Онлайн Ведьма (СИ)

Глава 20.3 Дар полей. Жаба морей

Мало кто знал, но у Иды Мориной было маленькое хобби — играть на нервах окружающих. Такая своеобразная отдушина — бесить всех, когда у самой уже нервы сдают. Однако с близкими эта тактика была чревата скандалами. Единственным «безопасным» вариантом считался Димка, но он чаще всего просто бросал трубку и не шёл на провокации.

Так что у Иды для таких случаев были сайты знакомств. Она выбирала там самых прибабахнутых и переписывалась с ними, чтобы сбросить стресс. А иногда, наоборот, доводила до ручки самых адекватных — так тоже работало. Ну а когда становилось очень грустно и хотелось острых ощущений, Ида даже ходила на свидания.

Сегодня был как раз один из таких вечеров. Иду довели, взбесили, и, боже, как же ей хотелось отыграться хоть на ком-нибудь! Самое обидное, что она ничего не могла сделать виновнику своего отвратительного настроения. Точнее, виновнице.

Если с дедом Триш отношения у Иды были сугубо коммерческие — однако всё же с ноткой теплоты, потому что они оба любили Триш, — то вот с матерью Кеши как-то не задалось. Та как-то с первого взгляда невзлюбила Иду, наверное, потому что та мало того, что забеременела от её ненаглядного цветочка, который ни одна пчела не в праве опылять, так ещё и посмела оклеветать его перед отцом, разрушить семью и, самое главное, наложить руку на святое.

Святым же в жизни этой женщины именовалось три вещи. Вера — мама Кеши исконно посещала церковь три раза в неделю. Деньги — которые она очень любила. Кеша — венец её творения.

Феодора Витальевна, а именно так звали данную особу, в вычурности имени которой не стоило сомневаться, ведь нормальная женщина не назвала бы сына Иннокентий, была исконно верующим человеком. Ида же именовала её не иначе как фанатичной истеричкой.

А так как Ида умудрилась собрать комбо, посягнув сразу на всё святое, что было в жизни у Феодоры Витальевны, они друг друга на дух не переносили. Открыто враждовать им не позволял разве что Савельев-старший. Отсюда и вытекала их взаимная тяга к мелкому пакостничеству.

Ну, не совсем мелкому, временами очень даже крупному. Благо, жили они в разных городах, а потому для того, чтобы враждовать, приходилось идти на некоторые ухищрения. И если Ида обычно действовала тонко, лишь немного покусывая оппонентку, то мать Кеши просто звонила и орала в трубку.

Так, Ида прошлым летом, когда её настоятельно попросили привести внучку, так сказать, на смотрины, подкупила домработницу Савельевых, чтобы та разложила опарышей во все туфли Феодоры.

Вы спросите, зачем?

Что ж, это была месть. Не сказать чтобы гениальная. Скорее банальная. Сейчас Ида придумала бы что-то поинтересней, но в тот момент была на эмоциях.

История была такой. Савельев-старший, которого жена ласково звала Илюшей, детей очень любил и целыми днями возился с Триш, катая её на своей спине и играя. Чем навсегда расположил к себе девочку. А вот Феодора имела опрометчивость обозвать внучку «личинкой». Потому-то Ида и решила показать женщине, как на самом деле выглядят эти существа. А то вдруг она не знает? Грешно, вообще-то, в таком-то преклонном возрасте быть настолько необразованной.

Мать Попугая тогда в лучших традициях истерички визжала на весь дом — да так, что её настоятельно попросили удалиться на время, чтобы не пугать ребёнка.

Визжала она и сегодня. В целом, Ида сомневалась, что Савельева может разговаривать не на повышенных тонах.

Всё началось со звонка, когда Ида вместе с дочерью пробирались по пробкам домой после зоомагазина. Триш играла с хомяком по кличке Хомяк на заднем сиденье такси, а Ида строила глазки таксисту. Так, от нефиг делать.

Мать Попугая в списке контактов Иды не значилась, потому что обычно они не созванивались, поэтому Ида взяла трубку без задней мысли, даже с чувством предвкушения, что ей звонят аферисты, и её может ждать невероятный диалог, который хоть немного разбавит её скуку. Но это была всего лишь Феодора.

