Ост-Индский вояж

Глава 5

Караван двигался в сторону полдня уже больше недели, а казаки так и не знали, куда он направляется. Тяжело гружёные верблюды мерно топали своими длинными ногами, поднимались на перевалы, спускались в долины, где цвели и благоухали растения, орошаемые источниками, бегущими с гор.

Прошли гору Паландекен-даг тотчас по выходе из города, оставили по левую руку Чакман-даг и продолжали путь до Диярбакыра, где остановились на длительный отдых. Он продолжался почти неделю.

— Казаки, что я заметил вчера вечером, — зашептал Данилка, оглядевшись.

— Что такое ты углядел? — спросил настороженно Сафрон.

— Заглянул в дыру в палатке, что стояла поодаль. Просто так. А там мужик бороду и брови подкрашивал, глядя в зеркальце.

— И что такого? — удивился Аким.

— А то, что это не местный человек. Он не похож на турка или курда. Скорей схож на нашего брата. Только морда светлая и он её чем-то натирал для смуглости. Странно, верно?

— Тут что-то не так, — протянул Аким и глянул вопросительно на Сафрона.

— Не лезьте не в своё дело, — осторожничал Сафрон. — Меня предупредил Тимурджи-ага — чтобы ничего не замечать.

— Я ж только вам, казаки! — обиделся Данилка.

— Ладно уж, Сафрон. Раз увидел, так пусть договорит, — попросил Аким.

— Да больше ничего такого не было. Я не стал больше подглядывать и поторопился смотаться. От греха…

— И правильно сделал, — успокоился Сафрон. — И больше не подглядывай, а то схлопочешь ненароком, а мы отвечать будем.

В Диярбакыре Тимурджи-ага вызвал к себе Сафрона.

— Казак Сафр, — заговорил купец важно. — Ты должен сопроводить одного господина к реке. Тигр называется. Должен уже знать.

Сафрон согласно кивнул, поклонившись.

— Ничего не спрашивай, только слушай. За это получишь лишний дукат серебром. Ты понял, казак?

— Понял, эфенди! Чего тут не понять. Выполню.

— Оружие захвати. И пусть один из твоих людей сопровождает вас издали.

Сафрон опять поклонился. Никаких вопросов не задал — он помнил поговорку, что здесь, на востоке, голова зачастую держится на кончике языка.

Вскоре появился слуга купца и знаком поманил Сафрона к себе.

— Бери человека и ступай за мной, эфенди.

Сафрон кивнул, удивился за «эфенди» и молча кивнул Данилке.

— Вот господин, которого вы должны охранять, — указал на довольно высокого человека, ничем не отличавшегося от турка. Только глаза были чуть не те.

Сафрон кивнул в знак понимания, шепнул Данилке:

— Следуй шагах в тридцати, и наблюдай. Вдруг понадобится помощь.

Сафрон поклонился господину, и они неторопливо пошли к реке. Вскоре господин сел в носилки и два дюжих раба понесли их дальше. Сафрон заметил, что говорит господин с акцентом, но определить его он не мог. Но понял, что это не турок и не правоверный, хотя и не был уверен.

У реки носилки были опущены. Человек зашёл вместе с Сафроном в гробницу какого-то святого, которых везде было натыкано в этих землях. Сафрон молча остановился в трёх шагах и стал ждать, видя, как господин с усердием молится, сложив руки ладонями вместе. Слов молитвы слышно не было.

Потом неслышно появился дервиш и стал рядом, оглянувшись на казака.

Они долго молились, и Сафрон ни разу не услышал их слов. Они стояли так близко друг к другу, что их одежды тесно соприкасались. И казак подумал, что они могли обменяться чем-то важным.

Дервиш удалился, а господин продолжал молиться, пока не вздохнул и не повернулся к Сафрону и пытливо уставился на него карими глазами. Ничего не сказал и вышел на воздух, вроде бы с облегчением вздохнул.

Он неторопливо шёл назад. Сафрон заметил Данилку, шествовавшего сзади в одежде не то воина, не то небогатого купца. Вид его мало отличался от турка. Вдруг господин спросил не поворачивая головы:

— Ты откуда? Какого народа?

Сафрон даже вздрогнул от неожиданности. Не сразу сообразил, что ответить.

— Мы русские, эфенди. Слыхали про такой народ?

Господин согласно кивнул.

