Оперативный гамбит

Глава 11

— Паша, если это так — в смысле, если Волков уже в Шопино, то его срочно надо найти и оттуда вынимать, — качает головой Шилов. — Это ведь не шутки!

— Да брось ты! — морщится Платонов. — Ничего они с ним делать не будут. Квартира-то еще не продана.

— А ты уверен? Документы-то уже у них, и нотариус свой есть. Волков, стало быть, уже и не нужен…

— Подожди его хоронить! — встреваю я. — Не все там так просто… Сейчас пока будем ждать.

— А что еще может измениться? — пожимает Андрей плечами.

— Не знаю. Если же ничего в ближайшую пару часов не произойдет — то всяко придется под «Агасфер» вставать. До подхода СОБРа…

В кабинете вновь воцаряется тишина, поскольку все мы прекрасно осознаем, что такой вариант развития событий, хоть он и крайне нежелателен, постепенно становится наиболее вероятным. Сейчас шеф будет обсуждать этот вопрос наверху.

Кстати: ВБ просил же меня еще что-что сделать… Ах да — эксперта направить на квартиру. Хорошая идея! Из тех, которыми можно будет прикрыться, когда с самого верха грозно рявкнут: «Какие меры предприняты?!!!» А главное — ужасно своевременная, учитывая, что там Павлов с Уваровым только что капитально пошарили. Но наше дело приказания не обсуждать, а исполнять. На часах уже девять ноль-пять — рабочий день у нормальных людей начался. Звоню в дактилоскопическую лабораторию, начальнику оной — Ваське Смолину. Правда, начальник он — для своих дактилоскопистов, а для меня, прежде всего, — собутыльник по Академии МВД и старый приятель по походам на ретровечеринки. Узнав суть проблемы, для приличия поартачился, попробовав для начала спихнуть меня в местное районное управление. Пришлось прибегнуть к ненормативной лексике, после чего коллега понял, что дело серьезное, и милостиво согласился послать с нами Диму Короткова — тоже моего старого друга. Кстати, это именно я в свое время сосватал его к Василию в отдел — как-нибудь позже расскажу. Сейчас, как вы понимаете, немного не до этого.

— Но машина — ваша! У нас своей нет.

— А у вас, Вася, никогда ничего нет… — грустно вздыхаю я.

— Мы же не оперативная служба. Ваш заказ — вы и транспортом обеспечиваете!

Разумеется… Их всех послушать, так у оперативных служб чуть ли не на каждого сотрудника приходится по машине. А у меня на всю группу — только «Голубой гром», который отчаянно продолжает цепляться за жизнь, невзирая на периодически проводимые умельцами из нашего гаража планово-профилактические работы. И тот может в любой момент понадобиться. Но ВБ лучше не злить, особенно сейчас, поскольку здоровье у меня одно, и другого на складе не выдадут. Дело в том, что у шефа есть одна любопытная черта: он никогда не забывает, что, кому и когда поручал сделать. Он может, к примеру, буквально на ходу в коридоре остановить кого-либо из сотрудников и, как бы между прочим, сказать:

— Саша (Петя, Вася, Гриша)! Мне бы хотелось такую-то бумагу (фотографию) посмотреть…

А этот Саша (Петя, Вася, Гриша) тоже в этот момент куда-то торопился и уже спустя минуту о разговоре с шефом забыл — с чем я его и поздравляю, поскольку этого, мягко говоря, лучше не делать…

Поэтому отправлю-ка я сейчас Шилова на «Голубом громе» на улицу Трефолева, в экспертное управление, а оттуда — на Котина. А если нам самим машина понадобится — что ж, будем крутиться. Привыкли уже и устраиваемся кто как может. В моем боевом подразделении, например, на данный момент лучше других устроился Павлов. Та дама, у которой он в рамках проводимой нами операции «Скиталец плюс» нашел временное пристанище, в благодарность за… э-э-э… неважно, короче — выписала на Сашкино имя доверенность на собственную «десятку». Надо было видеть, с каким понтом он подкатил тут неделю назад к конторе.

— Андрей! Бери «Грома» и поезжай на Котина.

— Там же Сашка с Уваровым были уже… — осторожно замечает тот.

— Они не оправдали высокого доверия партии и правительства! — парирую я. — Заедешь по дороге в ЭКУ — заберешь Короткова — пусть там порошком посыплет, где надо.

— Ага, — усмехается Шилов. — А потом Уваров на меня всех собак спустит, что квартиру загадили!

— Квартиру все равно уже так загадили, что ты при всем желании не сможешь внести в это дело сколь-нибудь заметную лепту. Миша всяко ремонт будет делать, потому что после Пашкиных друзей там санобработку надо проводить по полной программе… И скажи Димке — моя личная просьба: пальцы надо найти! Неважно, чьи, но найти надо.

— Не первый год замужем… — буркнул Андрей, забирая у меня ключи от машины.

Что там яковлевские деятели в Ломоносове — умерли, что ли? Или пешком туда пошли? Почти половина десятого уже — пора бы и доехать… Я потянулся было к телефону, но передумал. Володя и так с утра задерганный, не выспался, так что лишний раз его сейчас нервировать не стоит. Он сам все прекрасно понимает и позвонит, когда будет что-то известно.

А минут через десять после отъезда Шилова появляется Павлов. Вид у него усталый, что неудивительно, но он притащил с собой какой-то довольно объемистый пакет. Этот пакет Сашка с загадочным видом водрузил на свой стол, а затем с изысканной элегантностью — прямо как Дэвид Копперфильд — стал извлекать оттуда настоящие сокровища: десятка два бутербродов с сыром и ветчиной, помидоры, банку майонеза, банку маринованных огурчиков и — умора! — банку малинового варенья.

