Охота на Крысолова

Глава 16

Часы Дракона сработали безупречно: я снова сидел в нашей землянке и держал в руке ценный Артефакт. Я поднял глаза на Афанасия, с любопытством уставившегося на меня.

— Ты знаешь что ты нашел? Это же часы бессмертия. С таким Артефактом мы ни то что Крысолова, мы самого Гитлера можем поймать.

— Ну тогда обмоем этот Артефакт, — сказал Афанасий и достав флягу со спиртом, потряс ее.

— Давай, но с одним условием, ты тоже честно ответишь мне на один вопрос, Афанасий, кто ты?

— Ты видимо уже и сам знаешь ответ на этот вопрос, раз спрашиваешь, — задумчиво сказал Афанасий, — хорошо, я скажу — мое настоящее имя Алексей Алешин, я — особист, сержант государственной безопасности. Собственно, находясь здесь, я выполняю приказ своего командования.

— Я знал это.

— Об этом тебе видимо сейчас сказали эти часы? — проявил невероятную смекалку Алешин.

— Да и еще многое другое, например то, что нам нужно будет скоро уходить, и лучше всего это сделать в ближайшие два часа.

— Ну тогда давай выпьем на посошок! — и Алексей наполнил колпачок от фляги и протянул мне, а сам приложился к горлышку фляжки.

— Хотел спросить еще у тебя, почему эти фрицы все время вскидывают руки, приветствуя своего Гитлера? Когда мы пойдем в их форме по тылам, я не хочу этого делать, потому что желаю ему только смерти.

— И не нужно, — рассмеялся я, — военное приветствие и нацистское — это совершенно разные вещи. «Зиг Хайль», или «Хайль Гитлер», можно перевести как «Да здравствует Победа!» и «Гитлеру слава!» Таким образом приветствуют друг друга члены НСДАПа, так сказать, члены фашистской партии. На всяких своих парадах, да и просто при встречах. Это приветствие принято ещё в СС, и многих госучреждениях Германии. Для того, чтобы как раз и выразить свою преданность своему фюреру. Лозунг этот кстати был придуман приспешником Гитлера Рудольфом Гессом: на одном из съездов их партии в Нюрнберге после речи Гитлера, находившийся рядом Гесс, так впечатлившийся его речью, что начал выкрикивать эти слова, которые тут же были подхвачены многотысячной толпой, слушавшей фюрера. А отдание чести под козырек — это обычное общепринятое армейское приветствие. Согласно уставу вооруженных сил Германии. Так, что никакого криминала, не будет, будем просто всем козырять.

— Я понял. Главное не делать каких-нибудь чисто наших жестов.

— Кстати вспомнил еще об одном. В фильме Квентина Тарантино «Бесславные ублюдки» есть сцена, в которой британский шпион, действующий под прикрытием в фашистской Германии, выдает себя в баре, только лишь заказав виски. Со словами «drei Gläser», что значит «три стакана» он поднимает вверх три пальца, чтобы бармену было легче его понять. Именно этот жест послужил началом ожесточенной перестрелки — прикрытие британца было тотчас раскрыто.

— Да? И как же он прокололся?

— Дело в том, что жители разных стран показывают числа на пальцах по-разному. Чтобы показать «три» британец, да и скажем вообще любой житель нашей страны, вытянет указательный, средний и безыменный пальцы. В нашей системе именно указательный палец всегда является первым, от него и идет отсчет. А вот представители Западной Европы, и немцы в их числе, для той же цифры отставят большой, указательный и средний. Их главный палец — большой, и никак по-другому. В фильме агент забыл об этом, и его жест показался очень странным коренному жителю Германии, что привело к самым печальным последствиям — этого агента разоблачили.

— Интересно, это важная информация, я запомню, а если я покажу фрицу один палец?

— Если дело будет в баре, то тогда они нальют тебе 2 стакана.

— Вот же придурки, — сказал Алексей и мы рассмеялись.

— Вот интересно, в будущем наверное очень много фильмов снято про эту войну.

— Да порядком.

— И какой твой самый любимый?

— «Семнадцать мгновений весны» про Штирлица. Дело там идет уже за несколько месяцев до нашей победы. Штирлиц — это советский разведчик, который работает в Берлине с Гитлером. Он естественно узнает все секреты и переправляет нашим.

— Странно, а почему он просто не убивает Гитлера?

