От первых проталин до первой грозы. Повесть о детстве

ПОПОЧКА

Рано утром Михалыча вызвали к больным вёрст за двадцать или даже больше: заболела дочь у какой-то помещицы. За доктором прислали коляску, запряжённую тройкой вороных лошадей.

Собираясь в дорогу, Михалыч недовольно ворчал:

- Ох уж мне эти важные барыни: дочка чихнула лишний разок, и уже переполох, поезжай невесть куда и невесть зачем.

- Откуда ты знаешь, что у дочки насморк, - возражала мама. - Может, она тяжело больна. Не стали бы из-за пустяков в такую даль лошадей гонять.

- Знаю всё, заранее знаю! - сердился Михалыч. Тут он представил в лицах важную барыню: - «Ах, доктор, я в отчаянии, я всю ночь не сомкнула глаз! Мими вчера чихнула!» Э, да что там говорить! - Он безнадёжно махнул рукой, взял шляпу и уехал.

Вернулся домой Михалыч только поздно вечером. Я уже разделся и был в постели, когда под окном раздался звон бубенчиков, стук колёс. Потом лошади остановились, послышались голоса людей, шаги. Отворилась входная дверь, и я услышал в передней весёлый голос Михалыча:

- А Юра уже спит?

- Лёг, а что? - ответил голос мамы.

- Погляди, какого красавца я ему привёз.

- Откуда же это? - воскликнула мама. - Подожди, я погляжу, может, ещё не спит.

Но глядеть ей не пришлось. Я мигом натянул штаны, рубашку и выскочил в переднюю.

- Вот он, явился! - приветствовал меня Михалыч. - Ну-ка, загляни в кабинет. Я посмотрел в открытую дверь.

- Ой, что это?

На полу стояла металлическая клетка. И в ней, с любопытством оглядываясь по сторонам, сидел большой белый попугай - какаду.

- Это, брат, я тебе привёз, - сказал Михалыч.

- Спасибо! Какой красивый! - закричал я, приплясывая вокруг клетки.

- Да где же ты его взял? - спрашивала мама.

- Вот получил в подарок за то, что сорок вёрст туда-сюда отмахал! весело ответил Михалыч.

- А как больная? Что с ней? - поинтересовалась мама. - Правда насморк?

- Нет, на этот раз не угадал, - так же весело отвечал Михалыч. - У неё страшная болезнь…

- Какая?

- Запор. Один день желудок не работал.

- Вот уж правда чудаки! - улыбаясь, покачала головой мама. - Ну, и что же ты ей посоветовал?

- Посоветовал выпить английской соли и есть поменьше. Думаю, болезнь не опасная, не умрёт.

- Но при чём же тут всё-таки попугай? Расскажи, пожалуйста, - попросила мама.

- А вот при чём. Осмотрел я, значит, больную. Потом её мать предлагает мне закусить. Я отказываюсь. И слушать не хочет. «Что вы, что вы, двадцать вёрст ехали и ещё двадцать обратно. Целый день не евши…» Ну, вижу, не отделаюсь, да и, признаться - здорово проголодался. Пошли в столовую, сели за стол. Только стали есть, вдруг слышу сзади: «Попочке дадите?» Оборачиваюсь. А вот этот красавец в тёмном углу в клетке сидит. Пригорюнился, насупился, такой грустный. После обеда я подошёл к нему. А он и сам ко мне тянется, голову наклоняет. На одной ноге стоит, лапой за жёрдочку держится, а другой показывает, чтобы я ему шейку почесал. В пять минут мы с ним подружились. Гляжу - хозяйка сзади стоит, улыбается. «Вы, говорит, я вижу, большой любитель животных!» - «Да, признаться, очень всякую тварь люблю. А ребята мои ещё больше». - «Как, у вас и ребята есть, и они тоже животных любят?» - даже обрадовалась хозяйка и начала меня упрашивать, чтобы я отвёз этого попугая в подарок тебе и Серёже. Я, конечно, наотрез отказался. Но она, видать, дама напористая. «Иван, - кричит какому-то работнику, - возьми клетку с попугаем да пристрой покрепче в пролётке, чтобы не свалилась дорогой». Иван клетку схватил, понёс. А хозяйка ко мне: «Доктор, милый, не сердитесь на меня, старуху. Разрешите сделать этот подарок вашим детям. У нас попугаем никто не интересуется. Дочь взрослая. Сын в Петербурге. Ну, а мне и без попугая всяких забот по хозяйству хватает. Он у нас совсем в загоне. Иной раз, грех сказать, дня по два без еды, без питья сидит».

- Ох, бедненький! - вздохнула мама.

- «А птица, говорит, такая умная, - продолжал рассказывать Михалыч, такая привязчивая. Если к ней относиться с любовью, она не отойдёт ни на шаг, так и будет следом, как собака, ходить. Летать наш попочка, к сожалению, не может, крыло давно уже сломано».

- Хорошо, что ты его взял, - одобрила мама.

- Я тоже так думаю, - сказал Михалыч. - Зачем ему там мучиться, если он никому не нужен. У нас, по крайней мере, вздохнёт свободно. Ишь как беднягу укачало в дороге!

Действительно, попугай дрожал, сидя на жёрдочке.

- Только как-то неловко вышло: такой дорогой подарок от совсем незнакомых людей, - сказала в раздумье мама, глядя на попугая и на красивую клетку, где он сидел.

- Ну, не совсем задаром, - ответил Михалыч. - Во-первых, то, что я сорок вёрст прокатился, тоже что-нибудь да стоит, а потом, я сказал, что хоть за клетку я должен расплатиться. Иначе и попугая не возьму.

- Сколько же она взяла? - сразу насторожилась мама.

- За пятнадцать рублей она её когда-то купила. Пятнадцать рублей я и отдал.

- Ну, этот подарок не очень дёшево обошёлся, - с явным неудовольствием ответила мама. - Да, забавная птичка… Однако пора всем спать. Если хочешь покушать, ужин тебя ждёт.

- Нет, я не голоден и сильно устал. Прямо спать лягу.

Очень не хотелось мне так скоро расставаться с попугаем. Но я увидел, что мама почему-то сделалась немножко не в духе, поэтому даже не попросил позволения перетащить клетку с птицей сейчас же в мою комнату.

- Алексей Михайлович верен себе, - ворчала, раздеваясь, мама, - всегда сумеет куда-нибудь свои денежки пристроить. Без этого ему и жизнь не в жизнь.

- Но ведь ты же сама сказала - нехорошо даром такой подарок брать? - не выдержав, возразил я.

- Спи, пожалуйста, не твоё дело! - рассердилась мама и продолжала ворчать: - Нет, каково! Целый день у больных просидел, а вместо гонорара попугая домой привёз да ещё сам же за него пятнадцать рублей заплатил!

Долго ещё мы с мамой никак не могли заснуть: я - от радости, мама - от негодования.