Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. Книга 2

Глава 15 Верховный правитель юга России

Распоряжение явиться в Санкт-Петербург для испытаний каких-то станций беспроволочного телеграфа начальника штаба 57-й пехотной резервной бригады полковника Деникина застало в самый неподходящий момент. Командир бригады службу нес отвратительно, а с появлением нового начштаба и вовсе свалил на него свои обязанности. Каков командир, таковы и подчиненные. Поначалу распоряжения Антона Ивановича полковые начальники откровенно волокители, но настойчивость Деникина брала свое. Деловые отношения только-только стали налаживаться, и отбывать из бригады в этот момент было совсем некстати.

Вдобавок ко всему, в инженерном управлении саперного департамента ему дали понять, что в аппаратах «Русского Радио» весьма заинтересовано министерство и, скорее всего, не просто так.

— Ваше высокоблагородие, насколько мне известно, о вашем участии в испытаниях, настоял лично директор Русского Радио, — подлил масла в огонь капитан Михайлов, — но вам лучше справится у капитана Сокольцева, он сейчас осматривает эти аппараты. Могу проводить — мастерская недалеко от Финляндского вокзала.

— Не нуждаюсь! — будучи человеком выдержанным, сегодня Антон Иванович был взбешен — какой-то миллионщик распоряжается в военном министерстве, как у себя дома!

Ситуация складывалась отвратительная. На него возлагалась обязанность провести испытания аппаратов, в технической сути которых он мало что смыслил. И это мягко сказано. Ответственности полковник не боялся. В конце концов, есть утвержденная программа и будут профильные специалисты. Их обязанность испытать, его обеспечить работу комиссии. В противном случае, от выполнения необеспеченного приказа он откажется.

Но зачем штатскому взбрело в голову ходатайствовать перед министерством о привлечении к испытаниям его, полковника из занюханной пехотной бригады?

«Это черт знает, что такое! — в который уже раз повторился Антон Иванович, — Еще этот Сокольский, где-то я эту фамилию уже слышал. А не тот ли это капитан, которого я видел под Мукденом? Говорили, что он сделал передвижную радиотелеграфную станцию. Все сходится — здесь передвижной узел связи — там передвижная станция. Помнится, о Дмитрии Максимилиановиче хорошо отозвался командующий», — припомнив имя отчество сослуживца, Деникин немого успокоился.

Во дворе мастерской стояли две добротно сделанные крытые повозки. Над одной, покачивался металлический хлыст, высотой не менее пятя сажень. Странный хлыст, он словно был сложен из поставленных она на другие сотен нитяных катушек.

В глаза бросились необычно широкие резиновые колеса и торчащие из-под повозки ноги мастерового. Рядом, на корточках примостился офицер с капитанскими погонами.

— Дмитрий Максимилианович, это та самая подвеска, благодаря которой обеспечивается мягкость хода, — рука мастерового легла на металлическую трубу, — длинна хода в триста миллиметров, амортизирует большинство наших рытвин. Это вам не рессора.

Производственную идиллию прервал проводивший полковника охранник:

— Ваше благородие, извиняюсь, тут к вам его высокоблагородие, господин полковник пожаловали, — проводивший Деникина дедок заметно волновался.

— Господин полковник! — подскочив, словно ужаленный, Сокольский отдал честь, — Извините, служба у меня такая, разбираюсь с техникой, но, если желаете, нам сейчас же организуют чай.

— Чай это замечательно, с утра во рту ни маковой росинки, но, может быть, вы мне поведаете, что за прохвост меня сюда вытребовал?

— Прохвост? — по инерции повторил за полковником Сокольский. — Но, видите ли…, — начатая фраза окончательно застряла в горле растерявшегося офицера, а взгляд непроизвольно метнулся на выбирающегося из-под повозки мастерового.

— Наверное, этот прохвост я, — разогнувшись, «мастеровой» весело уперся взглядом в Деникина, — И не надо извинений Антон Иванович, не вы один напоролись на грабли военных бюрократов. К вам в Саратов я собирался через неделю, но давайте лучше пообедаем. Я переоденусь, — Федотов на ходу стал расстегивать комбинезон, — а Дмитрий Максимилианович проводит вас в кабинет.

С военной бюрократией разобрались быстро. Кто-то не так понял, кто-то проявил излишнее рвение. В результате сплошные недоразумения, но обижаться на превратности службы, все одно, что ворон пугать. Да и «миллинщик» оказался вполне приличным и нечванливым человеком. Антон Иванович готов был поклясться, что сложившаяся ситуация Федотова забавляла.

Вторая половина дня ушла на знакомство с техникой. Ее вывезли за город, заодно представился случай убедиться в мягкости хода фургона. Внутри аппаратура и места операторов. Сзади в углу металлическая печь. Дверца топки смотрит наружу — разумно, случайный уголек на пол не вывалится. Деникин попросил затопить. Нет проблем. Через пять минут в кузове фургона потеплело. Попросил забросать печь шинелью — опять нет проблем, но ни запаха паленой шерсти, ни угара. Значит, сделано с умом, значит, понимали — зимой здесь будут спать вповалку, потому и стены утеплены. В душе полковника невольно шевельнулось теплое чувство к автору этого фургона.

О голосовой связи полковник Деникин уже слышал, но одно дело слышать, другое удостовериться. Больше всего поразила связь в движении. С такой техникой командующий армией на марше мог общаться с командирами авангардных полков. Его теперь палкой из фургона не выгонишь, еще и койку поставит.

Развертывание узла связи. Ездовые сноровисто распрягают и отводят лошадей, радисты разворачивают камуфляжную сеть. Через три минуты маскировка накинута на фургон и пришпилена кольями. Через полчаса стоят мачты, между которыми растянут диполь. Вокруг установлены телефонные аппараты — таблички показывают принадлежность к службам.

