Собравшись с мыслями, я кратко написала Психу о том, что и как, не забыв упомянуть и забег за машиной, и Принца, как нового члена семьи. Не знаю правда, насколько он задержится, ведь всех котят с улицы, которых я таскала в детстве, мама быстренько куда-нибудь пристраивала.
Удивительное дело, но в ответ на моё послание Псих опять скинул стикер. На этот раз жабу, вокруг головки которой кружились звёздочки, и вид у неё был такой, словно её били, били, да не добили. И мне стало смешно от того, что Псих переписывается стикерами. У меня на то, чтобы найти один стикер, уходит времени больше, чем на то, чтобы написать словами. Но я решила продолжить игру и нашла в своей подборке побитого котёнка и отправила. В ответ он прислал мне хихикающую овечку, а я нашла такую же только злую и отправила, на что получила овечку в костюме волка. Так мы и переписывались: я искала самые странные картинки в моей подборке, а он присылал мне самые удивлённо-возмущённые. Но после того, как я скинула стикер с надписью «ты жопа», Псих долго молчал, прежде чем прислать мне стикер презерватива с плёткой и надписью «попа ждёт».
Вначале я подавилась воздухом. А затем принялась так ржать, как не ржала, наверное, никогда в жизни. Аж слёзы на глазах навернулись. Ещё правда почувствовала себя идиоткой, которая смеётся со слова «член», но дурацкие шутки тоже шутки!
Где Серёжа нашёл этот стикер, я без понятия, но в тот момент он показался мне шедевральным. Так что после того, как наконец отсмеялась, я нарушила наш обмен картинками, потребовав ссылку на стикерпак.
После того, как скинул мне ссылку, Псих, прервав наш стикерный диалог, просто написал:
«И что ты теперь делаешь?»
И как-то отвечать на это стикером было не очень хорошо, так что я ответила, как есть:
«Ромашки режу».
«Неужели гадаешь, люблю я тебя или нет?» — последовал вопрос.
У меня аж дыхание спёрло и пальцы скрутило. То ли от его наглости, то ли от чего-то другого. Но я решила не оставаться в долгу и настрочила:
«Гадаю, надолго ли тебя хватит».
Псих с минуту молчал, а затем всё же ответил:
«А это вообще-то было обидно…»
И стикер свинки в довесок, который говорил «фу такой быть».
«Сам ты фу-у-у», — настрочила я, решив обидеться прежде, чем он обидится на меня.
Я собиралась уже убрать телефон и не отвечать некоторое время в лучших традициях коучей по манипулированию парнем, но Псих позвонил раньше, чем я успела это сделать. У меня начинало складываться мнение, что в отношении меня он пытается действовать на опережение — так сказать, купировать странную выходку в зародыше. И я не нашла в себе силы, чтобы не ответить на его видеозвонок. Так что пригладила волосы, нажала на зелёную трубочку и вытянула руку, чтобы он видел меня нормально.
Пока я изучала его мокрые, не успевшие толком высохнуть, кудряшки и уголок светлого кухонного гарнитура, виднеющейся справа, он изучал меня так же внимательно.
— Ладно, Клевер, колись, зачем тебе ромашки? И что ты делаешь под берёзой?
— Это яблоня! — сходу возмутилась я.
— А я-то уж подумал, что ты решила заделаться грибом. А ты всего лишь с яблони рухнувшая.
— О-о-о, — протянула я. — Лингвистические шутки подъехали в чат. Что будет дальше?
— А дальше ты расскажешь, что там у тебя за дела с ромашками, — усмехнулся Серёжа.
— Да что рассказывать-то? — спросила я и, достав из мешка стебелёк, покрутила его перед камерой. — Отрываю ромашкам головки и кидаю в кастрюлю.
— Варенье что ли делать будете?
— Варенье? — удивилась я. — Из ромашек?
— Да кто ж тебя знает? — пожал плечами Псих. — Моя мама вот делает варенье из одуванчиков, а ещё из мяты. Из мяты, кстати, очень вкусное, его потом в чай круто добавлять.
— Ты только моей бабушке об этом никогда не говори. Достаточно и её ежемесячной подписки на журнал «Всё для дачи» — она там рецептиков насмотрится, а потом давай каждый год по пятьсот банок закрывать.
— Ой, Саш, ничего ты в купорке не смыслишь. В этом мире не придумали ещё блюда лучше, чем жареная картошечка и солёный огурчик.
— Серёж, я не против купорки. И солёные огурцы я тоже люблю, но всего должно быть в меру. А не так, что раз в пять лет мы вычищаем подвал, потому что новые банки уже ставить некуда.
