Охота на Крысолова

Глава 5

28 июня враг захватил Минск. Стоявший в 70 километрах от него Борисов оказался на острие главного удара противника — через него проходило стратегическое шоссе Минск — Москва. Сюда устремились ударные части группы армий «Центр», рассчитывая с ходу форсировать Березину. У русских, по данным немецкой разведки, здесь не было никаких значительных сил. Для развития наступления соединились две немецких танковых группы — 2-я Гудериана и 3-я Гота. 47-й танковый корпус группы Гудериана должен был максимально быстро наступать вдоль шоссе Брест-Москва на Борисов, Оршу, Смоленск, чтобы не дать советским войскам организовать прочную оборону. Такова вкратце была обстановка на момент нашего выдвижения в сторону Борисова.

Наша колонна выехала поздно вечером, когда уже стемнело. Это было единственно правильное решение, так как вражеская авиация ни на минуту не прекращала налеты на основные дороги и днем нас конечно бы разбомбили. Также в ночное время было сравнительно легче передвигаться, так как поток беженцев и различных частей был значительно меньше. Наши машины ехали, не включая фар, вернее ползли, скорость не превышала 15–20 километров. Колонна часто останавливалась, но в целом, продвижение в темноте было однообразным, бойцы в кузове моей машины уже спали, накрывшись плащ палатками. На одном из поворотов, мы свернули, здесь путь штаба армии и наш расходились. Я решил не терять времени и обстоятельно обдумать план дальнейших действий. Одна из причин, почему я легко согласился следовать за Собольковым, заключалась в задачах следующей миссии. Я снова открыл свою информационную панель и еще раз прочел задание:

Миссия 4: задержать наступление врага на вверенном вам участке фронта. Награда — 40 очков опыта.

Было над чем задуматься, эта миссия была значительно сложнее. Если первые миссии были можно сказать разминочными и тактическими, эта носила стратегический характер. Также в задании не уточнялось, на сколько нужно было задержать врага, а, следовательно, чем дольше — тем лучше. Фраза «вверенном вам участке фронта» у меня как у рядового бойца тоже вызывала улыбку. Как-будто разработчики, придумывая миссию подвели некую черту: «Ну все поигрались и хватит». Безусловно, я прекрасно понимал, что моих возможностей явно недостаточно, чтобы изменить ход войны, но кое-что я помнил из истории, а значит предвидел ситуацию. В Борисове, куда мы направлялись действительно больших соединений, не было. Для сдерживания противника 30 июня командующий Западным фронтом генерал армии Павлов приказал перебросить сюда 1-ю Московскую мотострелковую дивизию, которая должна была занять позицию на 50-километровом фронте по восточному берегу Березины и войти в подчинение штабу 44-го стрелкового корпуса. На этом мои познания заканчивались. Как конкретно будет развиваться ситуация, я не знал, ясно было только одно, оборону мы здесь надолго не удержим, и вскоре Смоленск также будет взят в клещи. Пожалуй, чтобы как-то замедлить наступление фрицев нужно было бы только своевременно уничтожить мосты, в реальной истории по какой-то причине их не все успели взорвать и это дало немецким войскам существенную фору по времени. В этом направлении нужно было подумать.

Меня также волновал самый главный вопрос: мне любыми способами нужно было опять пробраться в тыл врага, чтобы продолжить поиск детей, а для этого нужно было разработать толковый план. Я еще раз прокрутил в голове свой разговор с Никой в Сколково. Она объяснила тогда, что групповая миссия ребят предусматривала экстренный выход, на своей панели руководителю виртэкскурсии нужно было нажать кнопку, но почему-то он этого не сделал или не смог. По технике безопасности при отключении чипа руководителя от системы, кнопки выхода из миссии автоматически должны были появиться на панели у каждого из детей, но и это видимо не произошло, так как никто из ребят из этой реальности не вышел. Таким образом, оставалась единственная возможность их безаварийного возвращения: детей нужно было привести в конечную точку миссии. Этим местом была школа недалеко от Бреста. Подвал школы — это был своеобразный портал в наш мир. Оставалось только найти детей и привезти их в этот подвал. Был еще план Б. Кнопка экстренного выхода была и на моей панели. Она сработала бы и для детей, но для этого они должны быть на расстоянии 10 метров от меня. Мне нужно было возвращаться назад в тыл врага, тем более, что мои показатели уже приближались к уровню Супермена.

