Оперативный гамбит

Глава 9

Гости явились к Волкову в девятом часу утра.

— Кто там? — спросил Павел, еще не совсем проснувшийся.

— Насчет долга поговорить! — раздался из-за двери голос.

— Какого долга? — переспросил Волков.

— Слышь, ты! — говорил уже другой. — Ты дурачком-то не прикидывайся, б***ь, а то сейчас дверь вышибу, а потом и мозги, на х**!

— Погоди! — оборвал первый говоривший и вновь обратился к стоявшему за все еще закрытой дверью Волкову: — Мы насчет долга твоим квартирантам. Договаривались встретиться через три дня — забыл? Открой, Павел, мы же просто поговорить хотим, по-нормальному — чего ты боишься?

— Ничего я не боюсь…

Волков осторожно приоткрыл дверь и увидел на пороге троих человек.

Впереди всех стоял спортивного вида парень лет тридцати, чуть выше среднего роста и довольно плечистый. Но в целом — самой обычной внешности. Такой мог быть кем угодно: от наемного киллера до школьного преподавателя физкультуры. Одет в просторный свитер и спортивные штаны. Судя по голосу — он говорил больше других — и по манере держаться, это был их лидер, и Паша мысленно прозвал его «бригадиром». Второй стоял чуть правее, был ниже ростом и заметно моложе. Паренек старался напускать на себя грозный вид, сверля Волкова глазами, — именно он жаждал вышибить моему другу мозги. «Хорек», так его для себя обозначил Павел, вероятно, в группе недавно и еще не научился как следует себя вести — «рамсы путает». На нем была надета майка с какой-то надписью на английском, поверх — куртка из светлой плащевой ткани и джинсы. Третий маячил за спинами приятелей, глядя куда-то в сторону, и голоса не подавал. Одет был, подобно бригадиру, неброско — утепленный спортивный костюм темного цвета. Этот получил прозвище «Адидас» — за рисунок знаменитого трилистника на куртке, хотя мог бы быть прозван и гориллой, поскольку был на голову выше даже старшего и заметно пошире в плечах — словом, впечатлял.

— Здорово, Павел! — Стоявший впереди перешагнул через порог, слегка потеснив при этом хозяина, и протянул Волкову руку.

Тот молча ответил на рукопожатие и отодвинулся в глубь коридора, пропуская незваных гостей.

Бригадир прошел в комнату и присел на тахту. Между тем Хорек, войдя в квартиру, первым делом с деловым видом обшарил прихожую, кухню и даже санузел, а в комнате заглянул под тахту, рассчитывая, видимо, обнаружить там засаду. При этом он выглядел настолько комично, что ребята из «наружки», через скрытую камеру наблюдая все это действо, изрядно повеселились. Адидас же молча проследовал за своим старшим в комнату, где скромно примостился на одном из чудом уцелевших стульев, предварительно сбросив на пол висевший на спинке Пашин видавший виды свитер.

— Ну так что, Паша, что надумал-то? — наигранно веселым, чуть ли не дружелюбным тоном спросил бригадир.

— Насчет чего? — Волков стоял посреди комнаты, хмуро глядя на пришедших.

— Насчет семисот долларов! — так же весело продолжил гость. — То есть уже, конечно, не семисот — семьсот было раньше. Сейчас, как ты понимаешь, гости твои просят уже две тонны — они же предупреждали. Ты можешь даже нам не платить — это наш вопрос, мы свою долю с этих чернозадых возьмем. Но все равно две тонны ты по жизни им должен.

— Послушай, тебя как зовут? — спросил Волков.

— Сергей.

— Сергей, ты извини, но ты, может, не совсем в курсе. Ты ведь слышал только одну сторону, так ведь? Я тоже хочу тебе объяснить, как все было…

Павел прекрасно понимал, что идет чистой воды «разводка», и поэтому просто грамотно разыгрывал свою роль. Но — опять-таки много позже — он скажет мне:

— Знаешь, тезка, я в тот момент представил вдруг, что никакой я не подсадной, а вся эта история действительно со мной произошла. И вот сижу я с тремя бандюганами, в чужом городе, где никого не знаю, делать мне нечего — денег-то все равно нет — и выхода никакого! Но где-то глубоко внутри остается все же надежда на какую-то абстрактную высшую справедливость. И вот я должен их убедить, что я не виноват…

Сыграл Волков классно! Я это не только слышал, но и видел — в виде записи, разумеется. Судя по верхнему ракурсу, «телеглаз» наши помощники заделали в патрон некогда пятирожковой люстры, плафоны от которой уже никто не помнит как выглядели, а лампочка вообще вкручена только одна. Но и Пашин монолог, и последовавшие за ним споры «по понятиям» цитировать не буду — то же переливание из пустого в порожнее: «Ты должен!» — «А я не брал…» — «Все равно должен, раз квартира твоя». — «У меня денег нет» и т. п. Чем-то это напомнило мне знаменитую сцену из «Золотого теленка» — беседу Паниковского и Балаганова: «Ты кто такой?..» — «А ты кто такой?..» Несколько раз в разговор пытался встрять Хорек, причем единственное, о чем он мог говорить, — это о способах физического воздействия на несговорчивого Волкова. Я так и не понял — то ли ему специально поручили изобразить идиота, то ли он и вправду идиот. В конце концов, сам Сергей отослал его на кухню, чтобы тот не мешался. Адидас же сидел тихо и, казалось, был абсолютно безучастен к происходящему.

Черту этим бесплодным разговорам подвел сам бригадир:

— Короче, Павел, это все гнилой базар! Ты слушай меня! Сам видишь: мы с тобой говорим нормально. Повторяю: нам лично ты ничего не должен, и я понимаю, что ты по жизни — простой мужик. Но тебе не повезло: на две тонны ты прилип конкретно, и здесь ни я, ни кто-либо другой сделать ничего не может. По понятиям ты должен!

