Охотники за Кривдой

Глава №20, в которой нарушаются правила

Пока они шли к месту следующего задания, лес понемногу менялся. Между берез попадались невысокие кривоватые елки, какие-то причудливые пни и коряги, трава и кустарник стали гуще. А солнечный свет словно потускнел, хотя облаков видно не было. По всем признакам — они вошли в ту часть леса, где царит сила Нави.

Велимир плелся в конце группы и размышлял, зачем кадетам уметь растворять золото? Неуж-то растворитель золота — самое необходимое зелье в работе ОЗК? И почему оно произвело такое впечатление на Петрова?

Следующий пункт их маршрута касался магических существ. Домовые, лешие, полевые, водяные, русалки, упыри, вилы, жар-птицы и морские змеи — даже если существо причисляется к порождениям Яви, еще не значит, что оно неопасно для людей. Велимир постарался вспомнить всё, что он видел и слышал на соответствующих уроках. Хорошо он помнил только призыв криксы или берегини, ввиду его «особой одарённости» он смог однажды призвать одновременно и ту и другую. Но вместо того, чтобы выполнять его распоряжения, они начали колотить друг друга….

— Вам не кажется, что мы уже третий раз проходим мимо этой коряги? — отвлек Велимира сердитый голос Любавы.

Все остановились и уставились на вывернутый, поросший мхом пень. Велимир ничего не мог о нем сказать, последние минут пятнадцать он не смотрел по сторонам.

— Так я и знала, карту тебе доверять нельзя, — не унималась Любава.

— Мы правильно идем! — рявкнула на неё Яшма. — Просто тут… какой-то подвох.

В ответ на её слова лес вокруг словно ожил: в кронах и по подлеску зашумел ветер, стволы заскрипели, коряги зашевелились и медленно поползли к ним. Велимиру показалось, что дальние деревья выдернули корни из земли и завели хоровод.

— Всё ясно, леший. Эти создания любят производить впечатление, но настоящей силы в них не много, — объявила Яшма. Она пыталась сохраняла спокойствие, но в её голосе всё равно слышались тревожные нотки. — Видимо, это и есть наше задание. Самый ученический уровень, кто помнит заклинания против таких уловок?

Вряд ли, конечно, наставники подвергли бы их настоящей опасности, но Велимир мысленно всё-таки отдал должное местному лешаку, производить эффект он умеет!

Про леших Веля точно знал, что они — порождения леса, полностью зависят от него, принадлежат к Нави. Любимое их занятие — запутывать тропы в лесу, сбивая с дороги путников. Правда, если леший в хорошем настроении, он может навести грибника на грибное место. Но такое с лешими бывает крайне редко, обычно они терпеть не могут любые вторжения в лес. Особенно, вторжения Охотников за Кривдой, ведь те могут легко разрушить чары лесного духа и заставить его делать что угодно.

Но к кадетам это «легко» не относилось.

— Вообще-то, есть несколько способов, зависит от подвида… — начал Петров.

— Кажется, сейчас мы должны воспользоваться вот этим! — азартно перебил его Ярик, доставая из сумки какую-то бумажку. — Заклинание подчинения и заклинание разрушения чар. Ну, то есть наоборот.

Яшма быстро выхватила у него листок:

— Надеюсь, вы оба старались, — она обвела быстрым взглядом Велимира, Любаву, Лоло и Соню. — Как я понимаю, на этот раз мы должны сами решить, кто будет выполнять. Вы четверо?…

— Я! Можно я! — запрыгала Любава.

— Нет! — тут же возразил Ярик. — Это может быть опасно…

— Ясное дело! Иначе зачем…

— Ничего в этом нет опасного, — чуть более нервно прервала их спор Дивидова. — Действуйте быстрее!

— Давай я его обезврежу, а потом ты с ним серьезно поговоришь? — Лоло примирительно поднял руки и забрал у Яшмы листок.

— Валяй, — насупилась Любава, — только не сильно его вырубай, оставь и мне немного.

Велимир благоразумно промолчал. Его мысли уже лихорадочно метались между арскими богами, арскими богинями и Соней.

Лоло не стал тратить время и решительно выкрикнул:

— Именем Перуна-громовержца, силой огня небесного и земного, повелеваю, да сгорят чары темные, наузы навьи! Да будет так, как речено!

