Орлы или вороны (СИ)

Глава 7

Глава седьмая. 7 августа 2005

Выехал рано утром в воскресенье. Несколько раз всё проверив: паспорт взял, права, деньги. Денег было, конечно, кот наплакал. Заправил полный бак, и осталось чуть больше тысячи. Виктор почему-то вообще не запаривался насчёт такой мелочи, как отсутствие денег. Как бы это самонадеянно нё звучало, но всякий раз, когда они заканчивались, обязательно появлялась новая возможность. То ли это была какая-нибудь работа, то ли бизнес-идея, которую удавалось реализовать, и «пусто» очень быстро превращалось в «густо», как, впрочем, и наоборот. Больше Виктора занимала эта неведомая череда чудес (или не чудес, а неведомых происшествий). Вот что было с этим молоком? После появления второго пакета он целый день пытался представлять то одно, то другое. Представлял и деньги, рисуя в воображении купюру со всеми узорами, завитками и водяными знаками. Пробовал представлять золотые и серебряные слитки, даже простейшие вещи, такие как чистый лист бумаги. Ничего. Полнейшая тишина. Тогда он попробовал объяснить с точки зрения простых законов физики или законов реальности, как это произошло. Предположим, первую коробку он купил и забыл. Потом не увидел. В этом ничего удивительного не было. Простая рассеянность. Но то, что появилась вторая, это объяснить можно только тем, что кто-то решил подшутить и подложил молоко, пока Виктор гонял по городу. Но тогда у этого «кого-то» должны быть ключи, должна быть какая-то мотивация это сделать. Да бред. Слишком много всего должно сойтись, чтобы объяснить банальным стечением обстоятельств. Все эти загадки реально напрягали, и чем дальше, тем всё больше Виктор сомневался в своей адекватности.

Сейчас же он ехал в сторону Питера по пустой трассе. Желание увидеть Николаса было сильнее, чем когда-либо. Главное — это найти его, а то, что у него есть ответы на много вопросов, было очевидно. Остановился на Лукойле недалеко от границы Вологодской области. Долго стоял у кассы, ждал, пока подойдёт кассирша. Наконец она медленно появилась, вытирая руки полотенцем. Он рассчитался и вышел на улицу. Заправился. Затем походил вокруг машины размять ноги. Случайно взгляд упал на заднее левое колесо. Резина ещё свежая, выработка небольшая, но уже кое-где появлялись потертости. Диски — обыкновенная дешёвая штамповка, ещё заводская. Виктор заметил, что диск слегка помят. Видимо, где-то словил хорошую яму или камень. При помощи молотка эта вмятина легко выровняется, но будет уже не как новое. Ладно, это можно будет сделать после приезда домой. Вообще, потом неплохо будет купить хорошие литые диски с импортной резиной. Ближе к зиме, когда подойдёт время менять резину на зимнюю. Походив ещё немного вокруг машины, помахал руками, изображая зарядку, сделал пару наклонов, поприседал и уже собрался садиться за руль, как мельком через окна в задних дверях разглядел что-то белое. Резко открыл заднюю дверь и увидел, как в чистых белых полиэтиленовых пакетах на заднем сиденьи, лежат два колеса. Самое удивительное было то, что Виктор нисколько не удивился. На этот раз он принял это как должное. Заглянул в пакеты. Новенькие, пахнущие резиной японские Yokohama, размер 205/70/R15, на шикарнейших литых воронёных дисках с глянцевыми чёрными вставками. Правда, летние. Виктор поднял глаза к небу, с улыбкой сказал:

— Я же зимние заказывал.

Деланое спокойствие быстро перешло в неконтролируемую неприятную дрожь. Даже зубы застучали. В голове творилось непонятно что. Мозг работал на форсаже, сердце бешено колотилось, и Виктор даже слегка испугался: а не потеряет ли он сейчас сознание. Присел на корточки. Посидел так с минуту. Отдышался. Стало немного отпускать. Голова теперь работала чётко. Первая мысль: надо убрать колеса в багажник.

Открыл дверцу багажника. Ну что же, теперь всё становилось логичным. Там, в таких же белых пакетах, лежали ещё два колеса. Быстро закрыл дверцу, словно боясь, что кто-то увидит и скажет: «Ай-я-яй, Виктор, как нехорошо».

Огляделся по сторонам. Чисто теоретически, это опять могла быть чья-то шутка. Пока он стоял у кассы, кто-то мог подложить эти колеса. Бредово, но не сказать, что совсем нереально. Вокруг не было никого, только метрах в ста водитель фуры, присев на корточки, копался в боковом палетнике, что под трейлером. Виктор сел в машину, взялся двумя руками за руль и посидел так несколько минут, приходя в себя. Затем завёл мотор и резко, с пробуксовкой, вырулив с парковки на все ещё пустую трассу, нажал педаль газа в пол. Время от времени он перекидывал назад правую руку и трогал колёса, проверяя, здесь ли они. Они никуда не пропали. Значит, вот как оно работает. Виктор ощущал неприятную дрожь во всём теле. Его словно лихорадило. Получается, эти колеса, эти пакеты молока — всё это появилось из ниоткуда. Но это же противоречит всем законам физики! Это даже более нереально, чем если бы сейчас из леса на дорогу вышел динозавр.

— Нет, нет, — вслух сказал Виктор.

Теперь он уже начал бояться своих мыслей. То есть вещи, вполне себе реальные и осязаемые, могут появляться сами по себе, стоит о них подумать. Но этого же не может быть! Виктор сильно ущипнул себя за руку. Нет, это не сон, это какая-то новая, непонятная для него реальность.

— Хочу термос с горячим сладким кофе и бутерброд с ветчиной, — громко и с выражением сказал он, пытаясь как можно точнее представить всё это, и добавил: — пожалуйста.

Огляделся по сторонам. Нигде ничего не появилось. Проехал мимо памятника-самолёта, что на круге около Тихвина. Машин на дороге стало больше. Посмотрел на часы. Почти восемь утра. Самое время позавтракать. Бутерброды у него были. Правда, не с ветчиной и не призрачно материализовавшиеся, а самые настоящие, сделанные сегодня утром дома, на кухне.

Перед поворотом на Мурманское шоссе, в деревне Иссад, Виктор остановился около небольшого шиномонтажа. Вокруг пусто, но дверь в шиномонтаж была открыта. Он заглянул внутрь. Там на потёртом кожаном диване дремал мужик в грязной спецовке и огромными, в пол-лица усищами. На стенах висели плакаты с голыми красотками, в углу стояли станки для бортировки и балансировки колес.

— Доброе утро, — негромко поздоровался Виктор.

Мужик приоткрыл один глаз, чего-то невнятно буркнул, и усы зашевелились как живые.

— Я тогда подожду у машины, пока вы проснётесь, потом мне бы колёса перекинуть, если не влом, — негромко сказал Виктор, оглядываясь по сторонам.

Мужик открыл оба глаза и уже совсем внятно спросил:

— В смысле перекинуть? Прокол или что?

— Да пойдёмте на улицу, покажу лучше, — как можно дружелюбнее сказал Виктор и направился на выход.

Запах перегара доносился через всё помещение. Заскрипел диван, и через несколько секунд на пороге появился хозяин усов. Высокий худющий дядька лет сорока пяти с длинными жилистыми руками. Грязь прочно въелась в кожу, и, вероятно, отмыть её уже не представлялось возможным.

— Ну, чего у тебя? — неожиданно приветливо спросил мужик.

— Вот, смотрите, — Виктор открыл багажник и заднюю дверь. — Надо просто поставить вот эти четыре колеса, ну там давление проверить на всех и отбалансировать. А эти четыре, что сейчас стоят, я продать хочу, заберёте? — Виктор развёл руками: — И, собственно, всё.

Мужик подошёл к машине, молча осмотрел колёса, покачал головой, потом сказал:

— Мне так-то особо и не нужны твои колёса. Куда мне их девать? Если только совсем дёшево. Вот эти могу взять, — он показал на новенькое литьё.

Виктор прикинул в уме: цена на его старые колёса с дисками не больше восьми тысяч. Ну, может, десятка — в ценах он был не силён. Мужичок возьмёт максимум за полцены, минус работа.

— Давайте так, — сказал он, — ваша работа, плюс мои старые колёса с дисками, вы мне дайте ещё пять тысяч — и в расчёте.

