Отчаяние

Глава 11. Застенье

К закату второго дня корабли накрыла тень. Сгусток тумана, похожий на гигантскую волну, навис над морской гладью. Конца ему не было видно ни на юге, ни на севере. Даже в небесной выси нельзя было различить границ этой стены. Ночь, проведенная у ее основания, оказалась полна ужасов. На небе не было видно ни одной звезды. Людей беспокоили кошмары, а надвигающееся чувство беспокойства становилось все очевиднее. Бросив якорь в полумиле, капитаны приняли решение дождаться, когда утренний рассвет хоть немного развеет сгустившуюся мглу.

В эту ночь Кэру спалось так же неспокойно, как и всем остальным. Ему снилась Ноа. Утром он проснулся в холодном поту с ощущением, что не спал вовсе. Разбудил его топот ног на верхней палубе. Вместе с Питом они, как могли быстро, поднялись наверх.

Растолкав столпившихся на баке моряков, они увидели, что совсем недалеко от «Отчаяния» действительно возвышается стена. Представляла она из себя что-то среднее между сгустком тумана и дымом темно-серого цвета.

Итану сразу вспомнилась наскальная живопись дикарей острова Хольта. От осознания того, что их рисунки оказались вполне точны, стало не по себе. У основания стены, прямо над водой, клубилось облако пара.

Капитан приказал офицерам призвать команду к порядку. Флагман просигналил кораблю капитана Хольта первым попробовать преодолеть возникший барьер. Среди матросов начались волнения. Моряки не боялись никого, кто обладал плотью, но от стены веяло таким замогильным ужасом, что дрогнули даже они.

Только благодаря стараниям офицеров и инквизитора, призвавшего всех к послушанию, бунт удалось подавить в зародыше. Флагман подошел к «Отчаянию» практически вплотную. От носа «Последнего шанса» к кораблю Хольта протянули трос, связывающий корабли и имеющий в своем запасе около полумили. По плану капитанов, если первому кораблю удастся благополучно преодолеть стену, при помощи этого троса будет подан специальный сигнал.

Привязав трос к бизань-мачте, первопроходцы смело отправились навстречу тьме. Клубы дыма окутали корабль, сжимая его в своих объятьях. Кэр рефлекторно вдохнул в легкие побольше воздуха, прежде чем туман накрыл и его. Сперва моряки не почувствовали никаких изменений. Хоть на верхней палубе и сохранялась видимость, все, что было на расстоянии двух десятков метров от корабля, оставалось скрыто от глаз путешественников.

У Кэра защипало глаза. Когда он через несколько секунд отстранил руку от лица, на палубе ничего не изменилось. Вернее сказать, совсем ничего не изменилось. Все члены экипажа стояли ровно на тех местах и в тех же позах, что и прежде. Лейтенант почувствовал в сознании легкую расслабленность, словно он был немного пьян. Пошатнувшись, он постарался опереться на стоявшего рядом Пита. Рука прошла сквозь плечо лейтенанта и ее окутало черным туманом. Потеряв равновесие, Итан едва не упал на палубу.

С трудом сдерживая приступ паники, аурлиец краем глаза уловил какое-то движение в носовой части корабля. Посреди всеобщей статичности казалось, что в этом движении заложена сама жизнь, и Кэра невольно потянуло в ту сторону. По мере приближения стали проявляться очертания смутной фигуры. Незнакомец стоял, опираясь руками о борт корабля. Едва передвигая ватными ногами, Итан подобрался к нему со спины. Судя по внешнему виду, силуэт явно не принадлежал кому-либо из экипажа «Отчаяния».

— Кто ты? Что происходит?! — окликнул лейтенант неизвестного.

Одетая в странные одежды фигура обернулась, и Итан в ужасе отшатнулся. Прямо перед ним стоял дикарь, из челюсти которого торчала рукоять фамильного кинжала семейства Кэрилов. Мертвец тянул руки в сторону лейтенанта и пытался что-то ему сказать, но не мог из-за сковывающего его челюсть клинка. Вместо слов ему удавалось лишь мычать. Оставив попытки разомкнуть челюсть, он бросился на аурлийца.

