Ост-Индский вояж

Глава 13

События так быстро и стремительно развивались, что бунтовщики опомнились только после того, как все потерпевшие вдруг исчезли, и утром матросы обнаружили пустые хижины и навесы.

А у казаков уже были сооружены укрытия из брёвен и хвороста, где могли укрыться женщины и остальные, и откуда легко вести огонь по бунтовщикам и бандитам-матросам, вздумай они попытаться захватить их.

И они появились в тот же день ближе к вечеру. У них оказался и главарь, некий Джинер, боцман. Он был ранен, но уже поправился, и взял в свои руки всю банду взбунтовавшихся матросов.

Боцман выступил вперёд и с наглостью прокричал, сложив руки рупором:

— Выходи, кто затеял всю эту галиматью! Хочу поговорить с наглецом!

Ему никто не ответил, рассчитывая взбесить того, и пуститься на необдуманные и глупые действия. И он поддался, хвастливо прокричав:

— Что, испугались, жирные боровы? Чего там, выходи поговорить! Что вы задумали, ничтожные богатеи? Ваши денежки вам уже не помогут! Скоро вас опять запрягут, и будете возить нас на себе, рабы несчастные!

Один из пассажиров не выдержал похвальбы, поднялся выше брёвен, стащил штаны и выставил голый зад, показав все прелести матросам.

Его обругали, спустив вниз, но оказалось, что его поступок спровоцировал матросов, и они произвели нестройный залп из мушкетов. Он лишь слегка задел одного из пассажиров, зато позволил остальным сделать ответный. Этот оказался удачней. Четверо упали, двое из них стали отползать в сторону. Остальные бросились наутёк, и с ними хвастун Джинер. Вдогонку прозвучали несколько запоздалых выстрелов, но никто не пострадал.

— Как я не попал в этого наглеца!? — возмущался Данил. — Я в него целился.

— Ничего, они и так получили знатно. Не ожидали, уверен, — ответил Сафрон.

— Интересно, полезут они ещё? — спросил Томсон, заряжая мушкет.

— Обязательно, но по-другому, — ответил Данил, поняв вопрос.

— Пока пошлём разведку, — сказал Сафрон. — Без этого нам тут будет тоскливо. Гераська, бери кого из пассажиров или кого хочешь — иди проверь, куда они подались. И поосторожнее там!

— Какой с меня разведчик? — попытался возразить мужик, но Сафрон цыкнул на него, и тот поспешил взять молодого пассажира и вместе они ушли в лес.

— Капитан, — обратился Сафрон к пожилому моряку, — сколько времени вы даёте нам для постройки большой лодки или маленького судна?

— Не менее трёх месяцев, Сафониус. Это не такое простое дело, а плотников у нас к сожалению нет. Оба умерли уже. Надо ещё решить, каких размеров нам надо. И сколько материала заготовить. Очень сложное дело, Сафониус.

— Мы уже немного нарубили стволов пальм. Думаю, что особой прочности древесины нам не нужно. Лишь бы до Индии дойти.

— Это так, но у нас нет гвоздей, никаких железных приспособлений и скоб.

— Вот и подумайте, как заменить железо. Вы человек с опытом и должны из всего найти выход, что связано с морем и судами. У нас на Руси многие плотники обходятся без железа и стоят дома и церкви на сто с лишним лет.

— На море немного не так, молодой человек. Тут нагрузки другие. При качке всё может развалиться за полчаса.

— У нас и струги и кочи иногда без железа строят, капитан. Просто хорошо подумайте, а я у своих поспрошаю. Надо выходить из имеющегося.

Но материал всё же заготовляли, пока капитан чертил на песке конструкции и шпангоуты[1], готовя шаблоны. Вспоминал, как местные судостроители работали, как в старину это делалось. А пока нашли хорошее бревно для киля, установили его на обтёсанные бруски, спускающиеся к воде. Получалось, что лодка должна быть длиной в сорок футов и шириной в десять.

Герасим долго всматривался в основание на песке, потом мрачно молвил:

— Ничего не получится, капитан. Слишком большая лодка, и мы с нею справиться не сможем. Надо у́же и длину уменьшить хоть немного. Её и в воду не стащить. Смотрите сами, но потом не кусайте локти.

Капитан не всё понимал, но уяснил лишь то, что размеры увеличены непомерно. И после долгого раздумья, он вынужден был согласиться.

— Гераська, как это ты заставил капитана с тобой согласиться? — со смехом спросил Сафрон. — Вот не ожидал такого от тебя!

— А что тут такого. Я ведь в молодости намахался топориком дай Бог! А тут вроде такое же. Да нам и не нужно такое судно. Лишь бы несколько дней продержаться. А до дождей хорошо бы успеть с ним. Всё погода лучше тогда.

— Молодец ты, Гераська. Ты тут посматривай и поправляй, а то эти английцы народ хвастливый да гонористый.

Герасим важно хмыкнул и пошёл проверить обтёску стволов.