— Но я же… — попытался вновь возразить Волков.

— Так, ты помолчи — я же тебя слушал! — Волков послушно умолк, и Сергей продолжил: — Мне — я тебе честно говорю — эти черножопые до п***ы! Кто там и что у них украл — это их проблемы, пусть сами и решают, б***ь! Но все дело в том, что они завязаны на других людей, и эти люди нас к тебе и прислали, понимаешь? Потому что эти деньги фактически, считай — этих людей!

Сергей выразительно умолк и посмотрел в глаза Волкову, как бы акцентируя внимание на важности сказанного. Тот вздохнул и, глядя в пол, пробормотал:

— Я тогда в милицию пойду.

— Чего?! — удивленно приподнял брови Сергей. — Б***ь, я думал, ты нормальный человек, а у тебя оказывается с головой — совсем беда! Ну давай — иди, нах**!.. Посмотрим! Кому ты там нужен, б***ь?.. Что ты ментам скажешь?

— Что эти кавказцы у меня деньги вымогают! — Паша аккуратно свел тему на южан, чтобы не обострять обстановку.

— Павел, ты послушай меня! Ты можешь идти в ментовку, в х**вку, куда хочешь. Только с тобой конкретно там даже разговаривать не будут. Кто ты такой по жизни?!

— Ну так а что ж мне… Милиция-то для чего существует?

— Существует… — усмехнулся «бригадир». — То-то и оно, что она просто существует и ни х** не делает. Менты тебе никак не помогут. Их Боря поприжал, на х**, да так, что они теперь — просто никто. Менты сейчас голодные, и им все до п***ы! Им бы бабки только урвать… Ты им денег дашь? Нет! А эти дадут… Соседи на тебя к тому же телегу покатят. И ты же сам у легавки окажешься крайним — еще и под статью пойдешь, за кражу.

Волков промолчал, не реагируя на последнюю фразу, и Сергей, решив, что собеседник «поехал», вновь продолжил прессинг:

— Ты же потом сам будешь рад не то что две тонны — десять тонн, и не просто отдать, а в зубах принести, на х**… Только поздно будет. Да я тебе говорю, что эти чурки тут уже не при делах — тут уже другие люди стоят. А это люди — вполне конкретные, и, если они сказали, что ты им должен отдать деньги, значит, ты их им отдашь по-любому. Это другой уровень, понимаешь? Поэтому ты можешь кому угодно и что угодно доказывать — это все не покатит. Они сказали: должен!

Вновь выразительная пауза, и Волков молчит с натурально испуганным видом — здорово, видать, вошел в роль.

— Понимаешь, если бы ты просто этим чурбанам должен был, — вновь заговорил «бригадир», — то это одно. Ну приехали бы мы, видим, что взять с тебя нечего, ну настучали бы тебе по репе, а потом сказали бы этим уродам: «Сами разбирайтесь!» И пусть как хотят… Вон, продали бы тебя чеченам в рабство — пас бы там овец, а? — Сергей рассмеялся от такой мысли, а затем вновь сделался серьезным. — Но тут, я говорю, совсем другое. У этих людей подход совсем другой: ты должен деньги и отдашь их — и все!

— Как же я их отдам — ты же сам видишь, что у меня денег нет? — пожимает плечами Паша. — Тут хоть каким людям, а все равно нечего отдать.

— Ну, брат, такого не бывает. Если конкретно разобраться, то деньги есть у всех, даже у нищих. Просто эти деньги не всегда в бумажках. Они могут быть в товаре, в недвижимости, в другой собственности. У распоследнего бомжа даже есть что продать. Почка, например, — если, конечно, он не спился «в ноль».

— Откуда у меня товар? — невесело усмехнулся Волков. — Что ж мне — почку теперь отдавать, как бомжу?

— При чем тут твоя почка? Я же это только для примера сказал. У тебя — другая ситуация. Вон — квартира-то ведь твоя, так?

— Моя.

— Ну — вот тебе и конкретный вариант. А ты говоришь — денег нет.

Ну наконец-то! Рад, что мы не ошиблись в нашем старом приятеле. Правда, эта песня не нова — покойного ныне Гойхмана, с его слов, Кондуктор разводил точно так же. Да оно и понятно: зачем городить огород и изобретать что-то новое, если старое испытанное средство еще себя не изжило? Тем более что тот тип, под которого «косит» Павел, сродни тому, кем был Михаил. Опустившийся человек, но в прошлом все же интеллигент, а значит, тюрьмы боится, как черт ладана. Такого на хату опустить — раз плюнуть. Но сейчас, видимо, Соколову такую конкретную задачу не ставили. Он предпочел не пускаться в долгие дебаты, а без обиняков заявил, что люди, о которых он только что сказал, уже ждут Павла для разговора.

— И что — прямо сейчас поедем? — продолжал тянуть время Паша.

— Да, прямо сейчас! — Голос Сергея стал еще более нетерпеливым. — Чего тянуть-то?

— Да я не готов — мне подумать надо.

— Так думай! Только ты поимей в виду, что мы сейчас уедем, а сюда придут эти два урода, и, если выяснится, что денег у тебя так и нет… — «Бригадир» выразительно развел руками и притворно вздохнул — ясно, мол. И, видя, что Паша по-прежнему находится в нерешительности, добавил:

— А тут мы оговорим схему решения вопроса, причем взаимоприемлемую, когда все будут довольны. Я даже больше скажу: ты еще и навариться сможешь! Так что давай, поехали!.. Давай-давай!