— Тамарка сунула, — с некоторым смущением пробормотал он в ответ на коллективный немой вопрос. — Говорит: вы там все, наверное, голодные будете…

— Она права! — с энтузиазмом подтвердил до сих пор не подававший признаков жизни Валентин, с хищным видом нависая над столом с кулинарными сокровищами.

— Погодите, давайте хоть чайку вскипятим… — Павлов попробовал было внести элемент организованности в стихийно разгорающееся пиршество, но ответом ему было лишь неопределенное мычание четырех набитых ртов.

Через несколько минут, сытые и чуточку повеселевшие, мы мирно прихлебывали чай, который Сашка все же заварил. Жизнь теперь не казалась такой уж мрачной, как пару часов назад, а павловская подружка — не такой уж страшной, как на самом деле. И даже звонок, раздавшийся в этой благостной тишине, не вызвал излишне нервозной реакции, хотя за сегодняшнее утро телефон нам изрядно поднадоел.

— Да?

— Паша, слушай меня! — Голос Яковлева звучал деловито, и я сразу понял, что они что-то нашли. — Похоже, в цвет! Правда, Волкова наши воочию не видели, но «девятка» ихняя там, и сам Соколов тоже…

Из Володиного рассказа я узнал, что на вокзале в Ломоносове и в кафе «Аргентина» его сотрудники Хорька не нашли — поздно приехали. Покрутившись там для очистки совести еще минут десять-пятнадцать, ребята отправились в Шопино.

Поселок с указанным названием оказался небольшим — домов десять-пятнадцать от силы. Расположен он был несколько в стороне от основной трассы, метров пятьдесят по грунтовой дороге в сторону залива («Даже пляж рядом!» — говорил Мещеряков Павлу). Появиться там незамеченным было практически невозможно, а спрятаться поблизости оказалось негде, поэтому «семерочникам» пришлось импровизировать на ходу. Как это обычно бывает, в самых сложных случаях в бой идут самые крепкие — те, кто шутя остановит на скаку лошадь или вынесет из горящей квартиры самое ценное — тот же телевизор. Правильно! Речь идет о наших дорогих и горячо любимых женщинах.

Входившая в состав экипажа молоденькая девчушка, напялив на себя хозяйственные перчатки и прихватив металлическую канистру, направилась в поселок, отчаянно балансируя по грунтовой дороге на высоких каблуках. У первого же домика — ближайшего к трассе — она встретила местного старичка и поинтересовалась, нет ли здесь у кого машины. Дедок оказался словоохотливым — от одиночества, вероятно, — и рассказал, что через два дома во дворе стоит белая машина. Она местным не принадлежит — откуда у местных машина будет? — но появляется тут частенько, и приехала как раз рано утром. И хозяин, должно быть, тоже там, раз машина здесь — то куда ж ему деваться?..

Сотрудница пошла в указанном направлении, где довольно быстро нашла нужный дом и кликнула хозяина машины. «Так, мол, и так, — говорит, — обсохла. Не продадите ли бензинчику, чтоб до ближайшей бензоколонки доехать?» Владелец «девятки» — судя по описанию, сам Соколов — проявил себя истинным джентльменом, налив полканистры и даже не взяв за это денег. Он, правда, — как и подавляющее большинство мужчин, окажись они в той же ситуации, — попытался взять у дамы телефончик, но, узнав, что та возвращается домой в Эстонию, где у нее муж и маленькая дочь, моментально поостыл. Правда, продолжая разыгрывать джентльмена, Сергей галантно вызвался помочь даме донести канистру аж до машины.

Зная Кондуктора «вживую», я сильно сомневаюсь в искренности подобного порыва. Скорее, он просто проверялся — для очистки совести. Девушка с благодарностью приняла предложение, одарив новоявленного кавалера чувственным взглядом. Волноваться ей было не о чем: двое остальных членов экипажа заблаговременно покинули автомобиль, спрятавшись неподалеку в лесочке, а эстонские номера на свой «гольф» они повесили еще в Ломоносове.

К слову сказать, сотрудница не только довольно точно описала внешность Кондуктора, но и запомнила номер его машины (мы уже пробили — это та самая «девятка»), а также подробно описала местонахождение участка, на котором базируются интересующие нас люди…

— Хорошо, Володя, спасибо! Я сейчас начальству все это доложу, и будем решать, что дальше.

— А моим что пока делать? Они отъехали подальше, одного выставили неподалеку от поворота на Шопино, чтобы отъезд «девятки» проконтролировать на всякий случай.

— Вот и отлично, пусть пока по этой схеме и работают! Я тебе позвоню, когда с шефом переговорю…

Кузнецов не заставил себя долго ждать — появился буквально через пять минут. По его лицу я сразу понял, что ничем нас обрадовать он не сможет.

— Начальник Управления категорически потребовал немедленно провести силовую акцию — и не одну, если потребуется. Повторяю: немедленно! Главная задача — срочно выявить местонахождение Волкова.

Я рассказываю ему о том, что Соколова «семерка» обнаружила, и по моим предположениям Павел тоже сейчас там. В этой ситуации, может быть, лучше будет аккуратно проверить обстановочку, и тогда, даст бог, обойдемся без излишнего шума. Но ни мои увещевания, ни новая информация о вероятном местонахождении Павла существенных изменений в намеченный руководством план действий внести уже не может.

— Значит, Шопино это тоже будем трясти! — заявляет Кузнецов. — Короче! Тебе придаются сейчас две группы СОБРа. С одной поедешь сам — тебе, наверное, лучше ехать в Ломоносов, а со второй отправится Платонов — на Петроградку, в «Агасфер». Составы групп сами определите. Выезжаете через полчаса. Согласуй с дежурным СОБРа место и время встречи. Кто на Большую Пушкарскую поедет — пускай заезжает сюда, а с ломоносовской группой встретитесь где-нибудь на Юго-Западе. Я еще пошлю пару ребят на «Юнону». Пусть возьмут шашлычника — будем здесь с ним тоже работать.

