Орки: Отступая от края. Часть 2

Глава 7

Болото. Угодья Рода Урты и Чады. Суйта

Медленная, неширокая протока в глубине месива островов и заводей болота. Великого Болота, спасителя и кормилицы не одного поколения орков. Темная, янтарная вода, тяжелые струи, лениво шевелящие в глубине космы водорослей, широкие листья кувшинок на спокойной глади. В тени листьев прячутся стайки мальков, рыба крупнее, держится глубже и ищет тень посильнее. Столбы солнечного света пронизывают толщу воды, светясь и мерцая частицами несомого течением мелкого мусора.

По течению медленно дрейфует тяжелое бревно, широко раскинувшее свои корни и ветви. От стены тростника, медленно шевеля плавниками и еле заметно перьями хвоста, в новом месте для засады неторопливо, легко преодолевая течение тяжелой болотной воды, стоит крупная хищная рыба. Раззевая зубастую пасть, ритмично шевеля жабрами, неподвижно висит в тени. Брызнувшие сверкающими блестками мелкие рыбки, по малости своей живущие свою короткую жизнь короткой памятью, вновь сбились стайкой, выглядывая в толще воды свою добычу. Еще более маленькие существа, тоже ищущие свою добычу и так далее, и так далее. До предела, что не видим и не слышим. Круговорот жестокой необходимости, ради жизни, нести смерть тем, кто слабее.

Пучившая на них свои глаза рыба не спешила, не считая нужным тратить силы на тех, кто так глуп и слаб. Еле заметно шевеля прозрачными грудными плавниками, медленно разворачивая свое тело, еле заметно напрягая его для короткого и стремительного рывка, как короткий меч пехотинца ныряет из-за щита, одним коротким проблеском решая, чью-то судьбу.

Ее глаза еще раз прокрутились в глазницах, проведя последний осмотр окружающего мира, помня, что и она тоже чья-то добыча. И выбрала для себя цель. Замерла, целясь в нее всем телом, навела глаза и замерла, подрагивая от сдерживаемого нетерпения.

Один из сучьев плывущего пня дрогнул, стремительным рывком пробил гладь потока и вырвал из родного дома почувствовавшую опасность рыбу в фонтане брызг. Трепещущее тело в последнем, неосознаваемом усилии извивалось, пытаясь соскочить, вырваться с петли, что захлестнула ее. Темная рука схватила рыбу, острые зубы вонзились в загривок, короткий хруст. Последний раз дернувшись, рыба медленно открыла зубастую пасть и навеки замерла, в удивлении пуча глаза.

Тень плывущего бревна резко уменьшилось, над водой поднялось, что-то большое и бесформенное. Темная когтистая лапа откинула края травяной накидки, открыв лицо самки орка. Покрутив перед глазами пойманной рыбой, внимательно ее обнюхала, облизнула губы и, тряхнув косичками, неохотно опустила ее на дно корявой лодки. Поводив плечами, шевельнула над головой плетеной из лозы конструкцией, широкой аркой стоящей дыбом у нее за плечами. Медленно поводила головой с торчащим из купы косичек острыми ушами, прислушиваясь и принюхиваясь. Удовлетворенно кивнув самой себе, развернулась к корме своей лодки. На нее из-под плетеной корзины блеснули две пары глаз щенков и ее губы растянулись, показав острые зубы. Тихо цокнув, она проводила исчезающие в полумраке корзины глаза и, поведя плечами, склонилась над водой.

Повозившись, медленно легла грудью на лежащее поперек лодки двойное резное весло и опустила к воде голову. Арка скрыла ее под покровом натянутой на нее травяной накидки, уже в паре шагов почти неразличимой от множества топляков на Болоте. Арка своей тенью накрыла протоку и открыла перед заинтересованным зрителем мир протоки, со всеми ее обитателям и их жизнью.

Внимательно вглядываясь в воду, самка довольно оскалилась и сняла с коротких подставок два коротких, корявых копья с костяными наконечниками, с привязанными под ними петлями из корня ивы. Осторожно опустила их в воду и, окаменев лицом, замерла неподвижно, только медленно поводя глазами.