Теперь друг с другом могут одновременно общаться до двадцати пар абонентов.

— А если понадобится больше?

— В фургоне телефонного коммутатора один оператор. Следующая модель пойдет на базе автомобиля, тогда кузове хватит места для троих.

Маскировочная сеть впечатлила и тут же вопрос:

— Зачем со всех сторон? Вроде бы достаточно только со стороны противника.

— Скоро в небе появятся аэропланы противника, думать надо наперед, а не как всегда жопой.

В голову приходит мысль — такая грубость от безысходности.

К вечеру вымотались, наркомовские сто грамм пришлись к месту. И опять вопрос:

— Почему наркомовские?

— Это к господину Звереву.

— Дмитрий Павлович?

— Так мой дед говорил.

Интерес о маскировочной сетке. Где видели и как пришли к такой мысли. Следующую тему предугадать не сложно — автомобили и авиация. В финале разговора всплывет вопрос — почему выбор пал на начштаб запасной бригады. Этот вопрос переселенцам не нужен, поэтому авто и авиация становятся главным блюдом застолья. И ведь есть, что рассказать. Автомобили уже вовсю рассекают по столицам. Царь батюшка приобрел два «француза» фирмы «Delaunay-Belleville» — двадцать тысяч рублей, как с куста. В 1903 году братья Райт взлетели, правда, в основном на рекламе, но лиха беда начало. Сейчас свой самолет достраивает Анри Фарман. Первый полет состоится примерно через год. Глазеющие в небо обыватели и глазом не моргнут, как им на голову посыпаться бомбы, но об авиации позже, сначала полковника загрузим автотехникой.

— Автомобили будите закупать во Франции?

— Нет, для армии только отечественные. Наше правило полная независимость от иностранцев.

— А моторы? — в глаза удивление вперемешку с недоверием.

— В стадии разработки. По плану трехсот сильные моторы наши подводники должны получить в 1909-ом году, тысячесильные хотим поставить на производство в четырнадцатом.

И опять вопросы об автомобилях, в подтексте отчетливо звучит — когда?!

— Вы давеча спрашивали, зачем фургону такие широкие шины. Я ответил, вопросом — разве сто двадцать миллиметров это много? Сейчас отвечу всерьез — чтобы артиллерийский тягач не вяз по ступицу, его колеса должны иметь ширину триста-четыреста миллиметров. Шины далеко не единственная задача. Проблем множество и все они понемногу решаются, к примеру, на повозке телефонного узла обкатывается принципиально иной тип амортизатора. Для повозки он не самый подходящий, зато пойдет на артиллерийский тягач.

— На тягач вы поставите мотор в триста сил? — в глазах Деникина откровенное недоверие. Еще бы, получить тягач с чудовищным мотором, когда вокруг бегают грузовики с двигателем в пятнадцать-тридцать лошадок, к тому же через два года, попахивало откровенной маниловщиной.

— Нет, конечно. Трехсот сильный мотор только для морского применения. На тягач нужен легкий двигатель. Хорошо, если сто — сто пятьдесят лошадок потянут гаубицу лет, эдак, через семь — восемь. Для автомобиля разрабатывается двигатель на пятьдесят лошадей.

У Сокольского глаза в полблюдца, на лице начальника штаба запасной бригады недоверие начинает отступать — он в курсе прогнозов передовой военной мысли. Шапкозакидательства не зарегистрировано. Почти.

Время за полночь, а авиацию так и не затронули, и, слава Богу.

— Господа, прошу меня извинить, но за неделю вымотался, а с утра у нас с Антоном Ивановичем много дел.

Провожая Сокольского, Зверев посоветовал ему забыть весь этот разговор, а Деникин и сам все понимает.

Антон Иванович планировал заехать к однополчанину, но взглянув на время, согласился переночевать в гостевых комнатах при мастерских, зато утром был свеж и бодр.

С методикой испытаний разобрались быстро. Ее требования в основном касались технических специалистов.

— Антон Иванович, за вами контроль, а по технике Сокольский со своим напарником справятся. Отдельно прошу проследить, чтобы фургоны откатали свои вёрсты и все замечания были зафиксированы. Мы в этом кровно заинтересованы. Теперь касательно незаданного вами вопроса.

Борис взял небольшую паузу — полковнику надо дать время переключиться на неприятную тему.

Дурацкая инициатива чиновников в погонах сломала все планы. Как было бы просто, приехав в Саратов, показать Деникину связь и новую стрелковку. Поворчал бы, конечно, но не фатально. Теперь ситуация поменялась принципиально и одно неловкое слово могло все испортить.

«Собственно, а какого хрена я мечу икру? Деникину всего тридцать пять, мне сорок семь. По местным меркам я как бы генерал. К тому же у любого военного в подкорке прошито подчинение — послали тебя штурмовать высоту неполной ротой, значит, где-то готовится главный удар, а тебе это знать не по чину. Уровень компетенции, мать его, не соответствует. Вчера наш подопечный, получил огромнейший блок информации по войсковой связи. Такого не дают ни в одной академии мира. Понимает ли он это? Судя по сегодняшним вопросам, осознание приходит. Даже если сейчас взбрыкнет, со временем информация проявится. Польза будет по-любому. Отсюда что? Вот именно — говорить будем без интеллигентских соплей», — Борис наконец-то поймал правильный настрой.

— Инициатором вашего участия в испытаниях был лично я. Мою настоятельную просьбу командование сочло за блажь богатенького изобретателя, но согласилось.

Очередная микроскопическая пауза. Деникин внимательно слушает. На лице легкий скепсис и едва заметное согласие — настоящие мужчины вину на других не перекладывают.