Женщина сходу начала что-то требовать, даже не поздоровавшись. Мол, мы едем к Кешеньке и берём Триш с собой. Потому что папе нужно общаться с дочкой. А там есть море, и девочке будет приятно ходить с любимым папочкой по берегу.

С «любимым папочкой»? Интересно… Ида в окружении своей дочери таких мифических существ точно не встречала. А если Савельева так обзывает своего дорогого Кешеньку, то у неё явно проблемы.

Дорогого, кстати, в прямом смысле этого слова: держать сына наркомана на полной изоляции — дело нелёгкое. Да и Иннокентий им не особо помогал, периодически устраивая побеги в поисках новой дозы.

И эта истеричка хочет, чтобы Ида позволила отвести своего ребёнка к этому существу?

— Нет. Не берёте, — зло процедила Ида. Внутри она буквально закипала от такой наглости. А Савельеву и вовсе хотелось огреть чем-нибудь да потяжелей. А то живёт в мире своих фантазий и не понимает, что реальность далека от них, как Питер от Сочи.

Интересно, а Илья Дмитриевич вообще в курсе потрясающих идей своей жены? Внутренняя чуйка подсказывала Иде, что нет. Небось сидит в своём хирургическом отделении и даже не чует, что в семье намечается буря.

— Это ещё почему? — возмутилась мать Попугая, а Ида тем временем включала запись телефонного звонка. Она-то, в отличие от своей оппонентки, не дура и всегда обзаводится компроматом.

— Вам действительно нужны объяснения? — с притворной вежливостью спросила Морина. И эта вежливость далась ей ох как тяжело.

— Да! — от возмущения Савельева перешла чуть ли не на ультразвук, от которого поморщились и Ида, и таксист. Лишь Триш на заднем сиденье, словно ничего не замечая, продолжала нянчиться с Хомяком.

— Ваш сын нестабилен и непредсказуем. Он кидается на санитаров. Его периодически связывают. Неужели вы всерьёз думаете, что это то, на что нужно смотреть маленькому ребёнку?

— Он её отец!

— Хороший же отец! — желчно процедила Ида. — Прямо-таки лучший! Знаете, сколько раз он за всю её жизнь позвонил и спросил, как дела у его ребёнка?

Феодора молчала, а Ида с триумфом произнесла:

— Ноль. Понимаете? Ноль. Ни разу. За все четыре года! Ему абсолютно плевать на собственную дочь!

— Это неправда, — стояла на своём мать Попугая. — Он очень любит эту девочку.

— Разве что в ваших фантазиях, — не сдержалась Ида, понимая, что вряд ли сможет использовать этот разговор, как вещественную улику.

— Ты сегодня же привезёшь девочку, и мы полетим к Кеше, — выдвинула ультиматум Савельева.

— Триш боится летать, — лаконично выдала Ида.

— А мне всё равно, чего она там боится! — зло завизжала женщина, а Ида торжествующе улыбнулась. Похоже, всё-таки можно будет использовать запись. — Она полетит — и точка!

— Никуда моя дочь не полетит, ещё раз повторяю.

— Не хочешь по-хорошему, тогда я заберу её сама. Только тогда ты её больше вообще не увидишь!

— Попытайтесь, — великодушно согласилась Ида и бросила трубку. А затем, недолго думая, отправила запись Савельеву — пусть сам разбирается со своей истеричкой.

Всё это время таксист косо поглядывал на Иду, но та была слишком поглощена своими личными проблемами, чтобы обращать внимание ещё и на него. Иду буквально потряхивало от злости. И только тихий голос Триш остановил её от желания отчебучить что-нибудь этакое сверх того, что она уже сделала.

— Бабушка звонила? — спросила она, всё так же гладя хомячка.

— Ага, — процедила Ида.

— А какая? МаБушка или ПаБушка?

— ПаБушка, — ответила дочери Ида.

— ПаБушка странная… — протянула Триш.

Ну и что тут скажешь, раз уж даже ребёнок заметил, что у человека проблемы с головой? Как там говорится? «Устами младенца глаголит истина?» Да, пожалуй.

Ида тяжело вздохнула и честно попыталась умерить клокотавшую в ней ярость.

