От первых проталин до первой грозы. Повесть о детстве

МОИМ ЧИТАТЕЛЯМ

Мои дорогие юные читатели. Многие из вас при встрече со мной или в своих письмах частенько просят написать о том, как я рос, учился, где и как жил в детстве, как ловил рыбу, охотился и как потом сделался писателем-натуралистом.

Написать обо всём этом очень заманчиво, но совсем не легко. Начнёшь вспоминать своё детство, юность… и перед тобой, как наяву, поплывут одна за другой картины далёкого прошлого. Будто сидишь у окна дальнего поезда, проезжаешь по родным, дорогим сердцу местам, по тем местам, где не был уже давным-давно.

Вот зелёный городок на бугре, над речкой, где ты вырос и жил когда-то; вот просторные заливные луга, где ты бегал с другими ребятами, играл в догонялки, в салочки; вот берёзовый перелесок, где ты собирал грибы… Сколько воспоминаний - весёлых и печальных, смешных или щемящих душу тоской о чём-то родном, навсегда ушедшем, и все эти воспоминания одинаково дороги, и обо всех хочется рассказать.

Но рассказать обо всём невозможно, да и совсем не нужно. Значит, надо уметь отобрать что-то более существенное, интересное, какие-то яркие картинки,

которые, как приметные вехи, расставленные вдоль дороги, служат указателями в далёком пути.

О чём же мне рассказать из своего детства? Что может быть интересно не только мне, но и вам, моим юным читателям?

Я расскажу вам о крохотном городке, какого вы уже не увидите, - о той далёкой, глухой провинции, где я вырос; о школе, где я учился, - суровой, нелепой школе, совсем непохожей на наши теперешние. Я расскажу о простых людях - хороших и дурных, которые встретились мне в самом начале моего жизненного пути. А главное, я расскажу о своих первых встречах с родной природой, той самой природой, где нет ни безбрежного моря, ни высоких снеговых гор, а только золотистые ржаные поля, берёзовые перелески, тихие омутистые речки под старыми вётлами… Я расскажу о той скромной природе, которая сразу не бросается человеку в глаза своими яркими красками, своей сверкающей красотой, но которая, чем больше вы в неё вглядываетесь, тем становится всё милей и дороже. Она, как тихая песня, постепенно закрадывается в душу и остаётся в ней на всю жизнь.

Родная природа! Вглядитесь в неё поглубже, вслушайтесь, поймите её язык: в тихом шелесте леса, в песенках зимней вьюги или в звонком говоре весенних ручьёв. Что может быть прекраснее всего этого!

В своих воспоминаниях мне, быть может, удастся рассказать вам о том, как я сам с детских лет начинал знакомиться с родной природой и потом всей душой полюбил её и какое счастье, какую радость в жизни принесла мне эта любовь.

Может быть, мне удастся своим рассказом заронить хоть искру этой любви и в ваши юные сердца. Каждый человек непременно всей душой должен любить свою родину. А родная природа ведь это её неотъемлемая, неотделимая часть. Невозможно представить себе родину без родной природы, так же как немыслима и родная природа без родимы.

А сколько здоровья, бодрости, сколько жизненных сил приобретёт каждый, кто крепко дружит с природой! А как спокойно и ясно становится на душе, когда вы остаётесь с ней наедине! Вспомните необыкновенные по своей красоте и мудрости лермонтовские стихи «Когда волнуется желтеющая нива» или раздумья великого русского композитора Петра Ильича Чайковского:

«Отчего простой русский пейзаж, отчего прогулка летом в России, в деревне, по полям, по лесу, вечером в степи, бывало, приводила меня в такое состояние, что я ложился на землю в каком-то изнеможении от наплыва любви к природе, от тех неизъяснимо сладких и опьяняющих ощущений, которые навевали на меня лес, степь, речка, деревня вдали, скромная церквушка, словом, всё, что составляет убогий русский, родимый пейзаж. Отчего всё это?»

Или повнимательнее всмотритесь в картины Саврасова, Левитана, Поленова… Сколько в них теплоты и самой беззаветной любви к родным полям и лесам, к родному краю!

Многие, очень многие писатели, музыканты, художники старались и стараются в своём творчестве передать любовь к родной природе. Эта же любовь помогла и мне найти свой жизненный путь - путь следопыта-натуралиста.

Вот о самом начале этого пути, о первых, ещё робких шагах ребёнка, впервые вышедшего за пределы родного дома и увидевшего всю необъятную ширь весенних полей и лесов, всю красоту природы, я и хочу здесь рассказать.

Но ведь у каждого даже самого коротенького произведения искусства есть своя, хотя бы самая коротенькая история его рождения. Есть она и у моей повести.

Обдумывал я её очень долго - много лет; несколько раз начинал и откладывал, всё как-то не клеилось, не мог найти верного тона.

