Охота на Крысолова

Глава 12

— Василий Иванович, немцы в Борисове! — кто-то усилено тряс меня за плечо, а я, ничего не соображая, все не мог проснуться, мне казалось, что я только закрыл глаза. «Так, где-то я уже слышал про Василия Ивановича, а ну да, это же вроде Чапаев».

— Что значит в Борисове? — я внезапно вскочил, сон как рукой сняло.

Передо мной стоял Дуболомов с ведром воды.

— Извините, я уже того, собирался вас из ведра поливать, бужу, бужу вас, а вы мне все про какого-то Петьку и Анку кричите, — виновато сказал Афанасий и отставил ведро, — наши бойцы вернулись, которых мы ночью отправили с ранеными.

— Что и раненые вернулись? И Сенцов? — я в ужасе схватился за голову.

— Да, нет, Сенцов с ранеными и языком вроде проскочили, Чопорец с ними уехал, а утром наш водитель возвращался и увидел немецкие танки на большом мосту у Борисова.

При этих словах я не к месту с облегчением выдохнул, ожидая чего похуже, да фрицы в реальности этот мост тоже захватили, не помогли видимо мои советы Соболькову, не смогли они взорвать этот чертов мост. Я мельком взглянул на свою информационную панель и увидел, что моя миссия по задержания врага все еще не была выполнена. И тут меня осенило.

— Едрен-батон, ну конечно! Как же я сразу не догадался! Вот же идиот! — выругался я вслух и постучал себя по голове.

Немцам к чертям собачьим сдался наш мост, который я охранял, он деревянный и просто не потянет тяжелые танки — сломается под их тяжестью. Наши советские мосты, в основном кстати деревянные, были грузоподъемностью в диапазоне от 5 до 10 тонн. Такой мост сам по себе уже представлял для немецких танков препятствие, поскольку он не выдержал бы веса даже наиболее легких танков. Немецкие «двойки» весят около 10 тонн. А для более тяжелых машин в любом случае требовалось наводить переправу, поскольку Pz.Kpfw IV массой до 28 тонн вообще нигде не смог бы проехать. И вообще, думается, что известная немецкая классификация танков по весу как раз и родилась из подобных, военно-дорожных соображений. И вместо того, чтобы всю ночь кататься и пытаться ввести фрицев в заблуждение, я совершенно забыл про этот единственный большой мост. Видимо он был железнодорожный и смог выдержать их технику.

— Нужно немедленно взорвать этот чертов мост! — решительно сказал я ожидающему моих действий Дуболомову. Теперь я точно знал, что моя миссия будет выполнена, только со взрывом этого стратегически важного объекта. Получалось, что я сам согнал к мосту всех фрицев со всего западного берега. В одном месте я их затормозил, в другом не дал переправу навести — вот они и кинулись туда на радостях.

— Позови ко мне этого бойца, пусть сам все расскажет, — сказал я Афанасию, натягивая сапоги, и понимая, что, разговаривая сам с собой и не переодев немецкую форму с ошейником жандармерии на шее, я смотрелся очень комично.

Через 10 минут я уже узнал все подробности. Наши все еще продолжали ночью отход по мосту и по этой или другой причине к моменту подхода к Березине основных немецких частей, мост взорван не был. Для врага это была невероятная удача. Тут же вперёд был отправлен авангард — три легких танка Pz.II с десантом на броне. В 6 часов утра немцы на всех парах устремились к мосту по шоссе, разметав попавшийся по дороге конный обоз и отступающие части. Никакого организованного ответа с нашей стороны не последовало: из строя был выведен только одни танк, и то, его протаранил своим грузовиком какой-то неизвестный герой. Сильно повредить бронированную машину он не мог, но десант слетел с брони, а сам танк пробил перила и застрял, наполовину зависнув одной гусеницей над водой. Наши минёры побежали на мост, стали вставлять детонаторы, но немецкие пехотинцы из числа танкового десанта, заметив их, открыли огонь. Подрывникам пришлось экстренно прыгать в воду… тем, кто ещё был жив конечно.

— И значит эти немецкие танки ворвались на мост, и почти вся охрана была взята в плен, а орудия и пулемёты захвачены целыми и исправными, — закончил доклад боец, — я не стал ждать, что дальше будет и сразу сюда.

— Так, — сказал я, задумчиво глядя в стену, — дальше все понятно. При поддержке бронетехники немецкая мотопехота ворвалась на наш берег и зачистила опорные точки, захватывая плацдарм. Мне нужно подумать.

Было уже 8 часов, и значит за 2 часа, немцы смогли уже перекинуть на восточный берег огромное количество своих подразделений, а самое главное — организовать охрану моста. Из вариантов — немедленно атаковать мост батальоном Ларина — отпадает, у немцев и артиллерия и авиация сейчас будет работать, только людей положим. Угнать немецкий бомбардировщик и разбомбить мост? Хорошая идея, только где же искать сейчас эти немецкие аэродромы? Тут целые сутки потребуются на такую операцию. Оставался единственный вариант — скрытно со взрывчаткой подобраться к мосту. Только этот вариант.

— Дуболомов, а где сейчас наш трофейный танк, из которого я стрелял?

— Да там же на берегу, вы как его бросили, так и стоит.