— Пленные? Татары?

Сафрон удивился столь глубоким знаниям господина и утвердительно кивнул головой. Ничего не спросил и молча следовал в шаге позади.

Когда они вернулись в караван-сарай, где остановился купец, тот оставил Сафрона при себе, спросив его:

— Ты был всё время рядом, казак Сафр?

— Да, эфенди. Не дальше трёх шагов, эфенди.

— Твой товарищ ничего странного не заметил?

— Не успел спросить, эфенди. Я спрошу.

— Позови его ко мне. Потом отведёшь господина в палатку.

Данил низко склонился перед купцом и стоял в ожидании. Купец кивнул Сафрону, позволяя спрашивать.

— Данил, эфенди спрашивает, ты заметил что-нибудь подозрительное, когда мы проводили господина по городу к реке и обратно?

— Нет, Сафрон. Ничего не заметил. Смотрел по сторонам, но… ничего!

Сафрон пересказал купцу слова друга, тот кивнул и протянул ему монетку.

— Ты хорошо справился с поручением. Иди себе… — и махнул рукой.

— За это можно позволить себе и немного лучшего, чем то, чем нас потчевают, — усмехнулся довольный Данилка.

— Ты прав, — ответил Сафрон, и они поискали глазами харчевню. — Однако нам с тобой надо проводить господина до его палатки. Она недалеко.

В каморке, где они ютились в тесноте, казаки тихо переговаривались. Боясь Сафрона, никто не затрагивал прогулку по городу к гробнице святого. Лишь сам Сафрон поделился с ними своими впечатлениями.

— Ну и страшно мне было заходить в ту гробницу! Ничего особенного я не заметил, но что-то внутри у меня дрожало. С чего бы так?

— Святой чувствовал, что ты не правоверный и заставлял тебя дрожать, — усмехнулся Данил. — А что там было?

— Я даже не стал рассматривать. Всё наблюдал за господином и дервишем, что пришёл чуть позже. Они вместе молились. Уверен, что они чем-то обменялись. Но я ничего не заметил. Купец наверняка на этом здорово заработает.

— Почему? — спросил Аким, но понял, что дальше Сафрон ничего не скажет. Потом Сафрон с Данилом ещё раз сопроводили господина, но в гробницу никто не пришёл, и Сафрон понял, что господин встревожен и опечален.

У купца эти двое долго о чем-то говорили, а Сафрон стоял недалеко, озираясь по сторонам, держа руку на эфесе сабли. Недалеко находился Данилка. Караван, вновь пустился в путь. Верблюды были нагружены другим товаром, и Сафрон знал, что это лёгкий товар, хотя тюки казались большими и тяжёлыми.

Два недели спустя караван вошёл в древний город Мосул[1]. Тут почти не было турок, а город был наводнён другими купцами. Индусами, арабами, курдами и всякими другими мелкими народами и племенами. Часто виднелись сарбазы[2] и конные воины, которые с подозрением присматривались к чужеземцам, но не обыскивали и пропускали к рынкам и базарам. Их здесь было множество, словно весь город был сплошным базаром.

— А местность тут совсем иная, — заметил Аким, оглядывая песчаные холмы с чахлой растительностью. — И жара посильнее будет.

— Если и дальше будем идти в том же направлении, Акимушка, то вскоре нас изжарят и употребят в пищу местные бояре, или как их тут называют, ха-ха!

— Что тут смешного! — возмутился Аким и засопел. — На самом деле такое может случиться, если жара будет прибавляться.

— А река тут уже широкая, — заметил Сафрон. — А лодок и судов какое множество. Вот бы искупаться! Мальчишки, видел, купаются. Благодать! Наверное, вода тут тёплая и не освежишься.

Это их желание вскоре оказалось осуществимо. Тимурджи-ага позволил до сумерек побродить по городу, но вести себя тихо и незаметно.

— Пошли к реке. Страшно охота искупаться, — предложил Сафрон, зная, что никто не откажется. — Только купаемся по два человека. Остальные сторожат вещи и оружие. Простирнуть можно одежонку. Вся запылилась и затёрлась от жары, пыли и, пота. Вот земелька!

Они долго бултыхались в тёплой воде, но все равно получили удовольствие. В пути помыться им не удавалось, а горные речки были слишком холодны, местные жители боялись простудиться и не купались.

