Окончанельное искупление

Глава 20

В дверь громко, тяжело, по-мужски постучали. Охрана Королевы обычно была обходительнее, объявляя о посетителях, а сам Король не утруждал себя стуком, так что вариантов оставалось мало. Человек у двери не был её охранником, и потому скорее всего был близким другом или членом семьи.

Дженевив бросила взгляд на Элиз, между ними безмолвно промелькнули одни и те же мысли. Она кивнула, и Элиз пересекла комнату, подойдя к двери.

Открывая её, она сразу же принялась говорить:

— Как хорошо, что ты здесь, Дориан. Мы… — начала она, и остановилась. В дверях стоял Эндрю, Герцог Трэмонта. На его лице блуждала странная улыбка. Позади него вестибюль был полон гвардейцев в форме Хайтауэра. Привратников Королевы не было видно.

— Ты кажешься удивлённой, — сказал Эндрю, и в его глазах сияло едва прикрытое ликование, или, быть может, лучше было бы сказать «безумие».

«Нет», — подумала Элиз, — «это жажда крови, или жажда и кровь». Её взгляд окинул его, подметив пятна на его одежде, а также его разрумянившуюся кожу. «Он пьян, но не от вина». Её разум обработал эту информацию, прежде чем достигнуть зияющей бездны… случилось немыслимое. «Нет!». Она в шоке уставилась на него, прежде чем робко ответить:

— Ваша Светлость, ваш визит весьма неожидан.

— Конечно неожидан, сучка. А теперь прочь с дороги, — презрительно ответил он, отталкивая её в сторону. Его люди начали входить вслед за ним. — Четырёх хватит, — тихо приказал он. — Закройте дверь. Остальные могут сторожить в коридоре.

Дженевив не пошевелилась в своём кресле:

— Не преклонишь колено перед своей Королевой, Эндрю?

Он рассмеялся:

— Ты никогда не была моей Королевой, Джинни, но это скоро изменится. Время коленопреклонения подошло к концу, — сказал он. Бросив взгляд на Леди Торнбер, он приказал: — Садись, шлюха. Туда, — указал он на кресло в боковой части комнаты.

Прежде чем Элиз смогла пошевелиться, заговорила Дженевив:

— Не туда, садись со мной, Элли, — указала она на кресло рядом с собой.

Трэмонт выглядел развеселившимся, но не попытался оспорить изменение мест:

— Ты всегда была упрямой, Джинни.

Дженевив посмотрела на него с едва подавленным гневом:

— Ты никогда не был настолько безумен, Эндрю. Что ты наделал? Почему ты здесь?

— Ну как же, я пришёл обсудить нашу свадьбу. Зачем ещё мне быть здесь, Дражайшая? — ответил он. Шагнув вперёд, он уселся с противоположной от двух женщин стороны стола. Если бы не незнакомые гвардейцы в комнате, можно было бы представить, что они собираются пить чай.

У Дженевив Ланкастер слегка дёрнулся глаз, но никаких других признаков тревоги она не показала. Тем не менее, Элиз видела напряжение эмоций, игравших под маской спокойствия её подруги.

— Ты, возможно, можешь вспомнить, что мы оба уже состоим в браке, — сказала Дженевив.

Эндрю улыбнулся:

— Ты не права и в том, и в другом.

У Королевы задрожала рука, поэтому она скрыла её у себя на коленях, вцепившись ею в своё платье, чтобы заставить её замереть. Она в отчаянии посмотрела на свою подругу:

— Элли, будешь лапочкой, нальёшь вина? — произнесла она, и, переведя взгляд на убийцу своего мужа, она спросила: — Не откажешься от бокала?

Трэмонт облизал губы:

— Вообще-то рановато для этого, но должен признать, что у меня слегка пересохло в горле.

— Так на чём мы остановились? — сказала Королева.

— Я собирался высказать свои соболезнования по поводу смерти твоего мужа, — самодовольно сказал герцог. — Я также думал, что могу объяснить тебе имеющиеся у тебя теперь варианты, — добавил он.

Дженевив замерла на секунду, а затем её взгляд упал на стену, где висел декоративный кинжал.

— Даже не думай об этом, Джинни, — успокаивающе сказал Эндрю.

— Ты ведь его убил, так? — горько сказала она. Её плечи слегка поникли, когда эти слова сорвались с её губ.

— Это не моя кровь, — сказал Герцог Трэмонта, оттянув переднюю часть своей рубашки.

Элиз поставила на стол три бокала вина.

— Дерзкая сука! — зарычал он на Леди Торнбер. Схватив бокал, который она поставила перед собой, он выплеснул его содержимое ей в лицо: — Как ты смеешь пить в присутствии высокородных?