Инструментов явно не хватало и остальным, кто не мог работать, пришлось шастать по лесу, берегу и собирать то, что можно есть. Стали приучать англичан употреблять личинки, кузнечиков и ящериц, которых водилось здесь достаточно. А однажды кто-то заявил, что в лесу видел свинью.

— Наверное, убежала от хозяев, когда те уходили с острова, или от матросов спаслась. — Аким масляно улыбался. — Я пойду на неё поохочусь. Вдруг подстрелю. Какой праздник получится! Свинина! Просто во сне только и может присниться! — И он блаженно жмурился, предвкушая наслаждение.

— Ты не очень хвастай, Акимка, — предупреждал Сафрон. — На тебя тоже могут охоту учинить. Матросы ещё на острове и вполне могут тебя сцапать.

— Бог не выдаст — свинья не съест! — ответил Аким и ушёл, прихватив мушкет. Сафрон с неудовольствием проводил его глазами.

Работы продвигались довольно споро, хотя всего было мало. Капитан только и делал, что пытался придумать способ крепления частей корпуса. Тут Герасим стал главным плотником и почти все крепления сам вырубал и выпиливал, удивляя капитана и остальных.

Прошёл месяц, а судно даже не обозначилось. Лишь киль и несколько шпангоутов торчали, странно и непонятно. Сказывалось неумение людей и нехватка инструмента. И древесина оказывалась не того качества, хотя на это никто не обращал внимание.

Два человека постоянно, сменяя друг друга, сторожили подходы к работам. Угроза со стороны матросов ещё существовала и все побаивались этого.

Аким не вернулся. Ни сегодня, ни через день. Исчезновение Акима сильно подействовала на казаков. Матросы наверняка захватили его и теперь никто не питал надежды на его возвращение. Его конец казался очевидным.

Зато рядом росла груда почти готового материала для обшивки бортов, для двух мачт, реи и прочие детали, грубо и наспех обтёсанное. Кто-то плёл канаты, кто-то собирал камни для балласта. Ведь груза на судне не могло быть.

Труднее всего было со шпангоутами. Они имели кривизну, которую трудно было изготовить без должного инструмента и гвоздей. Всё скреплялось деревянными шипами и замками, которые вспоминал Герасим. Использовали и лианы с лыком. Его тоже долго искали. Сверлили тоже примитивными способами, используя большой лук и примитивно заточенный штырь из железа.

Голодали, но не так сильно, как раньше. И это радовало многих из пассажиров. Женщины, некоторые из которых оказались беременны от матросов, помогали шить паруса из старых полотнищ, захваченных с судна и сохранившихся в хижинах, как циновки. Но их было мало, и капитан предложил плести циновки из травы и разного материала, снятого с деревьев.

— Представляю, каков вид будет у нашего судна, — мрачно ухмылялся капитан. Его все звали по фамилии — Мордент. — Мне будет стыдно им командовать!

— Ещё хуже оставаться тут до скончания века, сэр, — с усмешкой молвил Сафрон, слушая болтовню капитана.

— Это и успокаивает меня, Сафониус. Я сам с нетерпением жду, когда можно спустить судно на воду. Это тоже будет трудная работа. Здесь мелко и надо быстро прорыть по дну канал для облегчения спуска.

— Пока об этом рано говорить, сэр. Мы ещё почти ничего не сделали.

— Потому, что долго делали заготовки, Сафониус. Теперь мы ускорим работы, и за два месяца спустим судно на воду. У нас многое уже готово.

— А как мы осмолим днище?

— С этим приходится повременить до прихода в порт. Будем тщательно конопатить и, уверен, это поможет избежать настоящей течи.

Как и обещал капитан, работы ускорились, и через второй месяц днище было готово, а конопатчики трудились выше. Даже надстройка на корме уже вчерне была готова и могла вместить пятерых женщин, оставшихся живыми.

Дожди выпадали редко, жара изнуряла людей. Особенно плохо было с водой. Её добывали, роя ямы и ожидая когда наберётся достаточно воды. Ведь плавания ожидало больше двадцати человек.

По прошествии второго месяца судно уже выглядело вполне сносно. Шли работы по настилу палубы, устанавливались детали румпеля, само перо руля укреплялось особенно тщательно, и Герасим тут был незаменим. Устанавливались пробныечасти мачт в гнезда в киле, для чего сильно укрепили его дополнительными брусьями. Трудно укладывали бимсы[2], слегка изогнутые для лучшего стока воды за борт. Один пассажир несколько дней долбил каменную глыбу для якоря. Ведь другого ничего не могли здесь добыть. Эту глыбу с трудом могли поднять четверо самых сильных мужчин. Для него плели специальный канат. И всё же работы затягивались. Ведь кроме спуска на воду необходимо установить две мачты, оснастить их реями и парусами, обтянуть такелаж, укрепить мачты вантами[3], штагами[4] и продумать, как поднимать паруса и опускать, не имея блоков. Несколько удалось выстругать и отладить вручную, но всего сделать никто не пытался.