Мосул славился отличными ткачами. Эти труженики ткали такие ткани, которыми не пренебрегали даже монархи, и не захудалые, а самые могущественные. А караваны по тысяче верблюдов расходились из Мосула во все стороны, достигая туманного Альбиона и деревянной Руси.

Казаки сильно удивились, узнав, что Тимурджи продал все товары вместе с верблюдами и ничего не говорил казакам. Ещё стало ясно, что и охрану всю рассчитал, оставив только казаков и слугу, который, как догадывался Данил, был отменным воином. Это подсмотрел однажды Герасим.

— Вот орудовал саблей, казаки! — говорил он восторженно. — Куда там нашим!

— Кому это нашим? — обиженно спросил Данилка.

— Я никого не видел, чтоб так орудовали оружием, — смутился Гераська. — А как кинжал бросал в цель! Шагов с десяти попадал точно куда надо, почти не прицеливаясь. Я так испугался, что поспешил отползти подальше.

— А где ты его видел? — спросил Аким настороженно.

— Меня разморило, я и улёгся в саду под кустами. А проснулся от хеканья и увидел его. Его Мурад зовут. Да вы всё это знаете.

— Это новость, казаки, — покачал головой Сафрон. — И это говорит о тайне, в которую и мы втянуты нашим купцом. Стало быть — вести себя следует соответственно. Не навлекая на себя лишних подозрений с любой стороны. Интересно, кто тот неверный, что посещал гробницу святого? Но лучше об этом не задумываться, а то вляпаемся в ещё большее дерьмо.

Тимурджи всё же сообщил казакам через Сафрона, вызвав его вечером к себе:

— Казак Сафр, мы завтра уходим из города. Быть готовым к раннему утру, до первого намаза. Его мы совершим позже, в дороге.

— Будет исполнено, эфенди, — ответил Сафрон учтиво, скрывая любопытство.

— В пути быть всегда наготове и при оружии. Это очень важно. Быть у моего дома за час до рассвета. Иди, готовь своих людей.

Эта весть немного смутила казаков. Понимали, что задание сложное и отсутствие других охранников что-то да значило.

— Скорей всего на своих у него нет особой надежды, — проговорил Сафрон. — Здешние люди довольно корыстны и жадны, их легко подкупить. А мы плохо говорим по-турецки, а здешний и вовсе не понимаем. С нами трудно договориться.

— Куда же мы направимся и как? — спрашивал Данил в недоумении. — Ничего об том не говорил?

— Даже не намекнул, — сокрушался Сафрон. — Только за час до рассвета приказал быть у его дома в готовности.

В темноте близкого рассвета казаки подошли к дому Тимурджи. Их поджидал тот самый слуга, что был отменным воином.

Молча кивнул, пригласив зайти. В почти полной темноте они прождали не более четверти часа, когда вышел купец с тем самым господином, и все в тишине и довольно поспешно направились по грязной узкой улице, спускаясь к реке. Впереди шёл слуга с факелом, позади казаки.

У причала на реке их встретили матросы небольшого судна, что стояло у самой стенки причала из толстых брёвен с настилом.

Никто не проронил ни слова. Как только все оказались на судне, гребцы оттолкнулись вёслами от причала и погребли, осторожно работая вёслами. Их было десять человек, все черные негры с голыми торсами, лоснящимися от пота и источавшие дурной запах.

Никаких огней на судне не было, и маленькая фелука тихо удалялась от берега к середине реки, где её подхватило течение и понесло вниз к морю, о котором казаки уже знали. Скоро казаки сменили некоторых гребцов, и так продолжалось до полудня. К вечеру прошли Малый Заб, что впадал в реку слева и впереди показались редкие огни селения или города.

Фелука была без палубы, лишь на корме была надстройка, куда скрылись купец с господином. Они почти не выходили наружу, а всем распоряжался человек в лёгком халате без пояса и в красной чалме, замызганной и неряшливой.

На пристани судно встретил полуголый негр и опять в молчании повёл купца с господином на пристань, где они и растворились в сгустившихся сумерках. Остальные остались на судне, и им разрешили устроиться на ночлег, накормив сытно.

Утром их подняли поздно и все увидели, что фелука стоит на якоре почти на середине реки, а перед ними на берегу виднелось селение, поднимающееся по берегу среди садов и пальмовых рощ.

