Орлы или вороны (СИ)

Глава 8

Глава восьмая. Домой

Проводив Николаса, решил проехаться по центру Хельсинки. Интуитивно добрался до старого города. С парковкой здесь была просто беда, но в конце концов нашёл. Пешим ходом через какое-то время оказался на набережной. Здесь стояло несколько огромных белых красавцев-паромов. Виктор прочитал на двух из них названия: Stena Line и Finnlines. Почему-то сразу захотелось прокатиться на таком. Эти теплоходы выглядели так могущественно и в то же время изящно, что Виктор не мог оторвать от них взгляд. Побродив бесцельно по набережной, купил пару магнитиков в туристическом бутике. Здесь же купил дорожную карту Финляндии, усмехнувшись про себя: «Вот, уже домой ехать, самое время карту приобрести».

По набережной гуляло множество туристов, и Виктор подумал, что Аньке бы здесь, пожалуй, понравилось. Но Анька сейчас грела зад где-то в Италии, а может, уже вернулась. Счёт дням потерялся. Да и бог с ней, с Анькой, их дорожки теперь разошлись навсегда. Виктор резко развернулся и быстрым шагом направился в сторону своей запаркованной «Нивы».

Уже вечерело, когда он подъехал к супермаркету, сверкавшему яркими рекламными огнями. Это был город Котка. Денег оставалось ещё много, и Виктор набрал целую тележку всякой еды. Десяток различных сыров, копченых колбас, соков и сладостей. Просто ходил по рядам и, как голодная ворона, сгребал разные капиталистические продукты в ярких упаковках. Хоть не с пустыми руками домой ехать. Вышло больше ста евро. Свалив всё это добро в багажник, поехал в сторону перехода в матушку-Россию со смешным названием Торфяновка. Когда он подъехал к границе, его ждало большое разочарование. Очередь была километра на два, если не больше. В основном машины на транзитах. Виктор спросил у парня, который стоял перед ним на свеженькой Toyota RAV-4, что это за столпотворение. Тот сказал, что это обычная очередь, в основном из перегонщиков, и за пять-шесть часов, скорее всего, проскочим. Так и получилось. И когда Виктор через пост в Торфяновке заехал в РФ, было уже далеко за полночь. Через несколько километров слева появилась заправка Лукойл и довольно симпатичный одноэтажный мотельчик. Посчитал деньги. Хватало только на бензин. После того, как заправил полный бак, оставалась какая-то мелочь в евро-центах и триста рублей отечественными. Остановился под ёлочками на парковке. Опять пришлось ночевать в машине. Что ж, не привыкать. Из багажника доносился ароматный запах буженины, но спать хотелось больше, чем есть, поэтому моментально вырубился и проспал до рассвета.

Утром выехал по пустой трассе. Старался держать не больше девяноста. Бензина было впритык и даже при небыстрой езде вряд ли хватало до Череповца. Было бы неплохо подобрать какого-нибудь попутчика и содрать с него рублей пятьсот, тогда бы получилось точно в ёлочку. Виктор в очередной раз задумался о своей привычке сначала что-то делать, а уж потом думать. Вот почему он не оставил лишний полтинник евро в магазине, где, как голодный, сметал с полок всё, что под руку попадётся? Ведь прекрасно знал, что надо будет как минимум два раза заправиться. Нуо молчал, не подавая никаких признаков жизни. Виктор трогал его время от времени, уже не ощущая знакомого тепла. Камень как камень. Прислушивался к своему сознанию, пытаясь выудить из глубин что-нибудь необычное. Ничего. Когда, проводив Николаса, Виктор отправился в обратный путь, первое желание было добраться до Питера и попробовать поискать угонщика «мерседеса» Матвея Большакова. Очень хотелось с ним пообщаться. Но теперь, подъезжая к кольцевой, он понимал, что при таком игноре со стороны Нуо сделать ничего не сможет. Перед КАДом была пробка. Протолкавшись с полчаса, вырулил на «бабочку» и влился в поток кольцевой автодороги. Справа от КАДа вдалеке виднелся район Парнас. Серые многоэтажки, похожие одна на другую, росли как грибы. Питер строился колоссальными темпами. Чуть подальше слева показались Муринские человейники. Жизнь здесь кипела вовсю, не то что в сонной Финке. Вот и Мурманка. Задумавшись, Виктор чуть не проскочил поворот, резко перестроился и тут же был обруган продолжительным сигналом.

— Ладно, ладно, прости, братан, — вслух сказал он, глядя в зеркало заднего вида на сердитого дядьку в каком-то джипе. — Ишь нетерпеливый какой! — Виктор моргнул аварийкой: типа, сорри.

Мурманское шоссе на выезд из города ещё не было сильно загружено, но Ярский в эконом-режиме, со скоростью девяносто тащился в правой полосе. В посёлке Разметелево, на развилке, стояла машина ДПС. Виктор ещё издалека заметил, как дэпээсник, держа двумя руками радар, перегнувшись через капот, целил в него. Второй, лениво помахивая полосатой палочкой, поглядывал по сторонам в поисках жертвы невнимательности. «Нива», накатом, плавно снижая до восьмидесяти, проехала мимо патрульных. Чуть поодаль на автобусной остановке голосовала девушка. Виктор ещё сбросил скорость, приглядываясь. Блондиночка невысокого роста, милое личико, шикарная фигурка, в голубых джинсах и лёгкой белой ветровке. Не девочка, а мечта. Никаких авосек и чемоданов рядом не было, кроме миниатюрной женской сумочки на тонком ремешке через плечо. Она, скорее, походила на проститутку, чем на пассажирку-автостопера. Виктор уже собрался нажать на газ и проехать мимо, но в последний момент что-то в её взгляде заставило его остановиться. Девушка была явно чем-то напугана, постоянно озиралась по сторонам, вглядываясь в каждую проезжающую машину. Нажал на кнопку стеклоподъёмника. Правое стекло бесшумно опустилось. Девушка подошла, внимательно его разглядывая.

— Подвезёте? — спросила она.

Совсем ещё малышка, лет шестнадцать не больше. Видно было, что ей надо уехать отсюда поскорее и в то же время она боится садиться в машину к незнакомому мужику. Ему почему-то стало смешно.

— Подвезу, — с улыбкой сказал он, нагнувшись и открывая переднюю дверь.

Она помедлила ещё пару секунд, что-то для себя решая, потом, игнорируя приглашение, открыла заднюю и забралась туда. Виктор, ухмыльнувшись, хлопнул дверью и, включив сигнал поворота, вырулил на трассу. Девушка продолжала время от времени оглядываться в заднее стекло, потом, покопавшись в своей сумочке, спросила:

— У вас курят?