Жалобно заскрипел стул — это молчавший до сих пор Адидас поднялся и тяжело уставился на Волкова. Вы можете быть трижды чемпионом страны по боксу и иметь пояса всех цветов по всем видам восточных единоборств, но есть люди, при виде которых понимаешь, что против них это все не покатит. Тут нужно либо иметь гранатомет, либо уметь быстро бегать. Поэтому Пашка и не стал рыпаться. Но то, что его собираются увезти, нас совсем не устраивает. Заранее было оговорено, что все разговоры на интересующую нас тему следует проводить дома, где есть аппаратура фиксации. Не забывайте, что суду надо будет не мои россказни представить, а конкретные факты: видеоматериалы, пленки с записью разговоров и т. д. Вне стен квартиры, да еще неизвестно где, всего этого не получишь. Была у нас поначалу идея спрятать где-нибудь в квартире диктофон, который при случае Волков мог бы прихватить с собой. Такие ситуации нередки, и мы их обычно стараемся предусмотреть, но здесь, поразмыслив, решили этого не делать. В связи с бедностью обстановки мест, где что-то надолго заныкать можно, в квартире не так уж много. Да и кавказцы — народ ушлый, и не дай бог технику найдут. Тогда уж точно все насмарку…

— Мне одеться надо… — оттягивая время, произнес Волков и рассеянно посмотрел на стул, где должен был находиться его свитер.

— Вон твоя одежка! — процедил Адидас сквозь зубы, указывая куда-то в угол.

Паша, вздохнув, подобрал с пола свитер, неторопливо натянул его поверх засаленной футболки, затем отворил шифоньер и извлек оттуда неопределенного фасона брюки, весьма органично дополнявшие его нынешний гардероб. В этот момент неожиданно раздался звонок в дверь.

— Кто это? — насторожился бригадир.

— Не знаю, — пожал плечами Волков. — Квартиранты, может. Пойду посмотрю!

— Сиди! — Сергей выразительно посмотрел на Хорька, прибежавшего из кухни с испуганным видом, и кивком подбородка указал на входную дверь.

Тот не спеша приблизился к ней, несколько секунд прислушивался и затем отворил. На пороге стоял громадный работяга в сапогах и черной робе, поверх которой была надета яркая оранжевая жилетка.

— Хозяин! Извини — на первом этаже нет никого… У тебя телефон есть? Мне позарез позвонить надо! — И, не дожидаясь позволения, незваный гость шагнул за порог.

Весь этот монолог хорошо был слышен в комнате, где сидели Волков, Сергей и Адидас. Хорек вынужден был потесниться, пропуская визитера в прихожую. Он покосился в сторону комнаты, но, видя, что его старший никак не реагирует на происшедшее, молча направился в комнату за телефоном.

— Ты уж извини за беспокойство! — не умолкал гость. — Сварщика не прислали, вся бригада стоит, а потом с меня же еще и спросят. А потом труба лопнет, и вы же без горячей воды останетесь. А Виноват бу…

— Слушай, кореш! Ты давай короче… — перебил работягу Хорек, вынося ему разбитый телефон. — Звони по-быстрому и отваливай, ладно?

— Все! Извини, командир, — визитер сделал успокаивающий жест ладонью и потянулся к телефонному аппарату, который парень все еще держал в руках.

Поставить его было просто не на что. Тумбочку Паша, как я уже объяснял, пропил еще до появления кавказцев. Хорек обшарил глазами коридор, затем заглянул в комнату, но, увидев, что свободных стульев нет, снял с аппарата трубку и протянул ее визитеру:

— Номер говори!

— Триста четырнадцать… сорок два… восемнадцать… — с готовностью продиктовал «оранжевый».

В этот момент в коридоре появился Волков, шествовавший на кухню с пустым стаканом в руке. Тучный работяга, держа трубку возле уха, прижался к стене, но Пашка все равно с трудом протиснулся между ним и вешалкой. Между тем Хорек набрал названный номер и с недовольным видом замер, продолжая все же держать телефон. Гость молчал несколько секунд, а затем громким голосом заорал:

— Алло!!!.. Алло!!!.. А мне Горбенко… А когда будет?!.. А с кем я говорю?.. Секретарь… Девушка, ты вот что: ты передай, что звонили с Котина, что сварщик не приехал… Да, не приехал!.. Так что пусть сами разбираются, мы стоим… Да… Так не забудьте сказать. Все…

Работяга протянул трубку назад Хорьку и, обращаясь ко всем сразу, тем же громким голосом заговорил:

— Вот ведь начальнички у нас, а! Два дня назад еще обещали сварщика прислать. А теперь вот как трубу прорвет, и весь дом без воды…

— Слушай, шеф! — подал из комнаты голос Сергей. — Ты позвонил? Все, до свидания!

— Да! Все, мужики, извините еще раз за беспокойство.

«Оранжевый» махнул рукой на прощание и заторопился на выход.

То, что этот визитер — из нашего вагончика и что он появился в квартире отнюдь не случайно, читатель, конечно же, понял. И, наверное, поднаторев в наших условных сигналах, теперь отчаянно пытается разгадать, что же означал пустой стакан в руках у Павла. Отвечаю: это означало всего лишь, что Волков захотел пить. Вполне естественное желание при том образе жизни, который он вынужденно ведет в последнее время… Кроме того, если бы Сергей и компания каким-либо образом проверили номер телефона, который продиктовал нежданный гость, то убедились бы, что он действительно принадлежит заместителю начальника городского управления по теплоснабжению по фамилии Горбенко. Это тот самый отставной военный строитель, который частично в курсе ситуации. И, наконец, разговор про сварщика тоже не значит совершенно ничего — с таким же успехом «работяга» мог поинтересоваться, почему не приехал не сварщик, а дефектоскопист, экскаваторщик или сам начальник Управления. Я даже больше скажу: он вообще мог ни с кем не разговаривать… В самом деле: а если бы телефон занят был или никто трубку бы не снял — с кем было бы говорить?.. То-то!