— Что тут иногда делают наши враги матросы? — спрашивал Данил, поглядывая на троих матросов, внимательно наблюдавших издали за работами.

— Наверное, мечтают сами попасть на борт, — усмехался Сафрон. — Интересно, что у них там происходит?

— Кто ж об этом может сказать! Мы с ними не общаемся. Слава Богу, что и они нам не досаждают, дают работать.

— И это меня настораживает, — признался Сафрон. — Они явно что-то замыслили. Лишь бы не напали, тем более неожиданно. А мы уже потеряли осторожность, и почти не сторожим людей и стройку. Надо бы проследить и усилить.

— Хуже всего эта неизвестность, Сафрон! Хоть самому в разведку иди, да не хотелось бы пропасть, как наш Акимка. Что с ним могло случиться? Если его матросы убили, то я готов всех их перестрелять перед уходом в море.

— Согласен, но тут надо быть поосторожнее. Нет смысла сейчас заводить склоку. Будем терпеливыми.

— Мне никак не верится, что судно может быть готово через месяц. Ещё на воду не спустили, а и потом уйма работ по оснастке.

— А ещё надо опробовать на ходу, — напомнил Сафрон. — Так просто никто не будет рисковать без опробования. И капитан о том же говорил.

— Так что и не мечтай о скором выходе в море. Вроде бы и недалеко, а в сущности четыре месяца мы будем работать. Осталось чуть меньше двух. А с каждой неделей приближается дождливый сезон. Правда, тогда ветры будут к нам более благосклонны. Вспомни, сколько трудностей нам было с про́тивными ветрами, когда шли сюда. И времени уйма потрачено.

— Тогда и спешить нет надобности, — заметил Сафрон. — Лучше потратить немного больше, зато надёжнее будешь себя чувствовать на борту.

Неожиданно из враждебного лагеря матросов перебежал матрос и умолял принять его.

— Там меня истязают, ребята! Только и делают, что заставляют самую трудную работу делать, да ещё избивают и грозят убить.

— Что так? — спросил Сафрон, пристально глядя в бегающие глаза матроса.

— Мне припоминают мою попытку присоединиться к вам ещё во время первого бунта матросов. Теперь постоянно напоминают об этом тумаками и работой.

— Как тебя звать? — спросил Сафрон и посмотрел на товарищей, ища одобрения своим действиям.

— Джоном кличут, сэр!

— Я тебе не сэр, а простой матрос, как и ты, — почему-то озлился Сафрон, и махнул рукой, разрешая остаться и сдать оружие. — Оно тебе здесь не пригодится. Кстати, ты ничего не можешь сказать о пропавшем нашем товарище?

— Кто такой? — спросил Джон, выпучив глаза.

— Так знаешь или нет? — опять озлился Сафрон.

— Ничего не знаю. Даже разговора такого у нас там не было. А когда он пропал у вас?

— Ладно. Не твоего ума дело. Иди, работай. Капитан даст тебе задание. И не вздумай шутить или отлынивать. Прибью лично сам!

— Спасибо, Сафониус! Не изволь сомневаться. Я же с благодарностью к вам.

И все же Сафрона глодали сомнения в отношении этого матроса. Как-то не очень верилось в его честное повествование. Но он принял его, пусть так и будет. Обязательно что-то всплывёт, если что не так. Однако Джон работал на совесть и ни в чем предосудительном не замечался. Сафрон перестал им интересоваться.

Наконец подошло время спуска судна на воду. Долго всё это обсуждалось с капитаном, и по его требованию всем, и женщинам в том числе, было приказано помогать в этом важном и трудном деле. Канал был уже прорыт, но он быстро и непрерывно заносился песком. Перед самым спуском пять человек окончательно углубляли его, готовясь к главному делу.

Люди вооружились длинными шестами и канатами, вошли в воду по грудь, и по команде стали тащить, выбив подпорки. Судно не двинулось с места. Лишь покачивалось и скрипело всеми сочленениями, словно готово рассыпаться.

— Капитан, всех надо заставить тянуть, — говорил Сафрон, сильно волнуясь. — Пусть всё бросят и помогают. Это ведь лишние пять человек! Быстрее, пока канал не замыло!

С большим трудом удалось сдвинуть судно с места, и с каждым дюймом оно всё легче подавалось к воде. Наконец пошло свободнее и после больших усилий, закачалось на волне, набегавшей с океана через залив.

Измученные люди встретили это событие яростными воплями восторга и радости. У всех было прекрасное настроение, послышались и выстрелы, как салют трудам всех людей, жаждущих вырваться с острова.

Наблюдали это и матросы, стоя в отдалении, готовые тотчас удалиться, чуть заметив опасность. Но им никто не угрожал, были заняты своими делами.

Судно оказалось неказистым, но, по мнению капитана, должно выдержать две недели спокойного плавания. Два каменных якоря сбросили в воду, и оно развернулось носом против ветерка, дующего с побережья Индии.