Успокоившиеся мелкие рыбешки вновь потянулись в тень от лодки и вновь брызнули в разные стороны от вышедшей из мглы большой тени. Через прогалину в зарослях тростника в протоку вышла большая тень и, медленно двигая хвостом, прошла под лодкой, что была весомо меньше ее по длине. Самка замерла, провожая ее глазами, медленно отведя свои копья в стороны. Огромная рыба, медленно поводя головой, идя над самым дном что-то почувствовала и, так же не спеша развернувшись, еще раз прошла под лодкой, мимолетным движением выхватив в облаке поднятого ила что-то, что с хорошо слышным хрустом разломили ее зубы.

Опустив в воду лицо, самка открыла глаза и, высунув язык, попробовала воду. Тихо подняв ее, задумчиво пополоскала водой рот и, кивнув самой себе, освободившимися руками тихо и медленно погребла по течению протоки на новое место.

Через пару часов, прячась от полуденного солнца, она привела свою лодку к маленькому островку с единственной на нем развесистой старой ивой. Наклонившись к воде, она купала в воде свои зеленые пряди, образуя закрытый со всех сторон полог. Поставив лодку и накинув короткую травяную веревку на торчащий корень, она наконец распрямилась и, облегченно выдохнув, сняла с плеч лубяные ремни плетеного навеса для ловли рыбы. Осторожно отложив его в сторону, с удовольствием зарылась в кучке уже подсохшей рыбы на дне лодки. Выбрав несколько рыбешек поменьше, тихо постучала когтем по лодке. Из-под корзины на корме выползли два щенка с необвалявшейся шерсткой и тихо подобрались к ней, прижавшись к ее ногам.

Нежно почесав им ушки и лизнув каждого в грустную мордочку, она наделила их рыбками и подтолкнула обратно. Держа их в зубах, щенки уселись у своего гнезда и с хрустом их стали грызть. Самка покопалась в своей сумке на поясе и стала потрошить рыбу на куске коры тонким кремниевыми лезвием, время от времени что-то засовывая себе в рот. Распластав рыбу на тонкие, длинные ломтики, нанизала их на ивовые прутья. Отложив себе рыбьи головы, еще раз позвала щенков и отдала им промытые в воде рыбьи потроха. Надев на себя навес и расправив накидку, вывела лодку в протоку и мерно, почти без плеска и брызг, повела ее только ей понятным и хорошо знакомым путем, внимательно прислушиваясь, принюхиваясь и оглядываясь. Иногда одной рукой закидывая в рот рыбьи головы и с хрустом их разжевывая.

Выйдя в новую, гораздо более широкую протоку, пошла по ней, прижимаясь к одной из зеленых стен тростника. За час дойдя до ей известного места, раздвинув веслом тростник, провела свою лодку в узкий, зеленый лаз и через сотню шагов вывела ее на чистую воду. Обычная для Болотников заводь для рыбы, примыкающая к каменистому и обрывистому островку, родовая заводь ее семьи. На галечном, коротком пляже лежат еще две малые, как и ее лодки, и от воды поднялись несколько голов. Две пары подросших щенков и один угловатый и хмурый подросток — это вся ее семья.

Щенки встретили ее у среза воды и, придержав лодку, помогли ей выбраться, разобрав привезенную рыбу, отнесли ее вглубь острова. Подросток, поджав губы, проводил их взглядом и показал на насколько корзин с крышками, полными лягушек.

— Сегодня.

— Сушить половину. Как рыба?

— Плавает, — подросток пожал плечами и продолжил знаками и жестами, — сегодня покормили. Прочистили входную протоку, ила нанесло на три лодки. На нерестовой яме пара уже отметала, лежат на темном месте, отдыхают. Тебя ждали, перевести к остальным.

— Ели?

Подросток кивнул. Самка дернула его за ухо, потрепала по голове. Он в ответ как-то беспомощно пожал плечами и робко улыбнулся. Сунув руку в сумку на поясе, она протянула ему комок рыбьей икры и молоки, завернутые в зеленый лист.

— Ешь, — он отрицательно покачал головой, кивнув в сторону вылезших из лодки и сейчас возившихся в камнях щенков, — ты Старший, тебе нужно, иди, учи.

Мать была серьезна и непреклонна, подросток быстро засунул себе в рот лакомство, не снимая листа, и быстро убежал в заросли острова, подхватив младших себе на спину. Самка же, войдя в воду по колено, села в нее и, дождавшись, когда ей в ноги ткнется голова большого сома, заговорила с ним, почесывая голову и сунув в рот ему лягушку из ближайшей корзины.