И вот в 1962 году ранней весной я поехал в Дом творчества, в Малеевку. Поселился я там в уютном одноэтажном домике. Перед домом просторная поляна, на ней фруктовый сад. А прямо за домом лес и глухой, заросший овраг. На дне его летом течёт ручей, под названием речка Вертушинка. Но теперь, в начале марта, всё: и овраг, и лес, и поляна - было укрыто глубоким снегом. Прямо от крыльца моего домика вела утоптанная тропинка, а кругом неё огромные сугробы. Шагнёшь в сторону - и сразу увязнешь в снегу по пояс.

Всюду снег, совсем как зимой. Только солнышко светит уже не по-зимнему. Идёшь по тропинке в лесу, перед тобой всё бело, всё искрится, а поперёк тропы, на снегу, тени от деревьев лежат синие-синие. Такого сияния снегов и таких густых синих теней зимой не бывает. Это уже начало весны, только ещё не на земле, а в воздухе, в небе - начало весны света.

И само небо голубеет уже по-весеннему. Глядишь в него и не можешь глаз оторвать, такое оно глубокое, радостное, как будто согретое солнцем. По нему уже плывут пушистые кучевые облака - первые вестники наступающих тёплых дней.

В своём домике я жил совсем как в деревне. Возвращаясь из столовой, бросал на подоконник корочки хлеба, и ко мне каждое утро прилетали позавтракать длиннохвостые сороки и нарядные голубокрылые сойки. Много их водилось тут же, в лесу; никто их не тревожил, и поэтому они совсем не боялись людей.

С каждым днём весна чувствовалась всё сильней и сильней. Прямо на моих глазах оседал снег; в лесу вокруг деревьев начали протаивать глубокие округлые воронки. На пригорках уже появились первые проталины. Дятлы, сидя на старых сушинах, выбивали барабанную дробь. Синицы и овсянки, греясь на солнышке, распевали звонкие песни. И вот наконец в начале апреля на проталинке прямо перед моим окном вспыхнул,» как золотой огонёк, первый цветок мать-и-мачехи.

Наступила настоящая весна, уже не только весна света, но и пора весенних талых вод.

В эту пору, бродя по лесу, осматривая всё кругом, вслушиваясь в голоса пробуждающейся природы, я вдруг как-то невольно перенёсся душой в то далёкое прошлое, когда я ещё совсем мальчишкой встречал свои первые такие же светлые, радостные вёсны. И тут я почувствовал, что именно теперь, ранней весной, именно здесь, в этом по-деревенски простом и уютном домике, среди простых и милых людей, которые меня окружали, мне и нужно, обязательно нужно писать о детстве и о той самой первой, самой счастливой весне, которую встретил я на заре своей жизни.

Я начал писать, и писал целые дни, отрываясь только затем, чтобы сходить в столовую, а потом побродить по лесу, по полям и отметить, что нового приносит с собой весна.

Так незаметно в работе проходил солнечный день и светлый весенний вечер. А потом, ночью, когда все уже засыпали, я кончал писать и, усталый, счастливый, тихонько брёл по знакомой тропинке к краю лесного оврага. Садился там на подсохшую, согретую за день солнцем скамейку, слушал, как внизу, в овраге, шумит полой водой Вертушинка, и наблюдал за тем, как молодой золотистый месяц выглядывает из-за тёмных веток деревьев. Ночи были ясные и по-весеннему тёплые. И так чудесно в ночном воздухе пахло тающим снегом и кое-где обнажившейся влажной землёй!

Насмотревшись на мирно спящий лес и вволю наслушавшись весенней песни воды, я возвращался домой. Там на крылечке меня обычно встречал приветливый деревенский пёс Тузик. Он нетерпеливо осведомлялся, что я принёс ему ещё вечером из столовой на ужин. Наскоро закусывал и, войдя следом за мной в дом, укладывался калачиком в коридоре.

Незаметно прошла первая половина апреля. Дни стояли один краше другого. Работа моя двигалась легко и быстро. Она точно не хотела отставать от быстро бегущей навстречу лету на редкость дружной весны.

Не успел осмотреться, глядь, уже снег почти всюду в полях растаял. В лесу всё запестрело: тут и снег, и земля, и огромные весенние лужи. И над всем этим раздольем уже качаются на тонких, голых ветвях длинные серёжки ольхи и орешника. Подул ветерок, и вокруг них золотистым облачком закружилась пыльца.

Прошло полтора месяца. Вот и кончилось моё счастливое пребывание в деревне среди весенних полей и лесов. Прощай, мой приветливый, скромный домик, прощайте, милые люди, с которыми я провёл эти счастливые солнечные дни!

Приехал я в Малеевку ещё по глубокому снегу, а уезжал обратно, когда уже подсохло и слегка пылило шоссе, а кругом ярко зеленели поля и над ними слышались песни жаворонков.

Уезжая домой в Москву, я увозил с собой из Малеевки не только светлые воспоминания о солнечной, погожей весне, но и почти готовую повесть, повесть о моём детстве.

Мне хочется верить, что солнце малеевской весны, которое так щедро освещало мой рабочий стол и мою рукопись, согрело её своими лучами и поможет мне донести до вас, мои дорогие друзья-читатели, его весеннее, живое тепло.