Ещё больше месяца понадобилось капитану Морденту с его людьми на окончание работ. Потом — пробное плавание с командой из половины всех людей.

— Ну что скажете, капитан? — спрашивал Сафрон, придирчиво наблюдая за ходом судна и его манёвренностью.

— Тяжеловато, неуклюже, и не так хорошо слушается руля. Но дойти до Индии вполне можно. Уже говорил, что на две недели его хватит. Молитесь, чтобы в пути нас шторм не застал. Тогда ничего не могу обещать.

— Мы так и будем делать ежедневно, капитан, — обещал Сафрон. Сам чувствовал, что с судном шутки плохи. — Наверное, надо потом осмотреть трюм. Есть ли течь, капитан.

— Естественно, Сафониус! И ещё камушков погрузить стоит, а то слишком мал балласт. Можно и побольше, тонны две. Сумеете?

— Раз надо, то и сумеем, капитан. Это ведь улучшит остойчивость?

— Именно. А ты не боишься, что матросы в наше отсутствие могут учинить в нашем лагере?

— Боюсь, капитан, да что делать! С пятью матросами с управлением не сладить. А при наших грубых частях судна и тем более. Сколько времени будем ходить по морю?

— Ещё часа два и хватит. Сам опасаюсь, чтобы побыстрее вернуться.

— Как устроиться с водой, капитан? У нас нет ёмкостей для такого груза.

— Трудное дело, Сафониус. Полагаю, что ограничимся кокосовыми орехами, а из пустых сделать сосуды для воды. Хоть что-то будет на худой конец. Нам всем понадобится много терпения. Женщины уже изнемогают, а ведь есть беременные. Как сложится их судьба? Мужья могут и отказаться от них, хоть сами не смогли защитить их от проклятых бунтовщиков. Я постараюсь обязательно прислать сюда солдат и арестовать их.

После пробного плавания ещё с неделю доделывали огрехи и укрепляли швы обшивки. Они пропускали воду, однако, капитан уверял, что дерево разбухнет и швы улучшатся.

— Итак, мои дорогие, — торжественно обратился капитан к собравшимся. — Завтра на рассвете выходим! Отпраздновать такое событие мы не сможем — нечем! Но по приходе в первый порт обязательно устроим это. Настраивайте себя на экономию воды, да и провианта у нас совсем мало. Рыба вяленая и кокосы с малым количеством травы, побегов и корешков. Для двадцати человек с лишком — это как кот наплакал. Но другого способа добыть еду у нас нет. Потерпим. Сейчас полдень и до вечера всем собраться с силами и быть готовыми к погрузке. А женщины и больные уже сейчас будут грузиться на борт. Лодка у нас одна и это может затянуться на час.

Пространную речь капитана восприняли спокойно, не выражая бурной радости по поводу отплытия. Всем было понятно, что риск плавания большой и вытерпеть предстоит многое.

Погрузка людей почти закончилась, когда на пляже показались все матросы. Они выглядели довольно воинственно, и Сафрон тут же схватился за мушкет.

— Погоди, Сафониус! — поднял руку главарь Джинер. Он выступил вперёд, не угрожая оружием. — Мы тоже хотим в Индию!

— Вы этого не заслужили, твари болотные! — прокричал в ответ Данил. — Катитесь вон, собачье племя! — и Данил прицелился из мушкета.

— Не торопись, казак! У нас есть для вас условие! — и с этими словами вытолкнули связанного Акима. — Вот наше условие, казак! Вы обещаете доставить нас на берег, а мы сохраняем жизнь вашего человека! Идёт?

Сафрон и остальные люди на берегу с бешенством и негодованием не могли ничего ответить. Аким был жив — и это уже одно говорило о многом. Думали казаки недолго. Переглянувшись друг с другом, Сафрон закричал:

— Мы согласны! При условии сдачи оружия! Но у нас нет провианта и воды!

— Поклянитесьвсе! И капитан со всеми! Воду мы добудем, а с провиантом и у нас ничего нет. Потерпим как-нибудь! Клянитесь!

Скрепя сердцем все принесли клятву, что не станут препятствовать матросам в доставке их на побережье Индии.

— Мы поклялись, и обещание своё выполним! Сдавайте оружие! — Сафрон махнул рукой, приглашая начать разоружение.

Матросы бросили на песок мушкеты, пистолеты и сабли со шпагами и подошли ближе, подняв руки.

— Мы верим вам! Мы безоружные и в вашей власти! А сзади имеется два бочонка для воды. Его нам хватит на неделю и больше. Где набрать воды?

Им указали несколько ям и матросы тут же стали черпать воду, наполняя два бочонка.

— Как мы с ними управляться будем? — возмущался Данил. — Еды самим не хватает, а тут эти!

— Им надо ещё об этом напомнить. Пригласи сюда этого Джинера. Пусть знает, что его ждёт на судне.

