенному ночному видению Джей ориентировался на макушку все еще ползущего вниз парня в бандане и вскоре увидел его лицо, а потом деревянные рейки сменились железной лестницей, обрывающейся в метре над полом подземного убежища. Паренек их ждал, отчего-то не торопясь бежать к неведомому Флипперу, и это начало беспокоить.

— Если ты завел нас в западню, я выстрелю тебе в живот, — сказал Джей доверительно.

Парень поспешно замотал головой. Потом, подумав, с громким вздохом стащил бандану с лица. Его кожа ошметками свисала по обе стороны челюсти, рваная рана начиналась под носом и захватывала подбородок. Кто-то вмял нижнюю, искусственную половину его лица вовнутрь, между разошедшимися краями вогнутых лицевых пластин проглядывали трубки и пружины челюсти. Изо рта — узкой застывшей щели сантиметров на пять глубже нужного — вырывался тихий скрип и дыхание. Губы можно было лишь угадать по приклеившемуся к останкам механизма силикону в пятнышках бледно-красной синтезированной кожи.

Увидев спустившуюся Флешку, парень склонил голову набок и упер руки в бока. Его глаза не двигались, не могли сощуриться в насмешке из-за нехватки лицевых мышц, но поза явно выражала собственную радость от удачной шутки. Флешка отреагировала на это невозмутимо, больше внимания уделив Китти, который, предупредив, сбросил сверху морозильник. Поймали его вдвоем, Джей на всякий случай обхватил ящик обеими руками. Ему и так сегодня досталось.

Китти, в отличие от Флешки, слов не сдержал, увидев разбитую рожу провожатого. Лицо парня странно подернулось, что-то внутри скрежетнуло, рот чуть больше разошелся вширь, и парень тут же обхватил челюсть руками и от испуга зажмурил глаза. Постоял так немного, очень хотевший посмеяться, но неспособный и на это, потом вернул на нос бандану и махнул рукой в сторону единственной двери в конце короткого темного коридора.

Джей передал морозильник Китти и сначала постучал. Потом, не дождавшись ответа, осторожно повернул ручку.

Прямо напротив двери находился... бар. Небольшая стойка с верхней подсветкой — синий свет сменялся розовым и обратно. Ряды бутылок на стене за ней, высокие табуреты, несколько блестящих хромированных кранов и разномастные стеклянные стаканы. Был даже бармен — высокий мужчина с ежиком выбеленных волос, повторяющих изменения подсветки. Занимался он типовым барменским делом — флегматично протирал пузатый фужер бумажной салфеткой и с подозрением взирал на гостей: «Пришли выпить или буянить? Или сначала одно, потом второе?».

У стойки, развернувшись к входной двери, стояла женщина, невероятно высокая и тонкая, в короткой обтягивающей юбке, с бесконечными ногами, переходящими в длинные тонкие каблуки.

Широко улыбаясь без какой-либо теплоты, она спросила:

— Ну разве ты не прелесть?

И щелкнула предохранителем на громадном для изящной руки пистолете. Джей узнал «Тэцуо» — фирма-производитель его импланта лет десять назад пыталась выйти на оружейный рынок, их подавили, но четыре выпущенные модели, две винтовки и два пистолета, сейчас узнал бы любой фанат. Гиганты из облегченного пластика и нанокластерной стали, совмещающие по два дула и два ряда патронов, один из которых обязательно выделялся под коррозийные заряды. Все тогда говорили, что «Тэцуо», в производстве тяготеющая к металлам, а не пластику, может легко уничтожить себя своими же пушками. Следом, правда, фирма объявила о новейшем антикоррозийном покрытии... Джей постарался переключиться и с трудом отвел взгляд.

— Прелесть, — повторила женщина и на миг повернула голову к бармену. — Постучался и пялился на мои ноги всего пару секунд. Какой вежливый.

Не решаясь обернуться, Джей по звукам догадался, что Китти и Флешка спрятались за стенами по обе стороны дверного проема. Провожатый не ушел. Наоборот, встал рядом с Джеем и, с непонятными из-за покореженного лица ужимками, воззрился на мужчину и женщину.

— Так... вы владельцы клиники? — ляпнул Джей первое что пришло на ум. — Я по делу. К врачу.