— Блажь тут не причем, Антон Иванович, следовательно, возникает вопрос — почему выбор пал на вас. Давайте поступим следующим образом. Вчера вы сказали, что слышали о стрешаре. Предлагаю отправиться на нашу Всеволожскую базу. Там Дмитрий Павлович продемонстрирует свой ручной пулемет и наши винтовки. После этого я отвечу на ваши вопросы. Сразу предупреждаю. На некоторые ответов не получите, но впустую время не потеряете. Это я вам гарантирую.

Сказано на одном дыхании. Все точки расставлены, к тому же какой военный удержится от соблазна посмотреть новую стрелковку.

Первая Питерская база стрешара находилась за Охтинским разливом. От мастерских филиала Русского Радио до нее полтора часа. Двуколка идет мягко — кроме надувных шин, ход смягчается амортизаторами. Самое время пообщаться.

— Вчера вы коснулись аэропланов, — название летательных аппаратов произнесено с легкой запинкой, но интерес закономерен.

Об авиации фантасты писали со средины прошлого века, а люди военные пока всерьез рассматривают только аппараты легче воздуха. Воздушные шары для рекогносцировки используются вот уже полстолетия, недавно появившийся цеппелин LZ3 уже второй год бороздит небо над Германией. Поэтому тема оказалась востребованной.

— Начнем с теории прогнозирования. Развитие техники подвержено определенным закономерностям. Рассмотрим на примере огнестрельного оружия…

Оседлав своего любимого конька, Федотов взялся просвещать аборигена о закономерностях развития технических систем по так называемому S-образному циклу. Прямо в движении Борис изобразил на листе бумаги кривую. Получилось более-менее приемлемо.

— Обратите внимание, отчетливо просматриваются три этапа: подготовка, развитие и стагнация. На стадии подготовки, примерно за три…четыре столетия, дальность стрельбы возрастает примерно до двухсот метров. С этого момента наблюдается почти линейное увеличение дальности до двух-трех километров, но с конца прошлого века существенного прироста не происходит. Более того, последние годы появились утверждения, что можно ограничиться прицельной дальностью в километр.

Эта тема полковнику знакома. Для порядка поспорив, против общей закономерности не возражает.

— Теперь обратим свои взоры на автомобили…

Федотов показывает нарастание скорости. Получалось, что к тридцатому-сороковому году, скорости авто вырастут до полутора сотен километров, но дальнейший прирост существенно замедлится.

— Антон Иванович, как и в случае с винтовками, дальнейшее увеличение скорости скорее всего упрется в возможности человека. При ста километров в час и выше резко возрастет вероятность улететь в кювет. Теперь об авиации. Скорее всего, вам известно, что первый полет аппарата тяжелее воздуха с мотором состоялся в Северной Каролине в 1903-м году, сейчас свой аэроплан достраивает господин Анри Фарман, а…

И вновь на полковника обрушивается голимая логика. Из выкладок Федотова следует — первые аэропланы вот-вот начнут показывать, на манер слонов в зоопарке. Можно сказать, это и есть этап подготовки, который в силу стремительного совершенствования моторов буквально через несколько лет сменится стадией развития. Тут же последует военное применение, а предел скорости, скорее всего, упрется в скорость звука.

— Это, уважаемый Антон Иванович, тысяча верст в час. Размеры летательных аппаратов, думаю, ограничатся первыми десятками метров. Об этом мне говорит мой инженерный опыт. Из этого следует, что от Берлина до Санкт-Петербурга, пассажирский аэроплан донесет сотню пассажиров за полтора часа. С тем же успехом это может оказаться десант или десять тонн бомб.

— А цеппелины?

— Гелий слишком дорог, водород взрывоопасен. Одна единственная пуля и взрыв неминуем. Кстати, сегодня увидите зажигательные пули, — Борис закинул еще один крючок.

— Логика в ваших выкладках, имеет место быть, — почеркнуто нейтральный тон выдал напряжение состояние собеседника, — по срокам развития ваших аэропланов спорить не готов, хотя мне они кажутся чрезмерно сжатыми, но ответьте мне на такой вопрос. Когда-то один человек взял в руки дубинку, его противник в ответ изготовил щит. Над авиацией вы думаете не первый день. Что, по-вашему, окажется щитом?

— Хм, давайте подумаем, — прикинулся шлангом переселенец, — мне представляется, здесь уместна аналогия с военно-морским флотом. Появление броненосцев, породило их противников — миноносцев. В свою очередь, против эскадренных миноносцев стали воевать контрминоносцы, по-другому истребители миноносцев. Полагаю, что против тяжелых бомбовозов в небо поднимутся юркие и быстрые истребители. Теперь по вооружению, — Федотов убедительно изобразил озарение, — в отличие от броненосцев, бомбовозы не могут иметь тяжелой брони, следовательно, вооружением истребителей станут обыкновенные пулеметы.

— Вот видите, а вы меня пугали разгромом Санкт-Петербурга, — тут же уел переселенца абориген, — конечно, если завтра у противника появятся такие аппараты, нам придется не сладко, но из ваших выкладок следует, что мы находимся на этапе подготовки и время у нас есть. Не так ли?

«Вот и учи после этого людей грамоте. Как не изгаляйся, а первым делом тебя обязательно пошлют», — пробурчал про себя прогрессор, а вслух произнес:

— Время нас рассудит. Как вспомните этот стишок, непременно дайте знать:

— Вы готовитесь к такой войне? — в вопросе вновь насмешка.

— Люди только тем и занимаются, что воюют и готовятся к войне. Мы не исключение.

— Борис Степанович, а почему вы пользуетесь метрической системой?