Кэр развернулся и попытался бежать, но ноги его не слушались. Он чуть не упал, удержавшись только благодаря подвернувшемуся поручню. Рука мертвеца легла на его плечо. Волосы на голове Кэра встали дыбом, а тело сковал ужас. Обернувшись, он столкнулся взглядом с призраком. Тот смотрел прямо в душу и притягивал Итана к себе. Мертвец приблизился еще ближе, его тело рассыпалось на клубы дыма, проходящие сквозь плоть аурлийца. Лейтенант почувствовал невыносимую боль в области сердца и упал на колени.

Потребовалось какое-то время, чтобы он решился вновь поднять голову, и он тут же пожалел о своем решении. Сперва он увидел грязные босые ноги еще одного дикаря. Тот терпеливо дожидался, когда Кэр встретится с ним взглядом. Убедившись, что лейтенант смотрит ему прямо в глаза, дикарь с арбалетным болтом в сердце сел на колени напротив Кэра и положил руку ему на плечо. С непередаваемой тоской в глазах он распался на облако дыма так же, как и его предшественник. Впитав в себя душу мертвеца, Кэр вновь ощутил болезненный укол в сердце.

Лейтенант отшатнулся назад и упал бы, но чужие руки крепко поймали его. Кэр не оборачивался, он уже знал, кого сейчас увидит. Лицо третьего дикаря придвинулось сзади и остановилось прямо рядом с ухом Итана.

— Я был так молод. Зачем ты убил меня? — прошептал он загробным голосом.

Способность мертвеца говорить напугала Кэра гораздо больше всего того, что происходило с ним прежде. Лейтенант почувствовал очередной укол в сердце, и его швырнуло вперед лицом на палубу. Спустя несколько секунд его вновь подняли сильные руки. Прямо перед ним, улыбаясь, стоял Гал.

— Я буду ждать тебя, брат мой, — сказал он, придерживая аурлийца за плечи.

Распавшись, он слился с Кэром. Этот укол в сердце оказался особенно тяжелым. Лейтенант закашлялся и повалился назад, но упасть ему не дали. Две пары рук подняли его над собой. Найдя в себе силы повернуть голову, Итан уставился на лицо одержимого. Вернее, на то, что от него осталось после мести лейтенанта за смерть возлюбленной. Дикари испарились, и Кэр упал на палубу с высоты человеческого роста. От удара у него перехватило дыхание. Сердце бешено стучало, казалось, что оно в любой момент может разорваться изнутри.

Последним над его телом склонился шаман. Старик с обожженным лицом навис над лейтенантом. Кэр едва мог дышать. Шея старика была украшена хорошо знакомым Итану ожерельем из костей. Шаман исчез, окутывая фигуру аурлийца сгустками черного тумана. Последний укол в сердце оказался самым сильным, впитав в себя всю боль жертв, павших от руки молодого мистера Кэрила. Лейтенант закашлялся и, прикрыв рот рукой, ощутил, как на ладонь попало несколько капель крови.

Несмотря на ужасную боль в груди, Кэр ощущал, что пугающее видение вокруг него исчезает. Он снова оказался на том самом месте, где был до того момента, как появилось неприятное ощущение в глазах. Ощущая тяжелую боль в сердце, Итан присел, облокотившись о борт. Во рту ощущался едкий привкус крови. Пит уже тоже пришел в себя и сидел рядом с ним. На счету мистера Колгрейна было куда меньше жизней, и тот сейчас выглядел значительно лучше своего соседа по каюте. Большинство моряков же продолжало стоять, подобно статуям. Глаза их были покрыты пугающей белой пленкой, словно все они разом ослепли.

Столкновение корабля с неизвестным объектом заставило лейтенантов резко дернуться вперед. Поддерживая друг друга, Кэр и Пит рванулись к штурвалу. Остальные моряки понемногу приходили в себя. Повсюду слышались стоны. Кто-то качался из стороны в сторону, обхватив руками голову. С огромным трудом поднявшись по лестнице, лейтенанты были поражены открывшейся картине.