Мужик, видимо, уже всё посчитал быстрее Виктора.

— Две, — он поднял вверх два пальца, большой и указательный.

— Хорошо, давайте четыре, — с улыбкой парировал Виктор и протянул руку.

Рука так и повисла в воздухе.

— Три, — сказал мужик.

— Лучше всё-таки четыре, — снова повторил Виктор и с улыбкой добавил: — И чашку кофе.

— Этого добра — сколько хочешь, растворимый только, — ответил дядька, поднял вверх три пальца и угрюмо зашагал в свою богадельню.

Надо сказать, что сделал он довольно быстро, по-заправски поднял машину мощным домкратом и затрещал пневмопистолетом. Виктор даже опомниться не успел, как на его «Ниве» уже стояли и блестели литыми дисками четыре новеньких колеса. Балансировать не пришлось. Балансировка и давление воздуха были идеальны во всех четырёх. Мужичок сполоснул кипятком две большие кружки и, кивнув Виктору на табурет, поставил на стол банку кофе с торчащей оттуда столовой ложкой, коробку сахара и три тысячи рублей. Виктор притащил пакет с бутерами, развернул и тоже положил на стол. Взял один себе, второй предложил угрюмому мужику. Тот поблагодарил, но есть не стал. По-быстрому перекусив, Виктор, взяв деньги, поблагодарил мастера и вышел на улицу.

В воскресенье утром Мурманка ещё была пустая. Машин немного, и Ярский, уверенно нажав на газ, разогнался до ста шестидесяти. Разница ощущалась. Резина была суперская. Когда едешь 100 км/ч, разницы большой нет, но если скорость большая, то сразу чувствуется. Конечно, «Нива», с такой скоростью бензин жрёт — мама не горюй! Виктор сбавил до ста десяти и двигался так до самого Питера. Выходило, что он вот так просто получил новые колёса и три тысячи в придачу. Теперь его стало меньше волновать, как это работает. Больше хотелось понять, как этим управлять. Появилось знакомое чувство эйфории, как тогда, в лесу, в доме, где он нашёл клад.

Проскочив Питер по КАДу, свернул на Выборгское шоссе. Машин, на удивление, было мало, настроение отличное, не заметил, как долетел до Выборга. Заехал на Лукойл, заправился. Виктор уже собирался отъезжать, как к нему подошли двое. Парень с огромным рюкзаком за плечами и девушка с маленьким чемоданчиком на колесиках.

— Вы на чухляшку едете? — спросил паренёк.

— В Финляндию, — Виктор не сразу сообразил, что «чухляшка» — это Финляндия на каком-то сленге.

— О, круто, до Бруснички подбросите? — обрадовался тот.

— Да не вопрос, если по пути. — Виктор вышел, открыл багажник. — А Брусничка — это деревня?

Парень положил рюкзак и помог своей девушке с чемоданом.

— Граница, КПП типа. Первый раз, видимо, едете?

— Первый, — согласился Виктор.

Паренёк, сел на переднее сиденье, его девушка разместилась сзади.

— Я Фёдор, — сразу представился он и добавил, повернувшись назад: — а это Илона, девушка моя. Она плохо говорит по-русски, но всё понимает.

— Щас получишь, — мягко отреагировала девушка на чистом русском.

Виктор представился, выруливая на трассу. Места были очень красивые. Кругом хвойный лес, чистая, хорошая дорога. Залюбовавшись видами, чуть не проскочил поворот.

— Нам сюда, — показал рукой Фёдор. — Туда дорога на Торфы идёт и на Хельсинки, а нам правее. Сейчас там места вообще шикарные начнутся, когда вдоль канала поедем.

Ярский был рад попутчикам.

— А вы отдыхать в Финляндию или живёте там? — спросил он.

— Живём, — ответил Фёдор. — Учимся в универе, в Хельсинки.

— А чего, так можно, что ли? — удивился Виктор, для которого заграница всегда была чем-то запредельно неизвестным и сказочно далёким. — Ну, в смысле, разве россиянам разрешают?

Он, наверное, глупо выглядел. Фёдор на секунду замолчал, потом стал подробно объяснять:

— Илонка гражданство имеет финское, с предками давно переехала, а у меня ВНЖ. — И, видя, что Виктор не врубается, пояснил: — Виза студенческая, для поступления в универ. А потом получаешь вид на жительство. На третьем курсе мы уже.

— Понял, кажется, — кивнул Виктор.

Столько интересного, оказывается, в мире, а он сидит в своём Череповце и непонятно чем занимается.

— А вы на финском там… ну, это… Учитесь?

— В основном на английском, но и финский изучаем тоже, — Фёдор обернулся назад и подмигнул Илоне.

— Ой, кто бы говорил, изучает он, — подковырнула она. — Двух слов связать не можешь по-фински. Лентяй.

Виктор ехал небыстро. Он не мог налюбоваться, места были просто шикарные. Дорога петляла вдоль узкой речушки. Вроде это и был тот самый канал. Как-то незаметно подъехали к границе. Виктор немного волновался. За границей он никогда не был и понятия не имел, чего там будут спрашивать. Ребята же, напротив, вели себя, как будто им приходилось бывать здесь чуть ли не каждый день. На удивление всё прошло быстро. Машин в сторону Финки не было. Российскую границу вообще прошли за пару минут. На финской спросили, куда он едет.

— В монастырь, в гости к друзьям, — ответил он.

Отштамповали паспорт и пожелали счастливого пути. Виктор заранее проговорил про себя несколько фраз на своём слабом английском, но это не понадобилось. Финский пограничник прекрасно владел русским языком, хоть и говорил с акцентом.

— Всё что ли? — с явным удивлением на лице спросил Виктор. — Уже Финляндия?

Ребята рассмеялись. Видимо, Виктор выглядел как такой деревенский лопух-недотёпа, попавший в большой город, озирающийся по сторонам.

— Да здесь всё точно так же, как и с той стороны, даже знаки почти такие же, — сказал Фёдор, — только превышать лучше не надо. Штрафы здесь намного больше, чем в России. И это… за телефон здесь дорого заплатите, если с русской симкой. Лучше местную возьмите. А вон, нас уже встречают. Илонка, предки твои. — И оба замахали руками двум пожилым людям, стоящим возле «Фольксваген-Пассат».

Фёдор протянул двадцать евро.

— Спасибо вам.

— Да необязательно, по пути же. — Виктор помог достать вещи из багажника.

Фёдор же, махнув рукой: нормалёк, мол, — зашагал к своим финским родственникам.

Дальше предстояло разбираться самому. Достал свою импровизированную рукописную карту, сориентировался. Недалеко слева был большой по местным меркам город Лапеенранта. Ему же надо было правее и куда-то на север. Достал телефон, вытащил сим-карту, выключил. Теперь без связи. Ну, не привыкать. Вот она какая, заграница! Пока ничего необычного. Впереди было около двухсот километров.

Найти дорогу оказалось на удивление несложно. Везде стояли указатели, и Виктор, глядя на свою самодельную карту, просто ехал до следующего большого населённого пункта, потом искал на указателях следующий. Время было вечернее, и солнце уже клонилось к закату, когда он остановился отдохнуть в небольшом городке с ужасным названием, которое даже не мог выговорить. Супермаркет с большой разноцветной вывеской назывался Lidl. Зашёл внутрь, с опаской разглядывая яркие витрины, заполненные продуктами в незнакомых разноцветных упаковках. Надо было купить что-нибудь перекусить. Всё было такое прикольное, что захотелось попробовать всего понемногу. Взял ветчины, разного сыра, маленькие плошки с салатами, пару йогуртов, ещё каких-то с виду очень вкусных штучек. Потом понял, что не съест и половины того, что набрал, но выкладывать ничего не стал. Уж больно всё выглядело аппетитно. А может, просто проголодался. Тут же на кассе продавались яркие удобные пакеты с эмблемой магазина. Был приятно удивлён, что такая куча продуктов обошлась чуть больше десяти евро.

— Да у них тут всё стоит в два раза дешевле, чем в России, — удивился Виктор, сгребая свои покупки в только что купленный пакет.

Когда вышел на улицу, стало заметно темнее. До места оставалось километров шестьдесят или семьдесят. Решил заночевать на дороге, а приехать в монастырь утром — так показалось правильным.