Да, она жила на деньги Савельевых, но при этом не считала, что обязана расстилаться перед ними и уж тем более выполнять каждое их требование. Хотя, позвони ей Илья Дмитриевич и предложи то же самое, возможно, она отреагировала бы по-другому. К разумным людям она чаще всего прислушивалась. Вот только разумным такая чушь в голову и не приходит.

— А папа очень болен? — неожиданно спросила Триш, и Ида обернулась к ней. Триш смотрела на неё своим чистым, незамутнённым взглядом, и женщина ощутила, как успокаивается. Дочь всегда так влияла на неё.

— Очень, — коротко ответила она, не зная, что ещё добавить. Ведь несмотря на то, что отношения с Попугаем у них изначально были далеко не радужные, расстались они вообще чуть ли не врагами.

Однако, несмотря на то что Ида во многом поспособствовала нынешнему «уединённому отдыху» отца Триш, она всё же не считала, что имеет право хоть как-то подрывать образ отца для Триш. Иногда, как сегодня, она срывалась, но намеренно никогда не клеветала на него. Точнее, старалась просто не разговаривать о нём. Да, папа есть. Да, он болен. И нет, мы к нему не поедем, потому что он очень болен и ему может стать от этого хуже.

Савельев-старший поступал точно так же и лишь его жена лезла туда, куда лезть не стоило. Феодора Витальевна даже по имени Триш никогда не называла — для неё та была просто «девочкой». И от этого Иду каждый раз корёжило. Хотелось буквально рвать и метать. Неужели бабка развалится, если просто будет звать ребёнка по имени?

— Думаешь, он поправится?

— Если захочет, то да, — отстранённо ответила Ида.

Триш издала с заднего сиденья какой-то звук, обозначающий, что она услышала и поняла.

В полной тишине они доехали до дома. Ида прекрасно понимала, что не ей одной звонок бабки испортил настроение напрочь. Триш была смышлёным ребёнком и скорее всего слышала весь разговор, потому что визжала Феодора знатно. Поняла ли она всё, что услышала, или нет — вопрос сложный. Но задумалась малышка знатно.

Дома Триш посадила хомяка, который уже не доставлял ей того же удовольствия, как ранее, в клетку, и весь вечер ходила неприкаянная по квартире. Иде даже пришлось звонить Люси и вызывать её. Вдвоём они с горем пополам смогли развеселить Триш и переключить её.

У Иды, к сожалению, не было людей, которые бегали бы за ней на задних лапках и помогали бы «переключиться». Клевер и его видео настроение тоже не особо подняли. Что она могла ему написать? Да ничего в общем-то. Настроение не то, да и, в отличие от него, своей рожей светить Ида не собиралась. Так что просто проигнорировала сообщение.

Уже уложив Триш, Ида полезла на сайты знакомств, чтобы наконец выплеснуть свой гнев. Один собеседник звал её в парк, на что она ответила, что по паркам с незнакомыми мужчинами не ходит. Завязался целый спор, в результате которого Ида обозвала незнакомца маньяком, а он поставил ей диагноз, мол, её в детстве изнасиловали в парке, и поэтому она боится мужчин. В результате чего, конечно же, был отправлен в чёрный список по причине непробиваемой тупости.

Затем был парень, который предлагал попить кофе в парикмахерской, где он работает уборщиком. Якобы там очень хорошая кофемашина, и у него есть ключи. Но Ида как-то не оценила идею пить кофе в пустой парикмахерской.

Следующим под головомойку попал совершенно безграмотный мужчина, которого Ида поправляла в каждом сообщении, испытывая при этом какое-то странное, почти фанатичное удовольствие. И доисправлялась настолько, что была послана в филологический ад, а затем ещё и заблокирована. Так что, увы и ах, но исправить ошибки в слове «филологический» она не смогла, как и объяснить разницу между адом и ядом.

Потом ей попался вдовец с двумя близнецами, мать которых умерла при родах. Тот сходу начал спрашивать у неё советы по подбору подгузников и как справиться с потничкой. Видите ли, зелёнкой он их мазал, в марганцовке купал — дети все фиолетовые и выглядят так, словно их били палками, аж прохожие задают вопросы, — а потничка так и не прошла. Ида пожалела мужчину и дала ему Люсин номер. Глядишь, поможет. Однако дальнейший диалог так и не сложился: ему срочно нужно было бежать к детям.