— Твои друзья не присоединятся? — спросил бармен. — Я заметил морозильник. Надеюсь, там еда.

Во вспышках синего и розового Джей разобрал их лица. Возраст женщины было сложно определить из-за ненатуральной гладкости кожи, натянутой на безупречно выверенные, идеальные пропорции и ровнейшие линии лица. Короткая, геометрически четкая стрижка не скрывала ни одной из этих линий. Когда женщина улыбалась, на ее щеках проступали ямочки — двумя аккуратными точками, будто под синхронными уколами невидимой иглой. Черные волосы, густо подведенные черным глаза, черная одежда, кожа то синяя, то розовая — в натуральном свете женщина была бы монохромна.

Мужчина больше походил на человека — на лбу застыли морщины, кожа была смуглой, насколько можно разобрать, лицо скорее неправильным... Привычно, правильно неправильным — один глаз чуть меньше другого, вдобавок прищурен, левая скула немного выше и шире правой, прикус слегка смазывает линию подбородка. Такие вещи легко улавливать даже без анализа «Линз-лайф», если достаточно насмотреться на фанатов пластической хирургии. Джей дал бы мужчине лет сорок, но в его взгляде сквозило такое картинное равнодушие, наплевательство на всех и вся, что свойственно только подросткам. На крепких, развитых предплечьях виднелись уродливые толстые шрамы, что тоже показывало, насколько ему все безразлично, — свести их было делом пары минут и цены пары обедов из автомата. Над расстегнутым воротником белой рубашки виднелись углы какой-то татуировки, выглядывающей с задней стороны шеи.

Оставив в покое фужер, мужчина недовольно взглянул на парня с банданой и вздохнул.

— Я говорил тебе валить к апостолам, если снова свернешь себе рожу. А ты вместо этого привел к нам каких-то бомжей.

— Апостолам? — спросил Джей.

— Петру и Павлу, — мужчина буднично кивнул. — Дальше по улице. Говнюки, но берутся даже за редких неудачников вроде нашего Лехи.

Леха закатил глаза.

— Вообще-то у нас есть деньги, — сказал Джей, решив, что стрелять в них все-таки не собираются. — И рекомендации. От Клакера.

Имя не произвело никакого впечатления, хотя бармен — или, теперь уже, врач — кивнул с легким узнаванием во взгляде. Флиппер вышел из-за стойки и бесцеремонно стащил бандану с лица Лехи. Разглядел повреждения.

— Ох, горе, — внезапно совершенно по-простецки вздохнул Флиппер. — Иди, потом расскажешь.

Парень, воодушевившись, бодро направился к картонной стене, выкрашенной в бордовый, справа от бара, и с шелестом отодвинул створку. На другие стены, бетонные, краски уже не хватило. Джей попытался посмотреть, что скрывается за картоном, но Флиппер немедленно загородил ему обзор и кивнул женщине.

— Милена, дорогая, позаботься о гостях и объясни им, что к чему.

Несмотря на любезный тон, прозвучало это почти угрожающе, но женщина только фыркнула и ухмыльнулась, на миг нарушив идеальное соотношение сторон своего лица, а затем встала за стойку и убрала вниз коллекционную пушку. Джей уже свободнее оглядел стены, украшенные сетками потушенных гирлянд, два потрепанных диванчика в углу рядом с пластиковым столиком, небольшой экран на стене — три окна черные, одно показывает подъезд — и самодельную сцену из поддонов. О том, что это именно сцена, говорили колонки и кривая стойка с микрофоном.

Китти и Флешка выглядели слегка смущенными, пройдя к бару вслед за Джеем.

— Во-первых, котятки, — кивнула им Милена, доставая стаканы, — у нас здесь не клиника, а бар. Сами посмотрите.

Она щелкнула миниатюрным пультом — на стенах загорелись гирлянды и синхронизировались с подсветкой бара. Теперь к синему и розовому добавилось желтое и белое. Освещение приближалось к обычному свету ламп в редкие моменты.

— Красота, — вежливо согласилась Флешка.

Милена благосклонно кивнула и включила музыку — тихий равнодушный чилаут, свойственный любому клубу в неурочное время.

— Во-вторых, что вам налить?

— Ничего, спасибо, — сказал Джей.