От этих слов по окружающему пространству, насколько хватало взгляда, прокатилась судорожная волна, будто резкий порыв ветра и землетрясение одновременно. С кривобокой сосны что-то с хрустом упало в кусты, а через секунду воцарилась тишина.

— Это всё? — настороженно спросила Любава, выхватывая у Лоло листок.

Кадеты неотрывно смотрели на кусты.

Сначала оттуда послышались приглушенные ругательства, а затем взглядам юных борцов с нечистью явилось существо, напоминающее чучело обезьяны, смастеренное из веток, листьев и мха.

— Маленькие наглецы, — ворчало существо, приближаясь к ним. Но угрожающим леший при этом не казался, скорее, возмущённо-обиженным. Драться с ними он уже не мог, но вот скандалить…

— Что, отличники боевой и идеологической подготовки? Ты! — он ткнул пальцем-веточкой в Лоло. — Думаешь, ты — особый случай, думаешь, так легко нарушить правила? Такая история однажды плохо кончилась… И эта плохо кончится! Окажешься не нужен ни этим господам, ни тем, ни третьим!

— Может, врезать ему по-простому? — скептически предложил Веля. На его взгляд, леший после заклинания не угомонился ничуть, скорее, наоборот.

— Нельзя, — серьезно возразил Лоло, — мы не имеем права портить казенное имущество.

— Я не имущество! — взвился леший и перевел гневный взгляд мутно-желтых глазок на Велимира. — Ах, это ты — настоящий Особый Случай! Думаешь, душить нашего брата сразу двумя руками?

— Тебя можно и одной, — не задумываясь, возразил Веля.

Лешак ощерился, как хищный зверек:

— Видал я уже такого! И та история тоже плохо кончилась!.. Ума палата, да ключ потерян!

— Кхм, — строго кашлянула Яшма, — и что нам теперь с ним делать?

— Что тебе-то за дело? — тот немедленно переключился на неё. — Тебя-то мои мучения интересуют в последний ряд! Ты-то здесь совсем по другим делам, не сказать, по каким!

Дивидова лишь презрительно закатила глаза:

— Иванова, что там со вторым заклинанием?

— А эти двое со мной согласны, — фыркнул леший, кивнув на Ярика и Любаву, — и вон те — тоже! — он ткнул пальцем уже в направлении Соболевых.

Соня продолжала молча смотреть себе под ноги, но Зарик взвился не хуже лешего:

— Да как ты смеешь сравнивать?! Мы с Яшмой дружим с детства! Дружим семьями!

Леший самодовольно захихикал:

— Хе-хе, да, у твоих родичей вообще губа не дура, язык не лопатка — ищет, где сладко… Особенно дядюшка, его ты, пожалуй, не переплюнешь!

— В каком смысле? — Зарик заговорил тише, но при этом зловеще сощурился. Было видно, что он-то казенного имущества не пожалеет.

— Да в таком, в таком, — леший едва ли не приплясывал, довольный, что кого-то из них смог серьезно задеть, — все знают, в каком, все видят, на кого он пялится…

— Что?!

— На Елену Прекр…

— Замолчите оба!

Велимир даже не сразу сообразил, что последний окрик принадлежал Ванечке Петрову. Тот, нервно сжимая кулаки, взирал на них с решимостью обреченного. Но, что самое удивительное, спорщики замолкли. Зарик вовсе сник и отступил ближе к сестре, словно его крепко треснули по затылку. Леший приник к земле, но щериться не перестал. Теперь всё его внимание сосредоточилось на Петрове.

— Не рано ли ты начал командовать, сударь? — зашипел он, на четвереньках подползая к нему. — В какой безумной банде ты оказался, сударь, как тебя только отпустили! Родичи преступников, родичи жертв преступников, а сразу и не разберешь, кто есть кто…

— Хватит слушать эту чушь! — решительно оборвала его Яшма. — Иванова, ты так и будешь стоять столбом? Дай сюда бумагу!

— Сама разберусь, — отмахнулась Любава и, еще раз глянув в листок, высказала лешему: — Дух-навий, словом вещим заклинаем, охраняй меня, помогай мне, да будет по слову сему! — Голос её слегка дрожал, но явно не от неуверенности. — Отведи нас к заданию по боговеденью!

