Опричники

Глава 8 Подземелья острова с глухим лесом

По одной из версий свое название Соловки получили от прибалтийско-финской основы Salosuareikko, что означал Острова с глухим лесом. Так это или не так, но в те далекие времена, когда здесь появились поморы, а вслед за ними Савватий, Герман и Зосима ландшафт островов совсем не был похож на нынешний. Постоянного населения не существовало, хотя люди бывали здесь с незапамятных времен.

От них остались величественные мегалиты, таинственные «вавилоны» лабиринтов, а также множество иных знаков ушедших цивилизаций. Кто были эти первые мореплаватели и покорители севера? Те, что шли за тающим ледником, охотились на мамонтов и китов? Вопросов, как всегда, было больше, чем ответов.

Археологи к тому же обнаружили на островах следы пребывания здесь представителей лопарей и чудских племен. В карьере был найден остаток древнего клада, в котором отыскали чудские украшения — шейную гривну и шумящие подвески. Похоже, что на Соловках в то время существовал порт или целый хаб на торговом пути с Подвинья в Северную Карелию и Финляндию. Также учеными были найдены остатки построек домонастырского периода, принадлежавшие славянам 14 века.

Так что монахи здесь были далеко не первыми и пришли не на пустое место.

Сотрудники переоделись и надели резиновые сапоги-болотники. Илья проверил наколенники и закрыл небольшой рюкзачок. Матфий протянул им каски с фонариками. Два других монаха держали в руках странного вида грабли и лопаты и переодеваться не спешили. Разве что нахлобучили такие же каски. Бывший рокер между делом пояснил:

— На самом деле огромных подземелий под монастырем нет. Фундамент клали прямо на валуны. Даже узники томились в отдельных кельях-клетях.

Один из монахов более интеллигентного вида добавил хорошо поставленным лекторским тоном:

— И камень для строительства брали местный. Потому и стены из огромных валунов. В хорошие времена по башне в год строили. Известь с Северной Двины везли, кирпич делали на горе Вараке. Лес, теса на кровли с поморских волостей доставляли. Страшно подумать, сколько лютой работы было проделано. Был такой строитель Иван Михайлов. Он и монах Трифон задали тон архитектуре Соловецкой крепости, определили валунный облик ее стен, башен, их конфигурацию, планировку печур и бойниц.

Опричники с интересом слушали рассказ монахов. Илья уже успел ознакомиться со спекулятивными рассуждениями «опровергателей истории» о том, что будто бы монастырь поставлен на месте древней крепости неизвестной цивилизации. Гиперборея, район изначального нахождения арийской прародины не давала спокойно спать многим «одаренным». Но пока ни археологи, ни историки ни разу не встречались с артефактами тех времен. Семенов тут же упомянул о прочитанном. Монах лишь усмехнулся:

— Так все же описано. И указы царские имеются, и расходы монастырские собраны. И археологи знатно покопались во времена Союза. Все вплоть до щепочки посчитали. Откуда домыслы такие взялись, даже ума не приложу. Ведь опыт каменного строительства из дикого камня на Руси древний. Псков, Изборск, Ладога. Почитай еще 1364 г. в городе Кореле новгородский посадник Яков поставил крепостную башню из подтесанного гранитного камня с валунной забутовкой на известковом растворе. Новгородские мастера уже в XIV столетии овладели способом обработки твердого гранита. В 1352 г. из небольших валунов на известковом растворе с лицевыми выравнивающими прокладками известнякового плитняка строилась крепость Орешек. Так что традиции старые и опыт имелся.

Илья с интересом поглядывал на пожилого монаха. Не был ли он когда-то профессором?

Но тут вмешался молчавший до сей поры Борман.

— Тогда какое лихо и где вас беспокоит?

Трудники переглянулись, а Матфий крякнул. Тот же ученый монах пояснил:

— На самом деле под монастырем существует разветвленная система каналов. Многие из них идут от Святого озера. В него же входит хитроумная система каналов из других озер. Чтобы они не промерзали, их и закрыли под землю. Они неширокие, метра три-четыре, и протянулись всего лишь километра на полтора. В стародавние времена от напора воды, бегущей по каналам, работали в монастыре пилорама и мельницы.