— Ешь, ты постарался. Отдыхай. Твои самки, наверное, тобою гордятся. Мальки будут большие и сильные. Вот только как мы их выкормим. Рук у нас мало, даже таких. Болото обидется, если уморим их. Придется вас выпустить в вольную воду. Мои не прокормят вас.

Поднявшись из воды, повела плечами и пошла по тропинке вглубь острова, неся на спине тяжелую корзину. В полусотне шагов от берега у каменистого склона стоял грубый навес из неошкуренных стволов деревьев, прислоненных к склону и обложенных привезенным из других мест дерном.

Около него, на вытоптанной площадке в десяток шагов, возились щенки, по очереди бросая в очищенный от камней глиняный язык склона короткими дротиками с деревянными остриями. Подросток, посадив в тень малышей, руководил учебой, молча, знаками показывая и объясняя. Посмотрев на него, самка отошла в сторону и сев у входа, стала сучить из высушенных болотных трав тонкие пряди, сплетая их в веревку с основой из ивового корня. Этим она занималась почти до вечера, периодически отсаживаясь в ползущую тень. Щенки тоже не стояли на месте, постоянно что-то делая и таская. Ближе к вечеру они дружно помогли ей собраться на очередную рыбалку и, разбившись на команды, они все расплылись и разбежались по своим местам.

Подремав в уже знакомом нам убежище под ивой чуть больше часа, надев свою сбрую, вышла на ночную рыбалку, заменив копья, парой плетенных из растительных волокон сачков. Добравшись до намеченного ею места, опустила в воду голову и, попробовав ее на вкус, довольно оскалилась. Тихо опустила по обе стороны лодки плетеные корзины и подождала, пока они наполняться водой. Потом подвесила себе под навес маленькую коробочку, завернутую в листья. Распутав их, открыла искусно сплетенную из тончайших волокон клетку с засветившимися в ней светляками.

Замерев, стала внимательно наблюдать за движением под водой. На свет стали собираться жители реки, поблескивая в мерцающем свете чешуей, затанцевали свой танец в поиске пары. Подведя под плотный клубок сбившихся вместе рыбешек свои сачки, самка медленно подняла их к поверхности, отрезая от свободы, и перелила в корзины. И вновь повторила это, пока ее светляки, устав, один за другим не погасли. Накрыв корзины крышкой, завела свою лодку в короткую заводь и немного подремала, чутко поводя ушами. Накормив щенков трепещущей рыбой, погребла в другое место.

По только ей известным приметам найдя установленные ловушки, освободила их от пойманных обитателей реки. Рыба, раки, еще непонятные и странные существа, все они находили свое место в ее лодке, кто в живом до времени виде, а кто был разделан и частью съеден сразу после поимки.

Ближе к рассвету, возвращаясь к своему острову, она вдруг замерла и, стряхнув с себя сонный вид, встревоженно оскалилась. Встав в полный рост, поставила торчком уши и громко принюхалась. Еще больше оскалившись, села и быстро заработала веслами. Влетев в проход к своей заводи, остановившись, вбила одно из своих копий вглубь зарослей и засунула туда корзину с щенками, мимолетно погладив их шерстку и старательно укрыв ее. Сняла с себя навес и, поведя плечами, положила себе в ноги поудобнее копье, смотав на древко петлю для рыбы.

Выйдя в заводь, скрежетнула зубами, на пляже лежали лодки ее щенков и еще одна, большая на лапу орков. И у воды ее ждали темные фигуры в плащах и шляпах, с копьями, боевыми, большими копьями, с блеснувшими металлом остриями. Стояли и молча ждали ее. Мысленно прокляв все и всех, подгребла к пляжу и не спеша уложила весло на днище лодки, не спуская глаз со стоящих орков. Дернув ухом, крепче сжала свое копье, к ней шла пара чужих и ее приемный сын. Ур шел сам, его не волокли или вели. Потому глубоко вздохнув, она выбралась на гальку и замерла, выпрямившись и замерев.

Прибывшие орки подошли к ней и остановились в паре шагов, Ур выглядел на удивление спокойным. Стоявший впереди орк снял шляпу и поморщился на солнце, что начало подниматься из-за Стены, вытянул вперед руки в формальном жесте приветствия.