— Машин сейчас вообще нет, Виталий Борисович, — пробую канючить я.

— А где ваша?

— Андрей за экспертом поехал — вы же сами велели.

— Возвращай! — ВБ пропустил шпильку мимо ушей.

— Так это все равно только одна машина, — пожимаю я плечами.

— Тогда на своих поезжайте! Или на метро — мне все равно. Все, выезд — через полчаса! — И шеф удаляется к себе в кабинет.

Через тридцать минут мы на «десятке» Сашкиной пассии уже двигаемся в сторону Петергофского шоссе. Там, на пересечении с проспектом Маршала Жукова, нам предстоит встретиться с бригадой СОБРа и далее совместно следовать в Шопино для проведения силовой акции. Мы в данном случае — это я, Павлов и Удальцов. А Платонов с Филипповым остались пока в конторе — ждут Андрея и вторую группу силовой поддержки. Они совместными усилиями нанесут дружеский визит в «Агасфер». Обе акции решено начать одновременно, поэтому Сергей с товарищами будут ждать нашего сигнала — когда мы приедем в Ломоносов и будем готовы «входить» в Шопино.

До точки рандеву мы добираемся быстро, так что опять предстоит ожидание. Правда, на сей раз оно не будет длительным, да и Павлов догадался прихватить с собой газету, в которой обнаруживается неразгаданный кроссворд. Сашка достает авторучку и начинает «допрос»:

— «Крылатый» металл?..

— Алюминий, титан! — моментально откликается Удальцов.

— Нет, алюминий наверное — букв много! Если алюминий, то тогда на «Л» — столица Нигерии, а букв там…

— Лагос! — вновь выдает Коля, не давая Павлову договорить, сколько в этом слове букв.

— Лагос… — задумчиво повторяет тот. — Ну, пусть будет Лагос и алюминий… Тогда на «Н» по вертикали будет… российский киноактер, девять букв!

— Их много, — пожимаю я плечами.

— Давай дальше! — говорит Удальцов. — Потом к этому актеру вернемся.

Сашка на некоторое время замолкает, вписывая что-то в клеточки кроссворда.

— Э, ты чего там втихаря разгадываешь? — возмущается Николай.

— Я кое-что и сам могу отгадать. А для тебя вот: кухонная утварь для русской печи, пять букв, последняя «т»?

— Ухват!

— Может быть… Если ухват, то в актере на «Н» третья буква «х».

— Нахапетов! — выдает Удальцов после секундного раздумья.

Павлов озадаченно смотрит на кроссворд, а затем с оттенком удивления произносит:

— Подходит, кажется… Сейчас проверим! По горизонтали на букву «П» тогда будет… высокомолекулярное соединение?

— Полимер!

— Слушай, Колян! — с притворным возмущением говорит Павлов, убедившись, что «полимер» тоже точно вписывается в сетку кроссворда. — Почему ты такой умный? И как ты с таким интеллектом вдруг в милиции оказался?

— А вы знаете, что я заметил? — усмехается тот в ответ. — Что слово «умный» в негативном смысле: «больно умный», «чересчур умный», «умнее других, что ли» и так далее, можно услышать, пожалуй, лишь в ментовке и в армии. Мне всегда непонятно было: почему плохо быть умнее других? Бегать быстрее других, прыгать выше, стрелять точнее, в футбол или в теннис играть лучше других — это почетно. Целые чемпионаты в масштабе планеты устраивают. Пробежал быстрее других стометровку — и герой! А быть умнее других — это вроде как даже и позорно, что ли…

— Главное — не будь умнее начальства! — наставительно произнес Сашка. — Как Петр Первый говорил? Перед лицом начальства надо иметь вид лихой и придурковатый, дабы не смущать оное.

— Ну, с этим у тебя-то как раз в порядке… — бормочу я.

— От майора слышу! — парирует тот и снова утыкается в кроссворд. — Рассказ Конан-Дойля «Голубой…?».

— Кто голубой? — удивленно таращусь я в газету.

— Не кто, а что. Название рассказа: «Голубой…» что-то там.

— Карбункул! — отозвался Удальцов.

— Точно! — радостно подтвердил Павлов, пересчитав клеточки. — Я, кстати, этот рассказ читал. Это где мужик драгоценный камень украл, а потом в скульптуру Наполеона спрятал.

— Во-первых не в скульптуру, а в бюст, — уточнил Коля. — А во-вторых, ты путаешь. Карбункул гусь проглотил, а…

— Какой гусь?! Я тебе говорю, он этот камень увел и спрятал в Наполеона, когда его хотели сцапать, а потом стал этот камень искать и перебил всех Наполеонов, — не дал Сашка Коле договорить.

— Да, такой рассказ есть, но там в бюст прятали не карбункул, а черную жемчужину. Этот рассказ называется «Шесть Наполеонов», а в «Голубом карбункуле» камень проглотил рождественский гусь. Ты со мной по поводу Конан-Дойля лучше не спорь. У меня мать больше тридцати лет в Доме Книги проработала, и у нас дома есть практически все собрания сочинений. Я рассказы про Шерлока Холмса еще в школе прочитал вообще все, которые только у нас издавались. Через это, наверное, и в ментовку работать пошел.

Я, прикрыв глаза, лениво слушаю дружескую перебранку своих коллег, и вдруг, как обычно бывает, начинаю чувствовать какой-то внутренний зуд. Будто бы сейчас было сказано что-то очень важное, а я это упустил. И ведь не поймешь, в чем причина. О чем они сейчас говорили, что у меня ассоциировалось с их разговором?.. Начали спорить, как называется рассказ Конан-Дойля, затем заговорили про гусей, про драгоценные камни, про бюст Напо…

— Саша!!! У тебя ключи от уваровской хаты с собой?!

— Конечно — Мишка мне их оставил.

— Давай быстро туда!