Фокус в том, что, когда они с Пашей разминулись в коридоре, сотрудник незаметно сунул тому миниатюрный радиомикрофон, который Волков немедля запрятал под засаленным свитером. Обращаться с этой игрушкой он умел — точно такой же Цветаев специально привозил ко мне на квартиру и подробно Павла проинструктировал. Да там и запоминать-то нечего — один тумблер только. Даже я бы справился… Передача прошла удачно, поскольку Хорек в этот момент набирал номер и на пришельца с Волковым не смотрел, а остальным из комнаты коридор особо виден не был — сам же стоящий в проходе их сотоварищ обзор и заслонял. Так что теперь Пашу можно было с чистой совестью отправлять на беседу вне стен квартиры — ее прослушивание нам обеспечено…

К этому моменту ребята из «наружки» по телефону уже сообщили нам об изменении ситуации, и мы лихорадочно, но без какой бы то ни было паники собирались. Куда?.. Зачем?.. Почему такая спешка — все равно до Котина доехать не успеем?.. Совершенно справедливые вопросы! И, чтобы на них ответить, давайте вместе спокойно проанализируем ситуацию.

Итак, что мы имеем?

Во-первых, яковлевские хлопцы видели мизансцену, а также слушали разговор «в прямом эфире» и записали его. Из этого разговора, самую суть которого их старший тоже сообщил нам по телефону, следовало, что Соколов с компанией, прихватив Волкова, едут куда-то на переговоры, и обсуждаться будет вопрос, связанный с продажей квартиры (какая, на хрен, продажа — знаем мы, что им надо…). Да и говорить об «обсуждении вопроса» тоже смешно — можно подумать, что за столом переговоров сидят «высокие договаривающиеся стороны». Попросту говоря, Волкова на квартиру разводить будут. Но! При этом никаких бумаг, и даже собственного паспорта, он с собой не брал — я это специально у помощников уточнил. По крайней мере речь об этом не шла. Кроме того, допотопный шифоньер, в котором все эти документы хранятся, находится в поле зрения скрытой камеры. Ни Волков, ни кто другой оттуда ничего не доставали. Раз никаких документов они с собой не берут, значит, разговор будет носить всего лишь предварительный характер, и этот разговор, соответственно, не последний.

Во-вторых, у нас, если помните, отработана система условных сигналов[37]. Если бы, например, Паша произнес фразу «И не надо меня больше бить!» — это означало бы, что ситуация накалилась выше допустимой точки и требует немедленного нашего силового вмешательства. Но этой фразы Волков не произнес, а также не подал условного сигнала об опасности жестом на выходе из подъезда (нагнуться и почесать левое колено), хотя точно знал, что из вагончика за ним наблюдают. Значит, Паша сам не расценивал ситуацию как критическую, и серьезных оснований тревожиться за него у нас нет.

Но это вовсе не значит, что можно спокойно сидеть в ожидании его возвращения. Прежде всего, Павла надо подстраховать — на всякий случай. «Береженого бог бережет» — сказала монашенка, надевая на свечку… — впрочем, это вы знаете. И потом, сотрудник «наружки» передал Волкову не диктофон, а радиомикрофон. Для тех читателей, которые разбираются в технике на уровне вашего покорного слуги, поясню, что это прибор, который лишь транслирует беседу в эфир, но не записывает ее. Своего рода маленькая радиостанция. Чтобы этот сигнал принять, нам, соответственно, нужен некий приемник, а если хотите разговор еще и записать, то к этому самому приемнику нужно подключить магнитофон.

Именно поэтому Вадим Чернов из технического отдела уже сидит у нас в кабинете, держа на коленях приличных размеров дипломат с соответствующей аппаратурой. Следует также учитывать, что радиус действия такого микрофона довольно ограничен. Поэтому нам надо не просто иметь комплект приемно-записывающей техники, но и расположиться с ней неподалеку от того места, где будет проводиться беседа. А отсюда следующий и весьма актуальный вопрос: а куда, собственно, везут Волкова? И тут проницательный читатель наверняка не ударит лицом в грязь: естественно, в «Агасфер»! Совершенно верно.

И дело не столько в том, что названная фирма изначально маячит за всей этой историей. Есть еще одно обстоятельство, которое укрепляет нас в этом предположении. Дело в том, что белая «девятка» госномер «К 713 СТ», на которой прибыли сегодняшние Пашкины гости, нам давно известна, как и ее владелец — некто Сергей Петрович Соколов. Да-да, тот самый бригадир по имени Сергей, который «разводил» сейчас Волкова… Именно на этой машине Кондуктор приезжал в свое время к Гойхману. По нашей справке-то на нем еще «шестерка» числится. Ну да не беда — исправим!

На Большую Пушкарскую, к офису «Агасфера», Платонов долетел за пятнадцать минут. Да и фора у нас, к счастью, была приличная — им с Юго-Запада ехать куда дольше. Поэтому мы успели выбрать удобную позицию для наблюдения и видели, как подъехала знакомая нам «девятка» и как все четверо — Волков и Соколов со своими быками (вернее сказать — быком и бараном) — вышли из машины и направились к знакомому входу. На подходе у самой двери их неожиданно окликнул высокий широкоплечий парень с опухшей физиономией и воспаленными глазами:

— Братаны! Не подскажете, где тут пузырь можно взять? Помираю…

Сергей понимающе усмехнулся и махнул рукой в сторону Большого проспекта:

— Иди прямо, там на углу «Продукты» — за следующим светофором.

— Спасибо, брат! — хмуро пробормотал амбал и, страдальчески поморщившись, поплелся в указанном направлении.

Прошедшей ночью Удальцов не спал. В минувшие выходные он с семьей и с друзьями ходил на их яхте в залив. Сезон близится к завершению, и любители морских прогулок буквально ловят каждый погожий день. Во время этой прогулки Колину младшую дочку, видимо, основательно продуло. Поначалу вроде ничего — даже температуры не было, только покашливала маленько. А вчера под вечер у девчонки воспалилось ухо, и всю ночь наследница, которой всего четыре года от роду, оглашала квартиру громким плачем.