— Рад видеть тебя, Суйта. Поговорим? Я гость?

— Чада, мы родня, ты гость. Говори.

— Болото велико, а нас мало. У нас есть вождь.

— Ваш вождь. Не мой вождь.

Чада кивнул головой и один из его спутников, шагнув к своей лодке, поднял из нее связку слегка подвяленой рыбы.

— Еда, наша. Дар.

Суйта кивнула, и гордо подняв голову, прошла мимо, махнув рукой. Все вместе они пришли к их жилищу, и она несколькими жестами отдала распоряжение щенкам. Ур вытащив палочки для розжига огня, сел на землю и приготовился крутить лучок. Чада сел рядом и взяв у него из рук горсть тонких стружек, вынув стальной нож и камень, быстро добыл огонь. Ур восхищенно зашипел, и даже Суйта приподняла бровь.

— Ты разбогател.

— Это добыча.

— Кто?

— Люди.

Суйта задумчиво покивала головой, Ур восхищенно, в жесте уважения опустил голову.

— Копья?

— Тоже.

Задумчиво подкладывая палочки в разгорающийся костер, самка раздувала его плетеной лопаточкой и молчала. Чада остановил подошедшего щенка с широкой, плоской корзиной в руках.

— Не надо, дыма можно не бояться.

— И как долго? — Суйта, не поднимая головы, продолжила заниматься костром. — Когда ждать охотников?

Щенок, обойдя Чаду, стал разгонять дым костра. Суйта щелкнула пальцами, коротко отсигналив пальцами Уру поручение. Кивнув, он быстро убежал к заводи. А она поставила на огонь глиняный круг и высыпала на него пару горстей рогульника, накрыла их керамической крышкой. Не поворачивая головы, протянула в сторону руку, один из гостей передал ей подарок. Обнюхав его, она сняла несколько рыб и, насадив их на прутья, поставила к костру. Посадив следить за готовкой одного из щенков-самочек, отошла в сторону и села напротив Чады.

— Говори.

— Твои угодья далеко, Суйта. Новости до тебя ходят редко. У нас теперь Вождь. Мы победили охотников, — его спутники, ухнув, ударили ладонями в землю, подтверждая его слова, — мы победили Серых, — еще удар. — Их Драконы теперь его, все поселки Приболотья его, Верхние и Нижние его. Уруки его.

— Уруки, — Суйта задумчиво покивала головой, — он сильный Вождь. Говори.

— Мы его воины. Урта дал клятву за Болото.

— Говори.

— Старый Хрууз дал клятву за Нижних. Тзя за Верхних.

— Тзя — знахарь, видимо, сильно их побило. Уруки кто?

— Углук.

— Поединок?

— Нет, Шаманка проверила его малой Тенью.

Суйта поморщилась и переспросила.

— Шаманка?

Орки дружно засопели и завозились. Суйта подняла голову, они переглядывались и молчали. Потом Чада продолжил.

— Сидит в Норе у него на привязи.

Суйта еще покивала.

— Зачем пришли?

— Он щедр и делится угодьями с теми, кто приходит. Идут многие. Много рук, много ртов. Руки умелые. Рода Болотников до Бооргуза и по другую сторону тоже. У тебя много работы. Возьми себе часть.

— Нет, это угодья моей семьи. Никому ничего.

Суйта исподлобья посмотрела в глаза Чаде, он молча поднял пустые руки, его жест повторили его спутники. Хмыкнув, она уронила в костер короткую хворостину и, повернув голову в сторону пришедшего Ура, забрала у него принесенную корзину, набрав горсть рыбок из неё, произнесла.

— Еда. Все потом.

Приняв у нее из руки горсть рыбы, Чада молча посмотрел ей в глаза, она молча кивнула. В молчании они все вместе молча поели, отряхнувшись, орки молча ушли к своей лодке. Чада и Суйта молча посидели еще немного.

— Суйта, два дня, у Острова общий сбор. Будет Вождь. Будут новые Рода. Ты знаешь, что лов нужно начинать с ритуала.

Не дождавшись ответа, пошел к лодке, и остановился, услышав тихое.

— Я приду.

Не поворачиваясь, пристукнул древком в землю и, коротко поклонившись просто в сторону, пошел дальше.