— Нет! — резким тоном ответил Виктор, возможно, более резко, чем следовало.

Он уже пожалел, что посадил попутчицу. Эта малолетка, походу, была та ещё заморочка. Из тех, что на постоянной основе умудряются найти проблемы на свою пятую точку, а заодно и втянуть в свои проблемы окружающих.

Она сидела, уставившись в окно, и больше ничего не говорила. Долго ехали молча. Виктор думал о Нуо, о Николасе, о тех необычных вещах, которые случались у всех на виду и в то же время где-то далеко. Странно, что за свои тридцать пять лет он не только ни разу не был свидетелем таких вещей, но даже не слышал и не задумывался об их существовании. И тут судьба его свела с человеком, который и сам был участником сверхъестественных событий, и знал столько, что…

— Вы прямо поедете? — перебила его мысли девушка.

Подъезжали к развилке, направо — А-114 на Вологду, прямо — на Лодейное Поле и дальше на Мурманск. Виктор, витая в своих мыслях, опять чуть не проскочил поворот.

— Не, я направо, на Вологду, а тебе куда?

— Это хорошо, мне тоже в сторону Вологды, — сказала девушка.

Она уже освоилась на заднем сиденьи, успокоилась и, похоже, чувствовала себя достаточно комфортно. Голос был уверенный, спокойный и какой-то знакомый. Вернее, Виктор заметил очень знакомые, давно забытые нотки из детства.

— В Вологду, получается, едешь? — спросил он, бросив беглый взгляд на уже знакомый шиномонтаж, где несколько дней назад менял колёса. Проезжали деревню Иссад. Она промолчала, не ответив, как будто не могла придумать, куда едет, и у Виктора опять зазвенел тревожный колокольчик. «Странная девчонка», — пронеслось в голове. Посмотрел в зеркало заднего вида. Она продолжала безучастно смотреть в окно, потом перевела взгляд на зеркало, и их глаза встретились. Теперь Виктор вблизи увидел, какая красивая она была. Идеально правильные черты лица — хоть картину рисуй.

— В Череповец еду, — сказала она наконец и добавила: — Наверное.

— Наверное? — засмеялся Виктор, повернувшись назад, в упор посмотрел на неё, и вдруг его осенило. Он понял, почему её голос показался таким знакомым. Это не голос, а наречие. Так говорили в Белозерске, на его родине.

— А-а-а-ай, на дорогу смотрите! — она испуганно показала рукой на лобовое стекло.

Виктор повернулся обратно. Навстречу, обдав их ветром, пролетела фура. Затем он спросил:

— А ты случайно не из Белозерска?

— Да, — удивилась она. — Из Нижней Мондомы. А как вы узнали?

— По акценту, — усмехнулся Виктор. — Я сам в Белозерске вырос. В Питере учишься?

— Пока не учусь, — неуверенно сказала она. — Поступаю. Вернее, не поступила. Отстой, в общем.

— Жесть, — согласился Виктор. — А тебя как-нибудь зовут?

— Настя, — сказала она, улыбаясь такой постановке вопроса. — А вас?

— Меня Виктор, — представился он. — На кого поступала, если не секрет?

— Не секрет. Институт иностранных языков, на переводчицу — сказала она. — Но не хватило баллов на бюджет, а платку мне не потянуть.

— Я понял, — кивнул Виктор. — Жалко, конечно. Но не отчаивайся, может, на будущий год повезёт. А чего ты, кстати, налегке? Смотрю, без багажа.

— Да так, — уклончиво ответила Настя, — так получилось, спонтанно собралась. — Помолчала немного, потом сказала: — Так не хочется домой возвращаться.

— Чего возвращаешься тогда? Оставалась бы в Питере, устроилась бы в «Макдоналдс», через год бы ещё раз попробовала.

Она открыла рот ещё чего-то сказать, но только махнула рукой и опять уставилась в окно. Виктор посмотрел на приборы. Стрелка топлива медленно, но верно приближалась к нулевой отметке. С минуты на минуту должен был загореться резерв.

— Анастасия, — сказал он, — неудобно, конечно, но хотел спросить. У тебя рублей пятьсот одолжить можно? Просто надо заправиться, а я почти на нуле.

Она порылась в своей сумочке, достала четыре сотенные:

— Вот четыреста рублей. Это всё, что есть. Извините, нет больше.

Было ужасно стыдно, но Виктор взял протянутые деньги. Появился знак: отворотка на Тихвин. Повернул на заправку, достал все деньги, что были. Басурманской мелочи насобиралось чуть больше десяти евро и отечественными семьсот рублей. По идее, теперь должно хватить до дома. На заправке было несколько легковых машин. Виктор попробовал продать свои десять евро, но все водители как-то настороженно отказывались. Подошёл к дальнобою на фуре, заправлявшему древнюю «Сканию».

— Слушай, братан, не выручишь? Евры купи, а то заправиться не на что, — Виктор протянул горсть мелочи.

— Сколько надо-то? Я в них не понимаю, — водила снял грязные рукавицы и пошёл к кабине.

— Да рублей триста если дашь, будет супер, — обрадовался Виктор.

Мужик протянул Виктору пятьсот рублей:

— Бери, чтоб наверняка, или ещё дать?

— Хватит, хватит, — было страшно неловко, но вопрос надо было решать, так что, как говорится, не до жиру.

Виктор протянул мужику мелочь, но тот отказался:

— Да на фиг они мне. Бери так, будет у меня проблема — ты мне поможешь.

Вот она, шоферская взаимовыручка!

— Погоди-ка минутку, — Виктор, вернувшись к своей «Ниве», открыл багажник, зацепил полные руки первых попавшихся деликатесов и отнёс водиле. — На, братан, вот тебе тут вкусняшки импортные, с чаем полакомишься.

Тот поблагодарил:

— Да нешто бы, но спасибо.

Пока заправлялся, Анастасия стояла в сторонке и дымила свою сигарету. Виктор пригляделся к ней. Нет, ей явно было не шестнадцать, как показалось вначале. Девушка, похоже, уже много чего повидала. Такой взгляд и манера общения была у детдомовских. Виктор сам был такой. Когда выехали, он спросил:

— Анастасия, покушать нет желания?

— Да, я бы перекусила, а то с утра ничего не ела, — обрадовалась она.

— Денег у нас нет, — констатировал Виктор, — но есть полный багажник еды, так что можно посухомятничать, если есть желание.

— Давай… — сказала она и тут же добавила: — …те.

— Да можно и на «ты», — улыбнулся Виктор — Я хоть и пожилой, но ещё не старый. — И неожиданно спросил: — А тебе сколько лет? — Засмеялся и тут же поправился: — Сорри, вырвалось.