Нашёл небольшую аккуратную стоянку и съехал с дороги. Кругом красивый хвойный лес, стройные сосны ровными рядами терялись в сгущающихся сумерках. Редкие машины проезжали по трассе, шурша резиной, и снова тишина. Виктора удивили мусорные баки. Чистые, пустые, с вложенными внутрь тёмными пластиковыми мешками. Вокруг идеальная чистота. Ни одной бумажки Виктор не заметил. Уже стало совсем темно, когда он с удовольствием жевал только что приготовленные бутерброды, запивая вкуснейшим газированным напитком с незнакомым названием. Птицы заливались на все голоса.

— Это рай какой-то, — жуя бутер, тихо сказал Виктор. — Мне здесь определённо нравится.

Разложил сиденья и, вытянувшись по диагонали, укрылся тонким байковым одеялом. Ляпота. Странно, что никогда раньше в голову не приходило прокатиться вот так куда-нибудь на машине. Ну да, Аньке бы такое не понравилось. Вот и ответ. Хотя, если бы они поехали вдвоём, то, конечно, это был бы удобный отель. Да, столько в мире интересного, и столько всего он ещё не видел. Виктор зевнул, вытягивая уставшие ноги. Утро вечера мудренее.

Сон, на удивление, был крепким. Проснулся свежим и отдохнувшим, хоть и пришлось всю ночь ворочаться на неудобном кресле. Было уже светло. Рядом стояла фура. Новый Volvo с чистым и тоже новеньким прицепом на финских номерах. Кабина зашторена. Удивительно, насколько чистая была машина. На ней не было даже дорожной пыли. Диски на колёсах блестели как новые. Как будто только что из автосалона. В России такое редко встретишь. Выехал на дорогу. При свете утреннего солнца Финляндия казалась ещё красивее. Виктор ехал небыстро, наслаждаясь природой. Вдоль дороги стоял хвойный лес. Высокие, стройные сосны тянулись ровными рядами, словно посажены вручную. А может, так оно и было. Выехал на пригорок — лес закончился, и перед ним раскинулось огромное озеро с синей гладью воды. Появилось приятное чувство лёгкости и успокоения. Справа вдали показался мост, и дорога, сделав плавный поворот, как раз вышла на него. Как показывала карта, где-то здесь и располагался монастырь Новый Валаам. Виктор увидел красивые старинные постройки и рядом новые, по-фински аскетичные и в то же время современные белые домики. Остановился на небольшой парковке, разлинованной белыми линиями под парковочные места. Вокруг росли ровные кусты. Подстриженный газон был, как зелёный пушистый ковер. Хоть в гольф играй. Чуть поодаль стояла группа молодых людей в мирской одежде и пожилой батюшка в длинной рясе. Виктор направился к ним.

— Доброе утро и good morning, — поздоровался Виктор, подойдя ближе. — I am Viktor from Russia

— Good morning, Viktor, — вразнобой отозвались местные товарищи.

— I speak English only alittle, — Виктор показал большой и указательный палец, давая понять, что вот только на сантиметр и разговариваю. — Ispeak Russian good, — продолжая улыбаться, закончил фразу.

— That’s all right, my friend, we have someone who speaks Russian, — мягко сказал батюшка. Затем обратился на финском к одному из парней, и тот сразу стал кому-то звонить. Потом добавил уже Виктору: — Did you come from Russia as a pilgrim?

— Yes, I come from Russia, — сказал Виктор, услышав незнакомое слово.

— I come with this car, — Виктор показал на свою «Ниву».

— It is a really long way, — заметил один из парней.

— Да, — кивнул Виктор, — very long, как его, way.

— All right, here you go, — кивнул батюшка на бежавшего к ним парнишку. — This is Simon, he speaks Russian well enough.

Паренёк поздоровался со всеми, поклонился батюшке. Тот сказал что-то ему по-фински.

— Переводчиком могу быть, — басом сказал он, обращаясь к Виктору. Парень говорил по-русски без малейшего акцента.

— Здесь где-то должен быть мой знакомый, — Виктор повернулся к батюшке, — Николас Костас.

Саймон перевёл, но это было понятно и так. Батюшка сразу закивал и заговорил на смешном финском. Саймон стал синхронно переводить:

— Он на рыбалке с утра был, на озере. Сейчас, наверное, уже вернулся. Вы можете подождать в беседке, вон там, или, если хотите, осмотритесь пока вокруг. У нас здесь места красивые, туристам нравится.

— Да, места очень красивые, — согласился Виктор. — Я просто в отпаде. Второй день уже восхищаюсь. Погуляю тогда здесь пока по берегу.

Батюшка кивнул, что-то сказал.

— Да, конечно, и спрашивайте, если что-нибудь надо, — опять перевёл Саймон.

Виктор кивнул и решил не напрягать больше своих новых доброжелательных финских знакомых. Пошёл по тропинке в сторону озера, думая: «А ведь мне, в основном, по жизни встречаются хорошие, доброжелательные люди. Их так много, что, пожалуй, их на земле подавляющее большинство».

И тут, как назло, в памяти всплыл эпизод с угоном «мерседеса». Этот тип с наглой рожей, уверенный в своей безнаказанности, настолько явно нарисовался перед глазами, что хоть фоторобот рисуй. Виктор остановился и замер, глядя на красивое озеро. Слегка заболел правый висок, и он явно ощутил, как поднялись волосы на затылке. Опять этот запах необычных цветов и на этот раз очень чёткое прозрение в сознании. Небесные объекты, планеты или звёзды пронеслись перед глазами. Или нет, не небесные, это, скорее всего, микромир. Атомы и летающие вокруг них электроны и что-то ещё. Да, он увидел. Увидел чётко и ясно. Как в текстовом формате, так и в презентации с картинками, аудио и видеофайлами. Он увидел полное досье на человека, который угнал его машину. Звали его Матвей Большаков. Это было настолько просто и доступно, что Виктор даже удивился, как он раньше этого не понимал. Ему не нужен был фоторобот, ему не нужны были блокнот и карандаш, чтобы записать имя, фамилию, адрес и прочие данные на человека. Он видел всё про него. Он видел, где тот сейчас находится, он даже знал, что тот намеревается делать завтра. Если бы Виктор захотел, то мог бы точно сказать такие мелочи, как, например, с каким портфелем тот шёл первый раз в первый класс, вообще любые детали, из любого периода жизни. Это как если бы в компьютере было полное досье на человека по имени Матвей. Открываешь папку, а там сотни других папок и система поиска. По годам, по делам, по местам, по любым параметрам, какие только могут прийти в голову. И любая информация сёрчится мгновенно, выдавая результат на монитор в голове. Виктор попробовал справиться с эмоциями, охватившими его, и, закрыв все воображаемые папки, вернулся в действительность. Если он сможет научиться этим управлять, то возможности откроются просто невероятные. Ровная гладь воды успокаивающе действовала на нервную систему. Сердце ещё продолжало бешено колотиться, но дыхание постепенно выравнивалось, и дрожь проходила.

«Какая же это всё-таки нагрузка на организм», — подумал Виктор, стараясь дышать как можно ровнее. Было чувство как после спринтерского бега. Через несколько минут ему полностью удалось совладать с собой, и он медленно направился к озеру, вниз по тропинке. У берега было пришвартовано множество лодок разных мастей и размеров. Они плавно качались на воде и, отражая лучи солнца глянцевыми бортами, пускали зайчики. Причал был широкий, ровные струганые доски — одна к одной. Виктор присел на деревянную гладкую некрашеную скамейку, разулся и, вытянув ноги, откинулся на спинку. Людей вокруг не было. Августовское солнце мягко грело, но не жгло, как в июле. Кажется, это называется бархатный сезон. Какое-то умиротворение. Наверное, это рай для пенсионеров. Лучшее место вряд ли можно найти. И не жарко. Чисто и уютно. Все проблемы уходят на второй план, а остается только душевное спокойствие. Интересно, есть ли такие места в России? По-любому должны быть. Вот только выглядеть они будут по-другому. Не будет такой идиллии, как здесь. По крайней мере, в общедоступных местах. А жаль.

Сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь тишиной. Слышался только слабый плеск воды о борта лодок. Мысли лениво переходили от одной неразрешенной загадки к другой. Опять вспомнился Сиплый. Виктор попробовал напрячь сознание и поискать воображаемую папку на своего друга. Тщетно. Управлять этим ясновидением он пока не умел. Оно приходило внезапно и так же резко обрывалось, как погасал экран телевизора, стоило выдернуть шнур из розетки. В остальное же время Виктор никакими усилиями не мог добраться до скрытых уголков своего разума. Послышались шаги. Кто-то шёл по деревянным мосткам. Виктор открыл глаза и расплылся в улыбке. К нему неторопливо шагал его старый знакомый Николас. Только теперь он выглядел гораздо старше, чем представлял Виктор. Тогда, в поезде, он казался таким подтянутым интеллигентным мужчиной. Сейчас Николас больше походил на деда. Длинные седые волосы, зачёсанные назад. Седая борода. Улыбка на лице открывала множество морщин. Выглядел он лет на шестьдесят пять, даже, пожалуй, старше. Виктор, сунув босые ноги в кроссовки, встал и, сделав несколько шагов навстречу, протянул руку.

— Здравствуй, мой друг Виктор, — ровным приятным голосом сказал Николас, крепко пожимая руку. Другой рукой он похлопал Виктора по плечу. Такой снисходительно-отеческий жест.

— Вот и встретились. Значит, всё-таки появились вопросы? — Он указал на скамейку, окинул рукой блестевшее на солнце озеро и тихо сказал: — А какая здесь природа!

— Да-а, я смотрю и насмотреться не могу, — поддержал Виктор. — Кажется, здесь бы и остался навсегда.

— Места приятные для отдыха, — согласился Николас. — Но потом привыкаешь, и уже через несколько дней всё это кажется обыденным.

— Вы здесь надолго? — спросил Виктор.

— В четверг самолёт у меня, так что три дня ещё. Я уже две недели здесь, нагостился. Отец Йоханес — мой друг, очень гостеприимный человек, но надо и честь знать.

— Вы говорите на чистом русском, — удивился Виктор, — и почти без акцента. А тогда, в поезде… тогда говорили с ошибками. Как так?

— Так бывает, — уклончиво ответил Николас, улыбаясь в бороду. — Ну а вы, Виктор, как? Есть что рассказать?

— Конечно. Много всего. Не знаю, с чего и начать. — Виктор достал из кармана согнутую пятирублевую монетку, протягивая её Николасу. — Я там был. Ну, в доме.

Тот взял монетку, зажав её в кулак, кивнул.

— Я не сомневался, что ты там побываешь, — сказал он, внезапно переходя на «ты», и с улыбкой добавил: — Ну, рассказывай.

Виктор рассказал, как он сначала не хотел ехать. Потом понял, что так и не успокоится, пока не побывает в этом заброшенном доме. Как ходил по дому, гадая, за что зацепиться в своих поисках. Подробно рассказал про золото, про угнанный «мерседес», про Николая Васильевича с женой Марией и про ремонт дороги. Николас не перебивал, просто слушал, изредка кивая. При упоминании о родителях его бывшей девушки слегка сжал губы, но ничего не сказал и не спросил.

— И что-то со мной происходит, — закончил рассказ Виктор, не зная, рассказывать о своих способностях или сперва подождать каких-то комментариев. — Происходит что-то необычное.

— Да, конечно, оно и должно происходить, — тихо сказал Николас, затем спросил: — Кулон, что был там, у тебя с собой?

Виктор кивнул. Тогда Николас достал из кармана шнурок тёмного цвета из сыромятной кожи. Светлая застёжка была, скорее всего, серебряная. Протянул его Виктору.

— Носи кулон вот на этом, а цепочку отдай, пожалуйста. Мне её Настя подарила, — голос его слегка дрогнул, но он тут же совладал с собой.

Виктор снял кулон и протянул Николасу, но тот не стал брать.

— Старайся, чтобы он всегда был при тебе. Не надо его никому давать.

Расстегнув цепочку, снял кулон. Просунул сквозь тонкое ушко новый кожаный шнурок, застегнул. Цепочку протянул Николасу. Зажав в руке кулон, Виктор опять почувствовал его тепло.

— Почему он тёплый? — спросил он Николаса. — И вообще, может, всё-таки расскажете, что это такое. Столько загадок, что я время от времени думаю, что у меня крыша едет.

— Да, конечно, — спокойно сказал Николас, убирая цепочку во внутренний карман. — Конечно, расскажу. Для этого мы здесь.

— Это Палласит Нуо, — продолжил Николас. — Знаешь, что это такое?

Виктор отрицательно покачал головой. Николас утвердительно кивнул:

— Обычный палласит — это просто кусок от небесного тела, как правило, метеорита, и состоит в основном из металла. Этот же состоит из материала, похожего на кремний. Он неземного происхождения, а тёплый — это потому, что он принимает температуру тела своего хозяина.

— В смысле, хозяина? — перебил Виктор. — Я, типа, Алладин, а этот камушек, он — как джин, который исполняет желания?

— Ну, в некотором роде, — усмехнулся такому сравнению Николас. — Хотя на самом деле всё гораздо сложнее. Чтобы тебе легче было понять, это такой микрочип, карта памяти. Представь развитую цивилизацию, не как наша Земля, а такую, которая в тысячи раз превосходит нас по уровню развития, интеллекту и накопленным знаниям. И вот они помещают все свои знания, собранные за всю историю, в одно место, — он показал пальцем на висящий на груди у Виктора кулон.

— Конечно, это компилировано под особенность нашего земного разума. Для Нуо не нужен компьютер. Как только ты взял его в руки, он тебя либо принимает, либо отвергает. Если он тебя принял, Нуо начинает взаимодействовать с твоим разумом, с твоим организмом. Он как бы становится частью тебя. Ты приобретаешь невероятные возможности, но также с возможностями у тебя появляется громадная ответственность. Ты становишься таким суперчеловеком или полубогом. Но твоя власть, твоя сила настолько хрупки, что лишь один неверный шаг — и ты всё потеряешь, — он замолчал.

— А вы? А-а, так вот как можно было согнуть эту монетку? Тогда, в поезде, — Виктор вопросительно посмотрел на Николаса.

— Да, — ответил тот. — У меня остались кое-какие возможности, но в основном я всё потерял, когда… — он сделал паузу, раздумывая, рассказывать или нет. — Помнишь, я спросил тебя про десять заповедей?

Виктор кивнул, и Николас продолжил:

— Работу Нуо контролируют Высшие силы, поэтому он может отличить добро от зла и, к счастью, готов творить только добро. Как только ты сотворишь что-нибудь злое, он от тебя отвернётся и впадёт в сон. И он будет спать долго, может быть, очень долго. В моём случае это было почти двадцать лет.

Виктор молчал, не перебивая, и Николас продолжил:

— Это долгая история, но ты должен её знать.

Это было в 1986 году. В Советском Союзе тогда началась перестройка, появилось много возможностей для предпринимательства. Я тогда был управляющим на одном заводе, в Англии, в городе Dartford. Слышал про такой?

— Нет, — ответил Виктор.

— Я приехал в СССР заключать договора на поставку леса. Оказался в Вологодской области. Вернее, я приезжал и раньше, ещё в 1984 и 1985 годах. Это была уже моя третья поездка. Мне в России очень понравилось. Я даже задумывался, не переехать ли сюда навсегда. Я тогда был молод, энергичен и горяч. Потом из Англии приехали ещё двое моих коллег. В России тогда было всё кувырком. Уже начинался передел собственности. Задача была поставлена контролировать отгрузку кругляка, контроль качества и транспортировку до порта в Ленинграде. Рентабельность и так была колоссальная, но мы пошли дальше. Я уговорил инвесторов не гнать круглый лес, а пилить его прямо там, на месте, и везти уже готовые пиломатериалы. Так мы сокращали транспортные расходы и ещё увеличивали прибыль. Потом я встретил Настю и сразу же влюбился. Она была такая… Такая необычная, милая и в то же время умная, и с сильным характером. Как луч света среди всего это лесного болота. С Настей мы сошлись сразу. Сначала она была у нас переводчицей. Красавица, с отличием окончила институт иностранных языков в Ленинграде. Очень талантливая девушка. Я никак не мог понять, что она делает в этой глуши. Мы почти сразу стали жить вместе. Я звал её переехать в Лондон, когда моя командировка закончится, но она отказывалась, говорила, что любит Россию и никуда уезжать не намерена. Недолго думая, я сам собрался переехать к ней. Компромиссное решение было найдено. После окончания работы в этой деревне мы собирались переехать в Ленинград и там обосноваться. Я просто не мог дождаться, когда это свершится. Потом я взял её в долю.