Большинство офицеров все еще находились под действием тумана, а за штурвалом стоял бледный как смерть мистер Грей. Родрик оказался единственным человеком на корабле, руки которого еще не обагрились кровью. Не найдись на корабле такого человека, и «Отчаяние» наверняка бы ждала гибель от столкновения с одним из множества рифов, скрытых туманом. Интенданту не хватало практики, и он с трудом маневрировал, обходя одно препятствие за другим.

Когда лейтенанты добрались до Родрика, остальные офицеры стали понемногу приходить в себя. С носа корабля послышался душераздирающий крик, захлебнувшийся буквально через секунду. Итан видел, как доктор Рокуэл, пошатываясь, направился в сторону источника звука. Капитан сплюнул скопившуюся во рту кровь и, к величайшей радости мистера Грея, сменил его за штурвалом.

— Сколько мы отсутствовали и что, черт побери, это было? — спросил Дункан, но никто не смог ответить на его вопрос.

Ионе очень непросто далось это испытание. Он сидел, облокотившись о поручень. Из его рта, носа и ушей текла кровь. За плечами профессора было слишком много отнятых жизней. Кэр не видел того, кто кричал на носу, но готов был поспорить, что это мистер Норрингтон. С учетом его прошлого, Итан всерьез начал переживать за жизнь бывшего убийцы.

— Мы все видели одно и то же? — морщась от боли, спросил мистер Нортхэм.

Ответом послужили молчаливые лица офицеров, посеревшие от того, что им пришлось только что пережить.

— Мистер Кэрил, проверьте, как там мистер Норрингтон, — приказал капитан.

— Я пойду с ним, — вызвался Огл.

Неуверенной походкой они двинулись в сторону своего товарища. По дороге им на глаза попался мистер Кормак, пытающийся помочь двум матросам прийти в себя. Капитан гвардейцев лежал на палубе и бился в конвульсиях неподалеку от храма инквизитора. Доктор и Уильям пытались его удержать. Подоспевшая подмога сменила лекаря. Чарли вытащил кинжал и попросил Огла разжать челюсти убийцы. Боцману пришлось приложить немало усилий, прежде чем челюсть мистера Норрингтона поддалась.

Доктор Рокуэл моментально зафиксировал рукоять кинжала между зубов капитана гвардейцев, чтобы тот не откусил собственный язык. Покопавшись в своей сумке, Чарли выудил небольшую склянку с успокоительным настоем. От взгляда Кэра не ускользнуло, что из-под маски инквизитора на палубу обильно капает кровь.

Целебный эликсир немного успокоил Джонатана, и им удалось перенести его тело в лазарет, подальше от глаз матросов. Взгляд капитана гвардейцев был полон безумия. В медицинском отсеке потребовалась еще одна склянка успокоительного, чтобы тот уснул.

— Что с ним будет? — спросил Кэр, когда они смогли выдохнуть.

— Я очень надеюсь, что ему удастся сохранить рассудок, — мрачно сказал доктор, протирая лицо пациента от крови, идущей не только из ушей и рта, но и из глаз бывшего убийцы.

Мистер Кормак отчитался капитану, что риф едва задел корабль и серьезных повреждений нет. Хольт подготовил короткое сообщение для адмирала и запечатал его в водонепроницаемый тубус. Небольшое письмо содержало сведения о том, что будет ждать «Последний шанс» в тумане, и рекомендацию приставить к штурвалу людей, на чьей совести еще не было чужих жизней.

Дождавшись, когда корабль отдалится от флагмана на расстояние полумили и связывающий их трос натянется до предела, капитан приказал рубить его. Привязав к одному концу тубус с драгоценной информацией, моряки отправили свое послание. Почувствовав, что напряжение троса спало, матросы «Последнего шанса» затянули его на свой корабль.

Экипаж флагмана не повторил ошибок первопроходцев, и им удалось благополучно миновать таинственную стену. Корабль адмирала не стал задерживаться и сразу же продолжил свой путь на запад. Оглядывая матросов, Кэр четко осознавал, что те сейчас находятся в подавленном состоянии, а в глазах большинства читается страх.