— Мне восемнадцать, — сказал она, и добавила: — Будет через месяц.

Съехали на лесную стоянку. Солнце уже клонилось к закату, освещая прекрасный сосновый бор, дул лёгкий ветерок, птицы, перекрикивая друг друга, свистели на все голоса. Виктор взял коробку сока, накидал в пакет импортных пряников с начинкой, плавленых сырков, салями и, кивнув Насте на деревянный столик под деревьями, направился накрывать обед.

— Красиво-то как здесь, как дома! — сказала Настя, намазывая сыр «Виолу» на ароматный бублик. — Люблю на природе кушать.

— Ага, — кивнул Виктор, отпивая ананасовый сок из литрового пакета. — Так чего там случилось-то в Питере, что убежала, сломя голову?

Она сразу перестала жевать и посмотрела на Виктора:

— Ничего не убежала. Просто… — Она перевела дыхание. — Да козёл там один достал. Думала, нормальный парень, а он козлина оказался.

Виктор кивнул. Было ясно, что девчонка, скорее всего, деревенская глупышка, попала на развод в большом городе. Как он и понял с первого взгляда, видимо, заморочка ещё та. Теперь не знает: то ли домой ехать, то ли ещё куда.

— В Череповце у тебя друзья, я так понимаю? — спросил он.

— Да нет никого, — в сердцах сказала она. — Домой просто ехать неохота. Я мамке побоялась сказать, что не поступила, думала, она орать будет. Да и вообще, они там с отчимом бухают постоянно, — она замолчала.

— Ладно, не парься, лучше лопай вон бублики. — Виктор посмотрел на неё. Ребёнок ещё совсем, а хочет казаться взрослой.

Пока Настя уплетала заморские угощения, Виктор откинулся на спинку скамейки и, прикрыв глаза, опять вспоминал рассказы Николаса. В памяти всплывал то один эпизод, то другой. Вдруг на груди он почувствовал приятное тепло от Нуо. Какое-то радостное спокойствие растекалось по всему телу. Виктор не заметил, как расплылся в улыбке. Открыл глаза и увидел, что Настя с набитым ртом смотрит на него во все глаза и тоже улыбается. И тут в мозгу чётко, как пазлы в тетрисе, встали рядом имя Настя и Институт иностранных языков. Где-то он уже это слышал. Конечно, девушка Николаса, Настя, тоже там училась и даже окончила с отличием! Возможно, совпадение, но в последнее время в совпадения верилось с трудом. Попробовал мысленно поговорить с Нуо, задав вопрос прямо: «Нуо, эта девушка, Настя, у неё, походу, проблемы какие-то?»

Внезапно всё смолкло. Лес затих, перестали петь птицы. Виктор открыл глаза и увидел, что Настя напротив него замерла с пакетом у рта. Тонкая струйка сока из пакета висела в воздухе неподвижно. Время остановилось — Виктор осознал это сразу. В теле появилась необычайная лёгкость, и всё вокруг пропало. Он как будто бы оказался один, сидящий на первом ряду в тёмном кинозале. Вокруг был яркий экран, он был везде: впереди, сзади, с боков и сверху. Он не видел экран глазами, он чувствовал изображение, слышал звук, осязал запахи и прикосновения. Он находился внутри этого экрана. А на экране была его новая знакомая, пассажирка Анастасия.

Она не поступила. Грустно идёт по оживленной питерской улице, рядом с ней идут ещё несколько девчонок. Все разговаривают, что-то обсуждают, а она идёт молча, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься. Потом уже другая улица, она заходит в офис устраиваться на работу. Нет, это не офис. Виктор уже понимает, что это, но не хочет верить своим глазам. А Настя пока не осознала, что она идёт в эскорт-сервис. Салон интим-услуг. В объявлении написано: работа для иногородних, возможно проживание. Интеллигентный человек лет сорока, смугленький, похоже, из южан, объясняет ей, что ничего особенного в этом нет, заработки отличные, работа непыльная, даже чего-то заливает про карьерный рост. Она отрицательно мотает головой и уходит. Но Виктор уже знает, что это не конец. Вот она уже живёт вдвоём с другой девушкой в двушке с шикарным интерьером. Они обе — девочки по вызову. Обе несовершеннолетние. Он проматывает день за днём, мелькают квартиры, загородные дома. Виктор мотает быстрее — и вот оно, сегодняшнее утро. Тот же мужик, но теперь он суровый и сердитый, везёт её на машине. Настя мотает головой и говорит:

— Нет, мы так не договаривались, я не пойду туда.

— Пойдёшь, без вариантов, они уже заплатили.

— Мы не договаривались, что я пойду на субботник, нет-нет-нет! — она отрицательно мотает головой.

Мужик, не отрывая взгляда от дороги, правой рукой наотмашь бьёт её по лицу.

— Ты мне должна, и ты пойдёшь туда, куда я скажу. Скажу на субботник, значит, пойдёшь на субботник.

Она закрывает лицо руками и больше ничего не говорит. Виктор трясёт головой, и экран пропадает. Он открывает глаза и видит перед собой Настю. Он чувствует у себя на груди обжигающе горячий Нуо. Сердце бешено колотится, дыхание как после марафона. Виктор молча смотрит на Настю, а она, удивлёнными глазами на него.

— У тебя такой вид, как будто ты привидение только что увидел, — улыбаясь, говорит она. — Фу-у, я, кажется, объелась, всё такое вкусное. А ты чего не ешь?

— Не хочется. — Виктор наконец совладал с собой, взял пакет с остатками сока, допил.

— Микробами обменялись, — улыбнулась Настя, показывая на коробку сока.

Виктор кивнул.

— Точно. Ну чего, поехали?

— Поехали, — беззаботно ответила Настя. — Собирай тогда пока всё, а я пойду пописаю, — и направилась в лес.

Виктор только головой покачал. Такая она была непосредственная и в то же время настоящая, неподдельная. Он смахнул крошки со стола и стал собирать остатки еды в пластиковый пакет.

Когда выехали, Нуо уже принял температуру его тела, но то место, где он касался кожи, слегка жгло, как после горчичника. Настя теперь сидела на переднем пассажирском сиденьи и щёлкала каналы на FM-радио.

— Настя, пристегнись, — сказал Виктор, и она послушно защёлкнула ремень.

Только что увиденное не выходило из головы. Получается, что она успела поработать проституткой чуть меньше двух месяцев. Возможно, месяц. Но неужели эти парни ничего не боятся? Это же стопудовая уголовка, не говоря уже о нравственной стороне. С этим миром определённо что-то не так.

Солнце почти скрылось за деревьями, и Виктор подумал, что, когда приедут в Череповец, будет уже совсем поздно. Настя нашла иностранную музыку и тихонько подпевала. Судя по всему, идти ей было некуда, но, похоже, она вообще не парилась по этому поводу.