Борман, наблюдающий за коллегой во время небольшой лекции, поинтересовался у него:

— Илья, ты что-нибудь важное для нас из всего этого уловил?

Семенов с охотой ответил:

— Нечистая сила боится текущей воды. Откуда тогда она здесь?

Матфий захохотал:

— Не используй, пожалуйста, такие слова в монастыре. А вообще-то соображаешь.

Илья недоумевал:

— Зачем тогда мы здесь?

Борман и Матфий переглянулись:

— Для порядка. Пошли, отрок.

Илья нахмурился, но полез вслед за смеющимися мужчинами в какой-то люк. За ними, покряхтывая, двинулись и монахи, но сразу отстали. У них имелась своя задача — почистить один из водозаборных каналов. Впереди зашумела вода, и вскоре Семенов попал в закрытый канал с полукруглым кирпичным сводом. По бокам лежали огромные гранитные плиты, стянутые раствором. Под ногами захлюпала вода. Без фонаря никак не обойтись, и опричник включил его.

— Отрок, не отставай!

Канал вскоре раздвоился, и они свернули в левый ход со сводчатым потолком, сделанным из подозрительных на вид валунов. Вскоре ход стал заметно уже. Семенов с удивлением озирался по сторонам. Наверное, он ожидал увидать нечто огромное и таинственное, но все выглядело до предела банально. Обычный водовод, только из камней и кирпича. Хотя через несколько минут любознательность вернулась к опричнику, и он начал замечать некоторые странности.

Если в самом низу ход был выложен огромными гранитными плитами, плотно подогнанными друг к другу, то выше использовался бутовый булыжник. И как его так аккуратно выложили, чтобы создать относительно симметричный свод? Эти ходы строили явно грамотные строители. Так что прав был монах-профессор — умели наши предки строить!

Минут через пятнадцать они подошли к месту, где началась кирпичная кладка. На полу лежала снятая с прохода чугунная решетка. Её внимательно осматривали Борман и Матфий.

— Гляко, как вырвало, — показал сорванные петли монах. — Могуч бес!

Опричник задумчиво погладил подбородок.

— Соверши-ка, мил человек, знамение!

Матфий кивнул и достал из висящего на боку планшета огромный серебряный крест. Затем он перекрестил им ход и сунул в воду, произнося при этом слова молитвы.

— Передохнем, брат.

Борман присел на валун и тут же закинул в рот энергетический батончик. Илья же вопрошающе глянул на Матфия.

— Хочешь спросить, зачем я сотворил подобное, отрок?

— Серебро отгоняет нечисть, вы, получается, освятили всю воду канала?

— Одного серебра мало, — неожиданно поправил его Петр Иванович. — Слова также имеют значение. Или ты это не осознал на Пинеге?

— Да знаю я! Но понять не могу, за кем мы охотимся. Черти, бесы или то зло, что осталось здесь издревле?

Матфий под возмущенный возглас отломал у старого товарища кусок батончика и меланхолично произнес:

— Мы называем это действо Эмуляцией.

Илья наморщил лоб:

— Это как в компьютерах? Имитация чужой программы?

— Врубаешься. Бесы в Явь являться не могут. Выдумки все это. Но терзать людей через собственную имитацию способны. Здесь же на островах чего только в древние времена не творилось. Не зря тут столько сейдов понапихано. Побаивались лопари здешних духов, потому здесь и не жили долго. Считали, что на Соловках врата в мир духов. И все эти лабиринты созданы как ловушки.

Илья тут же вспомнил о повышенной теплопроводности глубинных пород под островом и крепко задумался. Где здесь непознанное наукой, и где присутствие мистики? Опричники всегда работали на их стыке этих двух понятий. И что важней и правильней, еще никто не доказал. Так что раскрывай глаза пошире и внимательно слушай.

— Ладно, братие, — Матфий глянул на часы, — пора нам.

Он прошел по текущему ручью еще дальше и куда-то запропастился.

— За мной! — коротко скомандовал Борман.

Илье оставаться одному в темноте вовсе не улыбалось, и он поспешил вслед за коллегой. Вскоре с правой стороны он заметил еще один ход, уже сухой и ощутил, что пол начал подниматься. Ход стал шире и вскоре превратился в обширное помещение, облицованное кирпичом, с остатками каких-то сооружений.