Я подумал, что настало время распределить опыт, полученный от предыдущей миссии. Я открыл информационную панель:

Сила 17

Ловкость 4

Выносливость 4

Харизма 52

Меткость 11

Удача 3

Скорость 13

Обучение 22

Здоровье — 100 %

У меня было 30 баллов, на что же их потратить? Только три моих показателя: Ловкость, Выносливость и Удача были среднестатистическими, остальные превышали уровень нормального человека. Я мог, наверное, поднять одной рукой килограммов двести, бегал я как собака, стрелял тоже вроде не плохо. Нужно было либо развивать имеющиеся навыки, либо выдерживать баланс. С сожалением вздохнув, я все-таки решил на всякий случай распределить 10 баллов на самые заниженные показатели: по троечке добавил Ловкости и Выносливости, и четверку накинул на Удачу. 10 баллов я прибавил Силе и по пятерке к Меткости и Скорости. Моя скорость сейчас видимо сравнялась со скоростью самой быстроходной эмки на хорошей дороге, по крайней мере собаки теперь нервно курят в сторонке. Хотелось сразу проверить Силу и Меткость, но в кузове как назло ничего не было, чтобы сломать или согнуть. Поэтому во время небольшой остановки я в темноте нашел приличный камень килограммов на пять и запустил его подальше. Камень со свистом улетел метров на 200 и ударился точно в столб. Столб сначала накренился, потом немного подумал и упал. Результатом я остался доволен. Так за размышлениями и за разминками мы добрались до пригородов Борисова и к Березине, на которой когда-то наши славные предки добили армию Наполеона.

Утром наша машина подъехала к небольшому мосту, по которому нескончаемым потоком на восток шли колонны солдат, техника, повозки и беженцы. Примерно за полкилометра до моста уже была пробка. Наш ГАЗик стал нагло продираться сквозь колонны людей и повозок постоянно сигналя. На подножке кабины стоял лейтенант Собольков и размахивал пистолетом, громко матерясь и угрожая расстрелом, это давало свои результаты. Переправиться на тот берег мы смогли примерно за час, и это был видимо очень хороший результат. Машина подъехала к какому-то строению, и мы быстро разгрузились: три бойца принялись выгружать ящик со снарядами, и я решил им помочь, взяв ящик, легко спрыгнул с ним из кузова и насвистывая отнес к его к штабелям других боеприпасов. Потом нас подвезли к походной кухне и покормили. Собольков приказав ждать его здесь и убежал искать начальство, хотя по реакции окружающих лейтенант-особист и сам был большой шишкой. Мы с Андреем съели еще по одной порции каши, нашли тень и решили вздремнуть. Однако поспать нам не дали. Над мостом появились немецкие самолеты, я подумал сначала, что они будут его бомбить, но немцы резонно полагали, что мост нужен им самим и на колонны людей посыпались листовки. О чем писала немецкая пропаганда мне было не интересно, но я понял, что положение наше не завидное, так как по самолетам не выстрелила ни одна зенитка, видимо около моста их просто не было. Прибежал Собольков и мы отправились на пару километров южнее от моста размещаться в расположение курсантов местного военного училища под командованием капитана Ларина. Здесь река делала крутой поворот и немного разливалась, образуя посередине несколько отмелей. Пахло бродом. Поэтому оборону этого места резонно решили укрепить. Капитан встретил нас с особистом не очень приветливо, в это время он отдавал приказы по установке пулеметов, и одной противотанковой пушки, рассматривая в бинокль противоположный берег.