— Пива бы, — вздохнул Китти.

Флешка же на миг прикрыла глаза и молча водрузила на стойку морозильник. Развернула к Милене и откинула крышку.

— Оцифровку бы, — не сдержав язвительности, передразнила Флешка. — И диагностику для нас.

Милена коротко рассмеялась, аккуратно закрыла морозильник, оперлась на него, доверительно потянулась к Флешке и подмигнула.

— А ты тут мозг команды, я вижу.

Джей мысленно обозвал себя идиотом. Милена вытащила из-под стойки коробку с нейрогарнитурами — датчиками, считывающими электрические колебания мозга. Проникновенно взглянула на Флешку, протягивая на пальцах пару аккуратных, полупрозрачных, в сетках микрочипов, дерм. Флешка кивнула и подставила голову. По дерме на лоб, виски и шею под затылком — Китти и Джей клеили датчики сами.

— А вот насчет оцифровки сложнее. — Милена взяла с полки бутылку виски и придирчиво оглядела этикетку, водя по ней длинным пальцем. Поставила обратно. — Это зависит от многих факторов, и результат не гарантирован.

Теперь она прицепилась к бутылке вина, но тоже смотрела с сомнением — то на бутылку, то на них. Флешка, перехватив ее взгляд, указала на бутыль в правом нижнем углу. Без каких-либо опознавательных знаков, изрядно заляпанная, та, судя по всему, хранила самую жуткую бормотуху из возможных.

— Нам бы хоть что-то оттуда вытащить.

— Смело, — оценила Милена. — Самокритично.

Своим жестом и словами Флешка ясно обозначила ту категорию посетителей, к которой они принадлежали, — действительно бомжи, завалившиеся к врачу лишь со смутной надеждой выяснить что-то о дерьме, в которое вляпались. Запоздало, с оцепенением Джей вдруг ясно понял, что она права. Что соваться домой ему уже нельзя, что в его районе его наверняка ждут с распростертыми объятиями какие-то сукины дети вроде того киборга, что у него нет ничего кроме прихваченного прошлым днем, когда он думал, будто всего лишь идет выбивать из Клакера заработанные деньги.

— Налью вам портвейна из жалости, — решила Милена, все-таки не став трогать ту бутылку со сточными водами.

Глаза Милены светились, мигали с перерывами, вторя данным на смартфоне, обернутом вокруг тонкого запястья. Она анализировала мозговую активность, считывая реакцию не только на речь, но и на алкоголь, — догадался Джей. Умно. И помогает зарабатывать на бухле, кроме всего прочего.

Портвейн на вкус был как спирт с вареньем, но Джея порадовало уже то, что он этот вкус почувствовал. Больше того, в голове слегка прояснилось.

Надо выбираться в Сеть, решил он. Это точно. Оттуда он сможет перевести накопления — не зря хранил их на трех разных счетах, предусматривающих слежки. Не в Токио, но он все-таки сможет смыться — в какую-нибудь дыру, клоаку, на задворки цивилизации, где можно жить. И, конечно, с ним наверняка свяжется Айна, которая уже получила их сообщение и теперь думает, как вытащить брата из каши, которую заварила на пару с Клакером.

Разумеется. Иначе не может быть... И это не самый лучший вариант. В самом лучшем — они разберутся с тем, что им оставил Клакер, и найдут, как это использовать.

— О да, тебе по вкусу этот шлак! — Милена подлила ему еще.

После второй рюмки его стошнило — еле успел добежать до туалета, дверь в который скрывалась за очередной гирляндной сеткой. Милена задумчиво осмотрела его, когда он вернулся.

— А вы, котятки, не подключены к Сети, так ведь?

— Пришлось отключиться полностью. Есть... опасения.

— Ну, могу точно сказать, что не вижу в ваших мозгах никаких вирусов, — на всякий случай Милена сверилась со смартфоном, пролистав несколько экранов. — Но твой мозг... Как там тебя?

— Джей. Джей, Флешка, Китти.

— Твой мозг, Джей, только что повел себя странно... Хм, Флипперу понравится. Смотри.