Леший судорожно дернулся и еще ниже пригнулся к земле. Но вежливее не стал:

— К богам, говоришь, отвести, — просипел он, — любят они вас, да? И за что только любят, нашли, кому доверять! А может наоборот, не любят, а проклинают? А?

— Я сказала, отведи нас к последнему заданию! — резко повторила Любава.

Велимир даже удивился жесткости её голоса. На секунду ему стало жаль лешего. Того словно дернула вперед невидимая веревка, он буквально поперхнулся последними словами.

— Ладно, ладно, — прокашлявшись, кивнул он, — идем, — и, задержав взгляд поочередно на Соне и на Велимире, презрительно бросил ему: — Повезло тебе, двувидящий, даром зачет получишь.

Все побрели за лешим вглубь чащи.

Велимир отчаянно пытался сообразить, что означала болтовня лешего, и в то же время сторался вспомнить что-нибудь из уроков Индиры Астафьевны. Ему очень не хотелось быть бесполезным балластом в паре с Соней, но ей, похоже, всё равно…

Наконец, они вышли на еще одну поляну. Леший плюнул себе под ноги, проворчал что-то недоброжелательное и, не прощаясь, скрылся в подлеске. На поляне их взорам предстал невысокий каменный идол.

Велимир не успел его толком разглядеть, а Соболева, с неожиданной решимостью подбежала к статуе и ткнула пальцем в какие-то письмена, накарябанные почти у основания камня.

— Как… Как такое может быть? — её голос одновременно был испуганным и гневным. — Кто мог такое сотворить?!

— Что? — Велимир чудом оказался рядом с ней раньше Зарика.

— Это, — она водила дрожащей рукой по выбитым иероглифам. — Кто посмел такое сотворить?…

Веля тоже тронул холодный камень:

— А что не… — но закончить вопрос он не успел.

Окружающий мир дернулся и резко крутанулся вокруг идола, словно это была ось Земли. Всё произошло за пару секунд, Велимир только и успел сообразить, что его протащило вокруг идола и забросило носом в траву.

Какое-то время, он не мог точно сказать, сколько минут, Велимир пролежал неподвижно. Потом медленно поднялся. Чувствовалась ноющая боль в ушибленном носу и… дежа-вю.

Кругом опять был какой-то жиденький лесок, разделенный широкой просекой. За спиной высился тот же идол, только слегка покосившийся. Солнце стояло высоко, но закрывалось какой-то полупрозрачной дымкой. Чуть в отдалении, между деревьев Веля заметил столбы и натянутые провода и с удивлением понял, что оказался в своем «старом» мире. Соображая, как теперь быть, он еще раз огляделся по сторонам и вдруг увидел то, что разом заставило его забыть про свой нос, дежа-вю и межмировые перемещения. В нескольких метрах от него на траве лицом вверх лежала Соня. Она не двигалась.

— Соня… — голос внезапно сел.

Велимир метнулся к ней, упал рядом на колени. Лицо девочки было еще бледнее обычного, глаза запали и обвелись темными кругами.

— Соня, очнись! — воскликнул Велимир самое глупое, что только можно вообразить.

Нужно понять, жива ли она, нужно проверить пульс, нужно позвать кого-нибудь… Мысли лихорадочно метались. Всё это было явно не по правилам, всё пошло не так!

Он осторожно приподнял ей голову и подложил свою сумку. Не приходя в сознание, Соня что-то прошептала. Велимир не разобрал ни слова, но это его чуть успокоило — значит, жива! Мысли понеслись более стройно: теперь он должен как-то вернуться обратно и позвать на помощь. Но вместо того, чтобы встать на ноги, он невольно взял в свои руки её ладонь. Ладонь была мертвенно-холодной.

А он еще надеялся, что его друзья не пострадают….

— Да оставь ты её в покое!

Голос прозвучал негромко, спокойно, даже дружелюбно. Но Велимир, сам не понимая, почему, оцепенел. Рука Сони выскользнула из его руки.

— Когда волхвы впадают в этакий транс, их лучше не кантовать, а то, чего доброго, станут еще более…. Мрачными. Вообще, насчет этой куколки, я б тебе не советовал. Самые большие зануды в нашем обществе — это волхвы, а жрицы Мары — и вовсе тоска смертная! В буквальном смысле.