— Сафониус, ты хотел что-то мне сказать? — нагло улыбался англичанин.

— Только то, что на судне самим почти нечего будет есть. Так что до утра позаботься о пропитании. Мы можем проплавать и две недели. А еды у нас только на неделю. И то из расчёта на одних нас. Сам должен понимать.

— Ничего, Сафониус! Мы что-нибудь придумаем. Ты о нас не очень-то переживай. Главное — доставь нас в Индию. Знаешь, у нас имеется сведения, что с соседнего острова, куда смылись эти черные туземцы, готовятся напасть на нас.

— Нам это уже не грозит. Думаю, что до утра мы продержимся, а дальше пусть эти туземцы ищут нас в море.

— Это так, но я хотел бы отомстить им. Нагрянуть к ним и добыть всего, чего нам не хватает. Вот только с пушкой вы сделали глупость, Сафониус. К чему было её выводить из строя. Сейчас бы она пригодилась.

— Может быть, ты и прав, но это не для нас. В лучшем случае можно зайти к ним и купить провиант. Надеюсь, у вас денежки имеются. Я точно знаю, что именно так, Джинер.

— И ты думаешь, что мы согласимся платить этим чернокожим обезьянам? И не тешь себя такими глупостями, приятель!

— Не слишком ли ты много на себя берёшь, Джинер? — Сафрон начинал злиться и готов уже вспылить, когда Данил подошёл к ним, держа руку на пистолете.

Он молча стоял рядом, слушал и ничего не предпринимал, но взгляд его говорил о чем-то серьёзном для всех. И Сафрон спросил, обернувшись:

— Что у тебя, Данил?

— Ты помнишь того матроса, что перебежал к нам недели две назад?

— Помню, а что? Что-то серьёзное?

— Даже очень, — Данил говорил по-русски. — Он опять перебежал к ним, — кивнул на Джинера. — И его там приняли с распростёртыми объятиями. Ты понимаешь, в чем дело? Эти подонки заслали его к нам соглядатаем, чтоб знать, когда мы выходим в море. Уверен, что у них ещё есть, что нам предложить. Без схватки тут не обойтись. Надо с ним кончать, — и Данил опять кивнул на Джинера.

Тот с беспокойством смотрел на казаков, ничего не понимая из их разговора. Это беспокойство Сафрон успел заметить, взглянув на того внезапно.

— Ты уверен в этом, Данил? — Сафрон проявлял колебание.

— Не только уверен, но и настаиваю, Сафрон! Этот гад собирается нам устроить приятное путешествие. Я его прикончу, пока есть такая возможность.

Сафрон задумался, а Джинер спросил, улыбаясь:

— Что он говорит, Сафониус? Чем недоволен?

Сафрон посмотрел на англичанина, помолчал, но ответил:

— Мой друг обвиняет тебя в злом умысле, Джинер, так что предлагает тебя прикончить. И я склоняюсь к его мнению. Вредный ты человек.

— Да что я сделал? Оружие даже всё сдали! Сафониус, ты не шути со мной!

— Мне тоже нет желания шутить, но так получается, что с тобой каши не сварить. Опасно с тобой иметь дело.

— Клянусь, Сафониус! Ничего плохого мы не думаем сделать!

— Это ведь ты заслал к нам своего матроса получать нужные для тебя сведения! И сейчас со мной говорил примерно о том же. Нет, Джинер, мы не можем тебе оставлять жизнь. В лучшем случае оставим тебя на острове — и живи один, но лучше с тем своим матросом. Как его звать, Джон, да?

— Ну не хотел я ничего плохого вам сделать! Просто и нам хотелось убраться с острова и побыстрее! Что тут такого?

— Мог бы с помощью прийти, так нет, тайком заслал шпиона, ничем не помог в строительстве судна, а теперь хочешь получить всё? Нет, Джинер, ты останешься здесь, на острове. Грех на душу брать не стану, но на острове ты останешься один. Или со своим шпионом.

Джинер продолжал уговаривать Сафрола, но Данил направил пистолет на боцмана, приказав ему лечь на землю лицом вниз.

— Я его свяжу от греха подальше, — сказал Данил Сафрону, и споро выполнил своё заявление. — Пусть не мутит воду. Кстати, я на всякий случай приказал и того Джона связать и охранять. А то ещё до отплытия они устроят нам весёлую жизнь, Сафрон. Хватит им играться с нами.

— Надо подумать, как обезопасить себя и судно от этих проходимцев, — заметил Сафрон. — Они вполне могут попытаться их освободить, да ещё завладеть судном. Ты подумай, а я посмотрю на того Джона. И хорошо бы этих матросов обезоружить вовсе, отобрать все ножи и кинжалы.

Тот затравленно смотрел, как Сафрон приближался к нему. Уже понял, что ничего хорошего ждать ему не приходится. Расправа с Джинером убедила его в этом. Лицо быстро побледнело и осунулось. Сафрон несколько секунд молча смотрел на матроса. Потом спросил:

— Жить охота?