— Ты что? Нам же «кордебалет» ждать приказано, — удивленно уставился на меня Удальцов. — Давай хоть я тогда здесь останусь.

— Оставайся. Я, правда, думаю, что мы и так успеем. А не успеем — так потанцуете без нас минут пять… Давай, Саша, жми!

Через пять минут мы подлетели к нужной парадной — Павлов бессовестно использовал на личной машине съемную мигалку, которую всегда возит с собой на всякий случай. Я торопливо взбегаю на второй этаж, отпираю нужную дверь и начинаю лихорадочно метаться по квартире в поисках одной очень важной вещи. Ее я обнаруживаю на подоконнике на кухне. Это небольшой гипсовый бюст Петра Ильича Чайковского, который уже, как вы помните, оказал нам определенную услугу. Бесцеремонно хватаю великого композитора и переворачиваю его вверх дном, в котором обнаруживаю отверстие… Я пытаюсь второпях просунуть вовнутрь палец, но он входит едва до половины, и нащупать что-то во внутренней полости не удается. Времени на размышление нет — размахиваюсь и… Да простят меня поклонники его таланта — Петр Ильич ударяется об пол и разлетается на мелкие части, среди которых я сразу же — наверное, потому, что если не ожидал, то, по крайней мере, надеялся это увидеть, — замечаю клочок бумаги, свернутый в трубочку. На нем неровным волковским почерком написано:

«Увозят, куда — не знаю. Говорят, в новое жилье, вероятно за городом. Прямых угроз нет, но давят. Микрофон у меня. Буду включать ежедневно от 10 через каждые 2 часа на 5 мин. или до сигнала, что слышите»

Я перечитываю текст несколько раз, прежде чем до меня, наконец, полностью доходит смысл написанного. Черт возьми, у Волкова ведь был с собой радиомикрофон! Ну да — конечно же! Ему вчера этот микрофон старший бригады из вагончика сунул, и мы сами весь Пашин разговор с Мещеряковым через него писали. А когда «девятка» с Волковым и «сопровождающими лицами» отъехала от «Агасфера», мы еще некоторое время их различали, а потом слышимость пропала. Инженер тогда, помню, еще сказал, что техника хорошая — далеко бьет… И что? Выходит, эта игрушка так и осталась у Павла?.. Да, все правильно: он же после возвращения оттуда практически все время был не один, и сотрудники из «семерки» не могли с ним вступить в контакт. А сейчас включать Волков его будет ненадолго, и только в строго определенное время, чтобы сэкономить питание. Молодец, сообразил! Недаром, видимо, коллега посещал радиокружок при Доме пионеров Мотовилихинского района города Перми. Да и Цветков ведь про это говорил в тот, последний, вечер.

Но ведь это в корне все меняет! Теперь, если мы сможем выяснить, где точно находится Волков и поймать его в эфире в указанное им время, то сможем и узнать, что стряслось, и, исходя из обстановки, возможно, продолжать начатую нами операцию. Значит, надо срочно отменить намеченные силовые акции. Но прежде…

Я окликаю Сашку, с нетерпеливым видом дожидающегося меня на пороге, и даю ему волковскую записку. Тот моментально «въехал» в ситуацию.

— Надо срочно ВБ звонить — пусть притормозят с погромами.

— Займись! — соглашаюсь я и, видя, что тот потянулся к стоящему на полу аппарату с раскуроченной трубкой, предостерегающе машу рукой: — Э, нет! Ты с трубы звони — мне с Яковлевым надо переговорить.

Володя мне сейчас нужен в качестве консультанта. Лично я, к моему глубокому сожалению, со всякой электроникой не в ладах с раннего детства. Когда мне было что-то около двух лет, мама, по какому-то наитию вернувшаяся из кухни в комнату, застала меня с маникюрными ножницами в руках возле штепсельной розетки. При этом мой заинтересованный вид весьма недвусмысленно свидетельствовал о намерении детально ознакомиться с внутренним устройством последней. С вашим покорной слугой была проведена определенная воспитательная работа, раз и навсегда отвратившая меня от захватывающего мира проводов, диодов, катодов, транзисторов, резисторов и прочих электромагнитных полей. Лампочку в люстре я, разумеется, могу заменить без посторонней помощи, но перед этим, как законченный гуманитарий, обычно вывинчиваю пробки. Володя же со всякими электронными прибамбасами работает постоянно и может ответить мне на несколько вопросов.

У них в кабинете к телефону долго никто не подходил, и я уже порядком перенервничал, прежде чем, наконец, услышал в трубке голос моего друга:

— Да?

— Володя, это опять я. Слушай! Микрофон, который твои люди вчера Волкову передали, долго работать сможет без замены батареек?

— Со свежими батарейками и в непрерывном режиме — часов десять-двенадцать. Может, больше — мы не пробовали… Подожди, а он что — разве до сих пор у Волкова?!

— К счастью, да! — радостно подтверждаю я.

— Ни фига себе «к счастью»! — возмущается тот. — Этот микрофон, между прочим, стоит четыреста баксов. А что с ним случится — кто отвечать будет?

Я умолк, пытаясь сообразить: шутит Яковлев или нет? Вообще-то деревянным он никогда не был, но некоторое время назад Володя — то есть, пардон, Владимир Николаевич! — был назначен на руководящую должность. А это, как показывают мои личные и весьма многочисленные наблюдения, — увы! — никак не способствует развитию интеллекта. Скорее наоборот… Дело ведь сейчас не в цене микрофона — нам и не такие погремушки терять приходилось! — а в том, где он (а соответственно, и сам Волков) в данный момент находится. Хочется верить, что там же, где и Соколов, — в поселке с довольно необычным названием Шопино. А если нет? Впрочем — чего сейчас гадать…

— Володя, мы будем отвечать, успокойся, мы! А сейчас мне надо знать, что мы можем от этого микрофона иметь, кроме обещанных тобой неприятностей… — примирительно говорю я. — Значит, если он работает в непрерывном режиме, то десять часов. А если его выключать, когда не нужно?