Велимир медленно поднялся на ноги и обернулся. Чуть поодаль от них на пне сидел незнакомец: человек в простой арской одежде, без каких-либо служебных знаков. Возраст его проявлялся только в немного растрёпанной седой шевелюре и короткой седой бородке.

— Короче говоря, не мешай юному дарованию общаться с высшими силами. В другой раз погеройствуешь.

— Откуда вы знаете, что с ней? — тихо вымолвил Велимир. Он напряженно всматривался в худое лицо незнакомца: оно казалось вообще без возраста.

— Разве Громова вам это не рассказывала? — Тот нарочито удивленно вскинул брови. В блеклом свете солнца Велимир заметил, что у него один глаз черный, другой зеленый. — Знаешь, я и сам небольшой поклонник строгой учебной дисциплины, но при таком отношении к образованию ты рискуешь упустить кое-что действительно важное. Это неверный подход при ведении следствия. И вообще — неверный подход.

Незнакомец уперся локтями в колени и устремил на Велимира взгляд своих разноцветных глаз. Примерно так же — пытливо-изучающе — смотрели на него все наставники первые дни в лагере, только они всё-таки старались изучать его незаметно, а этот и не пытался скрыть «научный» интерес.

Впрочем, Велимир таращился на него с не меньшим интересом:

— Вы кто? И что тут происходит?

— Ну, вот это по делу, — одобрительно кивнул тот, — надо знакомиться по всей форме. Ясных дней, темных ночей, как говорится! Можешь звать меня Савелий Палыч, я старинный друг твоего деда. Вишь ли, обстоятельства так сложены, что познакомиться мы можем только вот эдак, — он обвел рукой окружающее пространство и махнул в сторону идола, — с нарушением некоторых правил.

— Нам нужно познакомиться? — невыразительно поинтересовался Веля, стараясь при этом не терять из виду Соню.

— Да, — безапелляционно заявил Савелий Палыч, — я хочу помочь тебе с твоим расследованием.

— Ч-чего? Откуда вы знаете?…

Последовал на редкость прямой ответ:

— У меня в «Орлиных вратах» свой человек, даже не один. Только деду не говори, он будет недоволен.

Велимир только подумал, что в такую переделку он еще не попадал. Страх неумолимо заползал в душу, но мальчик понимал — надо на что-то решаться. Бежать особо некуда, да и не может он бросить Соню здесь, с эти странным типом. Вот если бы она пришла в себя, они могли бы вместе вернуться с помощью идола…

Внезапно его осенила догадка:

— Это вы принесли тот переходный камень?!

— Нет, — ни секунды не задумываясь и не удивляясь, ответил тот, — я уже давно не хожу на детские утренники. Конечно, если бы я знал, что там будет, заглянул бы обязательно! У меня есть кое-какие соображения, которыми я хочу с тобой поделиться.

— Но зачем Вам…

— Так надо! — он нетерпеливо вскинул руки. Велимир вздрогнул. — Считай, что я твой первый осведомитель. Охотники за Кривдой не обходятся без осведомителей, чтоб ты знал.

Возвращаясь к главной мысли, он провел ладонью по правой стороне лица, где был зеленый глаз:

— Как я уже говорил, мы с твоим дедом старые друзья, только последнее время немного не ладим. У него украли папку с очень мрачными бумагами, если они попадут в руки к его врагам, у него будут большие неприятности, и не только у него…

— Что за бумаги? — перебил его Велимир.

— Не могу пока сказать, — мотнул головой Савелий Палыч, явно довольный его заинтересованностью, — но шли именно за этим, и шли именно из лагеря. Только домовой вызывает сомнения, этот народец обычно такими делами не занимается. Но, может быть, нашелся отщепенец. Ты откопал что-нибудь конкретное?

— Ну… не очень, — Велимир запнулся. Насколько этот тип осведомлен о делах в лагере? И вообще… — Почему я должен вам верить?

— Разумно, — вздохнул он, — ладно, порассуждаю сам, — и, подперев подбородок ладонью, начал: — Самсонова, любезная Настасья Карповна. Взяток не берет — проверено. Читай — Аристарх Аркадьевич Хродольф. Эх, почему на меня такие люди не работают! Даже я не могу с точностью понять, какую игру он ведет, а я, поверь, повидал немало интриганов! Но с обоими Хранителями Аристарх в контрах, это тебе любой скажет. Он выдвинулся после раскрытия так называемого «второго дела Ирия».