Она стащила с запястья смартфон и, не разворачивая, бросила на стойку. Запустила голографический экран и подстроила контраст и яркость, чтобы изображение было видно даже в меняющемся свете бара. Ее левый глаз замигал ярко-голубым, передавая данные. Гаджет использовался как визуализатор для процессов, проходивших в ее мозгу, — мощностей смартфона не хватало для анализа данных, поступающих с трех наборов дерм.

— Что у тебя в голове? — невольно спросил Джей.

— Мозги. Как и у тебя. Я было засомневалась на секунду, есть ли они, но вот, ты не поверишь...

— Медицинские проги, — подал голос Китти. — Джей, ты вообще к врачам ходил за чем-нибудь, кроме отвертки для протеза?

Джей не ответил. Жалел набор отверток, оставшийся дома.

Милена указала на экран, где, поддаваясь образам шведской «Эрикссон технолоджи», графики волн перезагрузились в схематическое изображение мозга.

— Это твоя мозговая активность четыре минуты назад. — Несколько участков вспыхнули красным, но Милена указала на незадействованный. — Вот это. Хеморецепторная триггерная зона, она определяет рвотных агентов в кровотоке. А вот, — теперь она указало на скопление красных точек, — эффекторные ядра, отвечающие за тошноту. Рвотный центр. Понимаешь что-нибудь?

— Рвота не триггернулась? — сообразил Джей.

— Как видишь. Но ты, судя по звукам, там чуть желудок не выблевал. Не поступало импульсов из кишечника, не замечены проблемы с сердечно-сосудистой системой, если только...

— Точно нет. Никаких проблем с сосудами никогда не было.

— Вот и я о том же. И уж тем более, я не вижу сбоев в работе лимбической системы мозга. Но тем не менее, ты там блевал.

— Диагностика по рвоте, куда я попал, — тихо вздохнул Китти, растирая одутловатое лицо.

— Грубо говоря, рвотный центр, вот эта кучка ядер-засранцев, просто решил, что тебе пора бы пойти прополоскаться над унитазом. Ни с чего. Абсолютно без причин.

Милена смотрела на Джея так, будто он мог что-либо объяснить. Он смотрел в ответ, чувствуя, как холодеет.

— Но вирусов нет? — на всякий случай уточнил он.

— На первый взгляд, — теперь Милена выглядела гораздо более растерянной, чем десять минут назад. — Ну и... эй, это пока не страшно. Если бы это была чья-то вредительская программа, то вряд ли бы ты ограничился рвотой.

— Вообще-то мне полегчало, когда я все это выблевал.

— Хэ-хэй, — криво ухмыльнулась Милена. — Это успех, да?

Его мозг действует сам по себе, повторил про себя Джей. Без оглядки на организм в целом. Или... Или наоборот, с оглядкой. Со взглядом снаружи — как будто кто-то посмотрел на его помятую рожу и решил «Эй, Джей, давай-ка два пальца в рот, а то интоксикация из ушей прет».

Успех. Невероятный.

— Может ли за нами кто-нибудь следить? — спросил Джей. — Я имею в виду, может ли кто-то другой засесть в наших чипах?

— Джей, — негромко сказала Флешка. — Помнишь, мы должны были едва ли не сдохнуть, поймав электромагнитный импульс?

— «Сайбор инк» хранит записи о мозговой активности за последние две недели. В облаке. — Китти подобрался на стуле, взволнованно и напряженно сжал руки в кулаки. — Не знаю, как у вас, но у меня в памяти сохраняются отчеты за последние сутки минимум. И я ничего не стирал ради того вз... ради нашей последней операции.

— Сутки это стандарт, даже подключаться никуда не надо, — Джей его понял и уже выводил отчет.

Он тоже ничего не менял в настройках чипов — табу. Мало ли какая срань может приключиться с мозгами, и без последних отчетов докторам будет гораздо сложнее их лечить. Судя по тому, как Китти и Флешка замерли, с одними только мечущимися туда-сюда взглядами, они тоже стали просматривать последние данные.

— Полное отключение в шесть сорок три сегодня. На три секунды.

Китти кивнул, Флешка не двинулась, но по ее круглым глазам Джей понял, что время точно совпало. Три секунды — неудивительно, что никто не почувствовал отключения всех систем. Тогда, когда киборг двигался на них с явным намерением уничтожить, адреналин буквально затопил их организмы. Отбой, спасший их мозги, вырубивший всю электронику, был стремителен и выверен до мгновения.