Ни одна из женщин не шелохнулась, когда неуверенное напряжение наполнило комнату. Наконец Королева заговорила:

— Пожалуйста, сядь, Элиз. Эндрю, я была бы благодарна, если бы ты вёл себя с Леди Торнбер более обходительно, — сказала она, и, подняв своё вино, наполовину осушила бокал одним долгим глотком.

— Мои извинения, — сказал Эндрю. — Просто я не привык пить вино со шлюхами. Я попытаюсь быть более терпимым, — добавил он, и поднёс свой бокал к губам, прежде чем остановиться. Он смотрел на двух женщин, но те даже коротких взглядов друг на друга не бросали. Он убрал бокал, и протянул его Элиз: — А вообще, возьмите мой бокал, Леди Торнбер. Моё поведение было грубым.

Выражение лица Элиз почти не скрывало её ненависти:

— Вы весьма добры, но мне расхотелось пить.

— Пей, — ровным голосом ответил он, положив руку на меч. — Или ты предпочла бы, чтобы я заставил твою Королеву выпить это?

— Думаешь, я отравила твоё вино? — сказала Леди Торнбер, подняв бровь. Протянув руку, она отобрала у него бокал. Элиз сделала из него долгий глоток, прежде чем поставить его на стол: — Быть может, это уймёт твоё беспокойство.

Выражение лица Эндрю сменилось гневом, и, тяжело взмахнув рукой, он ударил Элиз тыльной стороной ладони. Она упала на пол, оглушённая.

— Не будь такой ранимой. Мои люди вскоре позаботятся о тебе, — злобно сказал Трэмонт. Повернувшись, он обратился к Дженевив: — Перейдём к делу, не против?

— Тебя за это повесят, ублюдок, — ответила Дженевив Ланкастер. — Но прежде, почему бы тебе не выложить мне подробности твоих преступлений, — добавила она с новой решимостью на лице.

— Следи за словами, Джинни, иначе я могу и передумать, — предупредил Трэмонт.

Она зыркнула на него:

— Хорошо, что это за варианты, о которых ты так распространялся?

Он улыбнулся:

— Ты можешь выбрать трусливую смерть — мгновенную казнь, либо ты можешь быть более рациональной — выйти за меня. Это очень помогло бы обеспечить стабильность на время переходного периода.

— Думаешь, ты сможешь быть королём?

— Ну кто-то же должен, — парировал он.

— У меня есть дети, — ответила она.

Лицо Эндрю приняло насмешливое выражение ложной жалости:

— В Ланкастере был ужасный пожар. Я очень соболезную твоей потере.

На глаза Дженевив навернулись слёзы, но её голос остался холоден:

— А что с моей дочерью?

— Я пока не решил, но если ты меня отвергнешь, то из неё Королева получится ещё лучше. В конце концов, она ещё достаточно молода, чтобы дать мне наследников, — задумчиво сказал он.

«Он всё равно убьёт одну из нас», — подумала Дженевив, — «если уже не убил её».

— Хорошо, — сказала она. — Казни меня. Это я предпочту любой альтернативе, которая включает разделение с тобой ложа, — бросила она с написанным на лице отвращением. «Моя смерть может спасти ей жизнь».

Он засмеялся:

— О, я боялся, что ты это скажешь. Ты думала, я устрою тебе благородную смерть? Она будет нелёгкой. Я наиграюсь с тобой вдосталь, прежде чем перережу твою милую глотку, Джинни. А потом я скормлю твои останки свиньям, вместе с останками твоего мужа. А потом мы посмотрим, что Ариадна думает о своих вариантах.

Дженевив вздохнула, прежде чем протянуть руку, чтобы взять бокал со стола. Её рука миновала её собственный бокал, схватив тот, что Элиз предложила Трэмонту. Она осушила его в один глоток.

Элиз ахнула, и начала вставать:

— Нет!

Эндрю Трэмонт был ошарашен:

— Так вино было отравлено! Ты чуть меня не подловила, сучка, — презрительно усмехнулся он Леди Торнбер. Глядя на Дженевив, он добавил: — Не думай, что это меня остановит. Я с тобой позабавлюсь, пока ты ещё жива, а потом настанет черёд твоей дочери, — сказал он, встав на ноги, и двинулся на неё.

— Яд весьма мощный, и легко передаётся через кожу. Так что я поощряю твоё рвение, — холодно сказала Элиз, заставив его резко остановиться.

Эндрю фрустрированно зарычал, но не сдвинулся с места. Затем он рявкнул приказ своим людям:

— Вы! Вы это сделайте.