Велимир вздрогнул, услышав знакомое слово. Собеседник, похоже, это заметил, но виду не подал:

— Аристарх будет очень не прочь урезать власть твоего дедули, да и вообще, влияние Хранителей, — сообщил Савелий Палыч. — Для того он и выдвинул Самсонову на эту должность, мало ли что он еще ей поручил! Не удивлюсь, если покушения на неё организует сам Панкрат Саныч. Да, и нечего эдак на меня смотреть! Такова должность. Точнее, должности. Шантажирует же она Радмира Богдановича Южного!

— Его дочь! — выпалил Велимир, не подумав.

— Точно! — Савелий Палыч хлопнул в ладоши. — Сам-то Радмир Богданович кристально честный, бывший дружинник, получил боевое ранение во время защиты второго ирийского ключа — в общем, образец для молодого поколения!

На этот раз Велимир не вздрогнул, только вслушался в его слова еще внимательнее.

— Кроме, как оказалось, родной дочери, — тот сочувственно вздохнул. — Юная Рада Радмировна вступила в общество по борьбе «за все хорошее, против всего плохого». Я их неплохо знаю, забавные ребята, иногда они кидаются камнями в наших коллег, а иногда бегают по улицам нагишом… Но не о них сейчас речь! Короче говоря, Самсонова попросила господина Южного присмотреть за господином Волковым. Что ты уже знаешь про Руслана Романовича?

— Я… — Велимир почувствовал, что у него пересохло в горле, — он был внедрен в Стаю. И… он знал моего отца.

«Осведомитель» немного помрачнел и в задумчивости потеребил свою бородку:

— Да, да, всё верно. Ари точно определил, где копать. Да, Волков был двойным агентом, очень убедительным, кое-кто до сих пор верит. И в том деле с Ирием он играл одну из главных ролей.

— Что за дело Ирия? — наконец, решился спросить Веля.

— Погоди, погоди, не спеши, — отмахнулся тот. — Старика Ярова Афанасия Агафьевича можно отмести сразу, он в прошлом кабинетный ученый, вопрос Ирия изучал только в теории и ни в каких практических интригах замечен не был. Верочка Ромашкина — лишь невинная жертва ирийской эпопеи, жертва весьма косвенная, но ей-то от этого не легче. Её подруга, Роза Жданова, дочь боярина-неудачника, ирийское дело лишило его возможности лазить в закрома Родины, но в том он сам виноват. Их обеих можно подозревать в последнюю очередь: Ромашкиной просто не придет в голову такое безобразие, а Ждановой если и придет, то не хватит духу.

Он пренебрежительно махнул рукой и продолжил:

— А вот уважаемая мною Далия Степановна Лукина… Правда, уважаемая! У нее хватило бы и воображения и решимости, но ей это не нужно, совсем. Когда второй ключ от Ирия пытались выкрасть, она храбро сражалась вместе со всеми, но потом допустила досадный промах. И этот промах мог иметь самые разные последствия.

— Её сестра, Эльвира, — тихо произнес Велимир. Он очень старался понять, к чему весь этот разговор? Но чем больше старался, тем больше чувствовал себя дураком.

— Ты знаешь Элю? — Оживился таинственный собеседник. — А ты не так прост, дружище! Вернее, еще более непрост. Далия Степановна тогда оказалась на крайне непривычном для неё поле, поле лжи и лицемерия. В результате Эля втянула в мутное дело и её и Индиру Астафьевну Громову. Разглашение гостайны, знаешь ли… Вообще, будь с Элей Ато поосторожнее, она из плохой компании! Из очень плохой компании. — Он, кажется, впервые за разговор, серьезно помрачнел и вдруг показался Велимиру глубоким стариком. — Из самой плохой компании на свете. А Индира Астафьевна еще и в родстве с Пресветлым Бомелием, а у того к делу Ирия своё особое отношение. Мог ли кто-то из них копнуть под Хранителя Яви для укрепления собственной безопасности? Возможно. Подумай об этом на досуге. — Он еще раз вздохнул. — Надеюсь, мои измышления тебе помогут. Ты, кажется, хотел узнать, что такое Ирий… Но, скажи на милость, как описать слепому вид радуги?…

— Я читал, что Ирий — это обитель богов, — осторожно заметил Велимир. Он не сказал бы, что этот разговор ему поможет, скорее, наоборот.