— Тебя куда в Череповце отвезти? — как бы между делом спросил он. Настя слегка сжала губы, Виктор заметил, как она напряглась. — Да я даже не знаю. Может… Я как-то об этом не подумала. Очень быстро собралась.

Виктор кивнул:

— Ладно, что-нибудь придумаем. Слушай, а может, тебя домой в Мондому отвезти?

Она отрицательно замотала головой:

— Только не это. Туда я не поеду, нет-нет-нет! Лучше обратно в Питер уеду, чем в деревню.

— Я в Белозерске вырос, — спокойно сказал Виктор, — в Череповец переехал, когда мне ещё шестнадцати не исполнилось. Тоже не было здесь ни друзей, ни знакомых. Как-то потихоньку обосновался. Главное — на правильный путь встать. А если будешь постоянно косячить, лезть во всякие непристойности, то, поверь, хорошо это не закончится.

Виктор бросил взгляд на девушку, и она на удивление слушала и, походу, даже соглашалась.

— У тебя семья есть? — вдруг спросила она.

— Нет, один я живу, даже ни кота и ни собаки. А у тебя? — Виктор сначала хотел сказать, что да, мол, жена и четверо детей, но сообразил, что сейчас не время так шутить.

— А у меня собак есть, но старый очень, Джеком зовут, — сказала она. — Папа умер три года назад. Мать и при нём-то выпивала частенько, а после его смерти снюхалась с дядей Толей. Не просыхают неделями. Я сначала думала в Череповец в ЧГУ поступать, а папа хотел, чтобы я на переводчика выучилась. Он учителем английского языка работал. Говорил: Наська, будешь иностранные языки знать, нигде не пропадёшь.

Виктор вздрогнул при слове «Наська». Значит, не случайность. Кивнул, но перебивать не стал.

— А я приехала в Питер, документы подала, а там конкурс такой, что сразу было ясно, что не поступлю. Да и платно тоже не так просто. А ещё за аренду комнаты платить. Я только из-за папы и поехала. Обещала ему, что поступлю. Но не получилось.

— На будущий год поступишь, — заверил Виктор.

— Думаешь? — она посмотрела на него. — Не знаю, я уж думала, если высокооплачиваемую работу найти, денег накопить и потом поступить на платку.

— Где ж её найдёшь, высокооплачиваемую? — ухмыльнулся Виктор.

Она сжала губы и ничего не сказала. Повернули на Череповец. Виктор сбросил скорость на знаке сорок в Тоншалово.

— Ну что? — сказал он. — Вот и дотянули. Вишь, как хорошо. Бензина хватило, даже, вон, осталось ещё. Выручила ты меня, — подмигнул он.

— Это вы меня выручили, спасибо, — снова переходя на «вы», сказала Настя.

Видно было, что у неё на языке вертится попросить как-нибудь где-нибудь заночевать, но не решалась. Виктор решил разрядить обстановку:

— Слушай, Настя, я в однокомнатной квартире живу, места там не особо много, поэтому, если хочешь, можешь у меня в машине поспать. Я во дворе поставлю, а ты спи хоть до самого утра, — и он, сделав серьёзное выражение лица, притормозил на перекрёстке, держа руль двумя руками.

Настя в упор посмотрела на него, не понимая, шутит или нет. Насупив брови, он включил левый поворот, с Кирилловского поворачивая на Северное шоссе, в сторону заречья. Настя продолжала не отрываясь смотреть на него и неуверенно сказала:

— Спасибо… это здорово. В машине я никогда ещё не ночевала. Хорошо.

Тут он не выдержал и, хлопнув обеими руками по рулю, громко рассмеялся. Она тоже заулыбалась, потом ладошкой легко ткнула его в плечо.

— А я ведь, наивная, поверила. Ты такой строгий был. Представила даже, как я в машине сплю, кругом люди ходят. Ну а чего, всё лучше, чем на улице. Ну, правда-то?

— Так чего правда-то? — Виктор перестал улыбаться. — Можешь заночевать у меня. Завтра будем чего-нибудь придумывать. Сегодня чего, ночь уже. А маме всё равно придется говорить, что не поступила. По-другому никак. Враньё, оно никогда до добра не доводит.

— Спасибо тебе, — тихо произнесла она. — Правда, спасибо большое.

— Как говорил один мой друг, «должен будешь», — сказал Виктор и подмигнул.

Повернул во двор своего дома на Юбилейной и аккуратно втиснулся на единственное пустое место.

— Вот и приехали, — констатировал он.

Распихав упаковки с продуктами по пакетам, пошли наверх.

— Я дома бываю набегами, поэтому не пугайся моей берлоге, — сказал Виктор, открывая дверь.

— Ничего себе берлога! — Настя разулась и по-хозяйски пошла осматривать квартиру. — Да тут у тебя места — можно впятером жить. Здорово! Мне нравится, — она села на диван и откинулась на спинку.

— Вот не надо мне тут впятером, — нарочито строго сказал Виктор. — Короче, выбирай, где будешь спать: диван, кровать. Бельё в комоде, там же полотенца. В кухне разберёшься, не маленькая. Туалет, ванную найдёшь. Дома не курить, на балконе тоже. А лучше вообще нигде не курить.

— Бу бу бу, — сказала она и высунула язык.

Виктор покачал головой и в очередной раз понял, что проблемы у него с ней ещё будут. Оставив Настю одну, пошёл на кухню раскладывать привезённые продукты.

— Я в душ пошла, — крикнула Настя из комнаты. — Может, халат какой есть, а то у меня ведь ничего с собой.

— Там же в комоде поройся, — ответил Виктор. — Вроде в нижнем ящике.

Пока Настя плескалась в ванной, Виктор пытался набросать какой-никакой план на завтра. Денег нет. Работы нет. Идей тоже никаких нет. Ещё малолетку заморочную в дом притащил. Вот куда её девать? Попробовал мысленно обратиться за советом к Нуо, но тот, хоть и был тёплый, пока помалкивал. Виктор закрыл глаза, представил, как в сейфе лежат деньги. Плотно перевязанная банковской лентой пачка тысячных купюр. Сто тысяч рублей. Для верности опять обратился к Нуо, мысленно сказав: «Слушай, если мы с тобой теперь друзья, то должны помогать друг другу. Видишь, я приволок домой эту девку. Я просто иду по пути наименьшего сопротивления и обращаюсь к тебе, не кривя душой. Сейчас я открою сейф, и там лежит пачка денег».

Виктор открыл глаза, и добавил шёпотом:

— Спасибо.