Солнце уже палило вовсю, а на пристани почти ничего не происходило. Несколько рыбаков возились с лодками да мальчишки играли в воде, брызгаясь и крича во все глотки. Фелука слегка покачивалась, матросы лениво возились со снастями, а капитан прохаживался с безразличным видом и украдкой поглядывал на берег.

— Что-то происходит на берегу, — заметил Аким и кивнул в ту сторону.

— Вполне может быть, — ответил с некоторым беспокойством Сафрон. — Да у нас нет никаких распоряжений. Будем отдыхать. Этого у нас всегда не хватает. И хозяин судна помалкивает. Я даже не хочу ничего спрашивать.

— Тоже верно, Сафронушка, — лениво потянулся Данилка и прилёг в тени паруса, повисшего без ветра, но всегда готового быть поднятым.

После полудня и обеда на судне, к пристани подкатила двуколка, вышли купец и господин, завёрнутый в бедуинский бурнус, словно пустынный житель.

Капитан тотчас приказал двум матросам прыгать в лодку, привязанную у кормы, и те быстро погребли к берегу. Остальные бросились поднимать рей с парусом, растягивая его шкотами, пытаясь уловить слабый ветер.

— Всем занять места на вёслах! — прозвучала команда, и матросы с казаками поспешили сесть на скамьи и разобрать вёсла. Лодка пристала к трапу и купец с господином спешно поднялись на борт. Капитан дал команду, и гребцы усиленно загребли по течению. Фелука заскользила по спокойной волне, стремясь выйти на стрежень.

Тимурджи всматривался в берег, но там ничего не происходило. Он вздохнул и направился в каюту на корме, где и закрылся с тем господином.

Лишь отойдя подальше, когда селение почти скрылось из виду, казаки заметили несколько всадников, подскакавших к пристани и, жестикулируя, показывали в сторону уходящей фелуки.

— Сейчас капитан будет докладывать, — шепнул Данилка и кивнул в сторону группы всадников, гарцующих на пристани и около.

Так и случилось. Но кроме капитана из каюты никто не вышел. Фелука продолжала спускаться по реке, используя стремнину.

— Что-то должно случиться, — молвил Сафрон. — Те всадники не случайно подскакали на пристань. Что придумают наши хозяева? А должны придумать.

— Скоро будет Багдад, — услышали казаки матроса, говорившего товарищу. — У нас будет время потратить часть заработанного, — и матрос усмехнулся, передавая весло тому.

Сафрон, услышав название, понял, о чем идёт речь и наклонился к Данилу.

— Столица здешнего царства. Здесь оно называется султанат, а раньше — халифат. Огромный и богатый город.

— Когда туда придём?

— Кто их знает. Не сказали. К утру будем на месте, думаю.

Часа за два до рассвета вошли в Багдад, раскинувшийся в основном на правом берегу реки, здесь уже очень широкой и мощной. Много огней светилось в городе, хотя время было вовсе не таким подходящим для них.

— Сафрон, ты же говорил, что будет остановка в этой столице! — воскликнул Данил с разочарованием. — А город и в самом деле большой.

— При чем тут я? Слышал и всё тут!

Грести не переставали, хотя ветер слегка усилился и парус надулся. А когда город стал пропадать вдали, фелука неожиданно свернула направо. В темноте берегов видно не было. Сам капитан стоял на румпеле и рулил, всматриваясь в темноту реки.

Приблизились к берегу, где течение было слабее и оказалось, что вошли в другую реку, приток Тигра. Скорость резко упала, но прибавило работы гребцам. Течение едва преодолевали, а ветер оказался про́тивным, и паруса убрали.

Гребли до самого утра, когда впереди показались два огонька, и капитан от румпеля послал матроса позвать эфенди. Тот вышел озабоченный и заспанный. Они переговорили, и фелука вскоре пристала к причалу небольшого городка. Светало, и первые жители и рыбаки уже появились на пристани. Жизнь продолжалась.

Капитан зашёл в каютку, но вскоре вышел. Обратился к матросам и охране:

— Всем оставаться на борту и не выставлять себя напоказ! Возможно, скоро отвалим. Можете отдыхать и поспать.

Капитан с Тимурджи отправились на берег в селение. Вернулись лишь после полудня, когда жара полыхала нещадно.