— Да, примерно так и можно. — Савелий Палыч неодобрительно качнул головой. — Не обижайся, дружище, но в нашем деле ты пока ничего не смыслишь и, главное, не видишь. А мы должны видеть, ясно тебе?

— Что видеть?

— Всё! Всё, что нас окружает, систему окружающего мира и своё место в ней, свою силу. — Старик махнул рукой, будто не находя слов. — Пробелы в воспитании. Ты разглядишь со временем, только если не будешь нарочно закрывать глаза. Бери пример со своих приятелей-отличников, вот сознательные кадеты! Правда, у них на то свои причины, но не в этом суть. Не прогуливай уроки, даже самые, на твой взгляд, неважные! Кто там у вас еще? Ах да, Морозов Глеб Иваныч. Что же о нем сказать…

Велимир с удивлением понял, что про ратника он вообще забыл! Почему-то ему казалось, что если тот не преподает ничего колдовского, то и подозревать его нет смысла.

Савелий Палыч, похоже, был с ним согласен, но закончить рассказ ему помешали:

— Вы! Как вы посмели осквернить идола!

— Соня?! — Велимир едва не упал. Когда она пришла в себя, почему он этого не заметил?!

Девочка взмахнула руками. Верхушки елок задрожали.

— Не осквернил, а добавил возможностей, — Савелий Палыч назидательно поднял вверх палец. Деревья перестали дрожать. — Для богоугодного дела. Не будь такой большой формалисткой в столь малом возрасте! — и, обращаясь опять к Веле, добавил: — Имей ввиду, вот так они всю жизнь.

Велимиру показалось, что Соня сейчас просто кинется на того с кулаками. Он поспешил придержать её за локоть.

— А ты, — она легко переключила внимание на Велимира, но, похоже, не совсем его узнавала, — ты… Мне нужно к Индире Астафьевне! Мне нужно поговорить с Индирой Астафьевной! Пойдем… — она потянула его куда-то в сторону.

Велимир совсем растерялся. Надо было как-то её успокоить:

— Хорошо, хорошо, — забормотал он, — сейчас пойдем…

— Ладно, пожалуй, вам пора, — «осведомитель» решительно поднялся со своего пенька, — рад, что удалось пообщаться. Деду лучше не рассказывай, он всё равно тебе правды не скажет. Не обижайся на него, такова должность. И обстоятельства.

Соня продолжала тянуть его за рукав, повторяя имя наставницы по боговеденью, а у Велимира начала кружиться голова. Впервые за весь разговор он посмотрел Савелию Палычу прямо в глаза: один черный, другой зеленый. Странно, Велимир ведь точно никогда и нигде раньше не встречался с этим стариком… Но что-то в нем было необъяснимо знакомое.

— Подождите, — с отчаяньем воскликнул Велимир, — вы не думаете, что это всё устроил Константин Пугачев, а кто-то из наставников просто ему помогает?

Савелий Палыч задумался и посмотрел на него очень внимательно:

— С чего ты это взял?

— Ну, он ведь убил моих родителей, из-за какой-то вещи в штабе, так говорят, — зачастил Веля, — может быть, те бумаги, которые у деда украли, тоже ему нужны?

— Из-за какой-то вещи, — медленно повторил старик, пощипывая свою бородку, — точно, вещь там была. И предатель был…

— Дети!

Неожиданный окрик заставил Велимира обернуться. Из-за идола вывернул и бросился к ним никто иной, как Глеб Иванович Морозов, разумеется, с мечом в руке.

— Вы в порядке? — спросил он, оказавшись между Савелием и ими. — Он вас не ранил?

— Вот еще! — оскорбился старик. — Я с детьми не воюю. Обычно. Ты-то как здесь оказался?

— Этот вопрос я хочу задать тебе!

Тот лишь презрительно поморщился:

— Неужели другого спасителя не нашлось?

Морозов решительно шагнул к нему, держа меч наготове.

— Ладно, ладно, — еще раз скривился Савелий Палыч, примирительно поднимая ладони, — не смею более никого задерживать.

С этими словами он резко взмахнул левой рукой, и мир вокруг статуи опять завертелся.