— За ней будущее, да и привык. На пуды с дюймами переходить трудно, извините. Кстати, Антон Иванович, на базе стрешара могут оказаться военные, в том числе высокого звания, но все они в камуфляжной форме, — Федотов пояснил здешних порядки и знаки отличия. Рассказал, как отличить гостей от сотрудников страшара, за которыми закрепилось имя «Боец».

От основного тракта отворот налево. Через километр КПП местного масштаба — попросту говоря, диагонально полосатая будка часового, зато с телефоном. Крепкий отставной солдат, такого ни с кем не спутаешь, лихо берет гладкоствол на караул. Ему отдают честь пассажиры — полковник салютует, Федотов кивком, со специфических поворотом головы.

— Вы служили?

— Можно и так сказать, — ушел от разъяснений переселенец, — через триста метров база за ней стрельбище.

База занимала обширную площадь. Двухэтажное здание усадьбы — здесь администрация и злачное заведение. В сосновом бору слева разбросаны коттеджи участников. Между ними посыпанные песком дорожки. Справа за соснами угадывается конюшня — в этом мире редко кто приезжает на авто. В иные дни на базе до нескольких сотен желающих пострелять. Сейчас на территории несколько участников в пятнистых комбезах и пара в «кикиморах», лица слегка прихвачены зеленым «макияжем».

— Это что за маскарад? — в вопросе явное неудовольствие.

— Маскировочный костюм «кикимора» обеспечивает максимальную скрытность стрелка. На полигоне сможете примерить.

Стрельбище — упирающаяся в земляной вал полуторакилометровая луговина. По периметру в два ряда колючая проволока. Ее завезли из Франции. На смотровых башнях бдят часовые — не дай Бог занесет аборигена.

До базы отсюда достаточно далеко, чтобы звуки выстрелов не тревожили участников.

Обычно здесь собираются любители пострелять по тарелочкам, но сегодня метатели зачехлены.

На столах перед огневой позицией разложено оружие. От подъезжающей коляски его толком не разглядеть.

На штативе, повернутая в сторону мишеней, мощная оптика. В нее сейчас смотрит один из стрешаровцев. Слышны слова:

— Николай, правее пять.

— Есть правее пять, — лежащий на огневой позиции, что-то подкрутил, на мгновенье замер и тут же грохнул выстрел.

— Отлично, оружие разрядить и на стол.

— Есть разрядить и на стол, — ответ прозвучал четко. Так же четко была выполнена команда.

Появление высоких гостей ажиотажа не вызвало. Команда Зверева: «Отделение, становись!» показала, что с дисциплиной здесь знакомы не понаслышке. Бойцы я пятнистой форме без суеты выстроились по ранжиру, часовые остались на своих местах. Все привычно, кроме одного — обычно лица солдат или придурковато-восторженны, или хмуры. Сегодня полковник ощутил на себе доброжелательный интерес. Такое встречается только в офицерской среде и среди курсантов на последних курсах.

Димон четко делает три уставных шага к Деникину. Отдание чести. Все по уставу: «Господин полковник, личный состав для проведения демонстрации построен, разрешите выполнять?»

Ответ последовал в духе традиции: «Выполняйте» — Деникин немного смущен, но встречей доволен.

— Отделение вольно, разойдись!

— Антон Иванович, прошу осмотреть оружие.

На деревянном помосте стоят покрытые сукном столы с бортиком и держателями оружия. Разумно — при разборке детали не раскатятся, а выпавшие из нерадивых рук не потеряются в траве — шпунтовые доски помоста пригнаны плотно.

На одном столе незнакомая винтовка, на втором пулемет с диском. Машиненгевер привлек внимание в первую очередь. Кто бы сомневался.

При разработке пулемета первым делом встал вопрос выбора системы автоматики.

На мировом рынке были представлены всего пять моделей. В пулемете Максима использовалась энергия отдачи ствола и кривошипно-шатунное запирание, в Браунинге рычажное запирание. Французский Гочкис, использовал отвод пороховых газов и как Браунинг рычажное запирание ствола.

В австро-венгерском станковом пулемете Шварцлозе, разработки 1905-го года, применялся полусвободный затвор и опять модное рычажное запирание.

Единственный ручной пулемет, системы Мадсен, был разработан в далеком 1890-ом году и выпускался Копенгагенской фирмой «Dansk Rekylriffel Syndikat». Его автоматика работала на отдаче ствола с коротким ходом, а запирание осуществлял качающийся затвор. Весил этот пулемет всего девять килограмм и питался из установленных сверху рожков на 25, 30 и 40 патронов. В русско-японскую войну Россия закупила у Дании около тысячи таких изделий.

Выбор, в общем-то, был невелик, и опереться толком не на что. Ведущиеся по всему миру разработки пока держатся в секрете, хотя в печати каких только систем не предлагается, а недавно Димон прочел предложение по сбалансированной автоматике, хотя в его мире такое оружие стало появляться только в конце XX века.

Идею сходу повторить автомат Калашникова с промежуточным патроном Фкдотов зарезал на корню. Повторить можно, но кому нужен урод стоимостью его веса по золоту. Для начала надо изготовить что-нибудь попроще, и вообще, лучше сперва набить себе руки, чтобы другие не набили морды.

Пришлось вспоминать все, что они знали и не знали о стрелковом оружии. Федотов помнил крохи, но он был инженером и хорошо знал теормеханику без которой разработка пулемета могла растянутся на долгие годы.

Зверев инженером не был, зато в десятом классе попал в лапы военруку и, по совместительству, фанатику стрелковки. Можете себе представить вопли десятиклассников, папаши которых любили посидеть с бывшим зампотехом мотострелкового полка, а полк шефствовал над этой школой. Полный беспредел.