— Представляете, ни на секунду глаз не сомкнул! То компресс делали, то ухо синей лампой прогревали — все без толку. Потом еще по очереди с женой Вику на руках качали, — жаловался нам Николай в машине по дороге. — Утром теще позвонили — она у нас врач. Та примчалась, посмотрела, высказала все, что о нас думает, и погнала меня в аптеку. «Купи, — говорит, — борного спирта». Ну, я в нашу дежурную аптеку прихожу и спрашиваю у девушки: «Борный спирт есть?» А рожа-то у меня сами понимаете, после такой ночки-то… Так там деваха за прилавком посмотрела на меня, как солдат на вошь, и говорит чуть ли не сквозь зубы: «Больше одного пузырька не дам!» Да и хрен с ним — мне больше и не надо. Теща его с чем-то там смешала, закапала дочке, потом таблетку дала, и Вика уже через полчаса спала как убитая.

— Да, мировая у тебя теща, — грустно вздохнул Платонов. — Моя бы на ее месте такую истерику закатила — весь дом бы на ушах стоял. Вот ведь баба — е**нутая по самые гланды, как и супружница моя. Дай только повод е**льник раскрыть…

Про тещу Серегину ничего не скажу — господь миловал, — а вот супружницу его драгоценную знавать имел удовольствие. Экземпляр тот еще… Да я же вам уже однажды про нее рассказывал — помните? Так что, когда Платошу подкалывают насчет его романа с Ленкой Романовой из информационного отдела, я всегда говорю, что при такой жене, как у него, на стороне не то что просто зазнобу — гарем иметь не просто можно, а даже нужно. Бог точно поймет и простит…

А что до Удальцова, то я где-то понимаю ту девушку из аптеки. Видок у него действительно был… того. Поэтому именно Кольку ко входу в «Агасфер» и послал, что его сейчас даже камуфлировать не надо. Вылитый «синяк»… Пивка только глотнул еще в машине — для запаха — и вперед, под танки! Да и все равно, кстати говоря, послать больше было некого, поскольку всех остальных Соколов видел в лицо и вполне мог узнать. Прежде всего, это касалось Валентина и Сереги, которые его задерживали два года назад. А Удальцов к нам уже позднее перевелся, и с Кондуктором лично знаком не был. Пашка Волков, естественно, Николая узнал. У него во взгляде аж облегчение промелькнуло: понял, что мы здесь. Ради этого, собственно, Колю и напрягали.

Служебную «девятку» мы поставили метрах в двадцати от «Агасфера». Поэтому Удальцов не мог сразу к нам присоединиться. Он посетил рекомендованный магазин, взял там еще пивка и сухариков, а потом кружным путем вернулся в машину. Мы с радостью принялись поглощать принесенные коллегой деликатесы, а сам Николай, откинувшись максимально на переднем пассажирском кресле, принялся наверстывать упущенное ночью. Мы же приступили к томительному ожиданию. Я вам, кажется, уже рассказывал кое-что об особенностях этой стороны нашей деятельности…

Волков появился где-то через час, причем не один, а в сопровождении все тех же парней. Это, честно говоря, не совсем входило в мои планы. Лучше было бы, если бы Пашка ушел один: мы постарались бы аккуратно прогуляться за ним и, убедившись в отсутствии «хвоста», смогли бы переговорить — в том же в метро. А теперь…

Я звоню Яковлеву:

— Вова, здорово еще раз!

— Привет! Ты меня сегодня уже заколебал окончательно… Что там у вас еще стряслось?

— Да пока ничего. Объект вышел с конвоем, и я думаю, что поедут домой. Мы его тащить не будем — опасно. Ты попроси своих, чтобы сразу дали знать, когда они вернутся, и мне немедленно перезвони на трубу.

— Добро!

Володя перезвонил примерно минут через сорок. Да, Волкова действительно привезли домой, причем, судя по времени, они никуда больше не заезжали. Все четверо поднялись в квартиру, но буквально через пару минут Соколов с товарищами вышли на улицу. Однако они не стали садиться в машину, а некоторое время стояли возле дверей подъезда и активно что-то обсуждали.

Павел воспользовался отсутствием «эскорта», осторожно приблизился к окну и отчетливо, чтобы сотрудники в строительном вагончике могли его слышать через установленные в комнате «жучки», произнес:

— Вагончик! Если вы меня слышите — пошевелите занавеской на окне! Повторяю: пошевелите шторкой на окне, если меня слышите!

Спустя секунду оконная шторка пару раз послушно качнулась.

— Отлично! — продолжил Паша.

Он был явно взволнован, но старался говорить кратко, самую суть, отчетливо произнося каждое слово, ибо понимал, что другой возможности сообщить что-либо у него может и не быть, переспросить его не смогут, а времени для передачи информации очень мало.

— Один из них сейчас вернется и будет здесь постоянно. Возможности для контакта потом не будет. Передайте срочно Орлову следующее. В фирме был Тейюб Мамедов, старший из моих квартирантов, с другими кавказцами, но мы не контактировали. Видимо, их специально привезли, чтобы меня припугнуть. Со мной говорил сам Мещеряков. Я его узнал по фотографии, да и сотрудники к нему обращались «Георгий Алексеевич». Говорил очень вежливо, объяснил, что может помочь мне в этой неприятной истории. Суть: я меняю квартиру на худшую, за это погашаю долг и еще могу получить деньги сверху. Давления никакого не было, но открыто сказали: если отказываюсь — меня отдают азерам… Все, они возвращаются, конец связи! Да!!! Самое главное — их старший, который Сергей, только что забрал мой паспорт и документы на квартиру! Все — отбой!