Открыл сейф. Хренушки, там ничего не появилось. Неудивительно, не особо-то и надеялся. Николас говорил, создать что-либо можно лишь в том случае, если это принесёт пользу и при этом не нарушит баланса. По идее, дополнительные деньги создают инфляцию, но несколько тысяч рублей — это же капля в море, никто даже и не заметит. Хотя и пользы, в общем, тоже никакой. Правильно, никакой, не говоря уже о нарушении закона. Ладно, от чего может быть польза? Да вот Настя только что халат просила. Погоди-ка… Взгляд упал на коробку за холодильником. Виктор складывал туда разную бумагу, газеты и журналы. Поставил коробку на стол, начал рыться в журналах. Несколько глянцевых автомобильных, парочка цветных реклам из продуктового. Вот он! Виктор достал каталог какой-то сетевой компании. Поставив коробку на место, стал его листать. Парфюм, косметика, опять парфюм. Столько ненужного хлама. Что-то для дома, для дачи. Дальше пошла одежда, и вот Виктор увидел халаты, яркие, разных цветов. Он выбрал розовый махровый с большими карманами. На нём было написано «цвет коралловый».

«Назовут же! «Коралловый», никогда бы не подумал», — Виктор опять закрыл глаза, представил халат, который видел на картинке, представил примерный размер. Представил, как он открывает ящик комода. Мысли его прервала открывшаяся дверь ванны. Настя в халате до пят, в его старом зелёном халате, с полотенцем на голове, босиком прошлёпала на кухню.

— Чай будет перед сном? — спросила она.

Виктор зажёг газ, налил воды в чайник и поставил на плиту. Затем пошёл в комнату, проверил все ящики. Ничего. Похоже, Нуо не собирался вот так просто раздавать свои дары направо и налево. Ладно, как говорится, утро вечера мудренее. Надо было уже смыть с себя дорожную пыль и ложиться спать. Залез в душ. На змеевике батареи сохли Настины шмотки. Трусики, носки, маечка из тонкого прозрачного материала. На зеркале стояли пузырёк с чем-то розовым, помада и ещё какая-то хрень, скорее всего, тушь. Он покачал головой, вспомнив, как при Аньке вся ванная комната была занята женскими аксессуарами. Вот умеют же они завладеть пространством! Она всего полчаса здесь, а вещей уже больше, чем у Виктора.

После лёгкого ужина Настя забралась на кровать и сразу защёлкала пультом от телевизора, Виктор лёг на диване весь в своих мыслях. В решении всяких квестов он был не силён. И он это знал. Повернулся на бок, стараясь не смотреть в сторону своей гостьи. Настя уже нацепила его футболку, которая была ей на три размера больше, и, полулёжа, поджав ноги, смотрела какое-то дурацкое ток-шоу. Звук был сделан негромко и не мешал думать. Виктор, сосредоточившись на Нуо, пытался с ним разговаривать, ловил малейшие отклики в своём разуме. Представлял различные вещи — то в гараже, то у себя дома на балконе, то в багажнике машины. В конце концов он незаметно провалился в сон.

Приснилось, что он идёт по скошенному полю. Вокруг пасутся коровы, пахнет сеном и парным молоком. Рядом прыгает небольшой зверёк: то ли собака, то ли лиса.

— Шарик, Шарик! — громко зовёт его Виктор.

Тот отзывается и подбегает ближе. Это не собака, это енот. Где-то он его уже видел, когда-то давно, в далёком детстве. Виктор тогда тренировался на лесной поляне, а зверёк наблюдал за ним. Сейчас же во сне енот сидит на задних лапках и из-под белых ободков бровей смотрит на Виктора умными тёмными глазками.

— Ты кто? — спрашивает его Виктор.

— Как кто? — искренне удивляется енот. — Я Нуо, разве не видишь?

— Ты Нуо? — Виктор не верит своим ушам. — Разве бывают Нуо в виде животных?

Енот пожимает плечами:

— А разве ты других видел? — разворачивается и собирается убегать прочь.

— Погоди, — останавливает его Виктор. — Если ты Нуо, научи меня, как мне с тобой взаимодействовать.

Виктор понимает, что спрашивает какую-то чушь, но не может подобрать нужных слов.

К удивлению, зверёк его понимает с полуслова.

— Что тебя интересует? — спрашивает он.

— Я же могу материализовать вещи? Ну, как те колёса, как молоко?

— Конечно, можешь, ты всё можешь. Если это не нарушит никаких законов природы и не создаст хаос. — Зверек опять собирается убежать.

— Ещё один вопрос, — Виктор пытается остановить енота. — Я пробовал что-нибудь создать, но у меня не получается, может, надо делать что-то конкретное?

Енотик улыбается, скаля зубы, и говорит:

— А ты у девушки у своей новой спроси, может, она подскажет.

— У какой девушки? — удивленно переспрашивает Виктор, — У Насти? Так она не моя девушка.

Но зверёк больше ничего не говорит, просто опять пожимает плечами и, виляя большим пушистым хвостом, быстрыми шагами уходит прочь. Виктору вдруг становится невообразимо грустно. Он уже не видит ни коров, ни яркого солнечного луга. Небо застилают тёмно-синие тучи, такая предгрозовая мгла. Бесконечная тоска захватывает его, что хочется выть. Он потерял что-то очень дорогое, возможно, любимую девушку. Но у него же не было девушки! Или была? Он ничего не может с собой поделать, садится на грязную пожухлую траву и начинает рыдать. Его трясёт от необъяснимого горя и безысходности, от всхлипов трудно дышать, вокруг всё так мерзко и до тошноты противно.

Вдруг кто-то трогает его за плечо и тихо спрашивает:

— Эй, ты чего раскис? Зевс?

Виктор поворачивается и видит Сиплого в зелёной армейской форме. Тот тихим голосом твердит ему:

— Виктор, эй, Виктор, ты чего?

Он открывает глаза и видит перед собой испуганную Настю, трясущую его за плечо, а он продолжает всхлипывать. Грудь болит от судорог, всё лицо мокрое от слёз.

— Фу-у, как ты меня напугал! Я думала, приступ у тебя, эпилепсия какая-нибудь или чего.

Настя стоит прямо перед ним. Худенькая такая, красивая фигурка в его футболке, длинной, почти до колен, через которую даже в сумраке ночи отчётливо видны выразительные бугорки маленькой, но прелестной груди.

— Сон приснился. — Он пытается не смотреть не неё. — Всё уже, отошёл вроде. Ты ложись, всё нормально будет.

— Точно? Смотри не пугай меня так. А то, блин, я не знаю, чего делать, если что.

— Иди спи, ничего не надо делать. — Он демонстративно закрывает глаза.

Настя идёт к себе и еле слышно шуршит подушками.