Джей вспомнил про свою руку с каким-то ужасающим внутренним опустошением. Теперь внезапная и незаметная починка обрела причины. Кто-то перепаял связи роботизированной руки с мозгом, переключился на запасные системы — и теперь это казалось почти обычным. Он должен был сам догадаться.

Взгляд.

Взгляд снаружи и изнутри, под которым Джей самостоятельно адаптировался, не замечая этого абсолютно.

— Дерьмище, — он и Китти высказались в унисон.

Милена смотрела на них троих по очереди и впервые за все время походила на человека. Озадаченного и жалостливого человека.

— В этом есть плюс, — сказала она, наконец. — Флипперу будет до смерти интересно узнать, что с вами произошло.

Она щелкнула ногтем по крышке морозильника и ободряюще улыбнулась. Поняв, что это ни на кого не произвело нужного впечатления, Милена решительно потянулась к бутылке водки.

— Вот, — сурово произнесла она, раздавая стаканы. — Раз уж мы тут занимаемся диагностикой, и Флиппер не чешется... Флиппер, твою мать!!! — Джей от неожиданности отшатнулся, Милена только нахмурилась еще заметнее. — Пейте. Залпом.

Флиппер появился как раз тогда, когда они влили в себя по полстакана. Из-за его спины выглянул заинтересованный происходящим Леха. Его морда уже была отремонтирована — части лица стояли как надо, не хватало только «грима» из силикона и синтезированной кожи.

— Пьянствуете? — голос из-за сомкнутых пластин тоже прозвучал вполне ясно, хоть и был отчетливо электронным, а веселая интонация угадывалась с большим трудом. Леха подвигал челюстью, но не стал заморачиваться с настройками движений и просто подтянул на лицо бандану, чтобы никого не смущать.

Милена вместо ответа ткнула пальцем в экран, на котором уже красовались все три мозга.

Спустя шесть минут напряженного молчания ничего не произошло. Некоторые зоны мозга демонстрировали активность, но Милена не видела в этом ничего необычного. Флиппер выжидающе смотрел на нее. Леха потерял интерес к происходящему и нацелился на кран с пивом.

— Теперь все нормально, — сказала Милена. — Тебя мутит, так? Вот импульсы, зафиксировано, все понятно. У тебя болит голова...

— Боюсь, что я опять, — Джей развернулся к уже знакомой двери в туалет.

Вернувшись обратно второй раз за столь короткое время, он уже знал ответ, почему на этот раз его мозг функционирует, как положено. Озвучила причину Флешка.

— Он увидел, — сказала она спокойно, макая в кружку чайный пакетик. Милена за стойкой свирепо шуршала пачкой из фольги и полиэтилена. — Он увидел или услышал, что мы заметили его воздействие. И прекратил.

— Кто? — быстро спросил Флиппер. Судя по взгляду, вдруг ставшему внимательным, ему уже объяснили, что произошло раньше.

Флешка промолчала.

— Мне интересно, — Китти уронил голову на стойку, отчего голос прозвучал слегка гнусаво, — считать такое поведение подозрительным или обнадеживающим?..

Не дождавшись реакции, он снова сел прямо и уже гораздо более деловито пояснил:

— Это как прятки, типа «вы на самом деле ничего не видели и с вашими мозгами все в норме»? — Он скорчил злобную рожу. Стало заметно, что алкоголь на него подействовал. — Или как белый флаг, типа «если вас это напрягает, то я перестану»? — Он изобразил улыбку идиота и помахал рукой кому-то невидимому.

Никто не ответил. Улыбка медленно сползла с его лица. Рука остановилась в воздухе. Флешка молча взялась за нее и опустила, как стоп-кран. Китти вздрогнул и отвел взгляд.

— Еще один тест, — вдруг сказала Милена.

Джей не успел даже повернуть голову в ее сторону. Женщина молниеносно — за секунду! — выхватила из-под стойки пистолет. Джей не увидел, а, скорее, догадался, что дуло сейчас взглянет прямо на него, ударил наотмашь ладонью по ее руке и упал на спину, чтобы избежать пули, — Милена перехватила пистолет левой рукой, но ствол указал в пустое пространство. Джей целился в нее с пола, и сам бы не смог ответить, когда и как эмиган оказался в его руках.