Тот судорожно закивал.

— Говори всё, что вы задумали — и я обещаю тебе жизнь. И назовёшь главного помощника Джинера. Говори, я послушаю и решу.

Тот немного помолчал, собираясь с духом и, видимо, раздумывая.

— Я признаюсь, что пришёл к вам по поручению Джинера, сэр. Он заставил меня, обещая разные награды.

— Не выставляй себя, Джон. Это и так понятно. Ты о главном. Кто его поддерживает особенно рьяно.

— Тут и думать нечего. Это Джек Коротышка. Ты его знаешь. Они всегда вместе всё затевали и были друзьями ещё задолго до Индии.

— Кто ещё? Кого можешь назвать?

— Остальные просто подчинялись, как и я. Ни то, ни сё! Больше из страха. Это честно, Сафониус! Как на духу! Богом клянусь!

— Хорошо. Сейчас я проверю твои слова, и тогда решу, что с тобой делать.

Сафрон переговорил с Акимом, и тот подтвердил относительно дружбы Джинера с Джеком Коротышкой.

— Остальные просто шестёрки, Сафрон. Разве что Мартин, но и тот не очень шустрил. В общем, тот всё верно сказал. Что ты с ними сделаешь?

— Решил оставить их на острове. Пусть тут повеселятся одни. Оставлю им по ножу — и хватит с них. За их хитрости и разбои большего им не положено!

— Правильно сделал. Туземцы вернутся — пусть повертятся, бегая от них.

Вернулся Данил и протянул Сафрону мешочек с монетами.

— Гад однако, решил обеспечить себе безбедную жизнь. Гляди сколько натаскал себе монеток. Не менее сотни золотом!

— Ещё Коротышку надо прощупать, — предложил Аким. — Он хоть и не очень злобный, но меня изрядно помордовал, скотина! И ещё один не упускал меня из вида и часто отвешивал мне по шее или ногой в зад. Найл или Найлс его имя.

— Хорошо. Данил, займись этими двумя. Выпотроши их, а Джека Коротышку к своему дружку за компанию. Вечером мы их отправим в лес подальше, чтобы не мутили народ. Потом сами освободятся и пусть живут, подонки!

Матросы, пришедшие с Джинером, притихли, а когда увели Коротышку и Найлса, и совсем приуныли. Данил, вернувшись к ним, заявил решительно:

— Ребята, вам необходимо вернуть всё, что вы успели забрать у пассажиров.

Матросы переглянулись, явно смутившись и даже, оскорбившись. Один из них заметил, не очень уверенно:

— Да мы вроде бы и не так старались. И своих денег достаточно… было.

— Это у вас-то? — усмехнулся Данил и посуровел. — Вы не думайте, что с вами тут будут шутки разводить. Выполняйте, что вам говорят, а то ведь нам не составит труда и вас отправить к вашим друзьям, — и он мотнул головой в ту сторону, куда увели Джинера и остальных.

— Ладно, ладно, приятель! Мы не возражаем. Чего уж… Раз надо, то…

— Вот и хорошо, мои хорошие, — мрачно отозвался Данил, готовясь принять деньги, украденные у пассажиров.

— А где мы будем ночь проводить, друг? — спросил один из матросов.

— Откровенноговоря, не знаю. Сафрон это решает с капитаном. Уж очень вы опасные типы.

Матросы переглянулись, а Данил заметил строго:

— Хорошо бы вам пройтись по берегу и насобирать себе устриц, креветок половить, да травки насобирать. Жрать ведь вам надо, а у нас тоже с этим не густо. Да и на следующие дни запастись хоть чем-то надо.

Матросы переглянулись. Видно было, что они обескуражены и недовольны. И все же покорно пошли выполнять совет Данила. А тот крикнул вдогонку:

— К лесу не сворачивать! Хуже будет! Кто свернёт, тот там и останется! Аким, проследи за ними издали. И держись подальше и настороже. Пистолет с одним зарядом возьми и короткую саблю.

Уже в сумерках все матросы вернулись, жуя, морщась. Все несли охапки темных водорослей, и в подолах рубах устриц и других раковин.

— Поужинаетеэтим, ребята, и на судно, — распорядился Сафрон. — Вас перевезут на борт, а утром уходим.

Он заметил, как блеснули некоторые глазами, и на лицах можно было заметить надежду и ожидание.

— Видел, как они приняли твой приказ? — спросил Аким. — Думают воспользоваться этим. Что надумал?

— Мы с тобой будем нести вахту с капитаном всю ночь, а этих запрём в трюме. От греха подальше. Пусть посидят. А Данил с Гераськой будут на берегу с двумя пассажирами вахту нести, сторожить связанных Джинера с товарищами. Нельзя рисковать и этими. Гераська, отведёшь их в лес и привяжешь к дереву понадежнее. Прямо сейчас, пока они перед глазами.