Виктор лежит на спине с открытыми глазами и смотрит в потолок. Сна уже нет. «Сколько, интересно, времени? — думает он. — Вероятно, часа четыре». За окном еле заметно начинает расцветать. Конец августа, ночи становятся длиннее. Зверёк из сна сказал, что Виктор может всё. Что значит всё? Возможно, это просто сон, не более. А ему надо жить наяву. Надо чем-то платить за квартиру, за еду. Всё так перемешалось, непонятно, где реальность, а где иллюзии. Николас говорил, что тот кореец пять лет не мог совладать со своим Нуо. Пять лет — это много. Надо что-то делать, надо реально устраиваться на работу. Да хоть таксовать идти. Конечно, на «Ниве» это не будет таким уж прибыльным, но на хлеб он точно заработает. Надо завтра и начать. Поехать в любой таксопарк, благо их развелось как грязи, взять рацию и поработать. И чего делать с этой Настей? Она, походу, тут жить собралась. Виктор представил только что увиденное. И он же не монах в конце концов, чтобы так игнорировать практически голую девушку в своей квартире. Причём девчонка-то симпатичная, и вообще, она начинала ему нравиться своей открытостью и непосредственностью. Но она же несовершеннолетняя, в дочки ему годится. Замути он с ней, и он опустится до уровня этого пидора, который ударил её по лицу. Виктор поморщился, вспоминая увиденный эпизод из Питера.

— Спишь? — шёпотом чуть слышно спросила Настя.

Виктор помолчал несколько секунд, потом сказал:

— Нет, выспался, похоже.

Он закинул руки за голову, разглядывая на потолке отражение света от уличного фонаря.

— Я не знаю, что мне делать, — тихо и как-то обречённо сказала она. Виктор молчал. Если девушка решила выговориться, то лучше её не перебивать. По потолку плавно поехало отражение света фар проезжающего за окном автомобиля. — Когда я поехала в Питер, думала, что поступлю в универ, но сейчас понимаю, что шансов у меня вообще не было. Можно было подать документы здесь в Череповце, к примеру, в ЧГУ или хотя бы в ИМИТ, я бы, скорее всего, поступила. А теперь время упущено, и я вообще не представляю, что мне делать. И… — она запнулась, но всё-таки договорила: — и у меня все документы остались в Питере, надо всё восстанавливать, — она замолчала.

— Почему так? — спросил Виктор.

До этого момента он даже не задумывался об этом. Действительно, она же была совсем налегке. Настя вздохнула, видимо, собираясь с духом, потом всё-таки решила рассказать:

— Когда я искала работу в Питере, познакомилась с парнем. Он такой… ну… южанин типа, его зовут Мовлад. Такой обходительный был сначала, в кафе пригласил. Он сказал, что это салон, типа отдых для мужчин. Массаж там и всё такое, — она сделала паузу, вздохнула. — В общем, это обычный бордель с интим-услугами, сауной и прочим. Не знаю, как я повелась. Он был такой убедительный, сказал, что я за несколько месяцев столько денег заработаю, что хватит и за учёбу в универе заплатить, и квартиру снять. А то, что ты несовершеннолетняя, даже лучше — будешь получать в два раза больше. Нас поселили в двухкомнатную квартиру с другой девочкой — и началось. На второй день я сказала, что ухожу, даже денег не надо, но он заявил, что я должна за квартиру и так нельзя уходить, надо ему заранее сказать и отработать месяц, пока на моё место кого-нибудь найдут. Этот Мовлад документы все у нас забрал, фотки сделал… такие, без всего, понимаешь? Сказал, что, если чего не так, всё в интернет выложит. Я ответила, что доработаю месяц и ухожу. Противно вспоминать даже. А вчера утром он меня забрал, объявил, что люди важные приехали, иностранцы, и типа надо им настроение поднять, — она опять запнулась, подбирая слова. — Поехали за город, там у них вроде встреча важная была. А Мовлад такой ещё говорит: мол, из девчонок только ты по-английски разговариваешь. Ну, ты, мол, не парься, сейчас начало дня, все трезвые, отработаешь быстро, и через пару часов я тебя заберу. А я говорю, в смысле все? Их там что, много? А он такой: ну трое или четверо, зато денег кучу заработаешь.

Она замолчала.

Виктор тоже молчал. Было удивительно, но как-то у девчонки хватило пороху вот так запросто рассказать про то дерьмо, в которое ей пришлось окунуться. Это стоило многого.

— Скажи что-нибудь, чего молчишь, — она приподнялась на локте, чтобы убедиться, слушает её Виктор или уже спит.

— Слушаю тебя, — Виктор тоже повернул голову и в блеклом свете увидел силуэт Насти. — И чем история закончилась?

— А ничем. Этот козёл меня высадил, денег с них взял, а как только уехал, я и убежала. Типа в туалет пошла, там окно открыла и выпрыгнула. Телефон пришлось там оставить, на стол положила, чтоб подозрений не было.

— Ты прямо как Джеймс Бонд, — усмехнулся Виктор. — Этаж хоть пятый?

— Первый, — сказала она. — Да, тебе смешно, а я, знаешь, как боялась! Эти же извращенцы сразу Мовладу позвонили, видимо, сказали, что я свинтила. Этот козёл мне попался по дороге, обратно на своём джипе гнал. Я успела в кусты спрятаться, а когда он проехал мимо, сразу бегом на трассу, а там ты как раз. Ну, я и запрыгнула к тебе. Думала, отъеду подальше и выйду. А потом как-то само решилось. Назад всё равно нельзя возвращаться. Этот козёл меня просто убьёт.

— Прямо так и убьёт?

— Да они там все отмороженные. Всё повязано: и с милицией, и с такими же козлами, как они. Денег у них вагон и маленькая тележка, если что, запросто откупятся. Съездила я, короче, пожила в большом городе.

— Ладно, Настя, — сказал Виктор как можно дружелюбнее. — Не боись, что-нибудь обязательно придумаем. А кстати, что такое субботник?

— Ну, это когда несколько мужиков… да блин, зачем тебе? Фу, ужас какой-то!

— Слушай, Настя, — Виктор пытался сменить тему, — а что если тебе, правда, здесь поступить, в Черепе, в какой-нибудь инстик? До начала учебного года ещё две недели. Время есть.

— Наверное, уже поздно, скорее всего, списки сформированы, да и документов у меня нет. У этого урода всё. Он же всё забрал, не только паспорт. Говорит, у меня лучше сохранится. Я, как дура, поверила тогда.

Виктор слушал эту запутавшуюся по жизни девчонку и всё больше проникался. Он понимал, что самой ей из этой истории не выпутаться. Захотелось ей помочь, но пока не знал, как и чем.