— Тьфу ты, черт, его же сейчас авиация или артиллерия разделает под орех, срочно туда! Заводи мотоциклы! И этих — задержанных, то есть оккупантов, тоже прикажи туда отогнать, пора им уже поработать.

Пока мы ехали к брошенному мной танку я еще раз прокручивал все варианты, вспоминая из истории все что помнил про наведение и разрушение мостов.

Уже легионеры Юлия Цезаря прекрасно знали, как быстро перебраться через реку, противоположный берег которой занят противником. Вдоль берега они собирали плот, по длине равный ширине реки. По его краю, обращенному в сторону врага, устраивали подобие забора, который защищал и от излишнего любопытства противника, и от вражеских стрел. Оба конца плота привязывали к колу, вбитому в землю. В час штурма один из концов освобождали от привязи, и само течение реки поворачивало конструкцию поперек реки. Воины устремлялись на врага, и поэтому же плоту непрерывным потоком потом шли подкрепления. Так был изобретен плавучий или наплавной, по терминологии военных специалистов мост-лента. Но сейчас фрицам конечно не до таких конструкций. Причина проста: наплавной мост плотовой конструкции имеет очень малую грузоподъемность. Он годится для пехоты или кавалерии, но совершенно не подходит артиллеристам с их тяжелыми пушками. А ведь именно им мосты нужны больше всего. Вторая причина отказа от плотовой конструкции мостов заключается в том, что для их постройки требуется множество сухих бревен, а заготовить и привезти на берег большое количество леса далеко не всегда и не везде возможно. Да и сбивать длинный плот — дело слишком долгое.

Танкам требовался или железнодорожный мост, или же подходящий наплавной мост. Поэтому куда немцы будут устремлять основные удары — задачка для первого класса.

Но сейчас мне срочно нужно было как-то переправить немецкий танк на противоположный берег. Можно было придумать только плот, немцы его сюда так и доставили. Я приказал бойцам срочно искать остатки плотов, сколачивать их и параллельно побежал искать взрывчатку. На месте взорванного мной склада каким-то чудом осталось большое количество целых немецких снарядов.

Я с опаской посматривал в небо: с минуту на минуту могла налететь вражеская авиация. Плот вскоре был построен и к этому же времени подошла группа пленных фрицев. Мы медленно перебрались на противоположный берег и я приказал пленным набивать танк снарядами по самую башню, оставляя только место для водителя.

Через пол часа наш «гроб на колесах» медленно тронулся вдоль берега к захваченному мосту. Впереди танка бежала толпа фрицев, а позади ехали наши четыре мотоцикла с переодетой четверкой разведчиков. Глядя на эту пеструю колонну, я понимал, что мой план мог сработать только в одном случае: в спешке переправы немцы не станут слишком придираться к нашему «цыганскому табору».

«К счастью» когда мы подъехали, здесь уже образовалась приличная пробка из всякой немецкой техники. Моя сборная колонна заняла свою очередь на переправу. Фрицы с удивлением взирали на наших пленных: оружия у них не было, а форма выглядела очень жалко, но к чести моих заложников они вели себя спокойно, видимо помня о судьбе майора. Наконец заехав на мост, я остановил танк, вылез из люка и приказал Дуболомову перекрыть сзади дальнейший въезд, а немцев срочно направил на разгрузку снарядов из танка прямо на полотно моста. Будучи в форме жандарма, я очень уверенно командовал созданием этого хаоса. Видимо мой план сработал только потому, что был верхом наглости, охрана моста вообще не понимала, что здесь происходит. Это был полнейший сюр: вокруг все сигналили, орали, ругались — в немецкой отлаженной системе мы за пару минут устроили самый настоящий русский бардак. Выгрузив снаряды, я приказал своим людям бросать мотоциклы и садиться в танк. Для того чтобы подорвать наши боеприпасы, Дуболомов ничего лучше не придумал, как предварительно слить бензин из мотоциклов, и поджог его. Бензин вспыхнул и загорелся, дальше нервы уже видимо не выдержали у моих пленных. С криками «Русские диверсанты!», фрицы как тараканы стали разбегаться во все стороны, охрана моста наконец проснулась и открыла по ним огонь, а мы начали на танке давить всех подряд, выбираясь из образовавшейся свалки. Никто не собирался тушить разгоравшийся пожар, обезумевшей толпой всех видов войск двигала только одна цель — быстрее убраться с горящего моста. Десятки фрицев просто гибли в давке или прыгали с высоты в воду, охваченные огнем. Каждый спасался как мог в этой ситуации. С точки зрения накала страстей, со стороны эта сцена напоминала «последнюю шлюпку на Титанике».

Нас спасло только то, что мы сидели в танке. У нас отсутствовали боеприпасы и мы ни в кого не стреляли, но «мирно» давили всех гусеницами. Также я периодически высовывался и кричал охране моста, указывая на наших пленных, метавшихся среди объятых пламенем машин: «Русские диверсанты!» Когда мы смогли наконец съехать с моста, сзади раздался мощный взрыв, я сразу же направил свой танк в первый попавшийся проулок, удовлетворенно увидев на информационной панели долгожданную надпись:

Остановить наступление врага на вверенном вам участке фронта. Миссия завершена. + 40 очков опыта.