— Не, — засмеялся Серёжа, — у меня мама так много не закрывает. Пару банок того, пару банок другого.
— Бедолага, — протянула я. — Ну, хочешь, я тебе завтра пару банок огурцов привезу?
— Я что, дурак, чтобы отказываться? Конечно хочу! — принялся кивать Серёжа.
— А уж как бабушка-то обрадуется, — поддакивала я.
— Ладно, с огурцами разобрались. А с ромашками-то что?
— Маме на чай, — даже не соврала я, просто не уточнив, что чай она потом ещё и заговаривать будет. — Она её высушит потом и по пакетикам расфасует, чтобы продавать.
— Она у тебя ещё и травница что ли? Народная медицина и всё такое?
— Можно сказать и так, — пожала плечами я и поспешила перевести тему. — Что там с Ниной? Ты же в неё больше ничем не кидался?
Серёжа скорчил умилительную недовольную мордашку.
— Нет, не кидался.
— Точно? — решила поглумиться я.
— Точнее некуда.
— У тебя с точностью большие проблемы. Причём во всём: что во времени, что в меткости. Мне вообще иногда кажется, что тебя искусственно вывели в инкубаторе. Такой весь из себя вечно опаздывающий педант.
— А ты тогда кто? — недобро сощурился Серёжа.
Но я продолжала гнуть свою не совсем адекватную линию. Откинула волосы с плеча и весомо так припечатала:
— Богиня.
— Разве что лохов, — процедил Серёжа, и меня накрыло таким смехом, что аж телефон вывалился из трясущихся рук. — Госпожа Клевер, что с вами? Может, вызвать доктора? — донёсся спустя минуту немного напуганный голос Психа.
— Да подожди ты со своим доктором, — отмахнулась я. — Сейчас кое-что покажу.
— Что ты мне покажешь? Фигу?
Без задней мысли я стянула футболку через голову, и только потом подняла телефон с земли и навела камеру на спину, чтобы Псих увидел татуировку, которую я сделала давным-давно на спор с братцем.
— Ну и зачем ты разделась? — спросил Сергей.
— Ты это, взгляд сфокусируй, — приказала я, — и смотри точечно на лопатку, а не на голую спину.
— Так ты рукой не тряси, чтобы я по-человечески рассмотрел, — возмутился Псих, и я честно попыталась замереть. Спустя пару секунд тишины наконец донеслось: — Лохиня? Что это значит?
Я перевела камеру на лицо, прежде чем ответить:
— Богиня Лохов.
Взгляд у Серёжи стал изумлённый. Он смотрел на меня, вопросительно изогнув брови. А я улыбалась. Мы молчали некоторое время, играя в гляделки. Но потом Серёжа всё-таки произнёс:
— Знаешь, я не знаю, что удивляет меня больше: то, что ты разделась на улице, или твоя татушка с «Лохиней».
— Так я же в лифчике, — ответила я. — Что лиф от купальника, что бельё. Оно у меня вполне себе консервативное.
— Ладно, — кивнул Сергей. — Тогда меня всё же больше удивляет твоя татушка «госпожа Лохиня». Это так проявляется высшая степень самоиронии? Ещё раз покажи, я недостаточно изучил. Тут свет плохой.
— С тебя и этого хватит, — не согласилась я, покачав головой и, отложив телефон, натянула футболку обратно. Не хватало ещё, чтобы откуда-нибудь из-за угла вышел Дар и принялся мне рассказывать о вреде эксгибиционизма. С него станется выкинуть подобный фортель.
— Эх, Саша, Саша, иногда я действительно не понимаю, что творится в твоей голове, — в голосе Психа слышалась весёлость напополам с озабоченностью, словно он и сам не понимал, как ему относиться к моим выходкам.
— Я тоже, — ответила я, поправляя футболку и беря телефон в руки. — Как-то давно даже пришла к заключению, что ты такой странный, потому что в твоей голове тараканы отплясывают нечто зажигательное на мусорной свалке. Потом сравнивала тебя с водой в кипящем масле. Это если не брать в расчёт того количества мата, которым я тебя крыла. Ой, а те моменты, когда в мою голову закрадывались планы по твоему умерщвлению, вообще не сосчитать.
Серёжа вылупился на меня. Буквально вылупился — с такими круглыми глазами я его, пожалуй, никогда не видела.
— Испугался? — спросила я с улыбкой.
— Не особо, — покачал головой Серёжа. — Просто окончательно убедился, что был прав, называя тебя ведьмой.
«О, как же ты был прав!» — подумала я, а вслух спросила:
— И с кем ещё ты меня сравнивал? Только, пожалуйста, без мата и терминов, близким к «бабочкам М4».