За час почти все были доставлены на борт судна, и тишина опустилась на побережье. Лишь изредка доносились из леса жалобные просьбы пленников, да их никто не слушал. Даже воды не дали попить, боясь усилить их.

Утром последние четверо вернулись на борт, дружно подняли паруса, и судно тяжело тронулось на восход. Горизонт только-только засветлел яркой полоской, разделяя небо от воды океана.

Капитан сам управлял судном, боясь доверить это важное дело неопытному рулевому из старых матросов.

— Вот и прошёл первый день нашего плавания, — заметил Мордент, кивнув в сторону уже не видимого берега острова. — Пока все отлично, хотя идём медленно, не более трёх узлов. Но и ветер слабый. Сафониус, иди спать, а я постою вахту. Потом сменишь меня. Новых матросов опасайся.

— Понятно, — ответил Сафрон. — Их не так много, но ты прав, капитан. Я даже склонен опять запереть их в трюм. Погода позволяет обойтись без них.

— Я не против, распорядись, а я так устал, что долго не выдержу. Отощал.

К вечеру следующего дня ветер усилился, поменял немного направление, и капитан с тревогой посматривал на небо, на море, и качал головой.

— Как бы шторм нас не накрыл, Сафониус. Боюсь я за наше корыто. Выдержит ли оно? Уже сейчас волна усиливается, всё скрипит и грозит развалиться на куски! Господи, не допусти несчастья! Мы столько сил потратили на это корыто, не позволяй ветру усилиться!

Словно услышав горестную мольбу, ветер всю ночь дул довольно свежий, но до шторма было далеко. Судно грузно переваливалось с волны на волну, но шло со скоростью не менее пяти узлов, как считал капитан. Это был предел для судна, и капитан только постоянно шептал молитвы, прося благополучного достижения берега.

Прошли три дня. Ветер почти стих, даже поменял направление, и обтрёпанные паруса почти не двигали судно вперёд.

— Надеюсь, что Индия уже близко, — говорил капитан. — Три дня, особенно в последние два мы шли хорошо. Может быть, даже завтра увидим землю, Сафониус.

— Дай Бог! — воскликнул Сафрон, и тоже не преминул прошептать молитву и осенить себя крестным знамением. — Но это не парус впереди?

— Он! — воскликнул с довольным видом капитан. — Хорошо бы узнать, далеко ли до побережья. Сумеем ли мы с такой скоростью приблизиться к нему?

— Судно идёт почти нашим курсом, Сафониус, — вздохнул капитан. — Мы не в состоянии за ним угнаться. Оно уходит всё дальше от нас.

— Как ты думаешь, капитан, — спросил Сафрон пытливо, — в каком месте мы можем оказаться в Индии?

— Трудно сказать, Сафониус. У нас даже компаса нет. Но полагаю, что между городами Каннанур и Кочин. Это довольно большое расстояние между ними, но зато густо населённое. Потому нам не очень важно, куда именно мы подойдём. Лишь бы дошли, а там уже будет легче.

— А там португалы или английцы бывают? Их фактории имеются?

— Обязательно! Не много, но есть. Хорошо бы в Кочин попасть, это самый южный порт Индии, куда я надеюсь попасть, привести судно.

— И то слава Богу, капитан! Лишь бы нас не потопило наше судно, развалившись по дороге. Уж очень тоскливо слышать весь этот скрип. В трюме полно воды, мы не успеваем её убирать. Даже вёдер нет! Проклятье! И лодка всего одна! Боже! Помоги, не допусти до гибели!

Ещё полтора дня пути, когда в трюме воды накопилось уже почти два фута, капитан оповестил всех на борту, что видит гору Дели. Все бросились смотреть — и действительно, далеко впереди увидели смутные очертания выступающей из воды на горизонте крохотную тёмную возвышенность. Её-то Мордент и назвал горой Дели. Сафрон вопросительно посмотрел на капитана.

— Миль сорок до неё, Сафониус. Полсуток нашего хода до берега, но, учитывая, что гора не на самом берегу, то чуть меньше, миль на десять.

— Сумеем ли мы продержаться!? Люди уже изнемогают. Всё уже подъели, и воды осталось по паре глотков.

— Теперь уже недалеко, Сафониус! Чуть южнее город Каннанур — и мы можем считать себя спасёнными. Лишь бы там оказались фактории хотя бы португальцев. Мусульмане могут и враждебно нас принять. Мы столько насолили им, что это было бы естественно.

— Дай-то Бог, капитан! Да только вы так досаждаете местным, что и я не удивлюсь, если нас там пощипают. Уповать можем лишь на Господа!

Люди почти постоянно выливали трюмную воду чем попало, но она прибывала. Судно уже плохо слушалось руля, зарывалось носом в волну и с великим трудом поднималось на неё вновь.

Все со страхом ожидали момента, когда судёнышко в последний раз нырнёт в волну и больше не сможет вынырнуть, уходя в пучину.