— Ну наверное тогда бы не было фильма. Про этого персонажа в нашем времени ходит много анекдотов.

— Расскажи-ка один.

— Значит так, очень хитрый нацистский главарь, чтобы разоблачить нашего разведчика, спрашивает его: «Штирлиц, а вы какой вакциной будете прививаться?» Он отвечает: «Спутник V». Тогда главарь ему говорит: «Ну вот вы и прокололись, это же русская вакцина!», «Ничего подобного», — отвечает Штирлиц, — «война близится к концу и просто этой вакциной я буду пользоваться видимо уже в плену у русских».

— И это анекдот? — с непонимающим и серьезным видом уставился на меня Алешин, — ты знаешь, я ничего не понял, кроме одного: этот ваш Штирлиц наверное мог выкрутиться из любой ситуации. Ты кстати сказал, что с этими часами можно даже убить Гитлера.

— Я знаю, куда ты клонишь, Алексей, на этого мерзавца было совершенно более 20 покушений, и ни одно из них не увенчалось успехом. Тем более убивать его себе дороже.

— Это еще почему?

— В этом случае вся его фашистская трусливая шваль бросит войну и расползется по всей планете, а так их фюрер всех приведет на скамью подсудимых в Нюрнберге и их повесят. Ну что, нам пора, выдвигаемся, — сказал я, посмотрев на часы.

Через 15 минут, тепло распрощавшись с капитаном Лариным, мы перешли деревянный мост и зашагали к лесу. Впереди шли трое: я, Алешин и неразлучный Чопорец, не пожелавший расстаться с моей винтовкой. С нами было еще 22 разведчика, оставшихся от первоначального взвода в тридцать человек. Все мы уже были переодеты в немецкую форму. На первом этапе операции, я должен был оставить своих людей в лесу и разжиться машиной, для меня это не составляло большого труда, так как бегал я уже со скоростью взлетающего самолета. От Борисова до Бреста было 400 километров и мы расчитывали преодолеть это расстояние за пару дней, имея транспорт. Все дороги конечно будут забиты: на восток нескончаемым потоком шла немецкая техника, а на запад по пыльным обочинам фашисты гнали колонны наших пленных. В этом и состоял мой план. Я хотел по пути отбивать у фрицев все такие колонны и привести их потом в Беловежскую пущу около Бреста — где можно было бы развернуть работу приличного партизанского отряда. Прокладывая свой маршрут мы планировали также наносить максимальный урон коммуникациям врага и попытаться найти и захватить какой-либо аэродром. В моей голове давно вертелась парочка идей, как можно было бы использовать люфтваффе. Алешин предлагал также захватить танк и передвигаться на нем, но я идею забраковал: одинокий немецкий танк, ползущий в это время на запад, у любого фрица вызовет подозрение, да и не поместятся все наши разведчики в танке, другое дело — крытый грузовик, по фронтовым дорогам туда-сюда все время снуют машины обеспечения, не вызывая никаких вопросов.

Оставив своих разведчиков в лесной чаще, я осторожно вышел на дорогу и побрел на запад, присматривая подходящий грузовичок. Однако навстречу шли пока только большие колонны. Через пару часов я набрел на стоявший у обочины трёхтонный грузовик Henschel 33D1. Возле него копошились солдаты, пробуя починить подвеску. Подойдя к ним, я понял, что поломка совсем плевая и помог им ее исправить. Немцы перевозили провизию — в основном всякие консервы, была еще пара ящиков минометных мин, что я также посчитал большой удачей. Фрицев было двое. Подробно расспросив об их маршруте и именах командиров, я попросил под надуманным предлогом подняться в кузов и там тихо ликвидировал, просто сломав им шеи. Оставив тела в кузове, я подъехал к месту, где скрывались мои разведчики.

Избавившись затем в лесу от мертвых фрицев и разместив разведчиков в кузове, мы решили тронуться в путь. Прежде чем начать движение, я подошел к Алексею и закатал рукава его формы до самого локтя, разведчики были вооружены немецкими «Шмайсерами» и теперь высокий блондин Алешин смотрелся очень хрестоматийно. Для полноты картины я дал ему губную гармошку и попросил разучить несколько простых мелодий. Так мы и ехали: я сидел в кабине, а в кузове разведчики ели трофейный шоколад под звуки губной гармошки. Все складывалось слишком удачно и видимо я совсем расслабился, чего не стоило было делать в прифронтовой полосе.