Ида переключилась на следующего собеседника. И тут она отожгла, так сказать, по полной. Ей попался парень, который ну очень хотел быть чьим-то рабом. Скорее всего, он имел в виду интимный план, но Ида выкрутила всё так, что готова взять его, как домработника. Ну, полы помыть, полочку прикрутить, кран починить. Глядишь, и Люсе бы полегче стало. Увы, парню такая идея не понравилась, и он принялся отнекиваться.

Ида как раз писала: «Рабу слово не давали», — когда на экране высветился звонок и приложение схлопнулось. Высветилась надпись «Дедуля» и три сердечка. Сама бы Ида Савельева так не записала, но Триш уже немного разбиралась в буквах, а ещё любила болтать по телефону с дедушками. Так что в списке контактов Иды были «Дедуля» с сердечками и «Дедуля» с жабами.

Ида устало вздохнула и ответила на звонок. Голос Савельева в трубке был усталым и сухим. Он тоже не здоровался с Идой, но ту это совершенно не расстраивало — Илья Дмитриевич говорил лишь по существу, не растрачивая время на ненужные сантименты.

— Триш уже спит?

— Да, — ответила Ида и, подойдя к открытому окну, закурила.

— Я только с операции, — всё так же устало пояснил мужчина.

— Я так и подумала, — кивнула Ида.

Савельев был хирургом. Лучшим в их городе, и, как бы странно это ни звучало, работал в обычной областной больнице. Возможно, это потому, что он в деньгах особо и не нуждался. Состояние их семьи переходило от отца к сыну: усадьбы, огромные поля, сдаваемые под аренду и целые агрокомплексы, на которых выращивались различные сорта круп. То, что создавалось поколениями и продолжало приносить деньги семье, формально принадлежало Савельеву, но на деле содержанием всего этого занимались наёмные рабочие. Дед Триш называл это разумным распределением сил, времени и финансов.

— С Дорой я поговорю и решу вопрос. Больше такого не повторится.

Сухо, чётко и по факту, никаких лирических отступлений. Ида даже первое время удивлялась, как такой, казалось бы, совершенно безэмоциональный человек может быть так искренне нежен и радушен с ребёнком. Ведь, если быть совершенно честной с самой собой, при первой встрече Ида даже испугалась его чрезмерной рациональности и холодности. Перестала же она его опасаться, когда впервые увидела, как он самозабвенно воркует с ничего не понимающей малышкой так, словно она маленькая взрослая.

— Спасибо, — девушка выпустила струйку дыма в окно.

— У меня в сентябре отпуск. Ты же привезёшь малышку?

Иде почудилось, или в его голосе были сомнения? Словно он думал, что меркантильная женщина способна из личной обиды отнять у него ребёнка. Возможно, Ида и удивилась бы, если бы не знала себя и не понимала, что на волне негативных эмоций вполне могла бы так поступить. Потом, скорее всего, одумалась бы, но скорее из-за тех самых меркантильных идей, чем из-за родственных чувств.

— Конечно. На следующей неделе я поеду к родителям и завезу Триш к вам. Она очень этого ждёт.

— Я тоже, — в голосе мужчины послышались и облегчение, и улыбка. — Спасибо.

— Пустяки. Всё же мы семья, — Ида и сама не знала, верит ли в свои слова, но с Савельевым-старшим это хотя бы отдалённо могло быть правдой.

— Мы могли бы съездить на море, — неожиданно предложил Савельев. — Триш там ещё не была.

— Я подумаю, — уклончиво ответила Ида, удивившись такому предложению. Триш и правда никогда не выбиралась на пляж.

— Хорошо, — ответил тот и положил трубку, не попрощавшись. Как и всегда. Этой своей привычкой Илья Дмитриевич немного напоминал Серёжку, постоянно вызывая у Иды улыбку. Возможно, именно из-за этой аналогии с другом детства она и относилась к деду Триш с большим пониманием и теплом, чем к его жене.

Ида ещё долго сидела на подоконнике и курила сигарету за сигаретой, пока за окном не забрезжил рассвет, осветив старые крыши. Тогда девушка вновь достигла внутреннее равновесие.

Прежде, чем пойти спать, она всё же написала Дару:

«Я покараю тебя за твою измену. Ходи и оглядывайся!»