— Прибыли!

Борман одобряюще кивнул, осмотрел зал и начал доставать из своего тактического рюкзака вещи: три пенки-сидушки, газовую горелку и посуду.

— Илья, опыт у тебя есть, приготовь покамест нам ужин. Сидеть нам долго.

Семенов вздохнул, но возражать не стал. Как всегда, хозяйством нагружают младшего. Своеобразная дедовщина. Он сноровисто открыл коробку и обнаружил там три упаковки готовой еды в фабричной фольге. Оставалось лишь нагреть. Греча с мясом, типичный набор для туристского ужина. Вскоре в подземной камере аппетитно запахло едой.

К Илье подошел Матфей и с довольным видом хлопнул ладошами.

— Что еще требуется под землей ближе к вечеру? Вкусная еда и приятная компания!

— Мы тут на ночь останемся?

— Ага. Эти кривосяки как раз к полночи активизируются. Петя, ты где там?

Каша была вкусной, мясо также в ней честно присутствовало. Семенов достал из рюкзака термос с кофе и по очереди налил всем. Борман вопрошающе глянул на приятеля, а затем достал из внутреннего кармана тонкую фляжку, начислив каждому по бульку:

— Для усиления внимания.

Матфий отхлебнул кофию и защерился:

— Не изменяешь себе, Петюня! КВ или пятизвездочный?

— Конечно, по высшему разряду!

Илья упаковал посуду и горелку обратно и уселся на пенку. Налобные фонари были выключены, в середине камеры, установленный на плиту, горел лишь кемпинговый светильник. Но рядом с ним Семенов заметил три небольших факела. А он думал, что такое в связке с собой монах тащит?

Матфий перехватил его взгляд и начал пояснять:

— Мельница тут наверху была. По этому ходу тогда поток из Святого озера протекал. Уровень вод был выше.

— Ага, — начал соображать молодой опричник. — Мельники у нас любили якшаться с потусторонним миром. Неужель кто-то в монастыре бесовством занимался? Да как это потерпели?

— Видать, прошляпили. Разное тут случалось. В семнадцатом веке после реформ Никона в монастыре цельная боротьба случилась. Не приняли иноки от царя нового архимандрита, ну и апосля большой черный Собор Соловецкого монастыря начал мятеж. Почти двадцать лет шло Сидение раскольников в Соловках. Сколько крови было пролито, сколько слов сгоряча сказано. Победители вешали побежденных на крючья за рёбра, жарили на сковородах, топили в прорубях. Вот и посчитайте количество злобной энергии, что в эти стены вошло. А поморский север так надолго и остался староверческим. Раскол продолжился. Ничто ниоткуда не является.

Илья в темноте внимательно вслушивался в рассказ монаха. Он все это знал. Но одно дело изучать дела давно минувших дел в уютном кабинете, другое — внимать им под землей. Ощущения абсолютно другие. Напитаны злом стены старинной обители. И далеко не во всем виноваты «кляты коммуняки». И цари охотно использовали Соловки, как тюрьму для неугодных. То на то и легло, соединившись именно тут, в мельничной. Использовал кто-то здесь древние наговоры, к гадалке не ходи!

Они так и сидели в полутьме, временами тихо перешептываясь. Снаружи давно стемнело, наступила ночь, а у них ничего не поменялось. Илья замерз и встал с места, собравшись согреться и заодно побороться со сном. Затем решил отойти за угол по насущным надобностям. Вот здесь его и застала клятая Эмуляция. Заодно стало понятно, почему Матфий это явление называет именно так.

Сначала Илья ощутил дуновение ветра. Нет, сам воздух не двигался, это организму так показалось. Имитация процесса. В случае опасности человека обычно кидает в жар или холод. Вот и сейчас позвоночник продрало ледяными когтями, а затем на скупо освещенной стенке прохода появилась жирная тень. И она двигалась! Первым желанием было бежать, куда глаза глядят. Только подальше отсюда, от жуткой чертовщины.