Вопреки ожиданию новых ужасов, следующая неделя прошла без происшествий. Панические настроения потихоньку пошли на спад. Маясь от безделья, Итан замучил мистера Кэмбела расспросами о том, что имел в виду капитан, когда говорил о тайных целях дипломата, но Артур с ловкостью опытного придворного раз за разом уходил от неудобной для него темы. После истории с покушением во время визита адмирала ни у кого не осталось сомнений в том, что на корабле есть человек, не желающий продолжения экспедиции.

Мистер Норрингтон пришел в себя на четвертый день. Рассудок он сохранил, но физически все еще был сильно истощен. Несмотря на то что панику удалось предотвратить, боевой дух экипажа падал с каждым днем. Моряки не могли просто так выбросить из головы произошедшее. К тому же где-то по кораблю расхаживал убийца.

Мистер Грей теперь лично контролировал приготовление каждого блюда. А перед офицерской трапезой приглашался матрос, выступающий в роли дегустатора. Привычная веселость и непринужденность вечерних разговоров испарилась без следа.

Офицеры старались доказать себе, что все по-прежнему, но стоящее в воздухе напряжение обмануть было нельзя. Каждый из них боялся сказать что-нибудь лишнее и навлечь на себя дополнительные подозрения.

— Довольно! — не выдержал за одним из обедов мистер Кэмбел, ощущая на себе подозрительный взгляд Джонатана Норрингтона.

Кэр удивленно приподнял брови. Пит выронил ложку, которой лениво помешивал стоящую перед ним похлебку. Мистер Форингтон согнулся в очередном приступе кашля.

— Я лучше доверюсь предателю, чем буду видеть его в каждом товарище. Есть за столом кто-то, желающий задать мне вопрос? — объяснил свою вспыльчивость Артур.

— Несомненно. О каких целях упомянул капитан в день, когда мы потеряли рулевого Хикса? — ничуть не смутившись, спросил мистер Нортхэм.

Дипломат бросил взгляд на капитана, словно спрашивая у того разрешения продолжать.

— На ваше усмотрение, Артур. Я вашу тайну храню и раскрывать ее не принуждаю, — доброжелательно улыбнувшись, ответил капитан.

— В таком случае, господа, вы можете оставить свои подозрения. Я последний из присутствующих желаю скорого возвращения домой. Более того, я вообще не планирую вновь ступить на земли Аурлии.

— Отчего же? — заинтересованно спросил мистер Кормак, предвкушая интересную историю.

— Дома меня не ждет ничего, кроме виселицы, — будничным тоном ответил придворный.

Указание конкретного способа казни уже говорило о многом. По устоявшемуся обычаю врагов церкви сжигали, военных преступников и дезертиров лишали головы. Вешали же исключительно за преступления, направленные лично против персоны герцога или его семьи.

— Прежде чем я поведаю о своем преступлении, позвольте уделить немного внимания первопричине моих поступков. Я думаю, мое происхождение не секрет ни для кого из присутствующих? — дипломат выдержал паузу.

Собравшиеся за столом дружно склонили головы, давая понять, что это, конечно, не тайна.

— Не для всех, — к радости Итана, первый лейтенант не стал скрывать своего невежества, тем самым прося Артура не упускать никаких подробностей.

— Моя мать была монахиней, мистер Колгрейн. Ее приход находился на территории земель, принадлежащих моему отцу. Маркиз Кэмбел был очарован ее добротой и кротостью. Позволить мне родиться было их общим решением, он ни к чему ее не принуждал. Им удавалось скрывать беременность, но появление ребенка не осталось незамеченным. Мать была арестована инквизицией и предана церковному суду. Отец не смог ее спасти, даже несмотря на все свое влияние.

Ни у кого за столом не возникло сомнений в том, что судьба монахини была неутешительной, поэтому вопросов о том, что произошло с ней в дальнейшем, не прозвучало.

— Отец успел пообещать ей, что защитит меня, и клятву свою исполнил. Он любил своего незаконнорожденного сына и приложил все усилия, чтобы наделить правом унаследовать его титул. Кому-то пришлось хорошо заплатить, кого-то запугать, но в результате я оказался в том болоте, что вы привыкли называть высшим светом, — в голосе Артура звучало отвращение.