Мы построили распиловочный цех, оснастили самым новым оборудованием и начали отправлять доску, брус, вагонку. Я был так горд собой, мне так нравилось рулить всем этим процессом, что я потерял всякий страх и забыл, что я здесь не хозяин, а всего лишь гость. Как оказалось, мы не только многим перешли дорогу, но и благодаря нам обанкротились несколько местных царьков. На нас стали косо смотреть, потом намекнули, что мы слишком много на себя взяли. Затем началась настоящая война.

В общем, местные лесные олигархи нам дали понять, чтобы мы убирались в свою Англию. Я тогда уже неплохо изучил местные порядки, был сильный физически, и, если я говорил нет, это означало нет. Наши партнёры тогда стали сворачивать свой бизнес. Либо продавали за гроши, либо просто бросали и уезжали. Я решил стоять до конца. Не столько из-за денег, наверное, больше из-за упрямства. Нас постоянно звали на какие-то стрелки. Мы часто дрались, и несколько раз доходило до стрельбы. Один раз местные милиционеры сказали мне, что наша компания настолько чётко себя поставила, что вроде с нами уже никакие бандиты не хотят связываться. Скажу честно, в тридцать лет мне было лестно слышать такое. Мы с Настей решили пожениться. Я сделал ей предложение, она сказала да. Я был самый счастливый человек на свете, — Николас вздохнул, сделав паузу. — На следующий день её застрелили. Потом говорили, что это была случайность, что нас хотели просто припугнуть. Как было на самом деле, уже никто не мог узнать. Позже сам момент убийства я увидел своими глазами, хоть меня там и не было.

— Вы видели?! Но как?! — Виктор в изумлении посмотрел на Николаса.

— Расскажу обязательно, но всё по порядку. Думаю, что убийство Насти — это была просто месть. И они били по самому больному. Для меня тогда в один миг перевернулось всё. Что в жизни было дорого и ценно, просто потеряло смысл. Похоронили её, где она и родилась, в соседней деревне. Её отец сказал мне, что не винит меня, но я ему не поверил. Я бросил всё как есть: компанию, неисполненные договора. Была полнейшая апатия ко всему на свете. И тогда я ушёл в лес. Там, далеко в глуши, был старый дом лесника. Никто точно не знал, где этот дом и когда был построен. Местные поговаривали, что в нём жили призраки, и поэтому никто туда уже давно не ходил. Боялись. Это был хутор на отшибе. Чтобы до него добраться, надо было идти через лес километров тридцать или больше. Теперь ты и сам его видел. Тогда я взял с собой рюкзак еды и ушёл один. Я не знал, что там буду делать. Я просто ушёл. Меня словно что-то манило туда.

Он замолчал, посмотрел на Виктора, но тот ничего не сказал.

— Каким-то чудесным образом я нашёл это странное место. Когдапришёл в этот лесной дом, то обнаружил там старого корейца. Он жил в этой глуши уже много лет. Было непонятно, на что он существовал, чем питался. Я пришёл туда как зомби, а он был старый и больной. С виду ему было больше ста лет, хотя на самом деле гораздо меньше. Звали его Хан Хюн Ки. Видел, наверное, фотки на стенах?

Виктор кивнул:

— А я подумал, это китайцы на фотках.

— Корейцы, — уточнил Николас, — хотя, да, китайцы там тоже есть. Так вот, этот Хан Хюн Ки родился в корейском Сеуле в 1902 году. Потом его, ещё маленького, увезли в Китай. Там у них были какие-то тёрки, и родители у него погибли. Воспитывался он в одном из монастырей Тибета. Человек он был умный, идеально говорил на нескольких языках, в том числе и на русском. Хан Хюн Ки в совершенстве владел восточными единоборствами. В общем такой супермен, из голливудского боевика. В конце пятидесятых, уже после Корейской войны, он решил съездить на родину. Корея к тому времени была поделена на две, и так получилось, что его родной город Сеул находился в Южной Корее. Его духовный наставник и смотритель монастыря умирал. Перед смертью он позвал Хан Хюн Ки к себе, приказал оставить их одних и отдал ему Нуо. Он рассказал, что это такое и что с ним надо делать. Хотя никто точно не знает, как им управлять и можно ли вообще им управлять.

Хан Хюн Ки не сказал мне имени того человека, но он всегда называл его Лама. Так вот этот Лама ему сказал, что на Земле существует несколько Нуо. Никто не знает, сколько их и где они находятся. Они переходят из рук в руки. Когда ты теряешь связь с Нуо, ты всё равно продолжаешь его хранить, пока он спит. Потом ты получаешь знак, кому его передать. Ты физически не сможешь никому рассказать про него. Думаю, что даже если захочешь, то что-то тебе помешает это сделать. Да и кто в такое поверит.

— Так значит, эта встреча в поезде не была случайной? — спросил Виктор.

— Нет однозначного ответа, — сказал Николас. — Вариантов встретиться с тобой было множество. Поэтому в какой-то степени можно назвать случайной. Пути Господни неисповедимы.

— Ну и что было дальше? Тогда, когда вам отдали этот, как его? Нуо? — спросил Виктор.

— О, это было что-то невообразимое. Хотя на меня он подействовал не сразу. Сначала я что-то почувствовал. Какие-то мелочи, просто изменения в психике. Потом каждый день я стал открывать новые возможности в своём организме. Я совсем не чувствовал усталости. Я бегал быстрее лани, поднимал такие тяжести, что непонятно, как выдерживали мои суставы. Память, зрение, слух — все было идеальное. Целый месяц я жил в лесу, познавая новый для себя мир. Хан Хюн Ки хоть и не подавал вида, держался всегда бодро, но он знал, что жить ему оставалось совсем немного. Видимо, это было как-то связано с Нуо. Он рассказал мне свою историю.

В монастыре в Тибете Лама дал ему камень. Тогда Хан Хюн Ки исполнилось уже пятьдесят пять лет. Нуо не сразу принял своего нового хозяина. Знакомство тянулось больше пяти лет. Медленно, шаг за шагом Хан Хюн Ки познавал свои новые возможности. Его терпение, добрый характер и мудрость в конце концов увенчались успехом. Нуо открылся ему полностью. Хан Хюн Ки переехал в Сеул и начал заниматься благотворительностью. Он знал, что надо действовать осторожно, иначе можно было всё потерять. Работая на пределе своих возможностей, он развивал сразу несколько направлений. Медицину, лёгкую промышленность, машиностроение. Благодаря ему был построен крупнейший в Сеуле медицинский центр, несколько университетов и колледжей. Как он ни старался быть таким серым кардиналом, но однажды попал в поле зрения Пак Чон Хи, тогдашнего президента Кореи. Они встретились, и Хан Хюн Ки стал негласным экономическим советником президента. Экономика Кореи тогда шла вперёд семимильными шагами. Весь мир смотрел на них и не мог понять как. Никто тогда не знал основной причины небывалого экономического роста. А Хан Хюн Ки знал. Но не всё шло так гладко. Сильные мира сего: президенты, генералы и управляющие крупными корпорациями — во имя глобальных целей часто приносят в жертву простых людей. Хан Хюн Ки не мог такого себе позволить, и в какой-то момент возник конфликт интересов. Через какое-то время он уже не мог контролировать ситуацию. А может, просто расслабился. Я не знаю подробностей, но… — Николас остановился, пытаясь подобрать нужные слова. — Хан Хюн Ки всегда говорил загадками, как будто чего-то недоговаривал. Не всё в его речи можно было разобрать, и приходилось самому домысливать. Он говорил, что на него были покушения и ему не раз приходилось использовать всю силу Нуо, чтобы выжить. В общем, что-то там произошло, и я думаю, не обошлось без убийства. Он не сказал об этом прямо, но я и так понял. Нуо моментально закрылся. А может, он просто посчитал, что и так уже достаточно сделал, и убийство, если оно было, стало просто финальной чертой. Это так и осталось тайной. После он был объявлен в розыск. Я думаю, искали его больше для того, чтобы разобраться в его удивительных способностях, хотя официальная версия была поиск подозреваемого в убийстве человека. Однако ему удалось бежать: сначала на Филлипины, потом, совершенно случайно, в Советский Союз. По иронии судьбы человек, которому надо было поставить памятник ещё при жизни, оказался в изгнании.