Схватит и утащит в Потусторонье, каким бы его ни представляли! А Семенов туда не хочет, он молод, почти женат и перспективен! Но все-таки не зря ему доверили подобное испытание. Волевым усилием молодой опричник заставил себя успокоиться и начал пятиться назад, не забывая при этом застегивать ширинку. Это простейшее действо его окончательно и примирило с реальностью. Больше всего эта потусторонняя дрянь, что тихой сапой двигалась за ним, напоминала действо «Театра теней». Она стелилась по стенке, смазывалась в темных уголках и становилась ярче при свете. Вот оно что!

Не реальная сущность, а её отражение появлялось в подземных каналах монастыря. Остатки посмертной гнетущей энергетики и ворожбы туповатых мельников и более древних шаманов. Как можно в этих помещениях камлать и варганить? Стены Соловецкого монастыря давно стали крепостью, и не только военной. Поистине, Крепостью духа! Ежедневные молитвы, сосуществование объединенных общей волей сотен крепких мужчин и немощных старцев со временем наполнило светлой энергетикой стены обители. Они стали непробиваемы для внешних врагов рода человеческого. Но именно здесь осталась одна лазейка.

— Братие, видите? — все-таки голос у Ильи дрогнул.

— Видим-видим, — спокойно ответствовал Матфий. — Абдула, поджигай.

— За державу, понимаешь, обидно!

Борман продолжал шутить, но дело свое знал. Послышался треск разгорающегося огня, запахло паленым маслом. Вскоре в руку Семенову сунули потрескивающий пламенем факел, и ему разом стало спокойней. Огонь для человека во тьме — это всегда хорошо и безопасно.

— Окружаем, братие.

Тень испуганно застыла на белесой, когда-то оштукатуренной стене, но было поздно. У одного из выходов встал Борман, у противоположного хода застыл Семенов. Он крепко сжимал факел, наблюдая, как от трех источников живого света тень стало колбасить. Её очертание начало рябить и смазываться. Напротив стенки встал Матфий и запел какую-то заунывную песню.

«Странно, это вовсе не молитва!»

Затем до Ильи начал доходить смысл донельзя старинных слов. Так это одна из былин! Значит, и богатыри в древности сталкивались с подобным ужасом и его побеждали! То ли огонь, то ли странное песнопение подействовали, но тень, которая поначалу была размером с человеческий рост, начала скукоживаться. В какой-то миг опричнику показалось, что в его ушах раздался жуткий, нечеловеческий вопль. Затем все разом стихло, и факелы в один момент потухли. Как будто некто неведомый дунул. Илья аж покачнулся.

— Что это было?

Зажегся налобник Бормана, Илья выдохнул и поднял руку, чтобы включить свой фонарь.

— Все, братие, закончилось! Ловко мы ее сегодня обратно закинули.

— А она на молодого бойца сначала среагировала, хотела его страхом напитаться. Но не срослось.

Борман тихонько засмеялся, а Матфий с интересом повернулся к Семенову:

— К вам на работу воинов только со стальными яйцами берут? Я бы на его месте сначала пописал, а потом покакал.

Под сводами раздался здоровый мужской смех. Нечисть его также побаивается, как и святой воды.

— Факелы с собой берем, сжечь их потом полностью надобно, — раздался голос Бормана.

— Выходить пора, братие.

Матфий внимательно осмотрел камеру самой древней водяной мельницы России и к удивлению Ильи, полез куда-то наверх, ловко подтягиваясь на руках. Семенов последовал за ним и вскоре протиснулся сквозь отверстие, что раньше, скорее всего, было сливом для работы мельничного механизма. Сама мельница давно не работает по назначению. В углу лежат огромные жернова. По оставшейся информации, кроме зерна здесь дробили березовую и дубовую кору для обработки кожи. Позже добавилась крупорушка, точильное колесо и сукновалка. И все это приводилось в движение водяными колесами.

Но больше всего молодого опричника поразил свет, что робко проникал в окошки мельницы:

— Уже утро? Как?

Они же только несколько часов назад в конце светового дня спустились в подземелье. По ощущениям Семенова прошло всего лишь часа три или четыре. Должна быть полночь, но никак не утро!

— Так под нечистым и бывает, — скупо пояснил Матфий, а Борман добавил:

— Под землей время бежит быстрее. Да и за победу над порождением Древних взимается плата. У нас украли несколько часов жизни. Так что все справедливо.

Илья помолчал, затем согласился:

— Мне знакомый спелеолог также рассказывал, что в пещерах ощущение времени иное. Кажется, что прошло минут двадцать, а уже больше часа минуло.