— При включении разрядка идет сильнее, чем в номинальном режиме, так что часто этого лучше не делать. Ну, в общей сложности часов восемь проработает… Но с учетом того, что вы уже его использовали, то гарантированно закладывай часов пять, не больше.

— Так, а на какой предельной дистанции он работает?

— От многого зависит. На открытой местности — метров триста-четыреста, в условиях города — раза в два меньше.

— Все, Вов, до связи!

Яковлев еще что-то пытается сказать вдогонку, но у меня нет времени.

Павлов меж тем уже успел побеседовать с ВБ.

— Он сказал, что с тобой лично хочет переговорить.

Чертыхнувшись, я вновь хватаю телефон и набираю номер шефа. Тот, выслушав мои соображения, решает рискнуть. По-своему, разумеется, ибо с точки зрения начальника, риск — это когда хоть на йоту отступаешь от высочайшего повеления. Я это говорю без всякой иронии, поскольку в нашей замечательной системе на такое способен далеко не каждый.

— Значит, так! — заключает Кузнецов после недолгого раздумья. — В свете вновь открывшихся обстоятельств план мы подкорректируем. СОБР вы все равно задействуете, и обе группы также выдвигаются, как и планировали. Но: теперь команду на вход будем ждать от тебя. Запомни: если Волков не выйдет на связь в указанное им время, то немедленно берете всех! Который сейчас час?

— Одиннадцать десять.

— Значит, в ближайшее время Павел должен включиться в двенадцать. К этому сроку вы не успеваете — надо еще с СОБРом состыковаться, да и на месте сориентироваться и выставиться. Так что контрольное время теперь — четырнадцать ноль-ноль. Если от Волкова не будет информации, то в четырнадцать тридцать одновременно входим в «Агасфер» и в Шопино. Крепите всех, и прямо на месте начинайте работать. И без фокусов, понятно?

— Понятно… — бурчу я.

— Если же он выйдет в эфир в установленное время, то будем действовать, исходя из сложившейся ситуации. Немедленно мне доложишь, как и что, и тогда будем решать. И не вздумай по своему усмотрению отменять операцию — это могу сделать только я, и старшие групп будут это знать. Ясно?!

— Да понятно, Виталий Борисович! Что вы меня, как школьника, воспитываете…

— Не воспитываю, а ставлю задачу! Обидчивый какой выискался… Еще раз повторяю: вход в четырнадцать тридцать, если от тебя — а вернее от Волкова — никакой новой информации к этому времени не поступит. И запомни: главное — это установить местонахождение Павла. Как только установите — немедленно мне доложить! Это тоже понятно?

— Да. А если у него просто проблемы с микрофоном? Батарейки сели, к примеру? А тут мы вломимся и…

— Не задавай идиотских вопросов! — начинает злиться шеф. — Мы отложим силовую операцию только в том случае, если Волков сам сообщит, что необходимости для срочного вмешательства нет. Повторяю: сам Волков! И еще: в Шопино сейчас кто-нибудь работает?

— В самом Шопино нет — там спрятаться негде. Но за въездом и выездом наблюдают ребята из «семерки».

— С ними связь есть?

— Через Яковлева, Виталий Борисович.

— Тогда вот что учти: если эта белая «девятка» будет оттуда отъезжать — всех немедленно крепите. Договоритесь с «флотом», чтобы сразу дали знать… Перехватываете и берете их без всяких разговоров. И сразу с ними работаете. Все — выдвигайся!..

Мыс коллегой из «наружки» расположились в небольшом леске по левую сторону Таллинского шоссе. Чахлые деревца — маскировка не ахти какая, но другой все равно нет. Хотя сомневаюсь, честно говоря, что за нами кто-то в данный момент наблюдает. А вот я как раз наблюдаю, причем не просто так, а в миниатюрную подзорную трубу, напоминающую по виду обычную шариковую авторучку, но дающую, несмотря на свою миниатюрность, десятикратное увеличение. Кстати, не подумайте, что этим замечательным прибором меня снабдили по месту службы. Это мне Володя — мой зять — из-за рубежа привез. Наши снабженцы могли бы предложить только внушительных размеров флотский бинокль, который годится для скрытого наблюдения так же, как самосвал для экскурсионной поездки по городу. Не секрет, что отечественная спецтехника уж если чем и превосходит «ихнюю», так только массой и габаритами.

На противоположной стороне дороги — ближе к Финскому заливу, в нескольких десятках метров за деревьями — находится поселок со странным названием Шопино, который и является объектом моего интереса. Чуть было не сказал — «раскинулся». Может быть, когда-то прежде он и «раскидывался», а сейчас… Таких поселков и деревенек — тысячи по всей России. Они тихо умирают, и только старички и старушки, родившиеся здесь и упорно не желающие расставаться с местами, где некогда протекала их юность, не дают им зачахнуть окончательно. Жизнь едва теплится лишь в нескольких домиках. Здесь и в помине нет ничего из того, что мы называем словом «инфраструктура» — почты, магазина, аптеки, клуба, — и даже автобус тут уже не останавливается. Поэтому даже покупка буханки хлеба превращается для жителей поселка в проблему. Но, тем не менее, они не уходят — а куда?..