— Попробовать можно, я думаю, — неуверенно произнёс Виктор, держа в руке тёплый Нуо. — Ты напиши мне всё, что знаешь про этого товарища, адрес там, ну вообще всё. Я не обещаю, но попробую. Может, и удастся вернуть твои документы. А ты на кого бы хотела учиться, если не на иняз?

— Да я и не думала, всё равно так-то.

Виктор встал с дивана, натянул шорты. Был уже рассвет. Он посмотрел на часы — почти пять.

— Ну что, Анастасия, по кофеёчку?

— Можно, — она с улыбкой смотрела на него, сидя на кровати и укутавшись в одеяло до подбородка.

Виктор, бросив на неё взгляд, опять увидел, что она, в сущности, ещё совсем ребёнок. Ребёнок, который быстро повзрослел, так же быстро, как и Виктор в своё время. «Вот пидоры, — подумал он. — Ну ладно, с вас ещё станется».

Виктор сидел на мягком диванчике за кухонным столом и с удовольствием потягивал ароматный кофе. Настя беззаботно грызла хрустящие хлебцы с ветчиной и плавленым сыром. Казалось, она вообще не заморачивается о завтрашнем дне: сегодня хорошо — и ладно.

— Тебе надо чего-нибудь? — спросил Виктор. — В смысле, щётку зубную или ещё чего?

— Щётку надо, — она тут же подняла глаза на Виктора, — ещё сигареты закончились.

— Обойдёшься, — негрубо сказал Виктор, положил на стол ключи от квартиры и пододвинул к ней.

— Я отъеду на пару дней. Можешь здесь хозяйничать. Еда у тебя есть, связь с миром есть, имею в виду интернет. Комп можешь мой использовать. Поищи пока, куда можно поступить. Денег постараюсь раздобыть немного, сам сейчас на мели. Пока не знаю как, но попробую тебе помочь. Только, Настюха, прошу тебя, не косячь больше, потому что, если я вернусь и увижу то, что мне не понравится, Христом-богом клянусь, выгоню нахрен — и всё.

Настя молча встала, обошла вокруг стола, обняла его за шею двумя руками.

— Спасибо, мой рыцарь, — сказала она и поцеловала его в губы.

Виктор не мог предположить, что всё произойдёт так стремительно, и лишь в последний момент попытался увернуться от поцелуя, но не успел. Почти не успел. Отстранив Настю от себя, он отрицательно покачал головой, подняв указательный палец: мол, нет, этого не надо — но Настя истолковала этот жест по-своему:

— Ты не бойся, я ничем не болею. Я слежу за своим здоровьем, так что даже после того, что тебе рассказала, я не какая-то шлюха подзаборная.

— Да я про то, что ты же мелкая ещё. Я тебе в отцы гожусь. — Виктор встал из-за стола. — Я поеду поработаю, вернусь через несколько часов. Постарайся пока побыть дома.

— Хо-ро-шо, — отчётливо и по слогам сказала она и добавила: — Хорошо, папа.

В таксопарк не поехал. Поехал в гараж. Появилось импульсивное желание продать прицеп, купленный месяц назад. Это было всего лишь кратковременное решение проблемы, но зато быстрое. Поворачивая ключ в замке гаражной двери, Виктор чуть не вскрикнул, как резко Нуо вдруг стал горячим. Взяв его за шнурок, отодвинул от кожи на груди:

— Ты чего? Что случилось?

Но Нуо так же быстро принял температуру тела, и Виктор, заправив его под рубаху, открыл дверь. Открыл и обомлел. В таких случаях часто с выражением говорят: «Не понял!»

Прицеп стоял в дальнем углу гаража, там же, где он его и поставил. Перед ним возвышались два поддона с высокой пачкой листового металла на каждом. Виктор включил свет и подошёл ближе. Листы блестящего металла, похожего на нержавейку, размером примерно шестьдесят сантиметров на метр. Листы были ничем не закреплены и просто лежали аккуратной стопкой. Виктор выдвинул один, не без труда приподнял. Толщина на глаз — примерно два миллиметра, достаточно тяжёлый. Пачка была высотой метра полтора, значит, листов семьдесят не меньше. На втором поддоне лежала точно такая же пачка. Идеально ровно сложенные друг на друга листы, выровненные аж до миллиметра — этакий рай для перфекциониста. Виктор обошёл вокруг и расплылся в широкой улыбке. Его тентованный прицеп, новенький, слегка запылённый грязью деревенских дорог, стоял, дышлом упираясь на деревянный брусок, подставленный Виктором в прошлый раз. Сверху лежал в пластиковой прозрачной упаковке кораллового цвета женский халат, а на нём — пачка тысячных купюр, перевязанная банковской бумажной лентой, как он вчера и представлял. Сто тысяч рублей.

— Всё получилось, ай да Нуо, ай да красавчик! — тихо с улыбкой произнёс Виктор, и как бы в ответ ему Нуо ответил мгновенной слабой вибрацией, как телефон на беззвучке.

— Но что это за листы такие? — Вчера он пытался представлять визуально и золото, и серебро, и даже платину. — Может, это платина? Или серебро? — Виктор платину не видел ни разу в жизни, а серебро — только в виде изделий. Надо было просто взять с собой один лист и всё разузнать. Подогнал машину поближе к гаражной двери, ворота открывать не стал. Лист как раз вошёл на заднее сиденье. Набрал Гансу

— Встретиться надо, — поздоровавшись, сказал Виктор.

— В «Славянском дворике» сидим, — ответил тот. — Подтягивайся.

Через десять минут Виктор уже припарковал свою «Ниву» около «Славянского дворика» на Краснодонцев. Ганс стоял с двумя девушками и чего-то оживленно рассказывал в своём репертуаре, широко жестикулируя руками. Увидев Виктора, он расцеловался с обеими и, помахав им рукой, направился к нему. Поздоровались, Виктор открыл заднюю дверь, показав рукой на светлый лист металла.

— Чего это? — спросил он без предисловий.

— Похоже на никель, — ответил Ганс.

— Заберёшь? У меня примерно сто пятьдесят листов этой хрени.

— Не боишься? Присесть можно за него надолго, — сказал Ганс.

— Это ещё почему? Он чистый, не ворованный, — парировал Виктор и тут же понял, что звучит это как минимум неубедительно.

— Ага, эти сказки потом в ОБЭПе будешь рассказывать. Его тащат с «Северстали» пачками, потом садятся через одного.

— Ну, так чего, заберёшь? — спросил Виктор, не обращая внимания на то, что говорил Ганс.

— Конечно, заберу, — ответил Ганс и тут же принялся кому-то звонить.