У Пита и Кэра слова дипломата вызвали сильное удивление. Едва ли они могли представить себе человека, подходящего на роль благородного аристократа лучше мистера Кэмбела.

— Мой отец пытался искоренить слухи, витающие вокруг моей персоны, но чем больше он старался, тем сильнее они раздувались. Все детство мне приходилось терпеть насмешки от зазнавшихся отпрысков аристократов, несмотря на то что среди них не было никого сильнее или умнее меня. Мне пришлось научиться жить в мире, полном пираний. С другой стороны, это позволило мне приобрести немало полезных для дипломата навыков, — эмиссар герцога достал трубку и принялся ее забивать.

Родрик нервно опустошил свой бокал. Мистер Кормак понимающе-снисходительно улыбнулся сквозь светлую бороду. Все молчали, боясь сбить говорящего с его исповеди.

— Мне удалось произвести впечатление на герцога еще в детстве. Он посчитал, что, держа при себе бастарда, покажет всем свою гуманность и прогрессивность, но по факту просто завел себе игрушку, чтобы демонстрировать ее обществу. Я не понимал этого тогда и был рад оказанной мне чести. Понял я, что жизнь моя ничего не стоит, когда встретился с вами, мистер Норрингтон, — Артур раскурил трубку.

Каюта наполнилась ароматом борусского табака. Джонатан Норрингтон, к лицу которого еще не успела вернуться краска после встречи с призраками прошлого, внимательно изучал придворного.

— В тот день на острове Велии я был готов отдать свою жизнь, защищая сына герцога — Генри Корда. Вы тогда чуть было не отправили мою душу на поклон к Создателю. Однако, именно вы спасли меня в тот день. Меня всю жизнь преследует воспоминание о том, как наследник герцогства Корд перешагнул через мое тело, корчащееся в предсмертной агонии. Он увидел вас, и вы показались ему более интересной игрушкой, а в вашем таланте к лишению человека жизни герцог разглядел глубокий потенциал. Я переродился в тот день и понял, что всю оставшуюся жизнь потрачу на то, чтобы изменить этот мир.

— И каких изменений, по вашему мнению, требует этот мир? — спокойно спросил мистер Норрингтон.

— Я мечтал разрушить старый до основания, чтобы на его обломках построить новый. Мир, в котором твоя судьба не будет определяться происхождением. Мир, где жизнь герцога и крестьянина будет цениться в равной степени. Мир, где никто не будет осужден без справедливого суда.

— Вы большой мечтатель, — снисходительно улыбнулся Джонатан.

— Так или иначе, с того самого дня у меня появилась цель в жизни. Год за годом я старался забраться как можно выше, чтобы получить требующуюся для исполнения моего плана власть. В конце концов, уже никто открыто не решился бы насмехаться над моим происхождением, — в голосе Артура появились жесткие нотки.

За столом чувствовалось напряжение. Все с нетерпением ждали следующих слов дипломата. Судя по светящимся глазам лейтенанта Колгрейна, он только что обрел себе кумира в лице Артура. Никто и подумать не мог о том, что последующие слова мистера Кэмбела будут именно такими.

— И тогда я принял решение стать частью восстания коричневых плащей. Не публично, разумеется. Я знаю, какого цвета глаза Уильяма Олриджа, потому что имел честь быть лично знакомым с этим человеком. Он, как никто, обладал умением воодушевлять своих сторонников. Когда его поймали и пытали, я думал, что со дня на день придут и за мной, но он не выдал никого из своих товарищей. Тогда я поклялся, что восстание не умрет вместе со своим лидером. По всему континенту существует множество ячеек сопротивления, надеющихся на лучшие времена. Я собираю вокруг себя сторонников и возглавляю ту, что расположена в Корквиле.

Эти слова произвели взрывной эффект. Мистер Грей даже вжался в спинку своего кресла. Пит уже готов был идти за мистером Кэмбелом через огонь и воду, ведь тот только что изложил все то, о чем молодой лейтенант мечтал долгие годы.