Военрук умудрился притащить в школу даже списанный РП-46 («внука» дегтяревского ручного пулемета ДП-27) и станковый Горюнова — СГ43. Слушая байки об автоматике MG-34 и MG-42, дети офицеров молили бога, только бы старый пердун не раскопал эти изделия сумрачного тевтонского гения. Еще бы! Имея автоматику на отдаче ствола с коротким ходом и поворотное запирание, MG-34 состоял из двухсот деталей! Попробуй все это разобрать и собрать. Зато благодаря пристрастию военрука переселенцы оказались в курсе большинства основных систем.

Получалось, что в начале века конструкторы тяготели к рычажному запиранию ствола. В некоторых пулеметах этот принцип дожил до конца XX века, следовательно, был вполне жизнеспособен. Автоматическое оружие СССР и РФ в основном имело поворотное запирание ствола. Если Димон правильно помнил треп военрука, то на этом же принципе запирался ствол в пулемете Льюиса и в немецком MG-34. К тому же вся платформа оружия Калашникова обладала повышенной стойкостью к загрязнению. Но чем это вызвано? Принципом автоматики или тонкостями кинематической схемы? Скорее всего, тонкостями, ибо тот же «немец» был весьма чувствителен к загрязнению.

После долгих раздумий выбор таки пал на систему с газоотводом и поворотным затвором. Эта схема переселенцам была наиболее знакома.

Зверев пару месяцев пыхтел над рисунками деталей, а Федотов изводил его вопросами: «Как эти детали взаимодействует, Димон, вспомни, они скользят или прокатываются?»

Ответы чаще всего были по типу: «Дык, хрен ее знает». Отчаявшись получить вразумительный ответ, Федотов как-то привел гипнотизёра, который долго тряс перед носом морпеха блестящими побрякушками. Ага, так Димон ему и поддался. Хорошо хоть в ухо не засветил, а ведь хотел.

Так или иначе, но кинематика понемногу прорисовалась, чему немало поспособствовала в Ораниенбаумской офицерской школе. В ней до 1905 года в оружейной мастерской служил мастером рядовой Василий Дягтерев, а после демобилизации остался при школе. Там же Зверев познакомился со знаменитым оружейником — Владимиром Григорьевичем Фёдоровым. Дружба с Федоровым не сложилась — оружейник не смог простить, богатенькому шалопаю, что тот увел у него талантливого слесаря Василия Дягтерева. От общения Владимир Григорьевич не отказался, но…

Головной болью стали две связанные между собой проблемы — тип патрона (рантовый или безрантовый) и боепитание — ленточное, или из диска. Теоретически лента не имела ограничений по числу патронов, но размеры холщевой ткани плавали от влажности, вызывая постоянные сбои, а металлическая лента обходилась слишком дорого. Все это усугублялось низкими допусками русского патрона. Не случайно пулемет Мадсена наши пулеметчики окрестили «чертовой балалайкой» — не хотел он работать с русским патроном.

Важен был и калибр. К выбору оружию предки подходили старательно. Начиная со второй половины XIX века, проводились многочисленные исследования зависимости убойности, настильности, дальности прямого выстрела, проникающего и останавливающего действия пули от калибра. Исследовалось даже влияние неравномерности навески пороха и веса пули на все виды отклонений. Оптимум калибра ствола лежал в интервале от 6,5 до 8 мм. По настильности предпочтительнее было иметь калибр 6,5 мм. По останавливающему действию 8 мм. В конце XIX века Россия выбрала калибр 7,62 мм и рантовый патрон. Переселенцы пока остановились на том же калибре, но вместо ленты решили поставить дисковые магазины на пятьдесят патронов с безрантовым американским патроном.30–06 Springfield, он же 7.62х63. Ленточное питание требовало дополнительной работы.

Такова была предыстория, а сейчас Зверев демонстрировал герою Русско-Японской войны ручной пулемет Дегтярева, сокращенно РПД «Зверь». От авторства Вася пытался откреститься, но кто же его стал слушать.

«Зверь» выглядел достойно. Широко расставленные сошки. Под створом пистолетная рукоятка, сверху дисковый магазин и ручка для переноски оружия. Оребреный ствол прячется в кожух. Дизайн вызывающе оригинален, но глаз притягивает.

Без диска это изделие напоминало РПК «Печенег», но внутренности соответствовали оригиналу дай бог, если на две трети.

— Рукоятка для переноски безусловно полезна, но зачем такая широкая? — переодетый в пятнистую униформу полковник, вот уже почти час «пытал» Зверева с Дегтяревым.

— При нормальной ширине рукоятки, нагретый при стрельбе воздух создает на линии прицеливания марево, а широкая этот поток разносить в обе стороны.

— Хм, похвально, но так ли это существенно?

— В бою мелочей не бывает. Обратите внимание на систему охлаждения ствола. Вылетающие из ствола пороховые газы, создают в передней его части разряжение. Холодный воздух засасывается через окна в кожухе под рукояткой для переноски. Благодаря этому длинными очередями можно отстреливать до двухсот патронов, а в час до тысячи.

— По сравнению с «Мадсеном» неплохо, но «Максим» и «Браунинг» ограничений по длительности ведения огня не имеют в принципе, — не сдавался Деникин.

— Не имеют, но их вес не обеспечивает поддержку пехоты в передовых порядках. Этот образец весит пятнадцать килограмм, в будущем полегчает до десяти. «Зверь» обслуживается двумя бойцами, но переносится одним.

— Я плохо себе представляю стреляющего на бегу солдата, — упрямо гнул свою линию Деникин.

— А кто сказал, что стрелять надо на бегу? Тактика применения нового оружия всегда отстает от его возможностей.

— И вы конечно готовы предложить новую тактику, — сквозь нарочитый сарказм проскочила насмешка.