— Так сложно во всё это поверить, — тихо сказал Виктор и добавил: — Я полагаю, что догадываюсь, как и вы потеряли свой дар.

Николас кивнул и с грустью продолжил:

— Мой Нуо с каждым днём становился всё доступнее и послушнее. Когда я немного разобрался в своих ощущениях, то заглянул в тот день, когда убили Настю. И всё увидел. Всё в мельчайших подробностях. Это было какое-то умопомрачение. — Он сделал паузу, затем глубоко вздохнул и тихо сказал: — Да, я убил их всех. Всех причастных, — он поднял руки, показывая их Виктору, — вот этими руками. Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы убить всех пятерых. На каждого по одному удару. Пришлёпнул, как комаров.

Он помолчал немного и уже спокойным голосом сказал:

— Но что сделано, то сделано. Жалею ли я об этом? Да, жалею. Надо было сдержаться. В тот же день Нуо закрылся от меня. К тому времени мои коллеги по бизнесу уже уехали домой, оставив мою долю у Василича. Когда я пришёл к нему, он отдал мне всё, не взяв себе ни цента, как я его ни уговаривал. Он сказал, что это грязные деньги и он не хочет иметь к ним никакого отношения. Когда я вернулся в лесной дом, Хан Хюн Ки уже почти не вставал с кровати. Он показал мне, где у него лежал целый ящик золота. Не знаю, откуда у него было столько слитков, я не спрашивал. А он так и не сказал. Попросил только, чтобы я потратил всё это на добрые дела. Через две недели Хан Хюн Ки умер, и я его похоронил — прямо около его дома. Перед смертью он сказал, что, так как я потерял связь с Нуо, его надо будет спрятать, а потом, через несколько лет, передать другому человеку. Я спросил, как я узнаю кому и когда, он сказал, что мне будет дан знак. Но он уже тогда знал кому. Твоё имя — это было последнее слово, которое он произнёс перед смертью. Я же взял себе денег столько, сколько можно было унести в наличке, остальное ты нашёл в погребе.

Он вздохнул:

— Это, собственно, всё, если вкратце. Потом я уехал из страны. В Советском Союзе меня объявили в розыск, поэтому оставаться дольше я не мог. К слову сказать, какие-то возможности у меня ещё остались. Приятные мелочи, я бы так сказал. И с тех пор я не был в России, — улыбнувшись, добавил Николас.

— Как не был?! — округлил глаза Виктор.

— Так не был, — мягким тоном сказал Николас. — Мы не встречались с тобой в поезде. Это были твои иллюзии. Мираж. Голограмма, если хочешь.

— А как же монетка? — Виктор почувствовал себя обманутым, как ребёнок, которому сказали, что Деда Мороза не существует.

— Вот она, — Николас протянул пятирублёвую монетку, которую всё это время держал в руке.

Виктор взял её в руки, оглядел и, улыбнувшись, спросил:

— Подменили?

Монетка была идеально ровная, без каких-либо изгибов, царапин и неровностей. Она блестела, как будто только что из-под монетного станка.

— Ничуть, — лукаво подмигнул Николас. — Уверяю, та же самая. Это всегда в нашей власти: верить в чудо или нет. Я либо никогда её не сгибал, либо только что разогнул. Но и то и другое невозможно, это тебе любой подтвердит.

— Я, кажется, понял, — сказал Виктор. — Однажды утром, когда всё только начиналось, я, скажем так, материализовал пакет молока. Он появился, словно по щучьему велению, в холодильнике, у меня дома. Но я не видел, как оно там появилось, и даже не уверен, появилось ли.

Николас кивнул:

— Так и бывает. Ты никогда не уверен, случилось ли что-то сверхъестественное или нет. Так оно работает. Помнишь, как Иисус накормил огромную толпу людей, дав им несколько рыбин и краюшек хлеба? Это разве не чудо? А выйди сегодня на улицу и спроси любого, как физически Иисус это сделал, и люди найдут тысячи материалистических обоснований невозможности чуда, либо просто скажут, что это всё выдумки и не было такого.

— Вы хотите сказать, что у Иисуса Христа был Нуо? — Виктор даже прикрыл рот рукой, как будто сказал что-то нелепое.

— Ну-у, я бы не стал так утверждать, — заметил Николас. — Однако и исключать тоже нельзя, хоть это и звучит как богохульство.

— Так, погодите, а как же билеты на поезд? Как же виски? — не унимался Виктор.

— Нет ничего проще, — засмеялся Николас. — Могу обрадовать, виски был самый настоящий, умело клонированный мной из дьютика. Я просто выбрал самый хороший, правда, половину сам выпил, — он заговорщицки подмигнул. — Билеты тоже были настоящие. Но не обошлось и без накладки. Я купил только один билет, второй был у тебя, третье место оказалось пустым, а на четвертое, — Николас озорно ухмыльнулся, — один товарищ бежал, но не успел.

Виктор вспомнил тот вечер. Как мужчина, бежавший на поезд, запнулся и растянулся на перроне и так и остался смотреть с глупым выражением лица на удаляющийся поезд,

— Так это была ваша работа? Этот парень должен был быть нашим соседом?

Николас кивнул и поправил:

— Скорее, не должен быть. Нам не нужны были свидетели. Ну, и если тебе интересна дальнейшая судьба этого товарища, то могу заверить, что он не в накладе. Он работает на «Северстали». В Москву ехал по работе, на встречу, которую всё равно отменили. Он узнал об этом буквально через несколько минут после своего падения на асфальт. На следующий день в магазине ему на сдачу дали лотерейный билет, который выиграл двадцать тысяч рублей. Вот такие вот совпадения бывают, Виктор. Если ты спросишь меня, чудо ли это, я разведу руками. Может да, а может и нет.

— Но как вообще это всё происходит? — Виктор вспомнил школьную программу по физике. — Ведь если где-то что-то появится из ничего, то где-то что-то должно пропасть? Как же закон сохранения массы, или как он там называется?

— Вещи не появляются из ничего, ты прав, — Николас оглянулся. К ним, вниз по тропинке, трусцой бежал Саймон. — Чтобы создать вот эту монетку, что ты держишь в руке, нужен материал, из которого она сделана, и нужно придать этому материалу определенную форму, при этом затратив какую-то энергию. Это как продвинутый 3D-принтер, где программное обеспечение — это ты вкупе с твоим Нуо, а материал можно извлечь откуда угодно, он у нас под ногами валяется, достаточно только изменить молекулярную структуру вещества. А энергетических полей вокруг столько, что можно сделать вечный двигатель. Но давай об этом позже.

— Там обедать накрыли, — сказал Саймон, тяжело дыша и переходя на шаг. — Отец Йоханес спрашивал, вы отобедаете с нами?

— Думаю, да, спасибо, Саймон. — Николас вопросительно посмотрел на Виктора и сказал: — Самое время подкрепиться.

Тот кивнул. Обед сейчас был весьма кстати. Столько информации, что мысли хаотично летали от одного события к другому. Надо было время, чтобы всё разложить по местам. Втроём, не торопясь, стали подниматься вверх по тропинке. Саймон шёл рядом с Николасом, приглашая того в храм на вечернюю службу. Николас согласно кивал. Виктор шёл сзади, держа в руке Нуо. Он был приятно тёплый. Надо было во многом разобраться. Если верить Николасу, то перед ним теперь открывались безграничные возможности. Возможности сделать что? Что бы он сделал в первую очередь, если бы получил полный контроль над Нуо? Виктор до сих пор не понимал, чего реально он хочет по жизни. У него никогда не было какой-то глобальной долгосрочной цели. Это сейчас в школах и институтах детей учат ставить цели и следовать определённоиу плану в их достижении. Когда Виктор в пятнадцать лет переехал в Череповец на учёбу, ему хотелось своё жильё, машину, хотелось путешествовать. Студенческая жизнь была весёлая. Много друзей, много девчонок. Всё это закрутилось с первого дня учёбы, и его понесло по течению. Потом два года армии, и когда он вернулся, всё в стране изменилось. Кругом была коммерция, и деньги валялись под ногами — только подбирай. Что Виктор и делал. За всей этой сутолокой время пролетело незаметно, и вот ему уже тридцать пять, а цели, к которой хочется идти, так и нет.