— Как вас раскрыли? — первым пришел в себя Дункан.

— Я стал доверенным лицом будущего герцога еще в детстве. Его шутом и игрушкой, если пожелаете. С юных лет я пытался внедрить в голову этого человека идеи о реформах и иных путях развития общества, но быстро понял, что Генри Корд не подходит на эту роль. Когда на свет появился сын Генри — Оуэн Корд, я подумал, что это мой шанс.

— Разумно. Ребенку куда легче навязать свои идеи, — согласился мистер Форингтон, хоть его никто и не спрашивал.

— Моим планом было воспитать из него человека, способного изменить этот мир. Путем бесхитростных интриг я заполучил место его наставника. Должно быть, само провидение было на моей стороне, так как Оуэн оказался идеальным учеником. Такие люди действительно способны пойти против всех с голыми руками. Я воспитал его, и, достаточно повзрослев, он разделил мои идеи. Сейчас ему всего шестнадцать, но он умен не по годам и способен мыслить наперед, — в голосе Артура появились печальные нотки.

— Оуэн Корд не имеет никаких прав, пока жив его отец, а сэр Генри, насколько мне известно, не планирует умирать в ближайшее время, — вступил в разговор Огл.

— Именно так я и подумал. Мне пришлось отступить от своих принципов, чтобы попытаться ускорить его встречу с Создателем. Бездействие иногда больший грех, чем кровь на руках. Как я и сказал, революционные ячейки сейчас есть практически в каждом городе континента. Вы знали, что в Карисе научились изготавливать яд, прекрасно имитирующий сердечный приступ?

— Слышал о таком, говорят, его готовят из сока редкого вида кактусов, найти который можно только на плато смерти, — проявил свою осведомленность доктор Рокуэл.

— Верно. Мы не хотели, чтобы приход Оуэна к власти ассоциировался с кровавым переворотом. Все должно было выглядеть так, будто герцог умер от естественных причин.

— Что пошло не так? — с профессиональным интересом в глазах спросил мистер Норрингтон.

— Ячейку Кариса, которая должна была приготовить яд, рассекретила инквизиция. Заговорщики оказались куда менее стойкими, чем Уильям Олридж, а мое имя было слишком хорошо им известно. Мой арест оставался лишь вопросом времени. Понимая, что времени остается немного, я признался Оуэну в том, что планировал убить его отца. Он ничего не ответил, лишь пообещал, что со всем разберется. Я не мог предвидеть, на что он пойдет, — Артур так сильно сжал в руке кубок, что послышался треск.

Большинство людей за столом уже понимали, что произошло дальше. Многие с состраданием смотрели на мистера Кэмбела.

— Если бы я знал, что он предпримет, я бы никогда не открыл ему свою тайну. Мне стоило собственноручно убить герцога и с чистой совестью отправиться на виселицу. Церковь давно следит за мной, но прямых доказательств у нее раньше не было. Тем не менее она никогда бы не допустила такого человека, как я, к подобной экспедиции.

Артур поднял свой кубок и осушил его до самого дна. Сидящий рядом Пит вновь наполнил его вином.

— Оуэн понимал, что вписать меня в состав экспедиции — это единственный способ спасти. Чтобы уберечь меня, он собрал церковный Совет Корквила и объявил о своем желании вступить в ряды белых плащей. Сделал он это публично, чтобы у отца не осталось возможности угомонить строптивого сына.

— Это произошло за несколько дней до отплытия. Я был на дворцовой площади, когда глашатай объявил эту новость, — подтвердил Огл.

— Верно. Счастью церковников, должно быть, не было предела. Политические настроения Оуэна не были для них секретом, и его присоединение к их бело-серому воинству снимало множество вопросов. В этом плане он для них куда более выгодное приобретение, чем я. Им совершенно не нужен был такой прогрессивный правитель на троне одного из великих герцогств. Взамен, по его просьбе, они пообещали, что включат его наставника в экипаж капитана Хольта. На тот момент до Ортоса еще не дошли сведения о моей попытке покушения на герцога.