Вообще-то пулемет гостю понравился. Выслушав лекцию о его ТТХ, посмотрев сборку-разборку, Деникин насколько раз передернул затвор, снял и поставил на место диск, поднял и опустил на место ствольную коробку. Все работало мягко, без особых усилий. Еще бы, ведь это был уже пятый макет, а промежуточных образцов было не перечесть. В сущности, Вася Дегтярев только тем и занимался, что полтора года изготовлял новые детали и собирал из них машинки для массового убийства себе подобных.

Потом пошли стрельбы. Короткими очередями отстрелял диск Зверев. Его сменил гость. Приноравливаясь, Антон Иванович поигрался с переводчиком огня, несколько раз щелкнул вхолостую и только после этого попросил снаряженный диск. Стрельба одиночными сменилась очередями. Первые диски вылетели мгновенно — русскому офицеру не часто приходилось ложиться за пулемет, но подстроившись, показал неплохой результат.

Пока речь шла о пулемете, Антон Иванович со всем вниманием выслушивал авторов оружия, но сейчас была затронута святая святых военных — тактика ведения боя. Нет, вмешательство в эту область гражданского его ничуть не возмутило, но зазнайку следовало слегка щелкнуть по носу.

— Почему бы и нет? — не смутился бывший морпех. — Представьте себе сгруппированное вокруг ручного пулемета отделение, в котором практически каждый солдат может заменить пулеметчика. Оружие переносится легко, сами в этом убедились, а его боевые свойства…

Военной наукой переселенцы не занимались, и заниматься не собирались, но крохи этого знания попадали им и дома, и в этом мире. Оказалось, что в войне с Японией окопы рыли и мы, и косоглазые, но не глубоко и в одну линию. Блиндажи и дзоты не применялось, а наступление во всех армиях мира велось в колоннах — самое вкусное блюдо для пулеметов. Фрицы считали, что если уж обороняться, то землю надо кидать полной лопатой. Им в противовес армия лягушатников должна была только наступать, а строительство оборонительных сооружений считалось нецелесообразным и даже вредным для духа армии. Одним словом, чудиков хватало со всех сторон.

К примеру, российская Академия Генштаба стала изучать европейские войны 1866 и 1870–1871 годов только после поражения в войне с японцами. Вдумайтесь! Отказаться от изучений последних войн в Европе, где во все времена рождались эффективные приемы ведения боя!?

По этому поводу Димон сказал: «Охренеть и не встать», естественно, добавив пару самых крутых выражений из военно-матерного сленга.

Вообще же, глядя на это безобразие, переселенцам оставалось только удивляться, как быстро Великая война повернет мозги в генеральских фуражках в правильную сторону. Жаль только, что после войны мозг отечественных генералов мгновенно застывает, как тот холодец.

В будущей войне самыми толковыми, как всегда, окажутся фрицы. Неистовые сторонники рытья окопов, первыми придумают тактику опорных пунктов в обороне, а в наступлении станут родоначальниками штурмовых групп и того, что впоследствии назовется маневренной войной и блицкригом.

К сороковым годам низовым элементов этой войны станет вооруженное ручным пулеметом отделение. Больше никаких колонн и цепей, все перемещения только перебежками. Отделение станет охранять пулеметчика, а тот бойцов отделения. Такое подразделение станет исключительно зубастым и легко управляемым.

Несколько таких отделений будет нащупывать слабое место в обороне, куда устремятся наступающие. В принципе, аналогично будут действовать и армии Вермахта. Об этом переселенцы только слышали, но заикаться не собирались, зато тактику отделения Димон знал доподлинно. В его рассказе к пулемету добавились самозарядные карабины и две снайперские пары. Получилось убедительно, но неприятно. Для противника, конечно.

— Вы хотите сказать, что в роте должно быть десять таких пулеметов? Молодой человек, а вы представляете себе затраты только на патроны!? — Деникин впервые был выведен из себя, но тут же взяв себя в руки, продолжил. — Извините, в чем-то вы, правы, но ведь и атака на столь вооруженную оборону бессмысленна. Получается логический тупик — или прекращаются войны, или вы в чем-то ошибаетесь.

Деникину казалось, что он поймал своего оппонента на логическом противоречии, но ответ морпеха бы гармоничен, как летящий на свехзвуке лом:

— При двухстах орудиях на километр фронта о противнике не запрашивают.

— Ох, Дмитрий Павлович, — укоризненно покачал головой полковник, — фантазер, вы. Давайте лучше посмотрим ваши винтовки.

Против ожидания, оружие оказалось самозарядным, что само по себе было явлением уникальным. Магазин на десять патронов крепился снизу. Сверху-слева на планках мог устанавливаться оптический прицел, это его корректировал в момент приезда Деникина боец Николай, который «в миру» оказался инженером-механиком. Именно он на пару с Дегтяревым доводил до ума самозарядки и пулемет. Непривычного вида регулируемый приклад и удобная рукоятка пистолетного типа. Оружие получилось прихватистое, с точным боем, его не хотелось выпускать из рук.

На дистанции шестьсот метров Николай уверенно поражал ростовые мишени. Результат у полковника оказался ниже, но лучше, нежели из винтовки Мосина. Оружие пока не под русский патрон, но его уверили, что года через два винтовка и пулемет будут уверенно шмалать отечественным боеприпасом. Зверев так и сказал — шмалять. Деникин авторам верил — до сего дня он не слышал, чтобы кому-то удалось так быстро довести новое оружие до приличного состояния. Даже оружейник Федоров все еще не сумел переделать винтовку Мосина под самозарядную.

Тогда же Деникин опробовал маскировочный костюм «Кикимора» и трассирующий боеприпас. Маскировка оказалась превосходной, а трассирующий патрон, вызвал восторг.