— Нагреешь с ценой, в следующий раз не предложу, — наивно пригрозил Виктор.

Прицеп пригодился. Продавать его, конечно, уже смысла не имело. За два захода отвёз весь никель на базу, в Ясную поляну, получив тридцать тысяч рублей. Показалось маловато, но мониторить цены времени не было.

Когда поднимался к себе домой, была лёгкая нервозность, что Настя там чего-нибудь уже учудила. Но всё оказалось в порядке. Открыв дверь, увидел, что она сидит в комнате на диване и тыкает в клавиши ноутбука. Она тут же отложила ноут и подошла к нему с явным порывом обнять. Но не стала.

Виктор протянул ей халат:

— Тебе. Подарок.

— О, прикольно! — обрадовалась она и тут же, развернув обновку, принялась мерить.

Естественно, размер подошёл идеально, в чём Виктор не сомневался. Нуо был в ударе.

— А я профессию себе выбрала, — сказала она, завязывая пояс на халате. — Да ты прямо по размеру купил. Классный какой, мягкий.

— Какую профессию? — спросил Виктор.

— А, там написано «архитектура дизайна» или «дизайн архитектуры», что-то такое. Я позвонила, сказали, что ещё не поздно документы подать. Но только платка, и там ещё комиссия будет решать.

— Я понял, подавай тогда, — сказал Виктор. — Когда я вернусь из Питера, тогда и подашь, — поправился он. — А пока сходи туда, поговори с ними. Узнай всё как следует.

Она улыбнулась:

— Здесь я написала тебе адрес этого…

— Козла? — подсказал Виктор.

Она кивнула.

— Ну и мой адрес, где я жила, и вот телефон Оксаны, с которой мы вместе снимали квартиру. Только я боюсь за тебя, как вообще ты сможешь?..

— Попробую, — успокоил её Виктор. — Курить бросила?

— Так нечего курить, зря напомнил только. Хочется, — она посмотрела на него.

— Пару дней потерпи — расхочется, — сказал Виктор.

— Иди сюда, садись, — она показала рукой на диван.

Он сел, не понимая, чего она хочет. Настя тут же забралась к нему на колени, сильно обняла за шею, прижалась и зашептала:

— Ты не езди туда. Наплевать на этот универ. Ты не вернёшься. Я знаю, тебе не справиться с ними. Ты хороший, но ты слабее их, я же вижу.

Он попытался от неё отодвинуться, но не смог.

— Настюха, ты меня сейчас задушишь, отпусти.

Но она ещё сильнее прижалась, шепча:

— Тебя там просто убьют, я же знаю. Эти люди, у них ничего человеческого нет. Я поеду домой и восстановлю все документы.

— Хорошо, — согласился Виктор. — Мне же по своим делам надо отлучиться, не только из-за твоего паспорта. Ну всё, садись рядом, поговорить надо.

Она ослабила хватку, но продолжала сидеть на коленях, не слезая.

— Так говори.

— Ладно, — сказал Виктор.

Такой порыв нежности спутал все карты. Он немного не так представлял их разговор.

— Анастасия, слушай, давай сразу поставим точки над «i», я буду честным с тобой. В моих планах нет крутить с тобой романов, я просто хочу тебе помочь. Ты можешь жить здесь, пока что-то у тебя не поменяется. Я даже помогу тебе деньгами, но запомни: мы с тобой не пара. Я тебе ничего не обещал и ничего не требую взамен. Только попрошу: не води сюда никого, в квартире не кури и… — он сделал паузу, подбирая нужное слово, но так и не нашёл, — и будь умницей, ну просто не косячь. А я вернусь через пару дней. Если получится, привезу твои документы, если нет… ну что ж, поедешь домой восстанавливать. И ещё: если поступишь, возможно, я помогу тебе с оплатой учёбы. Не обещаю, но если будет возможность, то помогу.

— Спасибо, я всё поняла, — сказала она. — У тебя кто-то есть.

— Настя, у меня нет никого, но не в этом сейчас дело. — Он попытался снять её с себя, но она опять вцепилась мёртвой хваткой, и он сдался. — Да Настя, блин! Хорошо, давай так посидим. Ты ела чего-нибудь?

Она отрицательно покачала головой:

— Я не хочу.

— Ладно. — Он откинулся на спинку дивана и, расслабив руки, шутливо сказал: — Всё, ты победила, я сдаюсь.

— Я знаю. — Она ослабила хватку, прижалась к нему и тихо сказала: — Когда я была маленькая, больше всего не любила, когда папа с мамой ссорятся. Папа вообще никогда не пил, а мама частенько. И когда они начинали ругаться, я залезала под стол и просила Иисуса, чтобы он их помирил. И потом они переставали ругаться. Я думала, что, когда я вырасту и выйду замуж, мы никогда не будем ругаться. Будем с мужем вместе лепить пельмени, я ему буду помогать колоть дрова, а он мне помогать мыть посуду. Потом родители развелись. Я переехала к папе в Белозерск, а к маме ездила на выходные. Там до Мондомы недалеко, километров двадцать всего. С папой мы дома говорили по-английски. Он меня сначала заставлял, а потом мне самой понравилось. Потом папа заболел, чего-то с лёгкими. Потом сказал, что мне придётся переехать к маме. Я была уже в восьмом классе. И папа очень быстро умер. А перед смертью я ему пообещала, что получу высшее образование. Он даже денег мне дал. Ну как, не мне, а маме на книжку положил. Но они с дядей Толей потом быстро пропили всё. Он так-то добрый, дядя Толя, когда трезвый. А потом мне подруга сказала, что можно в Питер попробовать поступить. Мы вместе с ней и хотели, но она забеременела и замуж вышла, а я одна поехала.

Она замолчала, положила голову ему на грудь.

Появилось желание погладить её по этой голове, но Виктор сдержался. Нельзя телячьих нежностей. Мы в ответе за тех, кого приручили. А он не хотел быть в ответе за Настю.

— Ладно, Настюха, у меня поезд через час, давай так: вернусь, обо всём и поговорим. — Тихонько выполз из-под неё, посадил на диван, сам пошёл в прихожую, взял деньги. Отсчитал двадцать тысяч, положил на диван перед Настей: — Купи себе, если чего-нибудь надо. Одежду какую или ещё что.

— Здесь очень много, — округлила глаза она. — Зачем мне столько?

— Нормально, — сказал Виктор. — Смотри, я вот здесь на полке ещё сорок тысяч оставлю на случай форс мажора. Их необязательно тратить, но вдруг чего.

— Хорошо, — кивнула она. — А тебе позвонить можно, если что?

— Да, вот мой номер, — Виктор записал свой мобильный. — Можешь звонить с городского, если понадобится. Потом тебе мобильный новый купим.