Кэр сидел, будто пришибленный молотом. Только сейчас он осознавал, вершиной какого айсберга было его неожиданное назначение. Мистер Кэрил оказался простой пешкой, выпущенной на замену более важной фигуры. Он смотрел на мистера Кэмбела и впервые замечал, что дипломат уже не так молод, как ему казалось прежде. В скором времени он должен был встретить свое сорокалетие.

— Поступив так, Оуэн разрушил все, за что я боролся. Неужели он мог подумать, что моя жизнь может быть дороже тех идей, что я пытался внушить ему с детства. Иронично, что мое главное оружие разрушило все, за что я боролся. Оуэн Корд — человек, который должен был повести этот мир за собой в будущее, — пожертвовал всем ради одной мелкой детали системы, которая должна была лишь наставить его на верный путь. Кроме того, подобное решение лишь отсрочило мою смерть. Инквизиторы благополучно вырвали мое имя из уст мятежников ячейки Кариса, и их гонцы уже выдвинулись в сторону Корквила.

Судя по глазам внимательно слушающих офицеров, к ним практически одновременно приходило осознание необходимости поспешного бегства в день отплытия.

— Прошу меня простить. Скорее всего, Совет приказал отменить нашу экспедицию только для того, чтобы задержать одного из лидеров сопротивления. Инквизиторы на причале появились в день отплытия по мою душу. Герцогу теперь известно о моем заговоре. Хорошо, что у меня не осталось живых родственников, иначе их участь была бы печальной. Единственное, чего я не могу понять, откуда нашему капитану стало обо всем известно раньше герцога?

— У меня свои источники, Артур, — Хольт ушел от ответа, хитро улыбнувшись.

— Знаю я твои источники, — многозначительно усмехнулся Дункан, намекая на представительниц прекрасной половины человечества.

— Открывшись нам, вы поставили себя под удар. Если среди нас действительно есть человек герцога, он либо попытается свершить над вами суд самостоятельно, либо подтвердит ваше признание по возвращении, — сказал мистер Нортхэм.

— Я уже сказал, что не планирую возвращаться домой. Меня там ничего не ждет, — проговорил Артур тоном человека, потерявшего смысл жизни.

— Ставлю злотый на то, что мистер Кэмбел первый из нас на очереди к Создателю, — смеющийся штурман повторил свою шутку, швырнув золотую монету на стол.

— Повышаю до двух, — присоединился доктор Рокуэл.

Это пренебрежение к его собственной жизни заставило Артура рассмеяться. Его даже не смутил тот факт, что он лично был свидетелем аналогичной ставки Дункана в отношении мистера Форингтона.

— Может, еще кто-то хочет открыться? Может, наш загадочный доктор пожелает о себе рассказать? — прервав свой кашель, спросил Иона.

— Думаю, в другой раз, на сегодня достаточно откровений, — скромно ответил Чарли Рокуэл, но его зеленые глаза сверкнули огнем.

— Мистер Кэмбел прав. Нам стоит перестать видеть предателя в каждом, — неожиданно вступил мистер Кормак.

Его сразу же поддержали штурман, Родрик и мистер Нортхэм. Остальные не были так категоричны в своем решении.

— И спокойно ждать, когда тебе подсыпят яд, всадят стрелу в спину или воткнут кинжал под ребра. Нет уж, это не по мне, — воскликнул мистер Форингтон.

Началась неразбериха. Каждый за столом импульсивно пытался доказать свою точку зрения.

— Довольно! Неужели вы не понимаете, где мы оказались. У нас есть шанс побывать там, где не ступала нога человека, открыть новые виды живых существ. Забудьте все свои мелкие придирки друг к другу. Сейчас не время для глупостей. Мне надо, чтобы мой экипаж был един перед встречей с неизвестностью. Я должен понимать, что могу доверять каждому из вас, — прекратил беспорядок капитан.

Словно в подтверждение его слов, с верхней палубы послышался крик часового. Слова были едва различимы, но каждый моряк мог выделить одно даже из тысяч других. На горизонте появились очертания неизведанной земли.