Пока Антон Иванович жег трассирующие боеприпасы, у Зверева мелькнула мысль устроить показательное наступление двух отделений на укрепленные позиции. Деникин согласился, ибо один день ничего не решал, зато хотелось узнать, что же такое ему мог показать штатский.

Зверев занялся подготовкой, а господин Федотов развлекал гостя. Тогда-то и прозвучала идея создания пистолет-пулемета под маузеровский патрон 7,63х25. Идея автоматического оружия с дальностью огня до трехсот метров показалась полковнику абсурдной. Мысль о таких трещотках последнее время дебатировалась, но в их перспективу никто из солидных военных не верил.

Вернувшийся по темноте Зверев пропах потом и пылью. Такие запахи Деникина не смущали. Совсем недавно он сам лазил на брюхе в окопах под Мукденом. Дмитрий весьма убедительно показал, сколь удобным может оказаться пистолет-пулемет в ближнем бою. Правда, для того надо сблизиться с противником на триста метров. Эдакий пустячок — пока противник загнан на дно траншеи мощной артподготовкой надо двигаться за «огненным валом». Мысль о такой тактике на страницах военной литературы уже высказывались, но широкой поддержки не получила. Немного подумав, Антон Иванович согласился, что при основательной подготовке личного состава подойти на полверсты можно, но не ближе.

На следующее утро к учебному бою все было готово. Антону Ивановичу выдали радиостанцию размером с коробку от детских туфель. В наушниках можно было прослушивать переговоры между командирами отделений и руководившим боем командиром роты. Такая же станция была у Зверева, но вдобавок к прослушиванию он мог отдавать команды.

По условию учений, два отделения обороняющихся были вооружены винтовками Мосина и одним станковым пулеметом «Максим», а нападающие двумя пулеметами и самозарядными винтовками. Соотношение противоборствующих сторон один к одному, но у атакующих подавляющее превосходство в огневой силе.

На стороне обороняющихся поднимаются и опускаются грудные мишени солдат и станкового пулемета. Посредством системы тяг их двигали сидящие в блиндажах бойцы.

Наступающие должны били поразить максимальное количество мишеней. Конечно, никаких критериев успеха не было. Устроители давно практиковали стрельбы по управляемым мишеням, поэтому за людей в блиндажах не волновались, но наступление с боевыми стрельбами имитировалось впервые. Эффективность же предложенной тактики предстояло оценить Деникину.

По центу полигон разделяла натоптанная дорожка. Слева и справа от нее отделения «наступающих». Последние наставления, чтобы не растягивались и ни в коем случае не пересекали разделительною линию, а отставшие не зацепили идущих впереди. Волнение устроителей невольно передается Деникину. Похоже, Зверев уже пожалел, что пошел на такой риск.

По сигналу с дистанции восьмисот метров первое отделение перетекло из наспех отрытого окопчика в поле. Ползком пройдена стометровка. По условию в этот момент их замечает противник. В подтверждении у мишени станкового пулемета засверкали электрические вспышки, одна за другой на три секунды стали всплывать грудные мишени. С первой же вспышкой злыми короткими очередями откликнулся изготовленный к бою пулемет второго отделения, с крохотной задержкой туда же полетели пули первого. Он на сто метров ближе. Сто пуль выпущено за секунды — сейчас «Максим» противника главная цель. Гулко частят снайперские винтовки. Наблюдавший в бинокль Деникин уверен — «Максим» не успел совершить и десятка выстрелов.

После подавления пулемета, второе отделение несется вперед. Двадцать секунд, сто метров и оно падает. Теперь очередь первого.

В эфире слышны команды. Первой стала команда на начало штурма, второй на открытие ответного огня. Резко позвучало напоминание в адрес командира первого отделения притормозить, а второму ускориться, это вступил в управление боем командир роды атакующих. Вовремя. Антон Иванович едва сам не вмешался — от «дружественного» огня могли пострадать вырвавшиеся вперед бойцы.

После открытия огня, снайперы и пулеметчик внутри отделений перебегают, попеременно прикрывая друг друга, а еще надо выровняться между отделениями по фронту.

Выравнивание между отделениями получается не очень успешно. Удивительно, что вообще что-то получается — со слов Димона, эти бойцы взаимодействие отделений бойцы еще не отрабатывали.

Тогда-то и мелькнула у полковника мысль: «Если ЭТИ еще не отрабатывали, значит, отрабатывали какие-то другие? Непонятно зачем они вообще осваивают такой вид боевых действий? Ведь это не регулярная армия, и вообще не армия». Вслед укол ревности: «Нам бы так готовить солдат в запасной бригаде, но не дадут. Одних патронов сожгли на добрую тысячу рублей».

После выдвижения второго отделения, Антон Иванович двинулся за «наступающими». Его страхует Зверев и незнакомый боец. Все правильно, не приведи Господь оказаться впереди атакующих. Они, конечно, остановятся, но боевое оружие есть боевое, тем более в горячке. Чем ближе к окопам противника, тем отчетливее видна губительность работы двух «адских машинок» и снайперских винтовок. Защитникам попросту не давали возможности поднять над бруствером голову. Большинство целей поражены не по одному разу. Перед последним броском вместо гранат в окопы противника полетели взрывпакеты и тут же команда «стоп».

«Не хотел бы я сейчас оказаться среди защитников», — такова была следующая отчетливо сформулированная мысль. Несмотря на то, что половину наступающих Антон Иванович списал в потери, их пулеметы тут же перехватывались вторыми номерами, и итог боя был предрешен.

После «боя» Деникин сидел на лавочке. В душе царило опустошение, как после настоящего сражения и чарка водки пришлась кстати. В целом же у полковника сложилось впечатление, что результат был бы аналогичным, даже если увеличить число обороняющихся вдвое.