В небольшом зале стояло несколько длинных деревянных столов, накрытых белыми скатертями. Здесь было самообслуживание. Так называемый шведский стол. Человек двадцать мужчин ходили с тарелками, накладывая себе еду. Аромат сразу пробудил аппетит, и Виктор, взяв большую тарелку, с удовольствием заполнил её разнокалиберными яствами. Помолясь, принялись есть. Виктор попробовал всего понемногу. Очень понравился суп-пюре из брокколи, потом попробовал отменное мясо на косточке. Судя по жирности — баранина. Затем с наслаждением умял целую тарелку больших тигровых креветок — давно хотел. Как говорится, поел от-пуза. Да, монахи были не такими уж аскетами. Но сейчас вроде не было никакого поста, поэтому почему бы и не порадовать себя. Как оказалось, обед был бесплатный. На выходе из гостеприимной столовой перед иконой Божьей Матери на эстетичной подставке горело несколько лампадок. Тут же стояла большая фарфоровая плошка для пожертвований. Виктор положил туда двадцатку. Почему-то появилось желание перекреститься и отвесить поклон, но он сдержался и вышел на улицу. В голове громко и с выражением пронеслось: «Это, гордыня».

Ярский оглянулся по сторонам, как будто кто-то мог услышать его внутренний голос. После обеда Николас предложил прогуляться вдоль озера и продолжить разговор. Да с удовольствием! Виктор только этого и ждал. Вопросов не уменьшилось. Их стало ещё больше.

— Вот вы говорите, что потеряли связь с Нуо, — начал Виктор, как только они отошли на достаточное расстояние, чтобы их никто не мог услышать. — Что остались только, как вы говорите, приятные мелочи.

Николас кивнул.

— Но это же не мелочи. Организовать всё, — Виктор развёл руками. — Билет на поезд, монетка, виски. Выигрыш в двадцать тысяч, в конце концов. Это же говорит о том, что вы до сих пор можете им управлять.

— Вероятно, это просто приятный бонус. К тому же основную работу проделал Нуо, как бы автономно. Я был больше зритель, чем актёр этого театра. — Николас улыбнулся. — Теперь твой ход. И как ты поступишь, от меня больше не зависит. Ни от кого не зависит. Теперь это твоя война.

— Война? — округлил глаза Виктор.

— Как у вашего певца Виктора Цоя: «Война без особых причин», — Николас сорвал яркий полевой цветок и с удовольствием стал вдыхать его запах. — Война идёт от самого сотворения мира. Война добра со злом. Она незаметная, но постоянная. В людях есть интересный ген. Ген соперничества. С одной стороны, это хорошо. Соперничая, мы идём вперёд. Цивилизация развивается. Но с другой стороны, нам приходится защищаться друг от друга. Защищаться на всех уровнях, начиная от защиты личной собственности и заканчивая глобальным военным соперничеством на уровне государств. Вот приведу простой пример. Человек работает на поле, скажем, управляет комбайном. — Николас посмотрел на Виктора, тот одобрительно кивнул.

Николас продолжил:

— Он, скажем так, производит пшеницу, продукт, который нужен людям для питания. Другая группа людей спроектировала и собрала этот комбайн. Получается, они тоже затратили свой труд и материалы на нужды человека. Все использованные ресурсы и потраченное время этих людей можно отнести к правильной стороне медали. К силам добра. А теперь возьмём пример с обратной стороны. Другой человек приехал ночью и украл этот комбайн. Увёз его за тысячу километров и стал там так же работать, делать то же самое только для других людей. Он думает, что он выиграл, бесплатно получив нужную ему технику. Хотя на самом деле в долгосрочной перспективе он проиграл так же, как и тот, у кого он украл этот комбайн. Чтобы такого больше не случилось, теперь им обоим нужны дополнительные люди, скажем, органы правопорядка, чтобы те следили и не позволяли незаконное присвоение чужой собственности. С этой минуты для того, чтобы содержать дополнительных людей в этой цепочке, обоим комбайнёрам придётся работать больше, получая ту же заработную плату. И это простейший пример. А возьмём пример в масштабах государства. Сколько нужно затратить средств, чтобы содержать, ну скажем, один атомный авианосец армии США: А на нём, на минуточку, больше шести тысяч военнослужащих. Каждый из них ничего прямо не производит, не выращивает огурцы, не шьёт одежду, не строит жильё — ничего полезного. А сколько ресурсов надо для того, чтобы выплавить металл для этого корабля, собрать всё это новейшее оборудование и поддерживать его в рабочем состоянии? Да, можно сказать: они защищают свою страну. Но если бы тот, второй комбайнёр не украл комбайн у первого, не нужны были бы ни полицейские, ни солдаты. И тогда бы им обоим пришлось работать не пятьдесят часов в неделю, а скажем, двадцать, а то и ещё меньше. Это и есть библейский Рай, мой друг, — он замолчал.

— Но это же нереально, это же просто из области фантастики! — сказал Виктор. — Между людьми всегда были и будут споры и разногласия. А значит, должны быть те, кто будет всё это разруливать. Иначе создастся хаос.

— Всё верно, Виктор, так и есть. Мы не знаем, каков замысел Всевышнего. Ты не можешь что-то изменить глобально, но, если постараться, ты можешь изменить мир вокруг себя. Изменить в лучшую сторону. И Нуо тебе в помощь.

— Если Нуо такой сильный, — задумчиво сказал Виктор, глядя на гладь озера, — если он может вот так просто являть предметы из ниоткуда, нет ничего проще, как всё это сотворить. Ну, к примеру, о комбайнах. Можно сотворить миллионы этих новых комбайнов. Всем хватит, и никто ни у кого не украдёт. Так же можно сделать и всё остальное. Такое великое изобилие во всём мире. Или нет? — он посмотрел на Николаса.

Тот улыбнулся и отрицательно покачал головой:

— Это можно сделать только на местечковом уровне, при этом не ущемив ничьих интересов. Запомни, ты не можешь влиять на ход событий, не можешь мешать жить и работать добропорядочным людям. Смотри, если какое-то предприятие делает эти комбайны, раз уж мы продолжаем брать их как пример, а ты будешь штамповать их тысячами с рентабельностью в плюс бесконечность, ты нарушишь баланс. Тысячи людей останутся без работы. Предприятия обанкротятся. Но, думаю, до этого не дойдет, Нуо просто не даст тебе этого сделать. И кстати, не думай, что ты вот так просто сможешь что-то создать, не понимая всех узлов и механизмов устройства. Я не уверен, но думаю, что можно сделать какую-то запчасть от комбайна, но не сам комбайн. Или ты должен быть как минимум его конструктором. И как я полагаю, основная прерогатива Нуо — это не наводнить мир дополнительными вещами, которых, если надо, Бог и так может сделать в неограниченном количестве, а просто выровнять перекосы. Возможно, помочь социально незащищённым людям материально или поднять их социальный уровень. Конечно, если они этого заслуживают. Я не знаю точно, просто предполагаю, так что всё это только мои домыслы, не более. Думаю, если ты всё будешь делать правильно, то через несколько месяцев будешь знать про Нуо на порядок больше меня. Не так уж хорошо я его и изучил, — он опять грустно вздохнул. — К сожалению, не успел.

— А есть в мире ещё люди? Может, вы слышали ещё о ком-нибудь, у кого был или сейчас есть Нуо? — спросил Виктор.

Николас утвердительно кивнул.