— КАКОГО ХРЕНА?

Милена усмехнулась и примирительно подняла пистолет дулами вверх. Джей запоздало вдохнул. Его указательный палец скользнул мимо кнопки.

— Проверяю, — Милена кивнула на экран. — Либо он вновь обнаружил себя, либо ты, Джей, проходил военную подготовку, как минимум, спецназа.

— Я, твою мать, взломщик! — Джей вскочил и на автомате метнулся к стойке.

Что он сделает с Миленой, он знал — ничего. Но сдержать злобу не смог. Вся эта дрянь только что перевалила за критическую отметку, и он стал подопытным у каких-то сраных подпольных костоправов!

— Никто не спорит, котенок. — На Милену его порыв, казалось, не произвел никакого впечатления. — Но я должна была взглянуть на это еще раз.

— Что-то новое? — Флешка отхлебнула чая.

Ее не возмутило поведение Милены, это Джея слегка отрезвило. Не время выяснять отношения, в самом деле.

— Ну, он вновь проявил себя. То, что у вас в чипах, вас бережет — я бы радовалась на вашем месте.

«Вообще-то я вру, — вывелось на сетчатке Джея. Милена набирала что-то в смартфоне, изображая работу с экраном. — Больше смахивает на твои собственные рефлексы. Но я умею хранить секреты, раз ты твою-мать-взломщик».

— Нет, — твердо сказал Джей. Ответил на обе ее фразы — и произнесенную, и набранную.

Милена безразлично пожала плечами.

— Хватит, вы все меня бесите, — сообщил Китти. — Со своими тестами и со своими многозначительными переглядываниями, когда единственную правду мы озвучили в самом начале. Джей, напомни, как она звучит? Верно — «дерьмище». Что меня на самом деле интересует, так это сможем ли мы выйти в кибер без последствий. Мне надо перевести деньги, и они хранятся глубже стандартных банковских ячеек.

— Готовитесь к путешествию, м? — спросил Флиппер.

То, как он это произнес, напрягло Джея. Врач говорил спокойно, холодно, с какой-то тихой безысходностью. Дальнейшее его поведение только подстегнуло тревогу — Флиппер положил на столешницу локти и через стойку потянулся к Милене, глядя на нее исподлобья.

— Вполне возможно, — тихо сказал он, — это билет в один конец, дорогая.

За ними стояла какая-то история, которой Джей не знал.

— Ну, — Милена пожала плечами, — значит, хорошо, что я прихватила своего красавца сегодня.

Она, не скрывая злой улыбки, постучала ногтем по корпусу пистолета на стойке. Ее глаза светились голубым. Кожа меняла цвет. Мягкая музыка вокруг вдруг показалась чуждой, ужасающе неверной, не подходящей ее лицу. Милене пошли бы сигналы тревоги, вкупе с вспышками синего и розового, белого и желтого — катастрофа на танцполе, кровавая резня в ночном клубе, смерть во время бесконечного рейва. «Сикомэ», вспомнил Джей название модели ее пистолета. Свирепая садистка откуда-то из скопища японских мифов. «Менада» на европейском рынке.

Лицо Флиппера застыло разноцветной маской — широко растянутый в улыбке рот и ледяной взгляд. Джей вспомнил прокуренные благовониями лавки с культовыми примочками вроде паков визуализаций Геенны, Нараки, Хельхейма, Диюй, Дзигоку и кучами религиозного барахла для физического мира. Если бы повесить на стену это лицо, подумал Джей, оно бы отгоняло злых духов. Бежали бы и ссались на ходу своей призрачной оккультной мочой.

Момент нарушил Леха, шумно завозившийся с дверным замком. Флиппер проследил за его манипуляциями с удивлением. Леха запирал дверь.

— Ты все-таки клинический идиот, — припечатал он. — Но идиотизм я не лечу. Будь вас таких чуть меньше, и я бы остался без работы.

Флиппер вздохнул, на миг склонил голову и поднял, косо ухмыляясь.

— Что ж, минута объяснений, — со злым весельем сказал он, — внимание на экран.