К вечеру разговор вновь вернулся к теме оружия. Деникина интересовали перспективы поступления оружия в войска. В отношении пулемета прозвучал сдержанный оптимизм — изобретатели планировали облегчить и существенно удешевить это оружие.

— Увы, с винтовкой такого не получится.

— Извините, почему?

— Слишком высока стоимость ствола, а сделать его дешевле пока не удается. Скорее всего, винтовка так и останется штучным товаром, но вам одну подарим.

— Досадно, очень досадно, отличная винтовка, а радиостанции? — в голосе будущего «Верховного правителя Юга России» прозвучала неподдельная надежда.

Работа над носимыми станциями началась недавно, и до ее завершения было не близко. По сути, Деникину показали изготовленные на коленках любительские поделки. Одна «сдохла» во время учебного боя, благо Деникин не заметил, вторая сразу после демонстрации. Цель «пустить пыль в глаза» реализовалась, но сейчас надо было давать задний ход.

— О радиостанциях и учебном бое надо забыть, — прозвучало неожиданно жестко.

— Но?

— Учение Леера истинно, потому, что оно верно, — откликнулся издевательским афоризмом Зверев.

Смысл издевательской отсылки к главному российскому военному теоретику был справедлив, но неприятен.

Основываясь на компании 1912 года, главный военный теоретик, Генрих Антонович Леер, или не догадался, или просто посчитал излишним учитывать развитие социума, техники и экономики. В итоге, по истечении двух лет после Русской-Японской войны только ленивый не плевался на его могилу. Дмитрий же прозрачно намекнул, что он в курсе любимой отечественно забавы — однажды вырвавшись вперед, тут же впасть в летаргический сон до получения очередных звезлюлей. А ведь так однажды можно и не успеть выбраться из берлоги. Прихлопнут, и не чирикнуть не успеешь.

— А вам ведомо, что сейчас пересматривается стратегия и тактика военного искусства? — взвился уязвленный Деникин.

— Ага, флаг в руки, барабан на шею и цепями на пулеметы, — Зверев без розовых соплей показал отношение к господствующей тактике наступательных действий.

После таких слов гость впервые готов был взорваться. Пришлось вмешаться Федотову. Ни какой провокации переселенцы не планировали, все произошло спонтанно. Просто в одну корзину легли и напряжение учебного боя, и затронутая тема, и досада от невозможности что-либо изменить. Не последнюю роль сыграли сленг Зверева и неприятие местных авторитетов, зато Федотову было интересно наблюдать за будущим Верховным правителем юга России.

«Характер нордической, выдержанный. В порочащих связях замечен не был. Удар держать умеет и это радует, интересно, как у него с бабами, т. е. с женщинами, по местному?» — насмешничал про себя Борис.

— Антон Иванович, вы же понимаете, что пока немецкие генералы не опубликуют статьи о такой тактике боя, наши звездуны костьми лягут, но этого «безобразия» не допустят. Для них десять раз сесть на одни и те же грабли — не предел, а разминка, зато фрицы мгновенно перехватят и умоют нас кровью. Это я к тому, что пока показанную тактику и рации лучше не афишировать. Дикость, конечно, но России такой вариант обойдется меньшей кровью.

Логика была непробиваемой. Чувствовалось, что Федотову самому тошно, но в тот момент Деникина задели выражения на грани приличия. И причем тут германцы, которых не в первый раз названы фрицами. Скорее по инерции, чем осмысленно прозвучал вопрос:

— И когда, по-вашему, нам воевать с Германией?

— Вы нас принимаете за прорицателей? — в голосе Бориса прорезалась насмешка.

— Нет, но вы постоянно говорите о германцах.

— Хм, возможно, — ушел от ненужной темы Федотов, — но России вряд ли позволят прожить без кровопускания больше десятилетия. В этом смысле надежды нашего премьера на двадцать лет мира беспочвенные мечтания.

— Но почему с Германией? — упорствовал Деникин.

— Союз России с Германией для англососов полный песец. — морпех, был как всегда «конкретен» и до неприличия «мягок», но завуалированный мат резал слух.

Вернувшись в Петербург, Антон Иванович навел справки о устроителях этой демонстрации. Оказалось, что оружие ему показали непосредственные владельцы компаний «Русское Радио», «Стрешар» и АРМ, что само по себе льстило, но такой интерес к его персоне был непонятен и даже тревожен. Попутно полковник выяснил, что АРМ действительно работает над двигателем для флота, но об артиллерийских тягачах никто и слыхом не слыхивал.

Уже не подъезде к Саратову вспомнилось, как уверенно чувствовал себя на «поле боя» Зверев. Значит, приходилось ему участвовать в военных компаниях. Знать бы только где и когда, но на этот вопрос ответа ждать не приходилось.

А еще полковнику оставалось только удивляться, сколько разноплановых дел затеяли его визави. Тут и радиостанции, и моторы, и оружие. По отзывам почти во всей это машинерии они участвовали лично. Конечно, необычно, даже очень необычно, но возможно. Полковнику оставалось непонятным только одно — откуда они взяли идею эффективных средств маскировки и специфическую тактику наступательного боя. Такого букета новшеств в военной области взяться было неоткуда. Антон Иванович был в курсе передовой военной мысли, но ни Шлиффен, ни Людендорф, вообще никто из признанных теоретиков военного искусства о таком не писал. Сами же устроители этой встречи так ничего и не сказали. Впрочем, сегодня Антон Деникин на Федотова со Зверевым обиды не держал. По сути дела ему был сделан царский подарок. Непонятно только зачем, но это когда-нибудь разрешится, возможно, через год, кода эти новоявленные оружейники пригласят его на демонстрацию пистолет-пулемета.