Фотографии Кондуктора я Пашке показывал вместе со снимками Мещерякова. И, если последнего Пашка узнал, то Соколова — почему-то нет. Впрочем, это не так уж и важно — я-то его узнал. А новыми для нас в переданной Волковым информации явились два момента. Первый — присутствие Мамедова в конторе Мещерякова. Мы, правда, подумали об этом, когда разговор слушали, но самих кавказцев не видели. Во всяком случае, при нас в офис «Агасфера» они не входили, а другого входа в здание, где фирма размещается, нет. По крайней мере мы о таковом не знаем, хоть внутри и побывали. Значит, Мамедов с друзьями пришли к Мещерякову заблаговременно и пробыли там довольно долго. И второе: Соколов забрал Пашины документы. Значит, мы все рассчитали правильно: они начали, наконец, активные действия. А что касается беседы с Мещеряковым, голос которого я сразу узнал, то ее мы слышали достаточно отчетливо. Уже в конторе я снова прокручиваю пленку с записью — на сей раз внимательно, периодически останавливая кассету и отматывая ее чуть назад. Здесь надо было уже не просто слушать, а еще и думать, причем хорошо думать, поскольку имеем дело с очень неглупым противником…

Разговор протекал в кабинете Георгия Алексеевича, с глазу на глаз. Он был сама любезность, предложил собеседнику удобное кресло, угостил сигаретой и услужливо пододвинул пепельницу поближе к гостю.

— Павел Григорьевич! Буду краток: я — извините! — в курсе ваших проблем и могу, как ни странно, вам помочь.

— А почему «как ни странно»? — удивился Волков такому обороту речи.

— Да потому что, согласитесь, выглядит странным, что некто вызывается помочь совершенно неизвестному человеку, не так ли? Да еще ни с того ни с сего.

— Наверное, у вас есть на это причины…

— Разумеется! — широко улыбнулся Георгий Алексеевич. — Я не буду изображать из себя филантропа, и признаюсь вам откровенно, что у меня здесь имеется коммерческая выгода.

— Где здесь? — переспросил Волков:

Умница, отличный вопрос! Мещеряков на мгновение умолк, не зная что и ответить, — Пашка сбил его с отрепетированной схемы ведения беседы. Но особо усердствовать в этом направлении не стоит. Инициатива должна быть сейчас у противоположной стороны, дабы у нас появилась нормальная доказательная база. И потом, Волкову не следует уж слишком «интеллектуальничать» — не так поймут…

— Я же говорю — в связи с вашими проблемами.

— Я смотрю, про мои проблемы уже чуть ли не весь город знает.

— Вы преувеличиваете значение собственной персоны! — улыбнулся Георгий Алексеевич. — Павел Григорьевич, не будем тратить время на пустые разговоры — у меня его не так много. Поэтому давайте сразу же определим позиции. У вас — проблемы, у меня — возможность их разрешить. Разумеется, повторяю, не из любви к ближнему, а исключительно из меркантильных соображений. Если вас интересует такая возможность — давайте ее обсуждать, если нет — всего вам хорошего, и не смею более злоупотреблять вашим драгоценным временем!

Мещеряков умолк, глядя Паше прямо в глаза, и, видя, что тот не реагирует на сказанное, продолжил:

— В конце концов, просто выслушайте. Если мое предложение вас не устроит, то вы сможете от него отказаться.

— Я просто не понимаю, как вам можно извлечь выгоду из моих проблем.

— Могу вам это объяснить прямо сейчас — для этого вас сюда и попросили приехать.

— Вы же знаете, что эти проблемы из пальца высосаны.

— Не знаю! — В голосе Мещерякова послышались металлические нотки. — И, как это ни неприятно для вас звучит, — не желаю знать.

— Меня, можно считать, ограбили.

— В таком случае могу вам посоветовать обратиться с официальным заявлением в правоохранительные органы, — пожал плечами Георгий Алексеевич. — Это их компетенция. У меня же совсем другая задача. Я — бизнесмен, работающий с недвижимостью, и хотел кое-что вам предложить, чтобы решить и ваши, и мои проблемы, так сказать, в комплексе. Чтобы и вы остались довольны, и я. Но: нет — так нет!

— Ну… А как вы сможете мне помочь? — осторожно поинтересовался Паша. — Что — просто так денег дадите, чтобы я отдал долг, которого не существовало?

— Просто так не дам, разумеется! И в долг тоже не дам. А вот кое-какой вариант мы могли бы обсудить.

— Какие же могут быть варианты, если решать-то нечего? Я ни в чем не виноват. Обвинили в том, что какие-то доллары…

Мещеряков, не слушая, энергичным жестом погасил сигарету в пепельнице и вальяжно откинулся на спинку кресла.

— Павел Григорьевич! Я вынужден вас перебить и повторить, что, уходя в сторону от предложенной мною темы беседы, мы напрасно теряем время. Подробности вашей биографии и детали истории, в которую вы попали, меня абсолютно не интересуют. Если вы желаете выплакаться кому-либо в жилетку — то это не ко мне. У меня есть отправной момент: некто срочно нуждается в деньгах, и у этого некто есть нечто, что интересует меня. Соответственно, есть тема для обсуждения. Будем говорить конкретно?!

По тону собеседника Волков понял, что дальше палку лучше не перегибать, и неопределенно пожал плечами — ну давайте, мол, обсудим…

— Отлично! — Мещеряков вновь стал само радушие и обаяние. — Тогда к делу. Суть вопроса состоит в том, что я давно присматриваю для работы квартиру в районе рынка «Юнона». Квартира мне нужна небольшая — однокомнатная вполне устроит — и поэтому вашу я бы с удовольствием купил.

— А куда же мне де… — начал было Волков, но Георгий Алексеевич снова перебил его:

— Позвольте, я сначала закончу свою мысль, а потом уже выслушаю вас и отвечу на все ваши вопросы!.. Так вот: я хочу купить вашу квартиру. Но! Разумеется, вам надо где-то жить. Поскольку моя фирма занимается как раз недвижимостью, то мы можем решить этот вопрос, так сказать, в комплексе — то есть, купив у вас квартиру, мы сразу же предлагаем вам новое жилье взамен… Естественно, что это новое жилье будет ну… не то чтобы хуже… ну, скажем так: иного класса, чем предыдущее. Но согласитесь: иначе в чем тогда будет состоять моя выгода?