Впрочем, в последнее время многие горожане стали прикупать эти домики в качестве дачных. Поэтому и коренных жителей этих поселков уже не удивляет появление временных жильцов в заброшенных прежде жилищах. И вот где-то там, во дворе одного из таких домиков, должна находиться уже надоевшая нам с вами белая «девятка», и там же — я очень на это надеюсь — должен находиться и мой друг Паша Волков. Сотрудник службы наружного наблюдения уже сообщил мне, что интересующая нас машина никуда не уезжала, и вообще никаких признаков жизни сам поселок не подавал, если не считать легкого дымка, чуть курящегося над трубами пары-тройки домиков. Холода еще не ударили, но здесь газа нет, и готовят жители по старинке — на дровяных плитах. За истекший период никто в поселок не приезжал и никто оттуда не выезжал, а стало быть, по крайней мере, гражданин Соколов сейчас там. Это обстоятельство немного утешает, поскольку упустить «девятку» и ее владельца вновь было бы… как бы это помягче выразиться… неинтеллигентно. Уж если силовая операция неминуема, то непременно нужно кого-либо поймать, а Кондуктор в данной истории фигура если не центральная, то уж никак и не рядовая. Этому наверняка известно достаточно много, и это «много» мы из него при необходимости вытрясем, чего бы это ни стоило. Но пока я очень надеюсь на Волкова. Если он выйдет в эфир, то наша игра будет иметь шанс на продолжение, и необходимость трясти Сережу если и возникнет, то позже.

К моему глубокому разочарованию, ничего существенного мне увидеть не удалось. Пару раз лишь показалось, что промелькнул кто-то во дворе одного из домов. Коллега прав: если бы не дымок из труб, то и не подумал бы, что там жизнь есть.

Когда Паша должен включаться-то? От десяти через каждые два часа… Сейчас двадцать пять второго — ближайшее включение в два. Так, время еще есть, но нам еще предстоит решить некоторые технические вопросы, самый главный из которых — обратная связь. Если помните, в записке Волков обещал включать микрофон до тех пор, пока ему не будет дан сигнал о том, что его слышат, и не более чем на пять минут. Я его понимаю — у него батарейки сесть могут, и он должен быть уверен, что его слышат, но… нам-то как быть? Какой сигнал прикажете подать, особенно если учесть, что второй раз за день постороннему человеку соваться в Шопино, где появление каждого нового лица является знаменательным событием, было бы непростительной глупостью?

В советских фильмах «про войну» разведчики умело подражали зверям или птицам, подавая друг другу сигналы в непосредственной близости от ничего не подозревающего противника. Меня еще в детстве при просмотре подобных шедевров мучил один вопрос. Если бойцы так искусно имитируют, к примеру, уток, то как их товарищи при этом не запутаются? А вдруг в самый неподходящий момент настоящая утка крякнет — тогда что? Два «кряка» — «Все ко мне!» — и прямо на мины, да?.. Или в лапы к противнику… А крякнешь непохоже — так и под минометы угодить недолго, ибо враг, если даже и дурак, то не до такой же степени. Впрочем, это все лирика — какие тут сегодня звери? Если кто в поселке кур и держит, так они сейчас сидят себе мирно по насестам. Да и хорош будет, к примеру, Павлов, хрипло кукарекающий из придорожной канавы… Я невольно улыбнулся про себя, представив эту картину воочию.

Н-да… Смех смехом, а что все-таки делать-то, а? Ясно, что сигнал может быть только звуковой. Видеть нас Волков не может, так что махнуть чем-либо или фонариком мигнуть — отпадает по определению. Помню, месяца полтора назад, когда мы всем отделом в выходной «на шашлыки» за город выезжали, так Филиппова потеряли. Потом, правда, выяснилось, что он не потерялся, а просто заснул. Денек тогда выдался отменный, вот он, будучи уже хорошо навеселе, отошел метров на сто в лесок, прилег и придремал прямо на травке, не выйдя к назначенному времени на исходный рубеж. Я тогда весь магазин истратил, пока все в воздух дружно палили, зато Валентин в конце концов проснулся и на звук быстро вышел к машинам. Тоже вариант, только в нашей ситуации вся братва из поселка выскочит, дабы выяснить, что это еще за разборки у них под носом. Вот и думай!

Разгадку, как это часто бывает, подсказала сама жизнь. Возвратившись к Павлову с Удальцовым, ожидавшим меня у шоссе примерно в километре в сторону Ломоносова, я застал своих коллег возле машины. Капот «десятки» был поднят, и Сашка с Колей с умным видом пялились в моторный отсек. Леша Мельников из техотдела, которого специально привезли сюда вместе с его чемоданом, продолжал оставаться в салоне.

— Что случилось?

— Да глохнет что-то на холостых оборотах! — отозвался Коля. — Не поймем, в чем дело.

— Фильтр грубой очистки проверяли? — припомнил я молодые годы.

— Да, скорее всего, фильтр… — соглашается Павлов. — Но сейчас разбирать не буду. Доедем!

— А ну-ка подожди…

Николай наклоняется над трамблером, пробует провода, а затем командует:

— Сядь-ка, заведи!

Сашка садится за руль и поворачивает ключ зажигания. Мотор послушно заводится. Удальцов внимательно прислушивается к шуму, а затем командует:

— Прибавь газу!

Павлов придавливает педаль, двигатель начинает реветь громче, Коля морщится, наклоняется к нему ухом, а затем машет Сашке рукой — хватит, мол.

— Свечи давно проверял? — Это он Павлову.

— Я вообще туда не лазил, — отзывается тот. — Нормально бегает, вот только сегодня что-то выкобенивается.

— У тебя свечной ключ-то хоть есть?

— Должен быть в инструментах. Ты меня так пытаешь, как будто это моя тачка.

Сашка вылезает из машины и направляется к багажнику.

— Погоди, Саша! — вмешиваюсь я.

— Да не волнуйся, Паша! Свечи проверить — это пять минут, — успокаивает меня Удальцов.

— Спасибо, буду знать! — ласково улыбаюсь я коллеге. — Знал бы ты, сколько я этих свечей повыкручивал… Не в этом дело. Мы непременно сделаем то же самое, но в другом месте.

— Где?

— На шоссе, возле Шопино.

— А почему там? — удивленно приподнял брови Павлов.