Заработали три до того темных окна, показывая запись, сделанную этой ночью, если верить времени и дате в углу. Видеозвонок.

«Привет, ребята».

Один квадрат экрана по-прежнему транслировал изображение с камеры у входа, но Айну Джей бы узнал, даже если бы картинка совсем пропала. До боли знакомый голос, усталый оптимизм в каждом звуке. Так она разговаривала почти всегда — подавленная их общими неудачами, но никогда не унывающая. Ему стало больно.

«Флиппер и Милена, верно? Надеюсь, что так. Мы не встречались раньше, но я хорошо вас знаю. Строго говоря, мне нужен только Флиппер, вторая может не встревать, если не хочет. — Айна потерла лоб и хмуро улыбнулась в камеру. — Поверь, Флиппер, это не приносит мне удовольствия, но условия у меня короткие — к тебе приходит Клакер и все, кого он приведет с собой, ты делаешь все, что им надо, и прячешься в такую глубокую нору, которую только сможешь вырыть. Со своей стороны могу пообещать, что он не потребует ничего экстраординарного, а я не убью твоего брата. Смотри, — она завозилась с чем-то внизу, то ли на столе, то ли на коленях, — я пересылаю тебе запечатанный вирус, который сейчас в его мозгах. Оцени сам, ты не сможешь его вычистить. И считай это жестом доброй воли — используй потом, если хочешь. Я выведу его, как только Клакер сообщит мне, что благополучно садится на рейс до Токио. Честное слово, и, серьезно, мое честное слово много значит. В завершение, Флиппер, еще раз извини и учти — может, тебя и пронесет, номеров шикарных врачей в моей записной книжке целых восемь. Так что удачи».

— Это правда, — сказал Флиппер вместе с ее последними словами. — Мой брат сейчас корчится в судорогах у себя дома, и его жена с детьми матерят меня последними словами. Насколько я знаю, та же хрень творится с одним из апостолов. И, вероятно, со всеми остальными из ее «записной книжки».

Джей отчетливо почувствовал эмиган у себя за поясом. Зря успел убрать. Но хватит пары секунд, если что. Однако Флиппер не шевельнулся.

— Я не то чтобы люблю своего брата, но мы росли вместе и... я думал убить вас сначала, но потом понял, что вы тоже вляпались в дерьмо по вине этой суки.

Джей захотел сказать, что никакая она не сука и ни за что не убьет чужого брата. Что если она ведет себя так, то, несомненно, может предъявить список причин длинной в пару километров. Джей захотел сказать — проорать — что раз Айна прибегает к подобным угрозам, то сама находится в огромной опасности... Флешка тронула его рукав. Он бросил на нее короткий взгляд и прикрыл глаза, соглашаясь с ее непроизнесенными словами. Промолчал — не такой уж он и идиот, чтобы спорить с доктором на грани отчаянья.

— И у меня как будто нет выхода, — закончил Флиппер.

— Брось, Флиппер, ты просто профессионал, — Милена за стойкой потянулась, разминая плечи. — И профессионализм у тебя уже на уровне зрачков.

Леха подошел ближе и заглянул врачу в лицо. Парень так и не ушел, даже услышав сообщение Айны. За ним тоже какая-то история, понял Джей. Что-то связывает его с Флиппером — что-то больше, чем починка вечно помятой рожи.

И теперь Айна связала в узел их всех.

— Я могу устроить вам локальную зону для тестирования, — сказал Флиппер буднично, — но давайте-ка сначала разберусь с вашим четвертым товарищем. С этим сраным Клакером. По крайней мере, меня радует, что тварь с вирусами не дождется своего драгоценного взломщика в привычном виде.

Он подошел к морозильнику так, как подходят к коробке с долгожданным подарком. Откинул крышку и развел руками. Зловещая улыбка — дьявольская маска — вновь вползла на его лицо.

— Что ж, привет, мистер Мозг...

______________________________________

(1) Имеется в виду сплав алюминий-сталь с малым добавлением никеля, где алюминий образует нанокластеры вместо длинных связок. Изобретение и первые исследования были осуществлены в Университете науки и технологий Пхохана (Южная Корея). Получившийся материал легче и прочнее стали, по коэффициенту удельной прочности соответствует титану, а производство его значительно дешевле сплавов-конкурентов.