— В чем ваша выгода — я понимаю… — хмуро произнес Павел. — А моя?

— А ваша выгода заключается в том, что за счет разницы в стоимости проданной вами квартиры и приобретенного вновь жилья вы сможете рассчитаться со своими долгами. А при хорошем раскладе еще и какую-то сумму получить сверху, причем наличными, и сразу при оформлении сделки.

— А сколько я буду иметь? — Волков попытался изобразить в голосе некоторый интерес.

— Сейчас трудно сказать, — покачал головой Мещеряков. — Надо оценить вашу нынешнюю жилплощадь — исходя из ее реальной стоимости, а затем уже все будет зависеть от цены нового жилья, которое вы выберете. Здесь надо учитывать, что район, где ваша квартира расположена, на рынке жилья сильно не котируется: далеко от метро, экология не очень… Да и состояние квартиры, насколько я представляю из доклада моих помощников, явно не блестящее. Так что за те же деньги, к примеру, в центре или в Московском районе — у Парка Победы — вы и комнату не купите. А вот если посмотреть пригород, особенно не очень близкий, то тут есть вполне реальные возможности.

Мещеряков вновь замолчал, давая собеседнику возможность осмыслить сказанное.

— Интересно получается! — невесело усмехнулся Павел. — Никаких денег не брал — наоборот, хотел людям добро сделать, на постой временно пустил. А теперь и в краже обвинили, которую не совершал, долг повесили, которого не было, и квартиру должен отдать, непонятно за что.

— Я вижу, Павел Григорьевич, что наш разговор зашел в тупик. Что ж, не хотите — это ваше дело. Не смею настаивать. Кстати, у меня для вас небольшой сюрприз… Прошу вас! — Георгий Алексеевич указал жестом Волкову за спину.

Павел обернулся и увидел на полке стоящего позади него серванта большой монитор. Он загорелся, и на экране одна за другой стали появляться различные картинки. Промелькнуло изображение улицы возле входа в офис, несколько кабинетов и, наконец, холл. Георгий Алексеевич нажал какую-то кнопку, и изображение перестало мелькать. В холле возле входной двери Волков сразу различил Мамедова и с ним еще трех кавказцев, с угрюмым видом чего-то дожидавшихся.

— Ничего удивительного — у нас любой клиент — уважаемый гость! — с едва скрываемой иронией произнес Мещеряков, чуть насмешливо глядя на Волкова. — Разумеется, в стенах моего учреждения вам ничто не угрожает — мы солидная фирма, дорожащая своей репутацией, и ни с каким криминалом дела не имеем. Но, простите, и ночевать здесь я вас оставить не могу.

— Можно подумать, что если я соглашусь на ваши условия, то тогда вы меня ночевать оставите, — буркнул тот.

— А зачем? — удивленно приподнял брови Георгий Алексеевич. — Если вы согласитесь на мое предложение… — он подчеркнуто акцентировал последнее слово, — …то ваша безопасность гарантируется. Повторяю: мы — солидная фирма, дорожим своей клиентурой вне зависимости от социального статуса человека, с которым работаем. Мы, например, имеем соответствующий договор с довольно известной в городе охранной структурой, которая этот вопрос решит. Более того, можно сделать так, что господин Мамедов с компанией впредь не будут надоедать вам своим назойливым вниманием.

— А долг? — моментально отреагировал Волков.

— Если мы с вами заключим договор, то моя фирма возьмет на себя обязательство по выплате ваших долгов — причем это будет официально отражено в соответствующих пунктах соглашения. Проще говоря, сумма вашего долга будет учтена при расчетах по сделке.

Павел молчал. «Разводили» его грамотно — чувствовалось, что практика у Мещерякова в подобных делах богатая.

— Хорошо! — осторожно начал Волков. — Допустим, что я соглашусь. А если мне другая квартира не понравится, то что тогда?

— А почему вы употребляете единственное число? — с деланым удивлением спросил Мещеряков. — В нашей картотеке более трех тысяч единиц жилья по городу и около тысячи двухсот — по области. Подчеркиваю — это только в нашей картотеке. А есть еще и общегородская! Что-нибудь да подберем…

Павел еще немного помялся для вида, затем посмотрел на экран монитора, предусмотрительно не выключенный хозяином кабинета, и неуверенно произнес:

— Ну а… Когда можно конкретно посмотреть, что и как?

— Да хоть завтра! У нас уже есть один вариант, который, как мне кажется, будет вам интересен.

— А что за вариант?

— Дом в пригороде. Крепкий, хороший дом, даже с мезонином! Прямо как у Чехова. И место замечательное: на берегу залива, пляж совсем рядом. Что касается цены, то сразу могу сказать следующее: если вы соглашаетесь на этот вариант, то по подписании договора получаете около двух тысяч долларов, наличными.

— Которые у меня тут же отберут…

— Кто?! — недоуменно посмотрел на него Мещеряков.

— Эти! — Волков кивнул головой в сторону монитора.

— Павел Григорьевич, вы, видимо, не совсем внимательно меня слушали. Я же вам уже сказал, что если мы с вами приходим к соглашению, то про своих непрошеных гостей вы можете навсегда забыть. Мы сами решим с ними все вопросы. А эти две тысячи долларов — ваши.

Павел немного помолчал, изображая напряженное раздумье, а затем неуверенно переспросил:

— Что, уже прямо завтра можно этот вариант посмотреть?

— А что тянуть? — пожал плечами Георгий Алексеевич. — Вы ведь полноправный собственник, так что продавать квартиру уже можете… Посидите, я сейчас!