После некоторого отсутствия купца, он вышел и тут же сообщил новость:

— Приготовиться покинуть судно! Всем через четверть часа быть на берегу с пожитками и ждать распоряжений.

Тимурджи удалился и вскоре вышел с господином в бурнусе. Они сошли на берег по сходням и стали наблюдать, как это же делают матросы и казаки. Когда все покинули судно, Тимурджи поговорил с капитаном, тот поговорил с матросами, и те с недовольными лицами тут же стали расходиться в разные стороны.

— Что тут происходит? — спросил Аким у Сафрона. — Почему матросы ушли?

— Наверное, рассчитали их за ненадобностью. Посмотрим, что с нами будет.

— Время близится к вечеру, — заметил Аким, а Герасим испуганно жался поближе к товарищам, боясь что-нибудь прозевать. — Хозяева не двигаются с места. Что бы это значило?

— Скоро узнаем. Видимо, ждут темноты. У них какая-то тайна и мы её не можем узнать. Да и нет нужды в этом.

Появился капитан, переговорив с двумя арабами, явившимися на судно. Он с суровым лицом осмотрел казаков, проговорил медленно:

— Идите следом за мной. Надо хорошо поесть. То, что захватили, поберечь следует. Понадобится.

Они зашли в ближайшую харчевню и капитан на всех заказал отменный плов, лепёшки, жареное мясо какой-то птицы и шербет. Потом дал вина из собственного бронзового сосуда с тонким горлышком, заткнутым пробкой на цепочке. Вино было вкусным, но слабым. Капитан тоже выпил немного, и все поднялись уйти.

Было уже сумрачно и хозяина пришлось немного подождать. Потом все направились через городок, и вскоре оказались перед стеной караван-сарая. Калитку открыл кто-то в чалме неопределённого цвета — в темноте не разобрать. Во дворе стояли две лошади и пять мулов.

Хозяин сказал тихо, но значительно:

— Поехали. И не отставать, казаки.

Хозяин с господином сели на лошадей, остальные на мулов, им открыли ворота. Переулок, в который выехали всадники, был пуст, и они, погоняя животных, довольно быстро покинули городок и выехали на пыльную дорогу. Аким, посмотрев на звезды, определил направление, молвив тихо:

— На заход прём. Вроде бы туда, где недавно плыли на судне.

— Помалкивай, — прошептал Сафрон, и все поехали в молчании. Хозяин с господином поехали быстрее и остальные стали понукать, ленивых мулов, стараясь не отстать.

Так проехали с час, и вышли к реке. Она катила воды широко и вольготно.

— Такое, что вроде бы кроме нас, все знают эту реку, — проговорил Сафрон.

— Может, это та, по которой мы недавно проплыли? — сделал предположение Аким, но дальше говорить было опасно.

Их встретил слуга, что владел саблей. Обменявшись несколькими фразами, он повёл всех чуть в сторону, и скоро у них перед глазами покачивалась большая лодка с тентом на корме и мачтой ближе к носу. Парус, совсем небольшой, косой свернулся на банках.

Капитан со знанием дела тут же рассадил казаков на вёсла, сам с хозяйским слугой поднял и распустил парус, и лодка плавно тронулась вниз по течению. Казаки подгребали, помня слова капитана не спешить.

После полуночи вошли в Багдад. Его даже казаки узнали, и с удивлением посматривали на него со средины реки, надеясь, что будет остановка. Но не пристали, и продолжили плыть, слегка подгребая вёслами.

— Два человека могут поспать. Потом сменитесь, — распорядился капитан. Сафрон с Акимом устроились на дне, где подстелили циновки, укрывшись попоной.

Сафрон проснулся от ощущения тишины и спокойствия. Лодка не двигалась, а лишь незаметно покачивалась. Кроме капитана все спали тут же. Купец с господином, по-видимому, находились под тентом, низко нависшим над кормой.

Приподнявшись, Сафрон огляделся. На берегу чернели хижины, всё было погружено в темноту. Спать почему-то не хотелось, и он лежал, наслаждаясь покоем и тишиной южной ночи. Капитан спросил тихо:

— Чего не спишь, казак?

— Тревожно в груди как-то, эфенди. Не спится.

Было время перед рассветом, и в деревне уже чувствовалось движение. Крестьяне вставали рано, а рыбаки уже вышли в реку на лов. Залаяли собаки. Вдруг со стороны дороги послышался шум лошадиных копыт и к пристани на рысях вымахнули три всадника. Они остановили коней и вглядывались в тёмную реку. Конечно, заметили лодку и один крикнул:

— Что за люди? Откуда?