Серёжа рассмеялся:
— Нет, так я тебя точно не называл.
— Никогда? — в притворном удивлении поинтересовалась я. — Знаешь, это даже обидно, что я не похожа на падшую женщину. Знаешь, у меня была знакомая, девизом которой было: «Жить надо так, чтобы тебе вслед говорили, что ты эскортница».
О том, что это был девиз Юли, и о том, что вслед ей говорили только: «Как же хорошо, что она ушла!» — я добавлять не стала.
— Нет, Саш, ты не эскортница, — категорично заявил Серёжа, — и максимум, с кем я тебя сравнивал, это с кошками, лисами и….
— И Богиней лохов, — щёлкнула я пальцами, а Серёжа снова рассмеялся.
— Твоё самомнение — это, конечно, вау.
— Больше комплементов богу комплементов, — серьёзно потребовала я, — Сергей Павлович, начинайте.
— Ладно, у тебя глаза красивые, — пошёл он на поводу у моей наглости.
— Спасибо, — послала ему милую улыбку я. — От папы достались.
— А самомнение? — вернулся к теме Серёжа. Глаза у него так и искрились.
— От мамы.
— Лучше бы тебе от мамы что-нибудь другое досталось, — фыркнул Псих.
— Ой, знаешь, мне от мамы много чего досталось, — я тряхнула головой. — Волосы, к примеру.
— Красивые волосы, — кивнул Сергей, а потом вдруг посерьёзнел. — Кстати, пока не забыл. Я, собственно, что хотел предложить: ты, я и утро субботы. Как тебе такой план?
— А почему утро? — удивилась я. — Обычно на свидания вечером зовут.
— Так я же не обычный человек.
— Ну да, психованный, — буркнула я.
— Так что думаешь? — настаивал Серёжа.
— Почему бы и нет, — пожала плечами я, решив, что после сегодняшней маминой выходки могу валить, куда и когда захочу, и пошли лесом её заготовки трав. — А куда пойдём?
— Не скажу.
— В смысле?
— Сюрприз, — подмигнул мне Серёжа.
— Эй, а ну-ка колись!
— Чем, иголками?
— Серёжа! — возмутилась я.
— Что?
— Куда ты меня зовёшь?
— Вот в девять утра заеду за тобой — и узнаешь.
В его улыбке мне почудились нотки какого-то паскудного триумфа, и я решила отыграться:
— В девять — это значит в десять, мой пунктуальный Психоша?
Серёжа сощурился.
— В девять — это значит в девять, моя язвительная Лохиня.
Я фыркнула со смеху и стукнулась затылком об яблоню.
— Психоша, не воруй чужую гениальность. Ладно, ты хоть скажи, мне как одеваться-то? Как обычно? Или при параде?
— Саша, если ты собираешься привести за собой на первое свидание парад, то, пожалуйста, пусть это будет парад любителей чипсов, а не парад странных личностей типа Яйцевой.
— Серёжа, ты сейчас договоришься, и я вообще никуда не пойду, — не без угрозы в голосе произнесла я.
— Значит, у меня будет первое одиночное свидание с самим собой.
— Вообще-то это называется «онанизм».
Серёжа закашлялся.
— Клевер, господь с тобой, прекрати делать пошлые намёки.
— Это не намёки, а научная терминология, — с видом учёного ответила я. Если бы у меня были очки на носу, я бы их поправила. — Когда я соберусь давать тебе намёки, я повешу сзади плакат «Осторожно! Намёк!», чтобы ты точно его не пропустил.
— Ловлю на слове, — Серёжа тоже щёлкнул пальцами, копируя мой недавний жест.
Не знаю, сколько мы ещё болтали — с Серёжей я просто теряла ощущение времени. И, удивительное дело, на всю ту дурь, что лезла из меня, он реагировал нормально. Словно так и надо, что Клевер Александра Петровна слегка, самую малость шибанутая. Мои нелепые шутки, он поддерживал и развивал, поднимая градус абсурдности до предела. И в разговоре с ним мне было так же комфортно, как в удобной домашней пижаме, которую ты не променяешь ни на какое самое красивое платье.
Похоже, я всё-таки попала в западню.
Наверное, мы могли бы разговаривать так часами, но тут я заметила, что Серёжа как-то странно косится на моё плечо. Правда я не успела спросить, что случилось, потому что Псих меня опередил:
— Саш, а кто этот странный парень, который пытается жестами объяснить, что у тебя проблемы с головой, а мне нужно куда-то бежать? Парень, ты почётче покажи направление, а то тут темно, и я никак не разберу!