— Давайте, садитесь, — в машине объясню. Кстати, неплохо было бы что-нибудь съесть — у нас еще пятнадцать минут в запасе имеется.

Без пяти минут два мы остановились на обочине шоссе примерно метрах в пятидесяти за поворотом на интересующий нас поселок. Судя по схеме, которую нам набросали «семерочники», с трассы это ближайшая по прямой точка к дому, возле которого припаркована соколовская «девятка». До него не больше пятидесяти метров, если это — вот тот зеленый домик с темно-красной крышей. Удальцов вышел из машины, извлек из багажника сумку с инструментами, затем открыл капот и вновь с умным видом стал разглядывать двигатель. Я, Павлов и Мельников оставались в салоне, благо стекла у машины тонированные, и с улицы не видно, есть ли кто внутри. Техник, оттеснив меня в самый угол, разложил на заднем сиденье свою аппаратуру, и теперь динамик шипит и трещит, как допотопный радиоприемник со сбитой настройкой.

— Да убавь ты его! — поморщился Сашка, словно прочитав мои мысли.

— Могу вообще выключить… — пожал плечами Мельников, но все же покрутил какую-то ручку, и шум стал несколько тише.

Я нетерпеливо смотрел на часы, начиная волноваться. Теперь, когда до решающего момента оставались минуты, меня стали одолевать сомнения. А если здесь Волкова нет? А вдруг его повезли совсем в другое место? Мало ли почему здесь Соколов находится… А вдруг и того хуже — у Паши микрофон нашли? От этих мыслей стало совсем тоскливо. Я полез в карман за сигаретами, достал одну из пачки и снова стал шарить по карманам — на сей раз в поисках зажигалки. Авторучки, расчески, очки от солнца и зажигалки — это мое извечное проклятие. Я умудряюсь терять или забывать их в различных местах в таком количестве, что это наверняка оказывает заметное влияние на семейный бюджет. Хорошо хоть отчитываться не перед кем…

— Саш, дай огоньку!

— В конторе на столе оставил. И сигареты тоже… — виновато обернулся тот.

— Держи! — протянул Мельников коробок спичек.

— Паша, дай мне тоже сигаретку!

Я протягиваю Павлову пачку, затем чиркаю спичкой, даю ему прикурить и прикуриваю сам. Сашка делает затяжку и вдруг, поперхнувшись, начинает надрывно кашлять.

— Фу, черт… Аж до слез! Где этот твой «Даллас» делают?

— В Америке, — пожимаю я плечами, хотя прекрасно понимаю, что, скорее всего, в Польше или в Турции.

— Да уж — в Америке! — усмехается Павлов. — Мне Тамарка тут неделю назад приносила настоящий «Мальборо» — оттуда. У нее младший брат — какой-то компьютерный гений и в Штаты в командировки ездит, как мы на дачу. С тем «Мальборо», что мы здесь в ларьках покупаем, даже сравнивать смешно.

— Так у них и цены сравнивать смешно. Не знаю — я к этому «Далласу» привык, и мне теперь…

— Тихо! — вдруг предостерегающе поднял руку техник. — Микрофон включился!

В салоне моментально воцарилась тишина, мы услышали какие-то неясные шорохи, а пару секунд спустя в динамике раздался приглушенный голос Волкова:

— Это Павел… Если вы меня слышите, дайте сигнал… Повторяю! Это Па…

— Саша, давай! — командую я.

Павлов понимающе кивнул и так резко надавил на педаль газа, что двигатель «десятки» возмущенно взревел, протестуя против такого варварского обращения.

— Повторяю: это Волков. Дайте сигнал, если меня слышите…

Сашка вновь вдавил педаль в пол.

— Слышал звук мотора, — подтвердил голос из динамика после небольшой паузы. — Если это вы, нажмите на газ два раза.

Павлов послушно исполнил это требование.

— Повторите!.. Отлично! — произнес Паша с заметным облегчением. — Давайте условимся так: поскольку времени мало и связь у нас фактически односторонняя, то я буду задавать вопросы, а вы отвечаете на них тем же способом. Если ответ отрицательный — вы молчите, если ответ положительный — одно нажатие на газ. Поняли меня?

Рев мотора подтвердил наше согласие.

— Тогда начнем. Прежде всего, меня интересует, сколько еще может работать микрофон. Исходя из конструкции, я думаю, что он рассчитан часов на десять. С учетом того, что я уже его включал, думаю, что у меня осталось восемь часов. Так?

Двигатель молчал, что означало «нет».

— Меньше?..

— Да.

— Четыре?..

— Нет.

— Больше?..

— Да.

— Пять?..

— Да.

— Хорошо, буду исходить из этого. Сейчас главное. Общая ситуация пока не критична. По существу: мне предложено переехать в полдома в этом поселке. Мы как раз сейчас в этом доме находимся. Для ориентира: глухой некрашеный забор высотой около двух метров по периметру, крыша дома металлическая, покрыта красной темной краской. Труба характерная — красного кирпича, с металлическим оцинкованным козырьком. Сам дом обшит вагонкой, покрашен в зеленый цвет. Во дворе еще имеется небольшой флигель, там размещается братва.

Теперь по делу. Я не соглашаюсь — артачусь, но у них уже позиция жесткая — мол, куда ты денешься. Здесь, похоже, еще двое таких, как я, но с ними я еще пока детально переговорить не успел. По виду конченые алкаши, но здесь они сидят испуганные, на контакт не идут, хотя у меня и возможности особой с ними пообщаться не было. Единственное, что я понял, так что они уже продали свое жилье в городе и теперь обитают здесь. Постараюсь позже их разговорить. Но, судя по всему, это все — налаженный конвейер. Один из алкашей сказал, что тут недавно, зимой, еще проживал некто Миша, переехавший из Питера. Так он пропал, и никто не знает, что и как… Кроме двух жильцов, здесь на данный момент человек шесть бойцов — охрана. Как минимум двое постоянно торчат во дворе, остальные — во флигеле. Среди них и те, кто меня сюда привез. Никого не выпускают. Я попробовал выйти за огороженную территорию — не выпустили, без каких-либо объяснений. На данный момент мне сказали, что завтра к одиннадцати приедет нотариус для заключения договора. Насколько я понял, этот разговор будет вам под запись наиболее интересен. Так?