Никто из его людей не шевельнулся, на их лицах были написаны страх и неуверенность.

Как только он отвёл взгляд, Королева метнулась к нему, зашарив руками по его поясу, пытаясь выхватить из ножен его кинжал. Секунду он боролся с ней, прежде чем сбить её на пол облачённой в перчатку рукой. Крепкий пинок в живот позаботился о том, чтобы она не встала.

Элиз обнажила тонкий кинжал, который был спрятан у неё под юбкой, двинувшись на убийцу своей подруги. Она почти добралась до него, прежде чем один из его людей обрушил свою тяжёлую дубинку ей на плечо. Что-то хрустнуло при её падении, послав через её тело волны боли. Её правое плечо онемело, и кинжал выпал у неё из руки. Схватив его левой, она метнула его в Эндрю.

Она плохо прицелилась, и кинжал пролетел мимо, царапнув левую щёку Герцога Трэмонта. Мир погрузился в темноту, когда что-то ударило ей по голове, и она содрогнулась от боли, когда на её лежащее на полу тела обрушились ещё удары.

— Не убивайте её пока. Я хочу посмотреть, действительно ли она отравлена, — послышался голос Эндрю, хотя звучал он так, будто они были в пещере. Зрение начало возвращаться к Элиз, но в глазах у неё двоилось и расплывалось. Кто-то лежал рядом с ней. Она предположила, что это была Дженевив.

— Приглядывайте за ними, — сказал Герцог Трэмонта. — Я скоро вернусь. Как только дворец будет взят под контроль, мы сможем посадить их в темницу.

После его ухода две женщины лежали молча. Элиз не могла быть уверена, но ей казалось, что в комнате всё ещё были охранники, наблюдавшие за ними. Хотя это едва ли имело значение — она едва могла дышать, не то что двигаться. Некоторые из её рёбер треснули, заставляя её делать короткие, отчаянные вдохи, и её правая рука всё ещё не откликалась. По мере того, как её взгляд прояснился, она обнаружила, что смотрит прямо Дженевив в глаза. Та подползла ближе, хотя она явно также была сильно побита.

— Тебе не следовало пить это вино, Джинни, — сказала Элиз между вдохами.

Ответ Королевы Лосайона был медленным и болезненным:

— Я знала. Это было лучше, чем жить, если он не соврал.

Зрение Элиз Торнбер снова затуманилось, когда её глаза наполнились слезами:

— Ты всегда была храбрее меня.

— Неправда, — печально ответила Дженевив Ланкастер. — Ты первая выпила. Если мне придётся умереть, то это — не худшая смерть. Я не хочу жить без них… или без тебя, моей лучшей подруги, — добавила она, и дотянулась до Элиз, сжав её ладонь.

«Только вот меня яд не убьёт, Джинни», — горестно подумала Элиз. «Моё тело к нему приучено. Ты умрёшь без меня». Однако она этого не сказала, вместо этого сжав ладонь своей подруги:

— Мы будем вместе до конца.

— Мы снова увидим их, — сказала Дженевив. — Грэм и Джеймс будут ждать нас.

— Уверена в этом, — ответила Элиз. Дышать ей стало легче, хотя от яда её подташнивало. Её будет нездоровиться ещё не один день, даже без учёта полученных ею ранений.

— И дети, — с комком в горле сказала умирающая королева.

— Нет! — возразила Элиз. — Я легко узнаю ложь на слух, Джинни. Этот человек лгал. Они в порядке. Он мучил тебя ложью.

— Неужели? — сонно спросила Дженевив. Она выпила гораздо больше вина, и яд уже начал действовать, заставляя её взгляд затуманиться.

— Клянусь в этом, — убеждённо сказала Элиз. Она всегда была хорошей лгуньей. — А когда Дориан доберётся сюда, они расплатятся кровью.

— Дориан всегда был хорошим мальчиком.

— И Мордэкай тоже, — сказала Элиз.

Дженевив слегка закатила глаза:

— Мой племянник уже умер.

— Нет, — сказала Элиз. — Он умер не настолько окончательно, чтобы эта свора могла чувствовать себя в безопасности. Если Дориан их всех не перебьёт, то Морт заставит их пожалеть, что они не умерли.

— Скажи Джеймсу, что я люблю его, — сказала Дженевив, начавшая бредить.

Элиз Торнбер почувствовала комок в горле, когда эмоции затопили её. Наконец она выдавила:

— Мы скажем ему вместе.

— Ты права. Мне кажется, я вижу их… — произнесла Дженевив, и её голос утих. Больше она не говорила.