Мещеряков вышел из кабинета и через пару минут вернулся в сопровождении той же троицы, которая привезла Пашу в «Агасфер».

— Эти господа вам, разумеется, знакомы. Они будут обеспечивать вашу безопасность, так что своих кавказцев можете не бояться. Кстати: ваши квартиранты полностью выплатили по договору за аренду жилья?

— Какому договору? — непонимающе уставился Волков на собеседника.

— А вы что — договор аренды не заключали? — с деланым удивлением переспросил его собеседник. — Как же они вам платили?

— Дали пятьдесят долларов, потом еще столько же.

— Н-да, Павел Григорьевич, — вздохнул Мещеряков. — Могу заметить, что, если бы вы обратились в наше агентство раньше — сразу, как наследство получили, — мы бы помогли вам сдать квартиру, причем приличным людям, и уж, разумеется, вы не влипли бы в неприятную историю. Впрочем — что случилось, то случилось… Ладно! Чтобы вы поняли, что имеете дело с приличным учреждением, я обещаю вам, что ваши кавказские друзья больше вас беспокоить не будут — мы об этом позаботимся. А из суммы вашего долга им вычтем то, что они вам задолжали за квартиру.

— И я им денег не должен? — попробовал прикинуться дурачком Павел.

— Я уже говорил вам, — терпению Мещерякова можно позавидовать, — что погашение вашего долга мы возьмем на себя при заключении договора о продаже квартиры. Всего хорошего!

— До свидания! Только я пока вам ничего не обещаю. Я посмотрю, что за дом, и должен еще подумать. И потом…

Волков хотел еще что-то спросить, но Георгий Алексеевич, не обращая на него никакого внимания, уже взял трубку телефона, и Сергей легонько подтолкнул Пашу к выходу из кабинета…

Я опять, как и во время наших личных встреч, не мог не отдать должное уму моего визави и его умению вести разговор. Мещеряков был почти безупречен. Почти!.. Ибо один маленький нюанс все же существует.

Готовя Павла к внедрению, мы, как я уже говорил, состряпали (с соблюдением необходимых формальностей и привлечением соответствующих организаций, разумеется) некий документ, согласно которому Ольга Николаевна Волкова еще при жизни — больше года назад — оформила квартиру на своего пасынка через договор дарения, то есть так называемую дарственную. Сделано именно так было неспроста. Дело в том, что, согласно нашим законам, наследник вступает в законные права и, соответственно, может полновластно распоряжаться унаследованным имуществом — в том числе и продавать его — только спустя полгода после смерти наследодателя. Поэтому, если предположить, что квартиру в наследство Волков получил только после смерти «мачехи», продавать ее он может лишь на следующий год. А это, понятно, в наши планы не входило, да и в волковские тоже — у него не очень здоровая печень и, как я уже говорил, трое детей. А дарственная дает получателю право распоряжаться имуществом практически сразу, что устраивало нас с точки зрения проведения операции. Но тут сразу возникает один интересный вопрос: откуда, спрашивается, Мещеряков мог знать, что мы поступили именно так?! «Вы ведь полноправный собственник…» — сказал он Павлу во время беседы. Полноправный! А между тем Волков еще во время знакомства сказал шашлычнику, что только неделю как приехал в Санкт-Петербург, где получил квартиру в наследство… Как человек, занимающийся операциями с недвижимостью, Георгий Алексеевич просто не мог не знать о порядке вступления в права наследования и об этих шести месяцах — это ведь его хлеб.

А объяснить это можно только одним: Мещеряков знал, что Волков по закону уже является полноправным владельцем квартиры, то есть он видел дарственную или, по крайней мере, знает о ее существовании. Паша сообщал мне, что как-то в его отсутствие на полке в шифоньере, где хранились все документы и фотографии — в том числе и изготовленные нами, — кто-то копался, причем делал это очень аккуратно. Внешне все было на своих местах, ничего не пропало, но отдельные признаки вторжения были налицо. Так, фотография Волкова в пионерском галстуке, оставленная им в стопке прочих снимков в перевернутом положении, сейчас лежала точно так же, как и все остальные. Дарственная была вложена в паспорт точно посередине, а не между седьмой и восьмой страницами, как должно было быть, да и сам паспорт лежал на полке ровно у стенки шкафа, а не чуть наискосок.

Этого мы, естественно, ожидали — ведь все фотомонтажи и липовые документы были нами приготовлены как раз для такого случая. Как видите, усилия потрачены не зря. Попутно замечу, что это тоже одна из разновидностей косвенного контакта. Павел ведь сам никому ни документы, ни снимки не показывал, и, согласно уже упоминавшимся мною выкладкам профессора Оскотского, достоверность добытой информации в глазах заинтересованных в ней лиц существенно повышается. По большому счету, квартиранты вполне могли покопаться в волковских вещах исключительно из простого любопытства, но, вероятнее всего, они (а может, и не они…) либо показывали бумаги Мещерякову, либо, как минимум, пересказали их содержание.

Стоп!!! А вот интересно посмотреть, когда это было… Я достаю из сейфа нужную папку и начинаю пролистывать свои записи. Где же это, где Волков сообщает про то, что в его вещах в шкафу рылись?.. Вот!.. Ну да — так и есть! Тринадцатого сентября гости проверили содержимое полки, а на следующий день получили команду — и произошел известный разговор о якобы пропавших семистах долларах! Очень просто: раз Волков уже полноправный собственник — чего тянуть-то? Да-а-а, Георгий Алексеевич! И на старуху бывает проруха…

Впрочем, все эти мои упражнения в умении логически мыслить рассчитаны больше на читателя. Для суда и следствия они опять-таки не аргумент, так же как и запись сегодняшнего разговора. Хотя, кто знает, как и что там повернется…

А повернулось все пренеприятнейшим образом.

На следующее утро в начале седьмого меня разбудил телефон — звонил Яковлев:

— Паша — ЧП!!! Волков пропал…