— Да.

— Понял. Микрофон включу заранее — в половине одиннадцатого, так что будьте готовы к этому времени. Теперь давайте определимся по схеме завтрашнего разговора. Мне следует сразу пойти в полный и категорический отказ?

Павлов вопросительно посмотрел на меня, но я с ходу не мог ничего ему ответить. Нам, разумеется, нужно было бы спровоцировать Мещерякова, с тем, чтобы позже было легче доказать его противозаконные действия. Про Георгия Алексеевича я, понятное дело, образно говорю — сам-то он в Шопино не поедет. Разговор будут вести другие, но кто за ними стоит — это совершенно ясно. Но с другой стороны, в создавшихся условиях подобный фортель Волкову может выйти боком. Это вам не беседа в офисе… Недаром ведь они его ночью забирали, чтобы не было случайных свидетелей — кто увозил и на чем. Да и куда пропал этот самый Миша и как это произошло, мы, в отличие от волковских новых соседей, прекрасно знаем. Так что в лучшем случае…

— Вы молчите, поскольку еще не сообразили, как действовать? — перебил мои размышления Павел.

Ай да тезка! Умница — с таким работать приятно. Я сделал Сашке знак, и тот двигателем дал нашему невидимому собеседнику знать, что его догадка абсолютно верна.

— Наиболее правильно, на мой взгляд, сначала не соглашаться, — произнес Волков после секундного раздумья, — а потом сломаться, но только под реальными угрозами. Так?

Еще раз браво! Столь же шумно выражаем свое согласие.

— Понял! Остановимся именно на этом варианте. Условные сигналы остаются в силе?

— Да.

— Отлично. Если что… Подождите-ка! — Паша на некоторое время умолк, а затем заговорил несколько взволнованно. — Так, вами, кажется, заинтересовались. Один охранник другому говорит: «Посмотри, что это там за мудак мотор дрочит?» На всякий случай попробую их отвлечь. Микрофон не выключаю, сделаю вид, что хочу покинуть поселок. Заодно увидите, что из этого получится…

Я позвал Удальцова — тот моментально закрыл капот и залез в салон. В динамике между тем послышались звуки шагов, какие-то непонятные шумы, а потом незнакомый голос окликнул Волкова:

— Э! Далеко собрался?!

— А что? — спросил Павел с оттенком легкого недоумения.

— Давай назад!

— Почему?

— Тебе сказано, б***ь, иди в дом и не высовывайся! — раздался голос второго бойца. — Hex** тебе за территорией делать.

— Я просто прогуляться хотел…

— Во дворе гуляй! Ну что, не ясно?!.. Не ясно, урод, б***ь?!..

Судя по характеру звука в динамике, охранники приблизились к Волкову вплотную, а затем мы услышали глухой удар, Волков охнул и сдавленным голосом протянул:

— За что-о-о?!.. Я же за пузырем хотел… Ох!..

Павлов и Удальцов одновременно повернулись ко мне — вмешиваемся? — но я отрицательно покачал головой и сделал предостерегающий жест рукой — не мешайте слушать! Волков произнесет условную фразу, если ситуация действительно того потребует. Машина с СОБРом стоит в двухстах метрах от нас, много времени для подлета не потребуется. А пока будем ждать. Паша знает, что мы его слышим, и сейчас специально работает под запись.

— Здесь магазина нет! — наставительно произнес один из охранников.

— За что бьете, ребята?.. — вновь произнес Волков, который, судя по голосу, уже очухался после удара (или весьма искусно разыгрывает, что удар был сильным).

— Тебе сказано — сиди здесь, значит, сиди здесь! — отозвался второй парень. — В следующий раз вообще убьем, нах**!

— Так, а что я — в плену, что ли? Почему мне нельзя в магазин сходить?

— Слушай, мужик! — вновь заговорил первый. — Ты что — очень умный, да? [40] Если умный, так почему не понимаешь, когда тебе по-русски говорят? Или тебе еще въ***ть?!

— Я понимаю… Только почему нельзя-то? Я же говорю, за пузырем хотел…

— Нельзя, потому что для здоровья вредно. Был у нас тут один — любитель прогулок, особенно ночных!

— Это тот жиденок, что ли? — понимающе усмехнулся второй охранник.

— Ну… Тоже погулять хотел. Может, в магазин или в синагогу, а может, еще куда… Он, бедный, так спешил, что улицу стал перебегать в неположенном месте. Теперь уже ему спешить некуда… Понятно?! А вдруг ты вместо магазина в ментовку хочешь свалить.

— Ребята, я, правда, в магазин хотел сгонять — какая ментовка… — стал было оправдываться Павел, но охранник не дал ему договорить:

— Сказано — сиди здесь! А то вообще ходить не сможешь.

— Только разве под себя! — снова хихикнул его напарник.

— Ладно… — обиженно-недоуменным тоном произнес Павел и отошел в сторону.

Чуть погодя послышался скрип открываемой двери — Волков зашел куда-то, очевидно в дом, а затем раздался его приглушенный голос:

— Все, выключаюсь! Завтра утром включусь заранее, вы будьте готовы от десяти. Как поняли?

Двигатель заревел последний раз, после чего Павлов резко включил передачу, и машина рванула в сторону Соснового Бора. Я посмотрел на часы — четырнадцать семнадцать! Надо срочно звонить ВБ, пока «Агасфер» не разнесли, к чертовой матери. Не время еще…