— Мелкие торговцы, господин! — прокричал капитан, а сам показал Сафрону на мушкет. — Готовимся отвалить дальше.

— Откуда идёте?

— Из Багдада, господин! А что стряслось?

— Не твоего ума дело, собачий сын! Ну-ка подгребай сюда, да поживей!

— Это зачем, господин? Мы спешим. У нас товар может обесцениться!

— Поговори мне, собачий сын! Немедленно подгребай, а то пальнём! — и говоривший направил на капитана ствол старинного мушкета, но уже с чадящим фитилём. Это возымело действие, и капитан приказал двум казакам сесть на вёсла.

Пока Сафрон с Акимом неспешно подгребали к пристани, другие уже приготовили оружие и ждали команды.

Не дошли до пристани шагов десять, как капитан махнул рукой, приказав: — Пали!

Несколько выстрелов разбудили тишину деревни. Два всадника тут же свалились с коней, третий согнулся, и его тут же добил Аким выстрелом из пистоля.

— Все на вёсла! — крикнул капитан. — Поднять парус!

Казаки бросились к вёслам, остальные и купец в том числе, стали поднимать парус. Слуга сидел на рулевом весле и правил вверх по течению. Лодка сделала широкий полукруг и взяла курс на Багдад. Сумерки разреживались, но капитан приблизил лодку к противоположному берегу и укрылся в тростнике, парус убрали и присмирели.

Купец с господином говорили на непонятном языке и казаки ничего не могли понять. Но прошло часа два, которые потрачены были на наблюдение за противоположным берегом и рекой и капитан тихо распорядился:

— Выгребаем в реку! Не торопиться!

Казаки погребли, и вскоре лодка прорвала стену зарослей тростника и оказалась у самого её края, едва не задевая вёслами. Мачта лежала на дне, парус был свернут, и ничто не напоминало прежнюю лодку.

Так проплыли до полудня, не встретив ничего подозрительного. Лишь ближе к сумеркам увидели небольшой отряд всадников, проскакавших по берегу вниз по течению.

Капитан проговорил, обращаясь к слуге:

— По нашу душу рыскали по берегам. В основном нас искали в Багдаде. Жители наверняка всё им поведали.

— Думаешь, уйдём? — спросил слуга спокойно.

— Аллах благоволит к нам. Уйдём! Но помолиться не мешает.

Они опустились на колени и вознесли молитву Аллаху, закончив её возгласом, наклоняясь до земли:

— Аллах акбар!

Купец на молитву не вышел, но это не значило, что он пропустил последний намаз.

Лодка шла медленно, и казаки спали по очереди. Грести их не заставляли, они наконец-то отдохнули немного. Даже днём им разрешили поспать каждому часа два-три.

До Эль-Куга река извивалась, словно змея, и продвижение вперёд шло очень медленно. Городок прошли, не останавливаясь, и к вечеру следующего дня достигли городка Эль-Кумбат. Там слуга хозяина разведал обстановку и все покинули лодку, оставив её под охраной сторожа. Рано легли спать и поздно встали. Слуга опять прошёлся по городку, по базару и вернулся с вестью, что всё спокойно.

А вечером пришли в город Амара и там заночевали. Всем было утомительно последние ночи и дни, поэтому Тимурджи распорядился сделать остановку на отдых. Казакам дали по монетке и слуга повёл их до продажных женщин. Усмехнулся им, понимая, как те тоскуют по женскому телу. Сам он не менее их жаждал обладать таким желанным телом, которое можно купить за деньги.

Ранним утром все вернулись к лодке и капитан с благодушной ухмылкой, спросил казаков:

— Отвели душу? Молите Аллаха, чтобы он не оставлял нас своими благодеяниями. Можете и своему Исе помолиться.

Казаки в недоумении уставились на улыбающегося капитана. Тот пояснил:

— У нас тоже чтят вашего Ису. Так у нас называют вашего Христа. Так что молитесь, я не против. Ваш Иса и наш Мухаммед — великие пророки!

--

[1] Мосул — город на севере теперешнего Ирака. Расположен на реке Тигр.

[2] Сарбаз — (перс.) пеший солдат.