— Одно время я следил за всем экстраординарным, происходящим в мире. Я внимательно читал всё, что обычные люди относили к небылицам. Много случаев про НЛО, про странные находки и аномальности. В основном, это были фейки. Просто кто-то хотел привлечь к себе внимание. Среди прочего меня заинтересовала одна дама. Это была красивая темнокожая девушка. Родилась и выросла она в городе Аккра. Это столица африканской Ганы. В середине девяностых, она засветилась в штате Калифорния, попросив там убежища. Ни полиция, ни иммиграционный сервис не могли добиться от неё, как она приехала. У неё не было ни одного документа, она официально не пересекала границу США, ни даже Канады или Мексики. На вопрос, как она здесь очутилась, она на слабом английском сказала, что из Ганы прилетела по воздуху, на своих крыльях. Один из официальных языков Ганы — английский, но понять её было не так просто, так как говорила она на местном диалекте. Её терпеливо выслушали — работа такая. Ребята там подкованные, уже вдоволь насмотрелись на разных заморских чудиков, поэтому её отправили прямиком в психушку на экспертизу. Там её обследовали и признали не только полностью нормальной, но грамотной и образованной девушкой. Когда через несколько дней она снова оказалась в иммиграционном офисе, то, к удивлению служащих, говорила уже на идеальном английском без акцента, используя в разговоре словарный запас выпускника Гарварда, не менее. Девушка быстро получила GreenCard, потом гражданство и через три года уже была в середине списка «Форбс». Она преуспела как венчурный инвестор, успешно продавая IT-шные стартапы в Кремниевой долине, так и в шоу-бизнесе, став топ-моделью, постоянно мелькая на обложке то одного журнала, то другого. Странно, что она не скрывала свой Нуо и всегда носила его на своей роскошной груди. Он был не такой, как твой. Её Нуо был розового цвета, меньшего размера и немного другой формы. Но сомнений быть не могло, это точно был он. Если ты слышал о сильнейшем росте доткомов в конце девяностых, то могу заверить, что здесь не обошлось без её участия. Весной двухтысячного года я полетел в Америку. С большим трудом, но всё же мне удалось встретиться с ней. Я заплатил за благотворительный обед около пятидесяти тысяч долларов, чтобы мы с ней смогли оказаться за соседними столиками. Зачем? Мне даже не ответить. Хотелось познакомиться с ней поближе, хотелось ещё раз прикоснуться к этому чуду. Но стоило мне заговорить с этой дамой, она раскусила меня почти сразу, поняв, что я не такой, как все, что знаю её секрет. В её глазах была такая решительность, что я понял: она пойдёт на всё, чтобы, — Николас запнулся, — чтобы сохранить свою тайну. Мы перебросились всего парой фраз, и она, вежливо извинившись, сказала, что отойдёт на минутку. Больше я её не видел. Она пропала отовсюду, как будто бы её никогда не существовало. Я листал журнал «Форбс» — там её тоже не было. Это как… как если бы можно было вернуться назад и поменять историю. Кстати, в тот момент индекс NASDAQ в моменте рухнул процентов на двадцать. Аналитики тогда лили в уши разный бред, придумывая различные версии резкого падения доткомов, но никто не знал основную причину. Простая девушка из африканской Ганы. Кто бы мог подумать. Где она сейчас, под каким именем и в какой стране живёт, я не знаю. Вот такие чудеса.

***

В день отъезда Виктор вызвался отвезти Николаса в аэропорт. До Хельсинки путь был неблизкий, около четырёхсот километров, но это нисколько не напрягало. Напротив, Виктор радовался возможности побывать в столице Финляндии. Также общение с Николасом доставляло удовольствие и пролило свет на многие вопросы. Поблагодарив отца Йоханеса за гостеприимство, ранним утром двинули в путь. Виктор был на позитиве. Финляндия, с её идеально ровными дорогами, всё больше ему нравилась. Всё было такое чёткое, такое эстетичное, что не могло не радовать глаз. Машин на дорогах было мало, и Виктор уже перестал удивляться тому, что все они идеально чистые, как легковые, так и траки.

Заехали на заправку Neste, залили полный бак. Николас оплатил картой, по пути купив разных шунди-мунди, типа чипсов, печенья и мятных леденцов. Когда выехали на дорогу, Виктор протянул ему деньги:

— Возьмите, у меня же есть, чего это вы будете платить.

Но Николас махнул рукой:

— Успеешь ещё потратить свои деньги. На обратной дороге будешь платить. И кстати, хватит уже мне выкать, давай уже на «ты».

— Хорошо. На «ты» так на «ты», — кивнул Виктор, затем задал вопрос, давно уже вертевшийся в голове: — А как ты их? Ну, ты сказал, прихлопнул? Парней этих. Просто я же с Василичем разговаривал. Он мне рассказывал, что их нашли мёртвыми у себя в офисе, или где там они тусовались. У них не было ни синяков, ни царапин. Не то чтобы мне интересны подробности, просто… разве так бывает?

— Да, бывает. Думаю, тебе надо это знать, — сказал Николас. — Когда я открыл дверь и вошёл к ним в контору, они сидели и пили крепкий чай, как-то они его называли, по-своему. Не помню.

— Чифирь — подсказал Виктор.

— Вот, точно, чифир, вспомнил. Они посмотрели на меня. Все были слегка удивлены, но никто не испугался. А чего меня бояться? Я один, их пятеро. Один даже пошутил, мол: оба-на, вот и иностранец наш нарисовался. А почему ещё не в тюрьме? Я стоял в дверях и просто смотрел на эти довольные лица, опьянённые своей безнаказанностью. Тогда у меня пропали остатки сомнений, правильно ли я поступаю. Сначала у меня была мысль просто застрелить их всех. Пистолет у меня был, и мне с моей реакцией и скоростью не составило бы ни малейшего труда это сделать. Но потом в памяти всплыли отрывки из того, что я слышал или читал где-то — про смертельный удар в грудную клетку. Это было давно и расплывчато, но при помощи Нуо за долю секунды я вытащил из глубин разума всю информацию. Более того. Я узнал даже то, что, скорее всего, не знает ни один человек на земле. Если ударить точно и сильно в определенное место в момент, когда клапан выплеснул очередную порцию крови в аорту, произойдёт кратковременная остановка сердца. Если ещё вложить в удар Z-энергию, то сердце остановится навсегда. Сердечную мышцу просто парализует.

— Что за Зэт энергия? — перебил Виктор.

— Z-энергия ещё не изучена и даже не открыта на Земле. Примерно через сто лет ею будут пользоваться вместо наркоза. Это станет очередным прорывом в медицине. Тогда, стоя на пороге в дверях, я за долю секунды изучил курс, на который студенты мединститутов будущего потратят годы. Я не стал ничего им говорить, никаких пафосных речей, как в таких случаях делают герои боевиков. Просто подошёл к одному и ударил его открытой ладонью в область сердца. Он тут же упал замертво. Время для них шло примерно в десять раз медленнее, чем для меня. Как в замедленной съёмке я видел сползающие с лиц улыбки. Когда ударил второго и он медленно стал сползать на пол, вместо улыбок было чистое удивление и растерянность. Третий и четвёртый последовали за первыми. Потом меня опять стали одолевать сомнения и даже страх. Я понимал, что делаю что-то ужасное. Для них всё это длилось несколько мгновений, а для меня почти целую минуту. Я уже понимал, что сделал непоправимое, но останавливаться было поздно. Последний, пятый парень оказался самым здоровым из них. Я ударил его и то ли промахнулся, то ли мои сомнения уменьшили количество Z-энергии. Он стоял у стены, медленно сползая, и хватал ртом воздух, как рыба, только что вытащенная из воды. Меня охватил ужас. Ужас и отвращение к самому себе. Я был как маньяк, целенаправленно и хладнокровно убивающий своих жертв. Время — моё и его — сравнялось и стало течь один к одному. Мы смотрели друг на друга, и я понял, что ещё немного — и я не смогу его убить. Тогда я что есть силы ударил его кулаком в грудь. Что-то хрустнуло, и он упал замертво.

— Меня сейчас стошнит, — тихо сказал Виктор. Его правда слегка мутило от такого рассказа.

— Что есть, то есть, и этого уже не изменить. Мне приходится жить с этим, — сказал Николас и добавил: — Наверное, ты должен был это услышать, чтобы… Чтобы не повторять моих ошибок.

Потом долго ехали молча. Когда до Хельсинки оставалось меньше пятидесяти километров, у Виктора появилось неприятное чувство, что он не успел спросить что-то важное.

— У тебя есть какой-нибудь номер, куда можно позвонить? — спросил он у Николаса.

— Да, конечно. — Николас взял смятый листок, который Виктор использовал как самодельную карту Финляндии, и написал свой номер телефона. — Но я не думаю, что смогу быть тебе ещё чем-то полезен.

— Кто знает, — сказал Виктор, сворачивая с Е-75 в сторону International Airport Vantaa, — всё может быть.

Когда Николас помахал ему на прощание рукой и скрылся в здании аэропорта, Виктор опять почувствовал какую-то недосказанность. Но в этот раз добавилось странное чувство тоски и обречённости. Вроде бы всё нормально: встретились, душевно пообщались — но чувство, как на войну проводил. Он потряс головой, стараясь выгнать негативные мысли и прислушался к Нуо. Тот молчал.