А гора приближалась крайне медленно, и это заставляло женщин и некоторых мужчин впадать в истерику и постоянно взывать к Всевышнему, вспоминая самых мудрых и почитаемых святых.

Данил всех гонял в трюм, вычерпывать воду. Даже распорядился прорубить выше уровня воды отверстие и туда выливать воду, что сильно ускорило дело.

После этого уровень воды перестал повышаться. Прорубили и с другого борта отверстие фута на полтора выше и дело совсем наладилось. Удалось даже снизить уровень на полтора-два дюйма. Это воодушевило людей, настроение поднялось и даже самые упавшие духом, стали черпать воду шляпами, подолами кафтанов, что мало помогало, но все же давало результат.

Перед ночной темнотой гора уже приблизилась достаточно, чтобы надеяться утром пристать к берегу. Капитан с видом надеявшегося на удачу, сказал:

— Раз мы сумели предотвратить дальнейшее поступление воды в трюм, то я намерен сменить курс на южные румбы и попробовать за ночь подойти к Каннануру. Это большой порт, и там мы сможем устроиться на судно, куда кто захочет, если, конечно, есть деньги. Вы хорошо сделали, что отобрали у матросов наши средства. Мы все благодарим вас за такую услугу, Сафониус!

Тот криво усмехнулся, вспомнив, что Данил с Герасимом утаили сотню монет из собранного, и те, которые отобрали прежде у Джинера и его сообщников.

Всю ночь, меняя друг друга, все занимались исключительно водой в трюме. К утру она опять стала медленно прибывать и паника на борту снова возобновилась. Но капитан уже оповестил, что огни порта завиднелись справа по курсу. Все бросили работу и устремили жадные взгляды в ту сторону, вознося к небу молитвы благодарности и надежды.

С рассветом стали подходить к порту. Судно тащилось так медленно, что многие желали спуститься в лодчонку и плыть на вёслах. Капитан остановил их словами:

— Где надежда, что лодка вас выдержит, глупцы? А кто будет работать по отливу воды в трюме! Марш работать, лентяи!

Наконец судно пришвартовалось к причалу. На берегу с изумлением и удивлением глазели на полузатонувшее судно. Комендант порта тут же приказал отвести это судно подальше от причала и затопить на глубине. Три шлюпки тотчас взяли судно на буксир и оттащили дальше. Пассажиры не хотели отправиться в город и утолить жажду и голод, предпочитая проводить спасителя в последний путь.

Судёнышко затонуло через полчаса. Вздохнув с облегчением, люди поплелись утолять самые необходимые нужды человека.

— Сафониус, куда желаете путь держать? — спросил казака капитан. — Могу испросить для тебя милость у резидента компании — и ты получишь небольшую должность и будешь наживать для себя капитал.

— Это было бы хорошо, капитан. А отсюда есть возможность попасть на корабль до Европы? Мы бы хотели продолжить свой путь.

— Это будет трудно, — пожал плечами Мордент. — Отсюда редко такое судно можно найти. Правда, можно добраться до Мозамбика или Софалы. Это португальские колонии. Оттуда легче уйти в Европу. Или пойти до Гоа. Это совсем близко. Я как раз этим буду заниматься. Это главная колония португальцев. Там большой порт и судов много. Мне надо бы в Сурат.

— Бояться мне там некого, но моим друзьям там будет опасно.

— А что такое с ними? — удивился капитан.

— Знаешь некоего чиновника компании Уэсли? — спросил Сафрон и пояснил: — Он нам задолжал некую сумму за оказанную работу и никак не хотел отдавать. Уже несколько месяцев тянул. Вот мои друзья перед самым уходом судна, вашего судна, силой отобрали свои деньги. Вряд ли им это может сойти с рук в Сурате. Вот мы и боимся туда заявляться.

— Да, Сафониус! Дело плохое. Уэсли я знаю. Пройдоха и скользкий человек, Припоминаю, он приходил на судно ещё до отплытия и кого-то искал. С ним были ещё кто-то из помощников. Я вас подозревал, но вы заплатили, и мне не хотелось осложнений на борту. И я не ошибся в вас, казаки, — и капитан довольно хохотнул, огладил бороду и добавил: — Не пора ли привести себя в порядок? Мы на том острове уж слишком опустились за эти месяцы. А в Сурат я хочу заявиться в приличном виде. И тебе советую. И обещаю, что приложу все усилия для помощи всем вам. Вы проявили много хорошего, и это не должно остаться без внимания. Я лично знаком с резидентом, и в Лондоне у меня имеются влиятельные знакомые в компании. Мне обязательно пойдут навстречу, тем более, что у этого Уэсли плохая репутация.

--

[1] Шпангоут — поперечное ребро корпуса судна.

[2] Бимс — поперечная балка, поддерживающая палубу.

[3] Ванты — канатные растяжки между мачтами и бортом парусного судна.

[4] Штаг — канатная растяжка впереди и позади мачты.