Монах покачал головой:

— Что ожидать, если человек вторгается туда, где ему не место.

— Но здесь же все построено руками людей? — не понял его мысль Семенов.

— Работа наша, хозяином не мы. Монах стоит на страже границы между и между. Только вот не все это понимают.

Илья с интересом глянул на их проводника и спросил, глядя ему в глаза:

— Поэтому ты здесь?

Матфий скупо улыбнулся:

— А как же еще? Соловки место силы, люди такое еще в древности понимали. Думаешь, зачем они на этих островах вавилоны накрутили? Столько лабиринтов в одном месте нигде в мире нет. Хотя подобные этим по всему северу встречаются. Да что по северу, по Европе. Похожие рисунки здешних лабиринтов найдены в Норвегии, Дании. Культура-то в древности была одна, и о ней мы ничегошеньки не знаем! Нойды ведали, что духов, что прорываются оттуда, надо заманить в ловушку, там и остановить. Для того лабиринты и строили. Не та это сила, которой человеку пользоваться следует. Такую истину и первые монахи поняли, окончательно запечатав постройкой монастыря выход Оттуда. Ладно, поговорили, и хватит, пойдем на свет. Братие рано встает, может, кашей накормят.

Через узкие двери они вышли наружу, не успев привыкнуть к яркому свету, как услышали:

— Матвей, сколько раз я предупреждал тебя, чтобы ты без спросу не лазил куда попало. Так еще и посторонних привел. Смотри, мое терпение может лопнуть!

Илья живо обернулся и заметил тучного монаха, за которым стояли еще двое. Все они были в привычных черных одеяниях, говоривший отличался от них лишь большим крестом.

— Отец благочинный, за что же меня так?

Матфий с местным начальством держался нагловато. Благочинный сжал губы и процедил:

— За нарушение устава. Разрешение требуется спрашивать сначала и получить благословение.

— Отец Павел, — в этот раз монах не добавил слово «Благочинный», — благословение нам сам иерарх выписал. Вы должны знать. А со мной люди служивые из Опричнины. Они перед вами отчитываться не потребны.

Благочинный покраснел, но, похоже, осознал свою ошибку. Борман мял в руках сигарилу и с усмешкой взирал на вежливую перепалку. Нашла коса на камень! Илья благоразумно помалкивал и старался не отсвечивать. Он уже догадывался, что мотаться ему на Соловки еще не раз. А вот такие благочинные всегда пролезают в начальство. И, как ни странно, у них получается. Вот и сейчас хитрец осознал ошибку и усугублять не стал, чтобы не выглядеть тупым для подчиненных.

— Тогда проводи служивых в трапезную. Хорошим гостям мы всегда рады.

— Благодарствую, отец Павел!

Монахи уже поели и разошлись по делам. А их в далеком от цивилизации монастыре хватало. Так что гостям без обиняков выдали в трапезной по плошке вкусной монастырской каши из перловки с грибами и овощами.

— Не любитесь вы с Благочинным!

Матфий поднял голову, отложив деревянную ложку с перловкой.

— Я не девка, чтобы миловаться. Да и есть уже у нашего отца одна страсть.

— Дай угадаю, — Борман был в хорошем настроении. — Злато-серебро?

— Тебе палец в рот не клади.

Илья глянул на собеседников:

— Я чего-то не понимаю. Деньги идут от туристов. Мы только что избавили монастырь от страшилки, что их бы отпугивало.

— Или, наоборот, привлекало.

Матфий глубокомысленно поднял палец, заставив молодого опричника от удивления открыть рот:

— У меня появились смутные сомнения…

Что это были за сомнения, он озвучить не успел, Петр Иванович, только недавно включивший свой смартфон, встревожено воззвал:

— Братцы, по коням! Нас ждут великие дела! Илья, чай дохлебывай побыстрей и хлебушка в дорогу прихвати. Матвеюшка, добросишь до аэропорта, и еще бы чайку вашего организовать в термос?

Монах пристально глянул на старого приятеля и кивнул:

— Сделаем.

Илья также посмотрел на пришедшее и к нему сообщение, в очередной раз здорово удивившись. Весна, и в самом деле, грянула весьма оживленной и загадочной.