Разглядывая нашу хилую оборону, лишенную к тому же возможности защищаться от вражеской авиации, я понимал, что если мне прикажут сейчас занять позицию в окопе, то видимо моя война здесь для меня и закончится, потому что путь был здесь только один — отдать свою жизнь за Родину. Я лихорадочно искал выход. Наконец улучшив минуту, я подошел к Соболькову и отвел его для серьезного разговора.

— Коля, отпусти меня за ленточку.

— За какую мать его, ленточку?

— За линию фронта, во вражеский тыл.

— А на кой?

— Я Гудериана ликвидирую.

— Ты что Вася, белены объелся? Ты мне здесь нужен, у нас приказ удержать оборону и отбросить противника, здесь у меня каждый солдат на счету.

— Да пойми ты, Гудериан этот очень грамотный командующий танковой армией. Немецкие танки очень быстрая и боеспособная техника, нам их с нашими силами пока не остановить, они наступают клиньями, прорывая нашу оборону где захотят, и окружая наши части. У них даже стратегия такая есть, блицкриг называется. Если не убрать Гудериана, он сейчас Смоленск захватит, Киев, а потом двинется на Москву, — говорил я все это и видел, как на глазах меняется лицо Николая, и простой парень превращается в матерого Особиста. Внезапно Собольков побледнел и расстегнув кобуру, выхватил пистолет. Я понял, что, пожалуй, сильно перегнул палку, расхваливая немецких стратегов и их тактику. Нужно было конечно же воспользоваться для этого разговора своей способностью ЛПС, но меня жаба душила — слишком она долго перезаряжается, а мало ли что могло случиться. Но теперь было поздно думать.

— Отставить! — закричал Собольков, тыкая в меня стволом, — Ты, мне эти разговоры брось! Я не посмотрю, что ты у нас такой герой, чтобы я больше таких разговоров не слышал! Развел тут панику! По законам военного времени я тебя прямо сейчас к стенке поставить за такие вот разговоры должен! Наши танки посильнее немецких будут и не захватят они Смоленск и тем более Киев, мы их тут всех остановим и уничтожим, всех до одного гадов! Что струсил? В плен сдаться захотел?

Я понял, что единственное мое спасение в этой ситуации было не оправдываться, а идти в атаку. И я пошел ва-банк, тоже срываясь на крик:

— Есть отставить! Но дай мне мысль закончить перед расстрелом, неужели тебе нравится наше отступление и отвод войск, сдача Минска? Почему мы только отступаем, а не идем вперед? Почему не наносим контрудары? Разве этому нас учили? Разве этого ждет от нас товарищ Сталин? Ты меня к стенке хочешь поставить за что? За то, что я готов под пули в атаку идти? Тебе же капитан Сидорчук рассказывал обо мне, я под пулями ходил, полковника захватил и в штаб привез. Если хочешь знать, то я также, как и ты готов здесь голову сложить если надо, но скажи, как на духу, если бы тебе представилась возможность обменять свою жизнь на голову Гитлера, уничтожить его, чтобы разом обезглавить фашистскую гадину, ты бы что выбрал? Молчишь? Здесь, в окопах воевать, или раз, и конец войне? Ты же видел мои возможности, знаешь, что я дело предлагаю. За что ты хочешь меня пристрелить?

Я видел, что мои слова подействовали, Николай сник и медленно спрятал свой пистолет обратно в кобуру. Мне хотелось думать, что мои слова его убедили, хотя я и понимал, что скорее всего на него действовала моя невероятная харизма.

— Про Гитлера это конечно ты хорошо сказал, правильно, сразу был бы конец войне, согласен. Но только Гитлер сейчас где, а мы где. Была бы у меня такая возможность, конечно не раздумывая махнулся. А про наших командиров местных ты правильно понимаешь, трусы и предатели, бегут как паникеры, но ничего там наверху скоро разберутся.

— Ну что дашь мне ликвидировать Гудериана? — примирительно спросил я, как будто речь шла о займе денег до получки.

