От первых проталин до первой грозы. Повесть о детстве

МЕЧТЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Мои мечты покататься на мотоциклете пока что не осуществлялись.

Как только механик уехал обратно в Мценск, машина начала капризничать. Она никак не заводилась, сколько Михалыч ни крутил какие-то винты и ни прочищал какие-то трубочки и канальцы.

Но вот однажды в хороший летний вечер Михалыч решил в сотый раз попробовать «объездить своего строптивого коня».

И вдруг, ко всеобщему удивлению, машина сразу же завелась. Она покорно выехала из ворот, вывозя на себе грузного седока.

Михалыч укатил. Прошёл час, другой. Погода начала портиться, пошёл дождь. Мама не на шутку забеспокоилась.

- Да где же он? Может, упал, разбился? Может, дорогой машина взорвалась? Ведь все слышали, как она страшно стреляет.

Настала ночь, тёмная, ненастная. Михалыча всё не было. Ни мама, ни я, конечно, не спали. Было ясно, что с Михалычем что-то случилось. Но что и где, как это узнать? Ведь мы даже не знали, куда он решил поехать.

Мама ходила по комнате из угла в угол, прислушиваясь к вою ветра и шуму дождя.

И вдруг мы услышали скрип колёс. К дому кто-то подъехал, кажется, на телеге.

Растворилась входная дверь. В переднюю вошёл Михалыч. Весь его новый спортивный костюм был мокр до нитки, а франтоватое кепи напоминало шляпку старого, разбрюзгшего гриба. С усов у него стекали капли дождя.

- Жив? Ну слава богу! - облегчённо вздохнула мама. - Где же ты до сих пор был?

- Дай сперва переоденусь, всё расскажу потом. Михалыч оделся во всё сухое. Подали ужин. В комнате было тепло, светло. Все сразу повеселели.

- Вот история-то вышла, - бодро сказал Михалыч. - Выехал я за город; машина работает идеально. Несусь по шоссе, только ветер посвистывает. Так незаметно откатил вёрст за пятнадцать. Ну, думаю, пора и домой. Остановился. Закатил мотоциклет на обочину, покурил, отдохнул и хочу обратно ехать. Включаю газ, что за ерунда - не включается. Туда-сюда - машина как мёртвая. А тут, вижу, тучи заходят, начал дождь накрапывать. Бился, бился, всё попусту. А как на грех, ни одной подводы на шоссе не видно. Пришлось пешком идти в ближайшую деревню и нанимать подводу. Еле втащили этого чёрта на телегу. Ужасно тяжёлый. Так и вернулся на лошадке домой.

- А мотоциклет-то где? - спросила мама.

- Да во дворе под навесом стоит.

- Его бы вытереть нужно, а то весь заржавеет.

- Ничего с ним, дураком, не случится! - сурово ответил Михалыч. - Не хочет ездить - и чистить его незачем.

- Так, так! - грустно вздохнула мама.

С каждым днём Михалыч всё более и более враждебно поглядывал на своего металлического коня.

Из кабинета его перевели в переднюю и поставили в сторонке в тёмный угол. Но и тут он казался Михалычу не у места.

- Всю переднюю загородил! - частенько ворчал он, раздеваясь. Превратили квартиру в каретный сарай. Скоро совсем жить негде будет.

На такую воркотню мама обычно ничего не отвечала, только негодующе пожимала плечами. Этот жест ясно говорил без всяких слов: «Сам же завёл, и сам же на кого-то злится. Потеха, право!»

Приходя с работы, Михалыч обычно делал вид»; что и забыл «об этой дурацкой машине».

Но иногда у него вдруг будто рождалась какая-то надежда: «А что, как заведётся да и поедет?»

И вот как-то раз Михалыч вновь после долгого перерыва решил попытать счастья.

Машина покапризничала, но всё-таки завелась.

- Только, ради бога, далеко не уезжай! - просила его мама. - Ну, сделай круга два по городу и возвращайся.

В этот день Михалыч был в отличном настроении.

- Не беспокойтесь, мадам! - сказал он. - На сей раз всё будет в порядке. Я, кажется, в конце концов перехитрил этого упрямца. - И он ласково похлопал по кожаному седлу машины.

Я попытался заговорить о том, что раз конь объезжен, нельзя ли и мне сегодня прокатиться.

Но мама грозно взглянула на меня и как отрезала:

- Ни в каком случае!

- Не горюй, Юра, - подмигнул мне Михалыч. - Теперь мы его обуздали. Скоро и мама на нём кататься будет.

Я проводил Михалыча и побежал в сад играть в охотника. Уже начало темнеть, когда мама позвала меня пить чай.

- А Михалыч ещё не приехал? - спросил я.

- Нет. Опять, наверное, посреди дороги сидит.

- Теперь этого быть не может, - уверенно отвечал я.

- То есть почему не может?

- Потому что Михалыч разгадал, в чём дело. Теперь коняшка у него не закапризничает.

- Дай-то бог, - недоверчиво ответила мама. Но вот настал вечер, настала ночь, а Михалыч не возвращался.

- Хорошо, хоть дождя нет, - говорила мама. - Погода тёплая. В крайности костерок разведёт, переночует у дороги, а утром с попутной и приедет. Только бы не взорвался и ноги себе не сломал, - тревожно добавляла она.

Домой Михалыч явился за полночь. Он пришёл очень сердитый, отказался от ужина и сразу прошёл к себе в кабинет.

- А где же машина? - робко спросила мама.

- Там валяется! - буркнул Михалыч.

- То есть где это - там?

- У Цурика в лесу. Мама совсем растерялась:

- Ты что ж, её бросил, а сам уехал?

- Не уехал, а пешком ушёл, нигде подводы нет! - раздражённо отвечал Михалыч. - А ты что же хотела, чтобы я цыганский табор у дороги разбил?

- Но ведь её могут ночью украсть, - сказала мама.

- Да кто её там возьмёт! - махнул рукой Михалыч. - Не заводится, и заднее колесо заело. Совсем не крутится.

- Боже мой, нужно чем свет подводу за ней послать! - забеспокоилась мама. - Теперь ночью кого наймёшь?

- Никуда не денется, - решил Михалыч. - А украдут - туда ей и дорога. - И он, даже как будто повеселев, отправился спать.

Мотоциклет не украли. Мама утром наняла подводу, и машину привезли домой. Но после этого случая Михалыч больше не хотел её даже видеть. Он отправил её в мастерскую Ветрова, чтобы там исправили не пожелавшее двигаться заднее колесо.

Из мастерской мотоциклет больше не вернулся.

- Я его продал там, - сказал Михалыч, когда мама начала интересоваться, скоро ли, наконец, машину починят.

- Продал? За сколько?

- Ну, это уж, мадам, моё дело, - неохотно ответил Михалыч.

- Так я и знала! - вздохнула мама. - Лучше бы на эти деньги дельное что-нибудь себе купил.

Больше об этом злосчастном мотоциклете у нас в доме старались не вспоминать.