— Я понял тебя, что не трус, и что не сдаться хочешь, ладно, расскажи мне про этого Гудерьяна своего, только без всяких своих штучек и финтифлюшек, а то сыплешь тут разными словечками: ленточка, мессеры, немцев фрицами называешь, как-то не по-нашенски.

— Ну а как их сволочей называть еще, если каждый второй там Фриц? Они же нас Иванами называют? Ну так что, будешь слушать мой план?

Я вкратце изложил Николаю свой план, который сам, откровенно говоря, еще считал очень сырым и самонадеянным, так как многое в нем зависело от случайностей. Но выбора у меня не было. Чтобы как-то завуалировать недоработки плана, я то и дело вставлял фразы типа: «Ну и здесь Фрицы наложат в штаны и побегут», «Такого Гитлер точно не переживет». Это сработало. Собольков нахмурился только один раз, когда я сказал, что мне в помощь нужна будет рота бойцов.

— И что думаешь, если этого Гудерьяныча кокнуть, то мы остановим немцев? — с надеждой спросил Николай.

Конечно я понимал, что не остановит мой план немцев, даже если бы я убил 10 Гудерианов и Геринга в придачу, немецкая военная машина за считанные часы перестроилась бы и покатилась дальше. Но мне по большому счету нужно было выиграть как раз несколько часов и самое главное на законных основаниях отправиться в тыл врага и найти там детей. Поэтому, кривя сердцем, я ответил:

— Конечно, еще как. Гитлеру придется ставить нового командующего, а это дело не быстрое, скорее всего его из Берлина направят, пока он сюда доедет, в суть и дело вникнет, тут и наши резервы подоспеют. И ударим по ним и погоним назад!

Собольков довольно заулыбался.

— В целом толковый план, Вася, одобряю, но роту дать не могу, максимум взвод.

— Ну вот, — начал я давить на его совесть.

— Но проверенных ребят дам, разведчиков, есть у меня такие. Когда хочешь выдвигаться?

— Чем раньше, тем лучше, только еще кое-что мне нужно с тобой обсудить, нельзя мосты фрицам целыми оставлять, взрывать их нужно.

— Так это и без тебя знают кому надо.

— Знают. Но ты, например, слышал что-нибудь про их секретную диверсионную команду «Бранденбург»? Приезжают такие в нашей форме с ксивами как у тебя и пока наши чешутся, то всю охрану ликвидируют.

— Откуда знаешь про «Бранденбург»?

— Мне один политрук, когда выбирались из окружения рассказывал, Чопорец подтвердит.

— Да, дело серьезное, если так случится, то могут конечно и захватить мост, и что ты предлагаешь?

— Рвать мосты прямо сейчас.

— А что по ним люди идут еще, наши части выходят, ты об этом не думал?

— Думал, так ты сам только что мне рассказывал про наше командование, они так еще неделю идти будут, а немцы могут им на хвост сесть и что тогда? Нужно взрывать мосты сейчас.

Собольков серьезно задумался, сверля меня глазами.

— Странный ты Вася какой-то. Вроде сам рядовой, а рассуждаешь как командарм прямо, и главное веришь тебе, и хочется за тобой идти и в разведку и хоть куда, эх, жаль мне с тобой нельзя за ленточку фрицев бить.

— Ну вот и ты уже по не по-нашенски заговорил, — улыбнулся я, понимая, что кризис миновал и мы теперь с Николаем снова друзья-товарищи.

— С кем поведешься. Ладно, ускорю я уничтожение мостов, готовь свою операцию!

— Слушаюсь, товарищ лейтенант!

Я поспешил выполнять приказ, понимая, что с минуту на минуту к переправе могут выйти немцы, завяжется бой, и тогда уже мой план накроется медным тазом. А то, что я хотел осуществить, никто из наших еще не делал во время Великой Отечественной войны и мне очень хотелось попробовать, хотя роту и пулеметы мне никто не даст. «Павлины, говоришь… Хех!».